БРАНЬ АРХИСТРАТИГА МИХАИЛА СО САТАНОЮ 19 страница
241
месте), то поразительно, как все мы против него грешим. Ибо если бы мы, как говорит Теренций 224, учились на опыте других, извлекая из него нам полезное, и если бы мы всматривались в жизнь других, как в зеркало, то гораздо менее к нам было бы применимо изречение: «опыт — наставник глупцов». Такое поведение, помимо того что оно очень полезно, доставляет нам также чрезвычайно приятное зрелище и составляет значительную долю умозрения тех мудрых людей, которые, как говорится, плавая в гавани, используя чужие несчастия, подобны гомеровским богам, которые ούρανόθεν 225 радуются не тому, что с другими что-либо произошло, а тому, что видят себя непричастными к этим бедствиям, находящимися в безопасности. Ибо к чему нам эти великолепные θέατρα 226 язычников? Разве мир и народ не лучшее зрелище, к тому же бесплатное наподобие известного Пифагоровского торжища 227. Ты увидишь, как один стенает под тяжестью долгов, другой мучается честолюбием, третий — скупостью, четвертый — нездоровым желанием изучить вздорные вещи. И кто их всех перечислит? Объясни понятие души, и ты убедишься. Я тем охотнее об этом сказал, что приближаются и скоро наступят каникулы, подстерегает скука. Если против пее ты не вооружишься, то берегись, чтобы эта скотина не столкнула тебя не с моста, как говорят, а с добродетели.
Будь здоров, дражайший! Теперь мы очень легко будем друг с другом видеться и при случае поговорим,
|
|
47
Драгоценнейший друг Михаил!
Чем занят теперь твой быстрый ум? Где он у тебя блуждает?
Чего он желает, к чему стремится, чего избегает?
Действует ли он уверенно или колеблется?
Если он действует уверенно и свято, ты блажен.
Если колеблется, то и ты колеблешься.
Где сердце вздымается колебаниями,
Там царят отвращение и скука.
Моряк не поет, но, теряя спокойствие, боится,
Когда беснуются морские волны,
Когда бешеный Австр 228 вздымает Адриатику,
242
И моряк теряет управление кораблем. Наш ум никогда не остается праздным; Он всегда любит чем-нибудь заниматься. Если не найдет хорошего занятия, Он обратится к дурному.
Снабжай его тем, чтоб он мог славно потрудиться,
Но прекрасным
И не слишкОхМ многим.
Так ты можешь избежать злейшей тоски
И достичь сладкой жизни.
Прекращаю писать стихи, ибо мне кажется, будто я из камня выжимаю воду. Лучше прозою что-нибудь.
Ты же нам пиши, если сам не придешь. Прежде чем я отправлюсь, имею намерение использовать время для беседы с тобою. Ты свободен, я тоже. Ты занимаешься наукой, я до некоторой степени тоже. Ты с удовольствием меня слушаешь, я охотно говорю. В чем же дело? Если ты не придаешь значения месту, где бы мы могли обычным образом болтать, пошли мальчика к нам — если он свободен — договориться. Ибо не всегда будет лето...
|
|
Будь здоров, мой дорогой!
Твой Григорий Саввич Толпа пьянствует, а мы не поговорим о порядочных предметах? Как это так? 1763 года, июля 7-го дня
48
[1763 г.]
Здравствуй, желание мое, Κήοος τε τερπολή τε της ψυχής έμου 229, Михаил драгоценнейший!
Подобно тому как τό μουσικόν όργανον 230, если мы его слушаем издали, кажется для нашего слуха приятнее, так беседа с отсутствующим другом обыкновенно бывает намного приятнее, чем с присутствующим. Особенно с тобой у меня получается так,чтоятогда более люблютебяи стремлюсь к твоей τήν δυστην προαηγορίαν 231, когда отсутствую и когда без участия тела душа с душою безмолвно и άσο)ματψ ομιλεί τε καί συνδιατρφει 232. Тогда никакое расстояние и никакое пресыщение не уменьшают сладости, а, напротив, ее увеличивают, наслаждение все более и более воз
243
растает, ибо совсем иное положение и состояние невидимого, чем телесного и тленного. Эти соображения не последнее место занимают среди тех, которыми я обычно смягчаю житейские невзгоды. Ибо что приятнее, слаще и живительнее, чем любовь? Разве мне не представляются подлинно лишенными солнца и даже мертвыми те, кто лишен любви, и я нисколько не удивляюсь, если αυτό; 6 θεό| άγαπή 233. Далее, хорошая любовь та, которая является истинной, прочной и вечной. Любовь никоим образом не может быть вечной и прочной, если рождается из тленных предметов, то есть из богатства и прочего в том же роде. Прочная и вечная любовь возникает из родства вечных душ, укрепляемых их добродетелью и не подверженных разрушению. Ибо, как гнилое дерево не склеивается с другим гнилым деревом, так и между негодными людьми не возникает дружбы. Поэтому если наша любовь тебе дорога, то не бойся, что она прекратится. Ибо, поколь ты почитаешь добродетель, дотоль и любовь растет, подобно тому как дерево незаметно с годами растет и само становится сильнее, чем смерть. Постоянно находишься перед глазами души моей, и, о чем бы хорошем я ни думал и чем бы я ни занимался, мне кажется, тебя я вижу лицом к лицу. Ты мне являешься, когда я удаляюсь в уединение; ты мой спутник и товарищ, когда я нахожусь в толпе. Когда я скорблю, ты тотчас же берешь на себя часть скорби; если я чему-нибудь радуюсь, ты тоже являешься участником радости, так что я не могу умереть без того, чтобы образ твоей души я не унес с собою, так тень уносит тень, если только это разделение может произвести смерть, которая разрушает тело, душу же делает еще более свободной. Так, свободный от тела, я буду с тобою в памяти, в мысли, в молчаливой беседе: до такой степени любовь сильнее самой смерти. Эта наша любовь к тебе, постоянно помышляющая о твоем благе, пусть теперь также скажет тебе о чем-либо таком, что послужило бы на пользу твоей душе и твоему телу. Но что же мне сказать тебе? Рассказывают, когда знаменитый мудрец Катон 234 понял, что временно подавленный Карфаген снова помышляет о войне против Рима, то советовал римлянам начать новую войну против карфагенян; когда же римляне его совету не последовали, он, однако, не переставал советовать. И когда в сенате ему нужно было высказать какое-нибудь мнение, он говорил: «Я думаю так», — (прибавлял): — «Все-таки нужно начать войну
|
|
|
|
244
против Карфагена». И он так поступал до тех пор, пока не убедил римлян, и Карфаген был сравнен с землей; таким образом Рим был освобожден от страха. О дражайший! Избегай общества дурных людей! Избегай их! Беги от них далеко! Помни это! Освободи меня от страха! Лх, как я боюсь! Удали от меня, если меня любишь, страх и заботу, которые меня терзают, которые меня теперь жгут и преследуют, скопившись в моем сердце.
Я не успокоюсь, пока не услышу, что ты избегаешь их (злых людей) более, чем ядовитых змей. Помни, что ты храм божий. Сохрани тело в чистоте! А прежде всего сохрани душу! Сохрани не для мира, а для Христа, лучшего господа твоего и моего. Ты сохранишь, если будешь бодрствовать. Будешь бодрствовать, если будешь трезв. Будешь трезв, если будешь молиться, лить слезы и избегать праздности. Пусть не трогают тебя дворцы, замки и храмы рукотворные, но, преклонив колени, возноси постоянные мольбы к единственному тело и душу хранящему, нерукотворному Соломонову храму. /«Да будут очи твои открыты на храм сей... день и ночь»,/ и проч. О, если бы можно было писать так же много, как мыслить! Ό Χριο-τός23δ, да просветит своим светом эти лучшие твои задатки, и руками чистоты, непреодолимыми для дьявола и его слуг, да сохранит твое тело в добром здравии, аминь!
Весьма тебе преданный Григорий Саввич
12 июля /из Белгорода/
Желаннейших твоих писем жду. Напиши, что ты хочешь, чтобы я для тебя сделал. Ты получишь от меня все, что в твою пользу и в моей возможности. Но и ты желаешь только самого лучшего, да и я, кажется, свободен для всего святого. Об этом письме, кроме твоего хозяина, почтеннейшего о. Бориса 236, никому не сообщай. Ибо ты знаешь, как безмерно завистлива и лжива человеческая чернь. Прощай! Будь здоров!
49
[1763 г.]
Желаннейший Михаил — радуйся в господе!
Уже три дня, как готова ода, обещанная мною. Что касается меня, то я не проводил бы ни одного дня без беседы с тобою. Никогда не спит этот лев — дьявол, поэтому нам
245
всегда надо бодрствовать. Как нежданным ударом поражает тело враг, так и этот духовный враг никогда не перестает бросать в нашу душу огненные стрелы страстей и ими поражать. Ты погасишь их, если подумаешь о том, что у тебя есть все, в силу чего ты можешь сделаться великим, т. е. святым, мужем. Из-за чего ты мог бы мучиться, страдать? Из-за того, что ты не участвуешь в попойках с обжорами? Что в дворцах князей не играешь в кости? Что ты не танцуешь? Что не находишься на военной службе? Если все эти жалкие вещи составляют предмет твоего восхищения, то ты еще не мудр и являешься одним из многих. Ты еще не блажен, если вне себя ищешь какие-то блага. Собери внутри себя свои мысли и в себе самом ищи истинные блага. Копай внутри себя колодец той воды, которая оросит и твой дом, и дома соседей. Внутри тебя находится то основание, как говорит Плутарх, источник спокойствия; старайся этот источник очистить, черпая не из свиных луж, а из священных книг святых людей. Пусть не увлекает тебя толпа, гоняющаяся по морям и сушам за непостоянным, но, пребывая в своем доме, смотри, что делается худо или хорошо. Что тебе поможет скипетр, или дворец, или золото, если ты потеряешь и убьешь ценнейшую душу свою, то есть самого себя? Разве не из болезней души рождаются и телесные болезни? Лишь только греховная страсть воспламенит твою душу, знай, что она поражена и даже мертва. Почему не заботишься ты о том, чтобы извергнуть страсть — смерть драгоценнейшей части самого тебя? Зачем ты блуждаешь умом? Зачем вожделеешь, когда внутри себя имеешь все блага, если будешь благоразумен? Зачем стремишься к пирам и к толпе, к собраниям недостойных? Что видишь там доброго? Подави и обуздай τας ορμάς 237 души своей и уже теперь привыкай быть царем. О, если бы у меня был η τοο πνεύματος μάχαιρα 238! Я бы отрубил у тебя скупость и уничтожил бы роскошь и дух нетрезвости, поразил бы честолюбие, сокрушил бы ν.ενοδοξίαν 239, пронзил бы страх смерти и бедности. О святейшая трезвость! О благая бедность! О спокойствие душевное! Как мало людей вас знает! Если ты еще не видишь, что в грехе заключаются все виды зла, ты еще не мудр, не обладаешь богословскою верою. Однако верь, не видя. Если ты еще не видишь, что весь рай заключается в твердом сохранении и соблюдении заповедей божиих, ты еще не имеешь божией благодати; верь, однако, и возглашай
246
с Давидом: /у «Открой очи мои и уразумею»/ и проч., пока, уразумев несказанную, заложенную в них пользу, ты не скажешь: /«Наследовал откровения твои век за воздаяния»/ Это ищи, это... призывает Вергилий. Если ты это будешь всем сердцем искать, найдешь... Постараешься? Какая это неправда? Не вводи себя в заблуждение. Христос господь да убережет душу твою и тело твое от ядовитых сотоварищей, от всякой нечистоты, от огненных стрел! Будь здоров, дражайший, и нам пиши! Жажду знать, как ты поживаешь.
Твой христианский друг Григорий Саввич
Июля 18, из Белгорода
50
[29 августа 1763 г.]
Μείζων έν γενητοΤς γυναιχών προφήτης Ιωάννου τοο Βαπτιστοΰ ουδείς έστι ν (Лука, 7) 240
Сегодня мы празднуем кончину того, кто, как говорит Христос, был самым великим из всех рожденных женами. Остановим же очи ума и поразмыслим немного, каков он был, что творил, пока был в живых, и за что был богом признан столь великим. Он был пророк божий, воспевал божественное, исправлял грешников, возвращал их на правильный путь, всем говорил, кто такой Христос, что вот уже близко и должно наступить пришествие Христа; пусть украсят себя, дабы он, как жених, нашел их готовыми, иначе говоря, секира извлечена и готова. Итак, великое дело быть ученым евангельским? Да, мой дражайший Михаил, не только великое, но и величайшее. Нечестивейшпй человек был Ирод, до последпей степени испорченный по своим нравам и воспитанию, привыкший к роскоши в такой же мере, в какой мы видим теперь большинство магнатов, однако и он /«в сладость послушал его»/; в такой степени верно то, что сказал Платон: «Нет ничего приятнее для слуха, чем истина». Я не высоко чту и не отношусь с благоговением к таким царям, каким был Ирод; у меня нет этих чувств даже и к хорошим царям; но я чту небесного ученого, пророка, жреца. Если великое дело повелевать телами, то еще большее дело управлять душами. Великое дело одарить золотом, что цари обычно делают, но разве пе великое дело привести к золоту мудрости? Какую индийскую жемчужину можно сравнить с таким дра
247
гоценным камешком, как похвальное целомудрие? Если великое дело лечить тело, то не величайшее ли дело Вместе с телом сохранять и душу человека целой, здоровой, невредимой? Но это бывает, когда кому-нибудь предлагается и внушается умеренность, мать целомудрия. Эти две добродетели делают то, что глаза человека становятся чрезвычайно острыми и совсем орлиными, ноги — исключительно легкими и оленьими, память — крепкой и ангельской, суждение — божественным, а не человеческим, все тело, наконец, — чистым и свободным, достойным τη έχδοχη 241 божественной мудрости, которая избегает порочного тела, как пчела дыма. А что мне сказать о невидимых благах души? Это знает только тот, у кого есть опыт. Иначе [это] не проникнет в сердце. Такие и столь великие блага дарил Ιωάννης 243 покорным, давая им науку о Христе. Не справедливо ли Христос называет его величайшим среди рожденных женами? Но обрати внимание, какими путями он достиг этого, какими παρασκευαις 243. Он не искал дворцов, не уходил, будучи юношей, в многолюдные и роскошные города, не предавался чревоугодию, но ушел в пустыню, ища единственно царствия божия, не заботясь ни об одежде, ни о пище, зная, что их не будут лишены рабы божий, зная, что роскошь есть главный враг целомудрия, которое единственно любит Христос и без которого никто не допускается к таинствам царствия божия. Поэтому он был опоясан τη ζωνη 244 кожаным, строго исправляя распущенность плоти. Так укрепленный, он был таким великим ученым в столь великом дворце божием. О дражайший, будем подражать таким мужам! Возьмем вершину, дабы наверное овладеть серединой. Прочти όμιλίαν 245 нашего Гедеона, которую он имел в день его Иоанна кончины. Под конец последняя или предпоследняя страница так начинается: /«Голос слова...»,/ — какой, не знаю. Прощай, дражайший.
Твой Григорий Сковорода
51
[Сентябрь — октябрь 1763 г.]
Здравствуй, моя радость, дражайший Михаил!
Когда я читал τά μοναχικά 246 Евагрия 247, мне больше всего понравились следующие места, о которых сообщаю и тебе, счастливейшему кандидату христианской филосо
248
фин. Ты ведь знаешь, дражайший, что я часто восхвалял τήν σχολήν και τήν ήσυχίαν, τήν του Χρίστου σοφία ένδιατρί-βουσαν 248 и называл самого Христа главою схоластов.
Но послушай совет нашего Евагрня:
Βουλή τοιγαρουν αγαπητέ τον μονήρη βίον ώς έστιν άναλαβεΐν και έπί τά της ησυχίας άποτρέχειν τρόπαια άφες έκεΐ του κόσμου τάς φροντίδας — τουτέστι αυλός εσο, απαθής, — ίνα της εκ τούτων περιστάσεως αλλότριος γενόμενος δυνηθή| ήσυχασαι καλώς 249. И немного далее: Μή αγαπήσεις ούκήσαι μετά ανθρώπων υλικών — ή μονοσοίκει, ή μετά αδελφών τών αΰλων και όμοφρόνων σου 250. Но ты мне скажешь: мои мысли не лежат к монашеству и потому, к чему мне это? Пусть так, но почему не послушать ангельских слов? Тем более, что простой христианский народ плохо понимает τόν μοναχόν251. К тому же существует древнее изречение: «Бери вершину и будешь иметь середину». Что касается меня, то я считаю монаха высшим учеником Христа, во всем совершенно подобным своему наставнику. Ты скажешь: но апостол выше монаха. Согласен, но сам апостол становится таковым лишь из монаха; пока он управляет самим собой, он монах, когда же он начинает управлять и другими, тогда становится апостолом. Христос, когда он был в пустыне μοναχός ήν 252, то есть совершенно нематериальным, или, как говорят греки, αΰλος (невещественным). Этим объясняется, почему монахи называются ангелами; это не потому, что они вне тела, а потому, что они во всем простились с телом, даже почки выжгли, как повелевает Мойсей, потому, что их уделом (ό κλήρος) является только господь (в его лице причину видят). Однако это происходит лишь после смерти, то есть тогда, когда кто-либо, совершенно оставив все земное, умирает, так чтобы о нем можно было сказать: /«Енох же не обретется среди живых»,/ и проч. Но будь здоров, сладчайший, /ш ревнуй духом высшим!»,/
Твой συμμαθητής Γρηγώριος Σ[κουοροδά] 253
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 155; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!