PS. Жора – Георгий Александрович Чуич ушел от нас в мае 2013 года. 49 страница
Иногда мы сидели до восхода солнца. Кто такой Анри я не спрашивал.
- У меня теперь свой бизнес, мои девочки танцуют по всему побережью. Хочешь посмотреть? У меня работают и наши девчонки. Мягкая красота, обаяние славянки, украинский шарм, - все это очень ценится здесь…
- А теперь расскажи о себе,- сказала она.
- Я не думаю, что это будет тебе интересно.
Я узнал множество новых, совершенно неожиданных и невероятных черт в ее характере. Но то, что она однажды сказала, меня потрясло.
- Знаешь, пока я работаю, я еще чувствую какой-то зов жизни, но если случится так, что работа вдруг кончится - я не вижу причин жить дальше.
Я не мог даже представить себе, что в такой светлой и ясной голове могут мелькать такие мрачные мысли.
- Хочешь,- неожиданно предложила она,- я покажу тебе Ниццу? Ты теперь со своими клонами не скоро выберешься сюда.
- Валяй,- согласился я.
О Ницце я много читал и слышал: главный город Французской Ривьеры расположен на берегу Бухты Ангелов и на склонах холмов, окружен предгорьями Приморских Альп и прекрасно защищен ими от холодных северных ветров…
- Пойдем, как твои пятки?
Мы брели босиком по прохладным каменным плитам Старого города среди каменных строений трехсотлетней давности и Аня, как заправский гид и хозяйка этих владений рассказывала их историю и нравы теперешних хозяев.
- Набережная так и называется – Английская, Английский променад, Promenade des Anglais,- уточнила она по-французски,- излюбленное место встреч всех влюбленных.
|
|
|
- Всех?- спросил я.
Она сделала вид, что не заметила моего тона, призывавшего ее к откровению, только просто сказала:
- Семь километров любви.
Иногда мы встречали ее знакомых.
- Бонжур, Анни!
- О, Цезарь, привет!..
Я даже оглянулся: не каждый день ведь встречаешь живого Цезаря!
Со времен римлян сохранились остатки амфитеатра (II-III вв.).
- Дворцы и виллы, стиль рококо периода Belle-Epoque, ты хотел бы здесь жить?
Иногда мы останавливались и я, задрав голову, рассматривал какой-то фасад или балкон, утонувший в зелени и цветах, потом мы шли дальше.
- Красиво! – восторгался я.
- Семнадцатый век. Здесь жили князья, пэры, а теперь сэры и лорды, и современные Бендеры вроде тебя. Ты хотел бы здесь жить?
Не первый раз Аня в шутку называла меня Остапом Бендером, видимо, все наши затеи с устроением счастья для всего человечества она считала авантюрой чистой воды. Я пропускал ее шутки мимо ушей, иногда соглашаясь, что в чем-то она и права. Ведь, известно, что в каждой шутке… Но я понимал и другое: как трудно будет ее убеждать. «Ты думаешь, им нужна твоя пирамида?» – на каждом шагу слышалось мне. Да-да, иногда мне слышалось… и другое:
|
|
|
- Обвиняемая в дурном вкусе, архитектура прошлых веков,- говорила Аня тоном знатока древних стилей,- сегодня реабилитирована. Ты же не станешь мне возражать, если я скажу, что ее фантазия и роскошь теперь кажутся настоящим гимном наслаждению.
- Не стану.
Многочисленные рынки и цветочные базарчики просто хватали нас за шорты, зазывая купить что-нибудь быстро и недорого. Всего было полно. Я купил Ане пестрый букетик каких-то полевых анютиных глазок или незабудок, чем доставил ей сказочное удовольствие.
- Ты не забыл мои вкусы.
Я никогда не думал об этом. Не думал и сейчас, я действительно был очарован этим французским раем, и чем сильнее я им восторгался, тем больше у меня было сомнений: что если моя пирамида строится на песке? Не здесь, на гранитном золоте богачей и шулеров, а на зыбком песочке моей всевселенской мечты. Да они и слушать меня не станут!
- Можно к Матиссу, а хочешь - к Шагалу или Массену, к импрессионистам… Куда?
Мне было безразлично. О музыке Массена я ничего прежде не слышал, к Шагалу и его библейским мотивам был, по-моему, равнодушен, а с Матиссом давно хотел познакомиться.
- Здесь рядом улица Дез-Арен. Здесь все рядом.
Я не мог объяснить, почему Матисс, его огненно-розовые или ярко-красные летающие танцовщицы, однажды увиденные мною на какой-то репродукции, так запали мне в душу.
|
|
|
- Он здесь и умер, в Ницце.
Это известие еще более заинтриговало меня и определило окончательный выбор: конечно, Матисс! Мне было любопытно… Не могу объяснить, но мне теперь было просто невтерпеж взглянуть на Матисса. Ведь не только танцовщицы написаны таким молниеносным огненным росчерком его вдохновенной кисти!
Чтобы попасть в музей нам пришлось отказаться от прогулки на яхте.
Матисс!
- Жаль, что сейчас не зима,- сказала Аня, когда мы ужинали в каком-то ночном ресторанчике,- я бы показала тебе Карнавал. Чего только стоит знаменитая Битва цветов на набережной! Самые красивые манкенщицы Лазурного побережья едут на огромных платформах, как Клеопатры. Ты ведь любишь красивых женщин?
- Ты – лучшая!
- Это твоя дежурная фраза?
- Ты, знаешь…
- Брось,- прервала меня Аня,- не утомляй себя эпитетами, лучше скажи: ты думаешь я смогу?
- Ты – сможешь!
Когда мы уже лежали в постели, Аня неожиданно сказала:
- А знаешь, ты меня…
Она на секунду задумалась, затем:
- …я вдруг поверила в то, что мы с тобой могли бы…
Она пристально посмотрела мне в глаза, не решаясь что-то сказать.
|
|
|
- Говори! – поддержал я её.
- Да-да, - сказал она, - я вот уже скоро третьи сутки живу только тобой. Я уже давно так не…
- Что?!.
Мне так хотелось, чтобы она выдавила из себя своё признание.
- Это – как если бы я… выпила фужер хорошего вина, - сказала она.
«…хмельная… опьянённая тобою… читай меня губами по губам…».
Строчки ворвались в наш разговор так неожиданно, что я не знал, как на них реагировать. Надо было сказать что-то и Ане на её признание, но меня словно заклинило. Тина просто не давала мне жизни!
- Читай меня губами по губам, - выдавил я.
- Красиво, – произнесла Аня и у неё заблестели глаза, - губами по губам… Как точно! Иии… очень чувственно! Читать губами – это прекрасно! Сам придумал?
Я ничего не сказал.
Аня прижалась ко мне и нежно поцеловала меня в щеку.
На другой день по настоянию Ани мы торопились в Монако. С ней трудно было спорить: в эту пору года Средиземноморское побережье – это рай, сказочный несказанный рай, и Аня не принимала никаких моих возражений.
- Ты считаешь, что я тебя вот так просто возьму и отпущу?
- Ты меня уже взяла, признаю, но…
- Никаких «но»!
И точка.
Она таскала меня за собой по всему побережью, по музеям и частным коллекциям, по базарчикам и магазинам, по ресторанам и небольшим кафе.
- Купи мне мороженого.
Я покупал.
- Как тебе эти?..
Я покупал.
Мне нравились и эти, и эти, и те… Я накупил целый воз безделушек!
- Мне нравятся щедрые люди,- призналась она.
- А я?- спросил я.
Тина больше не появлялась. Но на следующий день…
Глава 14
Ночевали мы на ее вилле. Прежде всего мы много ели и пили, а затем снова утоляли голод тел… И только под утро…
- Голод тел?..
- И только под утро, совсем выбившись из сил, мы засыпали. Мне чудилось, что мы спали втроём. Мне слышалось:
«Смакуй по капле меня, скуля, прикасайся точно… Как жаль уже не начать с нуля не удастся ночь мне… Занозой острой куда-то внутрь далеко под кожу… Пусть это бред, но сказать мне «стоп» даже ты не сможешь…».
- Тина-таки и тут продралась к вам сквозь завесу уединения, - констатировала Лена.
- А знаешь, - признаюсь я, - я в ту ночь испытал крайне забавное чувство – единения и единства.
- С кем, с Тиной?
- Ага! Ты не поверишь, но я впервые в жизни…
- Она же забралась к вам в постель!
- Это нужно пережить, - говорю я.
- С этим надо переспать, - говорит Лена.
Я соглашаюсь: да!
- А выспавшись, за утренним кофе, - продолжаю я, - мы строили новые планы на день и, возможно, на жизнь…
- Теперь и с Тиной? – спрашивает Лена.
- Теперь – да, - смеюсь я.
Аня не переставала твердить о трудностях, с которыми она покоряла вершину своей собственной пирамиды, о тех средствах и способах, что позволили ей завоевать положение в обществе и доброе имя.
- Мой трон,- говорила она,- достался мне не по наследству, но путем революционного переворота. Однажды фортуна и мне улыбнулась… Я уже выстроила свою пирамиду.
Она рассказывала историю за историей о своих поражениях и победах, и поражениях... Жаль, что я не Бальзак, подумалось мне, мог бы написать еще одну «Человеческую комедию» с нечеловеческим и, возможно, трагическим сюжетом, хотя трагедии здесь, на мой взгляд, никакой не было. А что было? Борьба!..
- Я изучила все пособия по выживанию и освоила тысячу и один способ, как не умереть с голоду… Когда вдруг выясняется, что твои планы на жизнь так провальны…
Мне не трудно было представить, как Аня завоевывала себе место под солнцем, под чужим солнцем. У нее была не сладкая жизнь эмигрантки, каких, впрочем, тысячи. Сотни тысяч их бродит по миру. Кому-то везет, а кому-то нет. Невезучим, как Аня, выпадают на долю нечеловеческие трудности, преодоление которых делает их сильнее. Если не убивает.
- Мне еще повезло,- говорила она, улыбаясь,- да, иногда я была и везучей.
И рассказывала мне очередную историю о своем замужестве.
- И, знаешь, почему мы расстались?
Я поднимал брови и делал удивленные глаза.
- Да-да-да, представь себе… Это длинная история.
- Я готов ее послушать.
- Хорошо, как-нибудь расскажу…
Трагедии, слава Богу, не было никакой, я это прекрасно понимал, как понимал и то, что все ее жизненные неурядицы как раз и были той платой за место на троне, который она свила, как орлица, на недоступной вершине скалы. Ведь за все нужно платить. В конце концов, выпив вина и всласть наговорившись, чтобы традиция не была разрушена, мы засыпали.
- И Тина, конечно, была уже тут как тут! – говорит Лена.
- Всё-то ты знаешь!
А ведь я, и правда, ждал её!
Глава 15
В Монте-Карло нам посчастливилось. Мы приехали далеко за полдень, но солнце еще не коснулось горизонта, словно специально для нас высвечивая удивительную панораму этого рукотворного райского уголка. Мне не хотелось, чтобы ночь окутала тьмой это море, эти пестрые дома и здания, эту зелень деревьев, частокол голых мачт… И я попросил солнце, чтобы оно остановилось.
- Ты забыла закрыть машину,- сказал я Ане, когда мы направились в сторону набережной
- Здесь не воруют.
Поскольку Аня взяла на себя роль гида, я задал свой первый вопрос:
- Что значит «Монако»?
- Я и сама бы хотела это знать,- сказала Аня.
Потом мы узнали, что название происходит от Portus Hercules Monoecus - древнего порта Геркулеса, который упоминается в средиземноморских легендах.
- Вот видишь,- сказала Аня потом, - ты и меня просветил. Стыдно сказать, но я до сих пор не имела об этом никакого понятия, хотя и бываю здесь довольно часто.
Мы бродили по сияющему вечернему городу, где роскошествовало безумство огней и красок, все мигало, вертелось, бежало, летело и лилось полноводной рекой – море, море огней, кипящий котел, сущий ад! Но и рай…
- Говорят, что на карте это крохотное княжество можно найти только с помощью лупы,- сказал я.
- В его состав,- пытаясь восстановить во мне пошатнувшееся было доверие, как заправский гид, объявила Аня, - входят три района: старый город Монако, над которым возвышаются вон те, видишь, очертания дворца Гримальди…
- Эти, что ли?..
- Они самые, далее – портовый квартал ла Кондамин и, собственно, Монте-Карло, скала, где…
- Скала?..
- Да, скала…
Затем мы ужинали и просто болтали… Воспоминания, воспоминания… Нет на свете ничего милее и трогательней!
Хочешь поиграть в казино?- неожиданно спросила Аня.
Я проиграл около трех тысяч франков, от чего Аня пришла в восторг.
- В тебе проснулся еще один талант – уметь проигрывать. Мне нравится твой азарт, с которым ты расстаешься с деньгами. Прежде я не замечала за тобой этой прелести.
- Прежде мы играли в другие игры.
- А в какие теперь?
Я промолчал.
- Ты не ответил. Ты по-прежнему играешь в теннис?
- Я никому не проигрываю. Даже в теннис.
Я не знаю, зачем я это сказал. Мы даже успели покататься на роскошной яхте ее знакомых, которые приставали ко мне с расспросами о теперешнем политическом режиме в России, как будто я был министром ее внутренних дел и знал все подробности этого режима.
Аня не могла допустить, что я, ее гость, могу заскучать рядом с ней или стать равнодушным ко всему, что ее интересовало и чем, по всей видимости, она жила. И другой жизни себе не представляла. Какие еще пирамиды?! Какая Америка с ее безумным «The American Way of Life» и какая Россия с ее совковыми замашками?!.
- Здесь, постарайся это понять, здесь теперь моя родина!
Она повторяла эту сентенцию на каждом шагу. С гордостью. И рассказывала, рассказывала… Это было путешествие-исповедь. Все свои достижения она преподносила мне на тарелочке с золотистой каемочкой.
- Я тебя понимаю.
- Вот на этой воде громоздился когда-то весь флот Юлия Цезаря в ожидании Помпея,- сказала Аня, скользнув ладонью по линии горизонта,- но тот убежал от него в Иллирию.
- Струсил что ли?
- Цезарь не был трусом.
Хорошо бы найти хоть щепочку от этой флотилии, подумал я, чтобы по ее биополю воссоздать из какой-нибудь подвернувшейся под руку стволовой клетки самого Цезаря.
Меня не оставляла и еще одна важная мысль: как бы раздобыть здесь клеточки Леонардо да Винчи! Они ведь где-то здесь неподалеку, в Амбуазе, возможно, в часе езды отсюда. А Мона Лиза висела в спальне Леонардо до самой его смерти. Он не продавал ее ни за какие бешеные деньги. После его ученик продал ее королю.
- Как замечательно - я и не знала! – призналась Аня.
То, сё… Мы говорили о том, что приходило в голову…
И ни слова о Тине!
Глава 16
Вдруг Аня предложила:
- Тебя познакомить с принцем Монако?
- Зачем?
- Расскажешь ему о своей Пирамиде. Ему понравится. Он любит такие прожекты – сделать свое княжество самым-самым…
- Думаешь, он осилит мою Пирамиду?
- Он неплохой теннисист.
- Ему вряд ли удастся меня обыграть.
- Альберт – большая умница, он поймет.
Это была хорошая мысль: превратить в Пирамиду Монако. Аня сказала об этом вскользь и как бы шутя, но эта была, на мой взгляд, прекрасная мысль. Я понимал, просто ясно себе представлял, что каждую страну, находящуюся на том или ином уровне развития, независимо от ее социального устройства, вероисповедания, способа правления и т.п., каждую такую страну можно превратить в Пирамиду совершенства. Любую, какую ни назови - Лихтенштейн или Америку, Конго или Мозамбик. На худой конец ту же Японию, ту же Исландию, Шри-Ланку или даже Гаити. Не только страну – континент, часть света и весь этот грешный мир. Ведь избавить мир от греха очень просто, поскольку грешен каждый житель этого мира. И сегодня не составляет никакого труда показать ему, кто бы он ни был – президент ли, бомж или крестьянин-китаец, показать ему реальный путь к совершенству. Для этого все готово! Наука накопила уже столько знаний и технологий, что достичь совершенства не составляет труда. Нужно только все эти знания и технологии выстроить в той последовательности и в том порядке, которые сделают человечество совершенным. Вот это и будет наша Пирамида! Для каждого человека земли можно создать алгоритм его преображения, в основу которого положить абсолютную реализацию его генофонда наряду с блестящим образованием и воспитанием, и заставить (опять диктатура!), нет, - убедить его жить в этом алгоритме (сделать его модным и выгодным), и тем самым изменить всеобщее сознание, что и будет означать изменить историю. Вот для этого и нужен его величество квант. Всеобщая квантификация, повсеместный тотальный аудит. Квант надо бросить на весы истории. И пригласить в весовщики Бога. Только Его. Человеку нельзя доверять решение этой проблемы, ведь он мелок, жалок, смешон и не исполнен нищеты духа. В этом беда. И падет эпоха, канет в Лету эра греха! Монако может стать первой ласточкой… Здесь все готово к полету: люди богаты и сыты, в них нет злобы, и живут они, кажется, уже в раю. Вот это «кажется» и требуется искоренить, выбросить на помойку. Чтобы рай засиял по-настоящему, въявь, без всяких там оговорок и двусмысленностей. Чем не задачка для интеллекта! Пищи для ума здесь предостаточно. Утопия? Возможно! Но и реальный путь к сверхобществу. Практика без теории мертва! Разработать проект квантификации каждого поступка, каждого движения мозга… Квантификация каждого генотипа каждого жителя каждой отдельно взятой страны. Ленин ведь гениально все это продумал, но у него не было под рукой ни пасьянса из нуклеотидов ДНК, ни компьютера, не было современных достижений науки и техники, чтобы сначала смоделировать новый мир, а потом строить его по чертежам коммунизма. Высосанные из пальца экономические модели, все эти базисы и надстройки, все эти планы ГОЭЛРО, НЭП’ы и пятилетки за три года – чушь собачья! В основе всего должен лежать прочный фундамент, состоящий из генов и осознанное понимание количества счастья для каждого человека. Вот скелет, на который нужно нанизывать живое мясо жизни. И мне наплевать, как называть это строительство – социализм, коммунизм, анархизм или монархизм. Эти измы не имеют никакого значения, значение имеет только квант. И, конечно, клон, как модель сверхчеловека. Я повторяю: все сейчас готово для этого. И совершенно неважно хотят ли этого низы и могут ли верхи. Важно одно – построить идеальную Пирамиду как модель, и показать преимущество этой модели перед всеми остальными. Тогда вся эти гонки вооружений, все эти предвыборные баталии, все программы и проекты, впопыхах и захлебываясь зовущие людей в земной рай покажутся детским лепетом. И тогда станет ясно, что они построены на песке, курам на смех! У людей откроются глаза и они, наконец-то! увидят свет в конце туннеля и почувствуют уверенность в завтрашнем дне. Опять призрак коммунизма побредет по Европе? По миру! Но не призрак, а танк, мощный, оснащенный по последнему слову науки и техники, уверенный в себе, боевой и воинствующий. И главное здесь, как в любом танке, как в любом мощном скоростном техническом средстве, главное здесь – не горючее и не двигатель, не гусеница, не пропеллер, не винт и не сопло ракеты, главное здесь – не укакаться!.. Для этого и нужна наша команда, у которой не будет другого выбора, кроме как таскать камни на вершину Пирамиды, не уподобляясь при этом Сизифу, а используя силу знания и ума. Сочетание воли и мастерства! Мы должны соорудить там трон для человечества, чтобы каждый чувствовал себя царем жизни.
Я снова восторгался Аниной интуицией:
- Ты как всегда видишь клад на глубоком дне.
Я давно искал такую страну, приглядывался, примерялся.
- Заглядывать в колодцы – моя слабость,- сказала Аня.
Это карликовое княжество – прекрасное место для строительства Пирамиды, думал я. Зачем же упускать такую прекрасную возможность – обсудить с хозяином дома план его переустройства? Я, правда, мечтал о Ватикане. Кому, как не Папе Римскому в первую голову нужно заботиться о преобразовании Ватикана в Царство Небесное на земле? Но нет! До сих пор Ватикан живет по земным законам…
Мы были приглашены во дворец Гримальди к половине седьмого вечера. Я заметил время по старинным часам с болтающимся из стороны в сторону массивным, напоминающим провинившееся и приговоренное к вечному движению маленькое солнце, латунным маятником.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 186; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!