Как аналитик может помочь пациенту 18 страница
родственников, адаптироваться к внешнему миру, который предстает враждебным или
безотрадным). Такие объяснения имеют интуитивный смысл. Они помогают пациенту
смотреть на себя с симпатией и чувствовать себя нормальным и хорошим, а не
сумасшедшим и плохим. Они помогут пациенту простить себя за поступки, которые
представляются ему постыдными и достойными порицания.
Терапия казавшегося трудным пациента (описана в главе 5), который тестировал
терапевта, превращая пассивность в активность, иллюстрирует ценность для него знания
о том, что его поведение имеет адаптивные функции и решает бессознательные
моральные задачи. Такие интерпретации могут помочь, казалось, неизлечимому
пациенту понять свое поведение, ощущать меньшую вину и связать свои цели и
патогенные убеждения с переживаниями детства. Таким образом терапевт помог
казавшемуся неизлечимым пациенту, просто сказав, что тому было очень трудно быть
терпимым к родителям, которых он воспринимал как непереносимых людей (и, значит,
разрешать моральные задачи), что он боится показать терапевту, как ему было трудно с
такими родителями (и. значит, продвигаться к успеху терапии) или что ему трудно
тестировать терапевта (и, значит, работать по изменению своих патогенных убеждении).
Пациенту могут быть полезны интерпретации, которые помогают ему выработать
надежную самозащиту
Пациент может оказаться неспособным развить близкие отношения с другими,
|
|
|
потому что лишен умения защитить себя от опасности, которая, как он полагает,
присуща близким отношениям. Если это так, то терапевтический план потребует от него
работы, иногда в течение длительного периода времени, над способностью защитить
себя от воспринимаемой опасности. Терапевт может использовать интерпретации, чтобы
помочь пациенту развить эту способность. Позже, когда пациент достигнет этого, он
сможет позволить себе близкие отношения, которых раньше так боялся.
Рассмотрим для примера случай пациента, который был не способен сказать
своей девушке "нет". Он боялся влюбиться в нее из-за боязни, что тогда он должен будет
исполнять каждое ее желание. Он работал над развитием способности сказать ей "нет".
Терапевт помог ему в этом, указав на его страх отвергнуть девушку, чтобы не сделать ей
больно. После того, как пациент приобрел способность говорить своей девушке "нет", он
позволил себе сблизится с ней.
Другой пример. Пациент, который, если его стыдил другой человек, был
вынужден соглашаться с ним и начинал испытывать стыд. Этот пациент так боялся
почувствовать себя виноватым, что был не способен свободно общаться с другими. Ему
|
|
|
помогла интерпретация терапевта, состоящая в том, что пациент убежден, будто ранит
человека, если не подчинится желанию пристыдить его. Когда он приобрел способность
сопротивляться чувству вины, ему стало легче общаться с людьми.
Если пациент усложняет свою жизнь собственным упрямством, терапевт может
ошибиться, пытаясь заставить человека осознать свое упрямство, предполагая, что
имплицитная задача пациента перестать быть упрямым. Иногда, в зависимости от плана
пациента, терапевт должен поступать наоборот. Пациент может тестировать его,
упрямясь, в рамках своей работы над востребованием права на упрямство. Если это так,
то упрямство пациента является контрфобическим Хотя, казалось бы, пациенту нравится
быть упрямым, бессознательно он чувствует тревогу или вину за это свое качество.
Терапевт может принести больше пользы, интерпретируя бессознательную вину
пациента за свое упрямство, помогая таким образом ему востребовать в себе способность
противостоять его самодеструктивной уступчивости. Как только у него разовьется
способность не подчиняться другим людям, пациент может почувствовать себя ближе к
ним. Парадоксальным образом, помогая пациенту востребовать в себе способность
|
|
|
сопротивляться требованиям других людей, терапевт может помочь ему лучше общаться
с ними.
Часто говорить хвастливому пациенту, что он ощущает гордость, чтобы
преодолеть чувство униженности, тщетно. Пациент может воспринять эти слова
терапевта как желание подавить его, и в таком случае это было бы повторением
родительской ошибки. С другой стороны, если терапевт говорит о бессознательном
страхе или вине за чувство гордости, пациент может развить самооценку, необходимую
для признания своих недостатков. В дополнение к этому, может уменьшиться его
навязчивое хвастовство.
То же верно для пациентов, которые имеют тенденцию обвинять других,
тенденцию, возникшую из трудностей с близким общением. Здесь также, в зависимости
от бессознательного плана пациента, терапевт может сделать ошибку, если будет
побуждать пациента перестать обвинять других, интерпретируя его тенденцию всех
обвинять. Пациент, обвиняющий других, может быть бессознательно очень ранимым и
верить в то, что любая критика в его адрес им заслужена. Он может обвинять других,
чтобы избежать чувства вины. В этом случае, если терапевт скажет, что пациент
|
|
|
обвиняет других, чтобы избежать обвинении, последний просто почувствует вину.
Пациент может заключить, что терапевт хочет, чтобы он чувствовал вину. Поэтому он
воспринимает терапевта как опасность и, обвиняя, сражается с ним.
Работая с пациентом, имеющим такого рода проблему, терапевт может помочь
ему, показав, что он тоже готов принять обвинения от других и что бессознательно ему
трудно понять, когда его обвиняют справедливо, а когда нет. Если пациенту помогать
справляться с несправедливыми обвинениями, помогать узнать, когда его обвиняют
несправедливо, он станет менее ранимым, и ему будет в меньшей степени необходимо
защищаться от чувства вины, обвиняя других.
Эта точка зрения проиллюстрирована случаем пациента (глава 2), который
постоянно обвинял свою мать за то. что она плохо с ним обращалась. Пациент
продолжал обвинять ее, пока терапевт не согласился с ним, что его мать плохо с ним
обращалась и что он несправедливо обвиняет себя за ее оскорбительное поведение.
Пациент после этого почувствовал облегчение. В дополнение он согласился, что в
некоторых случаях он сам провоцировал ее.
Конечно, всегда существуют исключения из правил, предложенных выше. Хотя
часто пациент бывает отброшен назад, если ему сказать, что он упрям, хвастлив или
несправедлив, в некоторых случаях это может помочь. Например, пациент поддерживает
нежелательное поведение, для того чтобы наказать себя, возможно, за неподчинение
родителям, по отношению к которым он испытывает чувство вины. Пациент может быть
бессознательно сильно мотивирован, чтобы отбросить нежелательное поведение, но
верит, будто не должен делать этого. В таких случаях помогают прямые попытки
терапевта добиться у пациента осознания своего нежелательного поведения с
утверждением, что оно должно быть отброшено. Это снова напоминает нам, что только
одно методическое правило достаточно широко, чтобы включить в себя все примеры,
терапевт должен помочь пациенту реализовать свой бессознательный план.
Интерпретации могут быть полезны, если они содержат обещание не причинить
вреда пациенту
Иногда терапевт помогает пациенту, говоря о иррациональных, связанных с
переносом, ожиданиях пациента. Терапевт может сделать это, сказав: "Вы боитесь, что
если продолжите атаковать меня, я откажу вам", или "Вы боитесь, что если вы
почувствуете гордость, я постараюсь обидеть вас", или "Вы боитесь, что если вы
соблазнительны, я постараюсь овладеть вами" и т.д. Такие интерпретации могут
вызывать у пациента чувство защищенности, поскольку содержат обещание терапевта не
вести себя в соответствии со страхами пациента. Практически немыслимо, что терапевт,
уверив, что он не будет реагировать в соответствии со страхами пациента, "убаюкав"
пациента до чувства безопасности, нарушает свое имплицитное обещание.
Это может быть проиллюстрировано на примере из терапии юлодого адвоката,
который из опыта взаимоотношений со своим отцом сделал вывод, что если быть
самонадеянным с авторитетом, то будешь осмеянным. В течение нескольких первых
месяцев терапии пациент боялся выражать гордость своими достижениями и испытал
облегчение, когда терапевт сказал ему: "Вам страшно, потому что вы гордитесь. Вы
испьггьшаете страх, потому что думаете, что я буду смеяться над вашей гордостью, как
это делал ваш отец". Пациенту помогла эта интерпретация, поскольку бессознательно он
понял, что терапевт не будет над ним смеяться. Понял, что терапевт, поддерживая его
гордость, не обманет его, наказывая. Прогресс терапии в данном случае доказывается
тем, что у пациента пробудилось следующее воспоминание, будучи маленьким
ребенком, он раздражал отца, на все отвечая "Я знаю".
Другой пациент, молодой человек, с раннего детства до тринадцати лет тайно
потворствовал своей матери в сексуальной игре. Они с матерью спали иногда в одной
кровати и, притворяясь спящими, терлись друг о друга. Ни пациент, ни его мать никогда
об этом не говорили; пациент даже не был уверен, что мать осознавала происходящее. В
какой-то момент терапии пациент, несмотря на корректное, сдержанное поведение
женщины-терапевта, стал бессознательно бояться, что он может соблазнить ее. Однако
он испытал облегчение, когда терапевт сказала: "Вы боитесь, что соблазните меня так
же, как вы думаете, что соблазнили свою мать". Данная интерпретация помогла
терапевту осознать свою боязнь соблазнить терапевта и лучше вспомнить о сексуальной
игре с матерью.
Эта интерпретация помогла пациенту, потому что он воспринял ее как обещание.
Он воспринял обсуждение аналитиком его боязни как обещание не вступать в
сексуальную игру. Он был переубежден уже одним фактом разговора на эту тему. В
детстве они с его матерью продолжали их сексуальную игру, поскольку они не
обсуждали и старались не замечать этого.
Антиплановые интерпретации
Если терапевт постоянно делает не соответствующие плану интерпретации,
пациент может не достичь улучшения или, в некоторых случаях, прекратить лечение.
Эта мысль может быть проиллюстрирована случаем Эстер А.
Эстер А.
В детстве Эстер А. чувствовала себя обманутой собственной матерью. Мать она
описала как самодовольную женщину, "королеву". По словам Эстер, ее мать иногда не
выполняла своих обещаний. Она легко выходила из себя, кричала на дочь по малейшему
поводу, отказывалась слушать Эстер, никогда не давая ей объясниться.
Конфликт Эстер с женщиной-терапевтом был вызван следующим эпизодом.
Терапевт опоздала к началу сеанса на одну или две минуты, но не хотела продлить
сессию, чтобы наверстать упущенное время. Эстер стала вызывающе утверждать, что
терапевт обманывает ее, что она безответственна, не принимает ее всерьез и т.д.
Терапевт стала говорить Эстер, что та страдает от своего материнского переноса и
поэтому чувствует себя обманутой даже тогда, когда у терапевта нет намерении
обманывать ее. Терапевт стала говорить, что случайная потеря минуты не смертельна и
не имеет большого значения и что Эстер теряет гораздо больше минуты, затевая такой
шум, и если бы Эстер не чувствовала себя обманутой в детстве, то она вряд ли заметила
бы потерю одной минуты.
Эстер была скорее подстегнута, чем успокоена подобными объяснениями. Она
утверждала, что терапевт таким образом разъясняет свое собственное безответственное
поведение. Она признала, что была обманута своей матерью, но подчеркнула, что по
этой причине обманывать ее еще менее допустимо. Спор между пациенткой и
терапевтом продолжался в течение всей первой терапии Эстер, то есть около года.
Иногда терапевт говорила. "Смотри, я не твоя мать" или "Ты сильно раздражалась, когда
общалась со своей матерью и сейчас, когда общаешься со мной, происходит то же
самое". Вследствие того, что терапевт не меняла своей позиции, Эстер решила
прекратить лечение, несмотря на то, что терапия оказалась полезной.
Через несколько месяцев после прекращения лечения у этого терапевта, Эстер
возобновила анализ с другим терапевтом, тоже женщиной. Вскоре она начала вести себя
так же, как и с предыдущим терапевтом, опять стала вызывающе утверждать, что
терапевт пришла на минуту позже. Однако на этот раз аналитик согласилась с
пациенткой. Терапевт извинилась за опоздание и согласилась восполнить это время.
Затем она сосредоточилась на чувстве неловкости, возникающем у Эстер при обвинении
терапевта в неправильном поведении. Аналитик, таким образом, помогла пациентке
понять, что бессознательно она чувствует вину за свои обвинения.
Аналитик подчеркнула, что Эстер имеет право обвинять. Хотя опоздание и
составило всего одну минуту, оно имеет большое символическое значение для
пациентки, поскольку подтверждает ее убеждение, что она не имеет право на честное
лечение. Эстер нашла такой подход полезным. Она пришла к пониманию своей
заинтересованности в том, чтобы ее обманывали. Она стремилась к этому, поскольку
находилась под властью материнской неправды и полагала, что хочет быть обманутой. В
анализе она сражалась за то, чтобы убедить себя, что это не так.
В следующем примере терапевт некоторое время отстаивал определенную
формулировку плана пациента. Потом он нашел и исправил свою ошибку, что привело к
успеху терапии.
Кэтрин А.
Кэтрин А.. образованная женщина тридцати лет, испытывала трудности с
ежемесячной платой за психоанализ. Она обвиняла своего аналитика сначала мягко, но
постепенно все сильнее, ругаясь, что он отказался снизить плату. Она кричала на него и,
всхлипывая, ругала за жесткость. Кэтрин сравнивала его со своим отчимом,
единственным человеком, который когда-либо выводил ее из себя.
В раннем детстве Кэтрин очень любила своего отца. Она была ближе к нему, чем
к матери, в которой одновременно видела и хрупкую, и непривлекательную женщину. Ее
родители, будучи несчастными в браке, развелись, когда пациентке исполнилось восемь
лет. Он была расстроена этим не так сильно, как вторым замужеством своей матери, она
сразу же невзлюбила своего отчима, видя в нем деспота и постоянно сражаясь с ним.
Аналитик исходил из того обстоятельства, что пациентка боролась с ним из-за
платы, ввиду переноса на него взаимоотношений с отчимом. Он попытался справиться с
переносом с помощью интерпретаций, одновременно проявляя неавтократическое
поведение. Вследствие этого он согласился отложить текущую плату на один месяц.
Сначала Кэтрин, казалось, была переполнена радостью из-за мягкости аналитика.
Однако вскоре она стала даже более подавленной и сердитой. Аналитик, который понял,
что находится на ложном пути, посоветовался с коллегой, который представил
следующее предполагаемое объяснение поведения пациента.
Кэтрин в детстве обвиняла себя в разводе своих родителей. Она предполагала, что
отец находил, что дочь более привлекательна, чем мать, и поэтому прекратил заботиться
о матери. После того, как ее мать вновь вышла замуж, пациентка решила не повторять
того, что считала своим эдиповым преступлением. Она жестоко сражалась со своим
отчимом, чтобы быть уверенной, что тот не будет считать ее привлекательной. В
терапевтической ситуации Кэтрин боялась, что может соблазнить терапевта так же, как,
по ее мнению, она соблазнила отца. Она сражалась с ним так же, как со своим отчимом,
чтобы сделать себя непривлекательной в его глазах. Когда аналитик согласился смягчить
условия оплаты, она пришла к выводу, что несмотря ни на что соблазнение произошло, и
с новыми силами начала сражаться.
Через несколько месяцев после встречи с консультантом аналитик получил
хорошую возможность проверить это объяснение. Пациентка сообщила, что ее беспокоят
взаимоотношения со своим приятелем. Она не была уверена, что любит его; стала
подозревать, что общается с ним по каким-то невротическим причинам. Аналитик
предположил, что Кэтрин описала свои сомнения, связанные с отношениями с этим
мужчиной, для того чтобы определить, завидует ли ему терапевт, согласится ли он с ее
сомнениями. Аналитик сказал: "Из того, что я узнал от вас об этом, мне показалось, что
вы влюблены в этого мужчину и что вы рассказали о своих сомнениях, боясь, что я
почувствую себя покинутым". Кэтрин отреагировала на это сообщение благожелательно.
Она почувствовала одобрение, и ее ассоциации подтвердили точку зрения терапевта. Она
стала более дружелюбно относиться к терапевту и перестала обращать внимание на его
жесткость.
Трансферентные интерпретации против нетрансферентных интерпретаций
Важность трансферентных интерпретаций, преувеличивается некоторыми
современными авторами*. Исследование** Полли
________________
*Аналогичное мнение высказали Рангел (1981а) и Ломас (1982). - Прим. автора
** Исследование было произведено под руководством Куртиса и Зильбершатца.
- Прим. автора.
----------------------
Фреттер (Silberschatz, Fietter & Curtis, 1986) показало, что интер претации
переноса не более и не менее действенны, чем не свя занные с переносом. Важное
различие существует не между транс-ферентными и нетрансферентными
интерпретациями, а между про и антиплановыми.
Также терапевт может пройти тестирование переносом без явного обсуждения
отношения к нему пациента Рассмотрим, например, случай пациента, который боялся
сообщать о своих достижениях из-за боязни преуменьшения их терапевтом. Пациенту
может принести пользу интерпретация переноса, такая, как "Вы боитесь рассказать мне о
ваших успехах из-за боязни, что я приуменьшу их значение". Однако такую же пользу
может принести фраза терапевта "Это хорошие новости" в ответ на сообщение пациента
о его успехах. В обоих случаях пациент поймет, что терапевт не заинтересован
приуменьшать его достижения То, какой аспект лучше для конкретного пациента,
зависит от многих факторов Пациент, который хотел бы, чтобы терапевт был
заботливым, осторожным, аналитичным, предпочтет первый подход. Пациент, которого
угнетают интерпретации, предпочтет второй
7. ИСПОЛЬЗОВАНИЕ
ПСИХОТЕРАПЕВТОМ СНОВ
Сновидения и их адаптивная функция
Что пациент и психотерапевт могут узнать из снов пациента9 И как может
психотерапевт использовать на пользу пациенту то, что он таким образом узнал? В этой
главе я предлагаю теорию сновидений, которая, как я надеюсь, прольет свет на эти
вопросы Теория согласуется с предположениями о психической жизни и мотивации,
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 109; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!