PS. Жора – Георгий Александрович Чуич ушел от нас в мае 2013 года. 47 страница
- Что?
- Все ваши придумки с Пирамидой и с Наполеоном.
- Это не придумки, это…
- Да знаю я, знаю!.. Но это не укладывается в голове.
Наконец мы вырвались на простор загородного шоссе.
- Куда сегодня?- спросил я, выискивая на карте маршрут нашего
движения.
Чем дальше мы жили и узнавали друг друга, тем настойчивее Аня меня допытывала. После поворота на кольцевую дорогу, она пошла в наступление.
- Ты и в самом деле веришь в то, что тебе удастся вырастить
Наполеона? Или Ленина, Сталина, Тутанхамона?.. В клонирование Ленина я готова поверить, но оживить фараона, мумию, кусок воска…
Я ни словом не обмолвился о том, что клеточки крайней плоти вождя пролетариата давно были в Америке и уже дали первые всходы. Может быть, я проболтался под действием паров коньяка? Или Аня назвала только тех, кто в тот момент пришел ей на ум?
- А ты?- ответил я вопросом на вопрос.- Разве ты не веришь? Разве мы с тобой уже не вырастили его тогда в бане? Ты же помнишь Азу?
Вскоре мы выехали за городскую черту. Аня вдруг резко приняла вправо, так что раздался скрип тормозов и на нас понеслись крикливые гудки клаксонов. Машина подрулила к высокому, одиноко стоявшему дереву и остановилась в его тени.
- Давай, в конце концов, поговорим,- сказала она,- выкладывай все свои идеи и предложения, мне надоела вся эта мышиная возня, разговоры вокруг да около…
Глава 8
|
|
Мне казалось, что все уже сказано: Аза, Ленин, Тутанхамон… И Пирамида! И Пирамида!.. Я же подробно о Ней рассказывал. Но Аня до сих пор мне не верила. Была среда, кажется, среда. Я начал издалека, из самой бани. Я, как разведчик легенду, выучил наизусть свой рассказ. Конечно же, мне не надо было ничего учить, вся история была у меня в голове, и мне доставляло удовольствие разматывать клубок задуманного, чтобы его нить, как нить Ариадны, вывела Аню из лабиринта неведения. Время от времени Аня спрашивала, я отвечал. Мимо проносились машины, мы их не замечали. Я вглядывался в бесконечную изумрудную даль виноградных полей и, как и день тому назад, с задором пылкого юноши лепил на ее глазах из глины своей мечты Пирамиду жизни.
- Но зачем тебе я?
Я не слышал вопросов. Я пер, как танк.
- Ты просто… Ты не слышишь меня.
- От тебя требуется всего-ничего – бросить все к чертовой матери и последовать слепо за мной.
- Для этого мне нужно сначала сдуреть.
- Кто тебе мешает? Порадуй меня.
- Ты – Иисус? Слепо следовать можно только поверив…
- Верь же, верь!
- Ну, хорошо, хорошо! Допустим, тебе удастся…
- Нам!
- Я не уверена, что подхожу для таких дел.
- От тебя требуется только одно – быть рядом, быть другом!..
|
|
Аня, казалось, пропустила эту фразу мимо ушей.
- У меня нет друзей,- грустно сказала она.- Но как, скажи, ты себе представляешь?..
Она спрашивала и спрашивала, задавала даже совсем нелепые вопросы, но я видел, что и глаза, и уши ее полны одной-единственной моей фразой – «быть рядом»! Мы вышли из машины и теперь бродили по густой траве.
- Ты живешь в своем мире, рисуешь картины, на которых все люди друг другу улыбаются, где нет места зависти, и не за что зацепиться предательству. Тебе кажется, что из твоих картин вылетают волшебные птицы и селятся в кронах деревьев твоего райского сада…
Теперь говорила она, я отбивался, как мог.
- Мой мир не нов,- произнес я, пытаясь защитить свою Пирамиду.- На земле уже были Лемурия и Атлантида, и страна Му, ты же помнишь: рай был на земле! И человечество снова живет ожиданием прихода мессии. Люди бредят Золотым веком и Царством Небесным. Разве не так?..
Аня сдвинула свои темные очки на самый кончик носа и подозрительно посмотрела поверх них на меня.
- Да, но в твоей Пирамиде невозможно жить!
- Я - живу.
- Ты не живешь, ты летаешь. Но настанет время, и ты приземлишься, грохнешься как сноп, и тогда…
- И тогда?..
- И тогда люди свернут тебе шею,- произнесла она, чеканя каждое слово. И, уперев указательный палец в дужку очков, снова водрузила их на переносицу.
|
|
- Вполне вероятно,- легко согласился я,- и это не исключается.
Мы какое-то время молчали. Слышны были только шум ветра и шуршание шин проносившихся мимо нас на большой скорости автомобилей. Аня первая нарушила молчание.
- Ты живешь как ребенок,- негромко сказала она.
Но я и не думал отступать:
- Завтра так захотят жить другие.
- Создал свой теплый мир, построил свой виртуальный город, населил его ангелами и теперь затягиваешь туда и меня…
- Всегда существует прекрасное завтра,- наступал я,- нужно только набраться сил, сил и духа. И крепкой веры…
- Существует только вечное сегодня, сейчас.
- Зачем тогда жить?
Теперь мы шли рядом, держась за руки, по заросшей тропинке. А затем уселись на теплые круглые валуны. Прошло столько лет, и я с удовольствием отметил, что Аня ничего не забыла, что она легко принимает мои идеи и планы, а отдельные ее вопросы ставили меня в тупик. Она не переспрашивала, как многие, с кем мне приходилось обсуждать эту тему, она предлагала свои варианты решения.
- Ты и в самом деле уверен, что твои стимуляторы роста?..
- Ни капельки не сомневаюсь! Мы испытали их на насекомых, на
|
|
мышках, собаках и обезьянах. Сейчас по нашим схемам идут испытания на волонтерах в Китае, Индии, на Филиппинах и в Африке. Предварительные результаты ошеломляющи.
- Я слышала, что эти стимуляторы вредны не только…
- Жертвы неизбежны. Мир чем-то рискует каждую секунду…
Потом мы вернулись к машине.
- Ладно, поехали, садись в машину. Скажи, у тебя есть семья?
- Конечно! Хотя я не так удачлив, как большинство из людей.
Аня посмотрела на меня и ничего не сказала. Какое-то время мы ехали молча. Я снова сверил по карте маршрут нашего движения. Вдруг Аня произнесла:
- Нет, нет, это невозможно, непостижимо… Это - утопия. Как вообще можно жить, когда в твоей голове такой кавардак?
- Там царит абсолютный порядок! Я все продумал. И не только я, думала целая уйма умников…
- Со слов Жоры ты – гений.
- Когда он успел тебе это сказать?
- Он все успевает.
Я вдруг вспомнил Юлю. Она точно так же отзывалась о Жоре.
- Что он еще успел?
- И что же придумала уйма умников?
- Семь лет коллективный мозг,- сказал я,- разрабатывал стратегию и тактику воплощения этой мечты. Целых семь трудных лет… Мы купили остров…
- Я-то вам зачем?
- Ты же знаешь.
- Да. Дальше.
- Что «Дальше»? Дальше все - как по маслу.
- Слушай, - вдруг вырвалось у меня, - а ты точно Тину не знаешь?
Аня посмотрела на меня как на полоумного:
- Ты со своим Жорой точно… того...
- Аня права, - говорит Лена, - точно, что точно… Того…
Глава 9
Несколько минут было слышно только шуршание шин и свист ветра в ушах. А ведь Аня права: эта Тина нас просто достала! Мне стало на самом деле невыносимо жарко! Чтобы выйти из темы, я набрал номер Людочки.
- Привет!..
Людочка была рада этому звонку.
- Ты где?
- Поздравляю! – проорал я в мобилку.
- Я слышу, слышу… Не ори так. Ты где?
- Я в Париже, Париже!.. Я скоро!..
- Мне вылетать?
- Нет-нет… Я тут… Ну, потом… Ну, пока… Поздравляю!..
- Спасибо, что к вечеру вспомнил…
- Разве уже вечер?..
- Ну, пока-пока…
Людочка отключила телефон.
Аня не проронила ни слова. Мы слушали только свист ветра…
- Слушай, - сказал я, - еще ж не вечер?
Аня только улыбнулась.
Потом я снова рассказывал, рассказывал, чуть не крича, споря с ветром и шуршанием шин, сидя вполоборота и уже привычно, помогая пальцами обеих рук, обретать своим словам убедительность и правдивость. В конце концов, я сказал, что это – дело моей жизни.
- И если у нас есть хоть капля гордости за свой народ и свою страну, хоть грамм национального достоинства, гран!- заключил я,- мы должны положить его на алтарь отечества…
- Да ладно тебе,- остановила она поток моего высокого красноречия,- нельзя быть патриотом страны, где идет поголовный мор, где… Ну, да ладно, ты все это знаешь, ты скажи: почему ты считаешь это делом своей жизни? Пройдет год или два, ты добьешься каких-то результатов и придет к тебе какой-то успех, мир признает тебя, но достигнуть того, о чем ты мне так страстно рассказываешь, согласись, невозможно.
- Как ты не поймешь…
- Я понимаю, что я в этой игре – просто никто, но, ты послушай меня: и никто может быть прав. Тебе вскоре наскучит вся эта кутерьма с улучшением человеческой породы и ты захочешь стать известным картежным шулером или неизвестным вором, или режиссером кино, а то и отцом большого семейства.
- Что все это значит?
- Это значит, что ты снова пойдешь нарасхват и вразнос.
- Ань, послушай.
- Где гарантии того, что таких метаморфоз с тобой больше не произойдет, не случится? Даже ты не в силах изменить работу своих генов. Все твои утопические аферы сидят в них, как… как пули в обойме. Дай им только волю!
- Почему же как пули? Как зерна добра…
- Гены, ты же это прекрасно знаешь, как стальные оковы, держат каждого в своем стойле. Разве не так? И, главное, согласись – человек всегда грешен и никогда совершенным не станет. А его неистребимая вера в то, что из дерьма можно сделать пулю, выстроить, как ты предлагаешь, какую-то пирамиду справедливости и добра, эта вера ведет к катастрофам, к таким потрясениям, в сравнении с которыми мелкие жизненные неурядицы и даже трагедии кажутся манной небесной на парном молоке. История натоптана такими примерами, как энергией атом…
- То как пули, теперь как атом…
- Перестань придираться к словам. Плата за воплощение утопий всегда была очень велика, и ты это тоже знаешь. Но тебе нужна помпа, ты жаждешь славы, величия. Тебе хочется влиять на потоки сознания…
Аня не давала мне вставить слова. Я взял ее за руку и крепко сжал пальцы. Я понятия не имел, о чем сейчас буду говорить, теперь мне было необходимо остановить поток ее холодного скептицизма.
- Ань, смотри,- сказал я, ударяя указательным пальцем правой руки по ее правому колену,- смотри, слушай. Во-первых…
И я опять пустился в перечисление своих доводов. Я говорил быстро и горячо. Да, я был сродни великим ораторам всех времен и народов, Аристофаном, Эмпедоклом, Цицероном и всеми ими вместе взятыми, Гераклом современного красноречия и убеждения. Море моих слов бурлило и стонало, клокотало в моем горле, а слова просто кипели и пенились, им было тесно в моей луженой глотке. Я слышал, как умопомрачительно высоко звучало «дом, Родина, величие, вечность, честь…».
Юля бы, услышав все это, сказала: «Ты просто Цезарь в сенате!».
Аня слушала, рассматривая свои красивые руки и не сделала ни единой попытки остановить меня. Когда через полчаса или час пыл мой поугас и у меня исчез запас нужных слов, я поймал себя на том, что стал повторяться. Аня оторвала взгляд от своих восхитительных пальчиков и посмотрела мне в глаза так, как она всегда смотрит, требуя тишины.
- Что? – только это и произнес я. И умолк на полуслове, словно меня сразила пуля снайпера.
Аня улыбнулась своей обворожительной улыбкой с ямочками на щеках.
- Toute la vie est dans l’essor (Жизнь – это вечный взлет, фр.), - едва слышно произнесла она, - это единственный путь к совершенству.
- Что-что? – не расслышал я.
На мгновение воцарилась тишина.
- Рестик,- затем миротворно и нежно проговорила она,- я уже сказала тебе, что трудно быть патриотом страны, народ которой погряз в дерьме. Это – первое. И второе – гимны, родной мой, мне не нужны.
И чтобы сбить пену с моих высокопарных слов, она спросила:
- Тебе нравится, как я веду свой кабриолет? Хочешь кончиками пальцев прощупать качество французских дорог?
- При чем тут дороги? У нас грандиозные планы! Неужели ты…
Потом я все-таки, чисто машинально, выразил восхищение ее искусством гнать крылатое авто, кивнув головой и что-то пробормотав по этому поводу, но мысль свою не терял. Мне казалось, я избрал верную тактику убеждения. Правда, я пока не выложил свой главный козырь: я ни разу не упомянул о технологии строительства нашей пирамиды. Пирамида совершенства! – вот моя цель. А технология – это ключ, да золотой ключик от ларца жизни. Это дорога к вечности. Но не пришло еще время, думал я, применить свое главное оружие. Сделать как, know how – вот решение всех проблем. Этот ключ ее восхитит! Ей всегда нравилось все нетривиальное, неординарное, оригинальное и фантастическое… И, конечно, я ни слова не сказал ей об Иисусе Христе! Не то, чтобы всуе, вообще ни-ни. Даже мысль о Нем я гнал от себя. Хотя и молился, немо молился, взывая к Нему и призывая на помощь. Как же без Него?!.
- И в конце-то концов,- заключил я,- надо знать, зачем ты живешь. Я – знаю. Я знаю и то, что это не только дело моей жизни, это мое предназначение, понимаешь, это мой и Божий дар, и ему я буду служить страстно… Чего бы мне это не стоило. Я отказался от всего…
- Ух,- воскликнула Аня,- вот теперь я тебя узнаю!..
- Да,- сказал я и добавил,- для тебя не будет открытием тот факт, что человечество идет по пути самоуничтожения. Я хочу вывести его на путь совершенства.
- Ха,- сказала она,- ну-ну... Много у нас было таких, кто под флагами добродетелей, пытались предложить свои светлые тропы. И что?
- Но они ничего в этом не понимали. У них не было знаний. Они предлагали пути насилия, используя силу дубинки, дыбы, меча, пороха, атома… Но есть другой, совершенный путь – сила гена. Это невероятно мощный фактор преобразования общества. Ген и сознание – вот выход для сохранения жизни. Это и есть моя Пирамида. Мы обязательно должны помочь…
- Я заметила, что сострадание – теперь твоя главная черта. Ты всех хочешь спасти, всем помочь. Зачем? Зачем тогда Бог? Он все решит.
- Как ты не понимаешь,- возмутился я,- ведь у нас грандиозные планы, и мы должны…
Она не дала мне закончить мысль:
- Если хочешь рассмешить Бога,- сказала она,- расскажи ему о своих планах.
Прошло еще полчаса. Мы снова вышли из машины и теперь бродили взад-вперед от дерева к дереву, глядя под ноги и по сторонам, то рассуждая, то вдруг умолкая.
- Сейчас наука познала истину. Мы умеем считать ее кванты. Кванты жизни, сознание гена… Задача в том, чтобы уметь управлять жизнью так, чтобы залезть на ее вершину. И забрать всех с собой. Там, на этой вершине – Бог, совершенство Природы. И там счастье каждого, и счастье всех.
- Я всегда знала, что ты – неисправимый мечтатель.
Аня наклонилась и сорвала травинку. Она разглядывала ее с таким любопытством, будто это был не зеленый стебелек, а перо из хвоста фазана. Я принял ее высказывание за комплимент, и все же не удержался:
- Но разве не мечтателями были Македонский и Цезарь, Августин и Иисус? Разве не они были Колумбами своих Америк. Вся история человечества покоится на костях мечтателей. Не было бы Тутанхамона, Навуходоносора и Рамзеса, не было бы Гомера, Сократа или Сенеки, Цезаря и Клеопатры, Таис Афинской или Лауры, не было бы Рабле и Гаргантюа, Шекспира и леди Макбет, не было бы Леонардо да Винчи и его Джоконды…
- Ты забыл Наполеона, Ленина, Гитлера, Сталина…
- Если бы их не было - не было бы истории. А что бы она делала без Будды, Магомета, Аллаха или Христа? Скажи что?
Аня молчала.
- Вот я и хочу вернуть истории своих созидателей. Творцов. Это ты понимаешь!? Спрессовать старую и воссоздать, возродить, воздвигнуть и утвердить новую историю. Но теперь уже не историю вождей и полководцев, пап и царей, не историю революций и войн, движений и партий, а историю человека, понимаешь, человека вообще.
- Не понимаю.
- Недра гена неисчерпаемы,- это был мой последний козырь,- в них смысл и суть всех наших историй…
Аня остановилась и взяла мою руку. Затем резким движением головы отбросила со лба распущенные волосы и посмотрела мне в глаза.
- Милый мой,- сказала она,- все это прекрасно! Но ты можешь мне объяснить: во что ты играешь?
- В кости. Ты меня раскусила: в кости. Как Бог. Все во что-то играют, но моя игра стоит свеч. И ты это знаешь.
- Знаю, но чего мы добьемся?
- Мы,- у меня запершило в горле, я закашлялся, как это бывает в кино и в книжках, когда героя зацепили за нерв. Мне удалось справиться с волнением и сказать то, о чем я так долго не отваживался сказать,- мы… мы изменим историю!..
Воцарилось молчание. Аня закрыла глаза, и снова ее губы растянулись в добродушной улыбке. Затем она встала на цыпочки, запрокинула голову, подняла обе руки к небу, словно желая улететь, и глубоко втянула в себя воздух через нос, будто наслаждалась запахом любимых фиалок.
- От тебя пахнет парным молоком и босоногим детством. И это – удивительно здорово!- произнесла она,- мне давно не было так хорошо!
На минуту воцарилось молчание, затем Аня тихо произнесла:
- Вернуть прошлое?.. Но ты ведь до сих пор ищешь себя, и я снова окажусь у тебя на пути… Ты же снова… Не знаю… Не знаю…
Она и не думала спрашивать, кто такая эта Людочка Жос.
- Жос? – спрашивает Лена.
- Ага, - говорю я, - такая фамилия. У нее просто золотые…
- Ясно-ясно, говорит Лена, - можешь не продолжать… Ни о Людочке своей, ни о Тиночке… А Аня мне нравится!..
Вау! А мне?!..
Глава 10
Держа друг друга за руки, мы пошли по заросшей травой тропинке, и я боялся даже шепотом вспугнуть это мимолетное ощущение счастья, да-да, счастья, ибо я знал, да, я это знал наверное: это были те редкие в жизни мгновения, когда счастье переполняет тебя до краев.
- Это правда, Рест!
Я знал, что это правда. Я их помнил, эти мгновения. Я уверен, что каждый человек переживает в жизни подобные минуты и по пальцам может пересчитать, сколько их было. И неправда, что есть люди изо дня в день купающиеся в счастье. Они только делают вид.
- На самом же деле путь к счастью тернист и труден, и ты понимаешь, в каком поту и какой кровью добываются его золотые крупинки.
- Милый, милый мой Рест! Все это так, просто дух захватывает. Но ты знаешь, что жизнь гораздо сложнее твоих сказочных сооружений. Знаешь, знаешь, ты же у нас ум.
Аня сжала мои пальцы и снова заглянула в глаза.
- Скажи честно: все эти твои конструкции из хрусталя и бетона, все эти стальные сваи, эти фермы и мосты, канаты и тросы, быки и леса, все эти пирамидальные, сверкающие полировкой гранитные глыбы – это же… ловушка. Утопия чистой воды! Ну, скажи! Сам-то ты веришь в реальную возможность построения своего рая?
- Сredo, quia absurdum est, - выпалил я, - верю, потому что нелепо.
- Вот-вот... Нелепо!
Наступило молчание. Мне ничего не оставалось, как только отвести взгляд в сторону и сглотнуть слюну. Но потрясение (она мне не верит!) длилось только секунду, долю мгновения. Я понял, что пришло время последней козырной карты. Мы уже сидели в машине, я взял ее руку.
- Анна! Анечка! Анюта!..
Я удивлялся самому себе: я не мог сдержать себя!..
- Ты делаешь мне больно.
- Да-да, ты прости… Слушай, слушай же!..
- Не ори ты так, я прекрасно слышу.
Я умолк, не зная с чего начать.
- Большая половина человечества,– затем произнес я,- христиане, это те, кто слепо верит в Христа.
Аня подняла брови и посмотрела на меня так, будто слышала это впервые. Но я не замечал ее удивления. Это «слепо» прозвучало фальшиво, но я часто использовал его в разговорах о вере для большей убедительности, и не стал и на сей раз отказываться от него.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 189; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!