Неужели мысли так властвуют над нами, что даже самые благие могут вызвать ненависть? (Собеседник)
— Посмотри, как устроена наша жизнь. Мы, когда встречаемся, любим безрассудно поболтать, оговорить кого-нибудь, посплетничать. У нас просто такая культура, а это влечет за собой последствия. Но мы не видим закономерностей. Посмотри, например, на большие события — как войны начинаются, из-за чего умирают миллионы людей? Вот, как началась вторая мировая война? Ведь причины были в человеческой голове: кто-то что-то подумал, что-то сказал, кто-то на это среагировал и пошла эта мысль, и пошли эти слова, и давай, и давай… Это всё началось с одного некультурного импульса — кто-то какую-то гадость выпустил наружу, и кто-то другой эту гадость подхватил. То есть как дизентерия: 150 лет назад, когда мы не мыли руки после туалета, кто-то покакал, с кем-то потом поздоровался, тот пальчик облизнул и всё по кругу пошло, заболел целый город. Вот так же случилось и с нацизмом: кто-то выпустил эту бациллу, а так как люди не умеют ухаживать за своим внутренним миром, то заразились нацизмом. Это же повторится и в скором будущем, потому что у нас до сих пор нет санитарной культуры внутреннего мира, и в мире, в котором мы сейчас живем, зараза распространяется на порядок быстрее, чем во времена нацизма — у нас есть интернет, мессенджеры, телевидение, радио, книги. И не дай Бог, опять кто-то чего-то какнёт, а другие по неведению подцепят и опять будут сотни миллионов умерших.
Кстати, первое мыло, которое пенилось, всего лишь сто лет назад как пошло в массы, это совсем новое явление. Санитарной культуре всего лишь сто пятьдесят лет. Вот представь себе сейчас такую ситуацию, что ты приезжаешь в Индию, человек только что сходил в отхожее место там же на улице, он подтирается не бумагой, а частью своей одежды, а потом чистосердечно угощает тебя рисом, беря его руками со своей тарелки, что для него считается оказанием тебе чести. И тебе от этого очень неловко, а отказаться нельзя — он обидится. До того человека санитарная культура еще не дошла. И до современного человека та культура внутреннего мира, о которой я говорю, просто еще не дошла, тут разрыв на сто лет.
|
|
|
Необходимо сказать политику: «Товарищ, ты прежде чем идти на трибуну, научись думать, научись чувствовать, научись думать, что ты думаешь, и только потом говори, потому что у твоих слов большая сила». Они же этому не учатся, правда ведь? У нас могут выбрать и необразованного человека, могут выбрать и плохого человека, сразу дают ему власть, а так как у него нет никакой внутренней образованности, он, не желая ничего плохого, натворит это плохое. Это как мартышка с гранатой в порцелановой лавочке.
Наше нынешнее общество обречено на тотальный развал, на тотальную гибель, потому что у нас за сто лет в тысячу раз приумножились инструменты уничтожения, по сравнению со временами нацизма, а уровень внутренней интеллигентности остался на том же уровне. То есть мы можем только надеяться, что президент не сделает ничего плохого, потому что мы не можем быть в этом уверены, так как он сам не знает, что он завтра сделает. Он не йог, он такой же, как ты, как твоя подруга — что-то в голову пришло, что-то сделал хорошее, что-то сделал плохое. Как он это делает, он сам не знает, он не йог. И рано или поздно, если на сцене висит ружье, оно выстрелит, а оперировать такими большими массивами власти и не нарваться на нечаянный взрыв просто невозможно.
|
|
|
— Неужели так всё плохо, что мир, действительно, на грани катастрофы?
— Я и впрямь так думаю. Я на самом деле печалюсь, потому что я вижу, как быстро развиваются внешние власти, внешние силы при скудости внутреннего мира. Я общался с великими мира сего, я знаю их подноготную, и это — те же самые люди, что и мы, просто у них костюмчики подороже и работа поответственнее, но сердца их подвержены тем же болезням, что и наши, их умы страдают от тех же навязчивых мыслей, от чего страдают и наши умы, и силы их характеров настолько же слабы. Чувство ответственности у них, да, большое, но чувство силы осуществить свои же мысли, свои же желания, свои же обещания настолько же скудны, как и у нас. Мы тоже сто раз давали обещания, что больше не будем делать то или это, но делали. К сожалению, политик высшего ранга на всю страну и от всего сердца может говорить, как что-то сделает, и не сделать, он в такой же ситуации, как и мы — индекс внутреннего развития такой же.
|
|
|
Мы — дикари внутреннего мира. 150 лет назад мы умирали от банальной дизентерии, а это же просто — прокакаться до смерти. И сейчас нам это кажется смешным. Но 150 лет назад, например, для хирургии не было никаких правил дезинфекции, а сейчас посмотри на современную операционную — там пылинки нет, там все больше и больше поднимается уровень стерильности. Ведь самая распространенная болезнь после хирургической операции — это просто заражение
— Нормундс, ты меня напугал. Я хотела бы быть полезной в глобальных переменах. Но как начать эту массовую дезинфекцию внутреннего мира? Как избавиться от власти современных авторитетов?
— Борьба с авторитетами не должна случаться ни по Марксу, ни по Энгельсу, ни по Ленину, ни по Жану Жаку Руссо. Потому что свобода и истина не против лжи и рабства, она сама по себе. То есть, когда идет борьба против чего-то, против авторитета, это борьба авторитета против авторитета — авторитета истины против авторитета лжи. Это религиозные войны. Просвещение идет не в борьбе, а в демонстрации преимуществ. Это как образование — есть такой факт, что, чем образованнее человек, тем меньше он хочет идти в армию, чем менее он образован, тем легче его склонить на какой-то террористический акт, потому что у него просто мозгов не хватает. И вот эта борьба одних невежд против других невежд — это, к сожалению, трагедия нашей истории, это случалось и в светском мире, и в духовно-религиозном мире. Не надо быть против, надо быть за — за свободу, а не против рабства. Потому что, когда ты борешься против рабства, победив, ты не заметишь, как уже держишь в рабстве все тех, кто не согласен с тобой. Поэтому нужно новое мышление, нужно научиться свободному мышлению ради свободы как таковой, нужно влюбиться в свободу ради самой свободы, потому что свобода — это здорово, а несвобода — это не здорово. То же относится и к воспитанию: не нужно воспитывать детей в каком-то русле, нужно создавать такие условия, чтобы они текли по этому желаемому родителями руслу. Это как с природой, её не заставишь давать плоды, но с ней можно договориться, и она будет давать три урожая за одно лето.
|
|
|
— Но мы же знаем, что, если человек не хочет учиться, его не научишь.
— Нет, тут всё хитрее. Когда в обществе появилась санитарная культура, её никто не хотел. Ну как ты, 12-летка, захочешь вдруг не кидать шелуху на грядку доброй бабушки? Как я этого не захочу, если это так прикольно? Но меня научили. В нашем бандитском районе одна добрая тетя Нина 76-ти лет посадила садик для всех нас, а мы — мальки вредные — загаживали его. Так вот, другая тетя, а мне было лет 5, пристыдила меня, рассказала, сколько эта старая женщина туда труда вкладывает, а ведь мне нравятся эти цветы, и я ими любуюсь, и как бы выглядел наш двор без этих цветов, словом, она меня воспитала. И я больше так не делал, мне стыдно стало. Эта тетя нашла во мне нужные струны, и такие струны есть абсолютно у всех людей. Заставить нельзя, но воспитать можно.
К сожалению, светские люди вообще ничего не знают о себе, и поэтому человек с большой силой бухгалтерских возможностей, но без успокаивающей внутренней силы, без внутренней тишины себя — это и есть та самая обезьяна с гранатой. И это все развивается. Мы отсылаем детей получать светское образование, не дав им даже азов внутренней азбуки. Наши сыновья и дочери абсолютно не знают, как принимать решения в обыкновенных эмоциональных дилеммах, мы пускаем их в жизнь необразованными. Это так странно.
Я общался и с профессорами, и со старичками, и с молодыми амбициозными людьми, и с политиками, и с предпринимателями, за всей этой ширмой внутри — те же самые испуганные дети. То же самое, что в тебе и в твоих подругах, есть и в твоем президенте, он настолько же испуган перед происходящим в мире, насколько и те, кто боится его. И это самое страшное, когда тот, кто, якобы, пугает, сам же боится. Это цепная реакция страха, это замкнутый круг, который нужно разорвать. Тот, кто боится, должен знать процессы в себе, тогда он поймет и президента, ведь мы сделаны одинаково. Поэтому есть старая мудрая поговорка: познай себя, и ты познаешь весь мир — она абсолютно в силе. Познай себя и ты познаешь всех, всё. Это доступно, легко, не сложнее, чем научиться кататься на велосипеде. Просто никто не учится.
— Неужели наука познания себя настолько же проста? Многие думают, что так называемый духовный рост доступен не всем, что надо обладать какими-то особыми внутренними свойствами.
— Нет, это просто навык! Но нужна смелость, чтобы первый раз сесть на велосипед, а потом ты уже на нем ездишь и с закрытыми глазами, и отпуская руль, и, самое важное, еще и кайф ловишь. Главное — преодолеть этот разрыв между несоответствием того опыта, что ты, не чувствуя поначалу никакого своего контроли, падаешь с велосипеда и обдираешь коленку, и тем, что ты видишь, как другие свободно ездят. Просто нужно доверие — если твой сосед научился, то и ты научишься, но для этого надо преодолеть ложную скромность. Надо говорить себе так: если Будда просветлел, то я уж в 21-м веке обязательно просветлею.
— Мне это напомнило, как я боялась рожать, но смотрела на людей на улице и думала: «Всех же родили, никто по-другому на свет не появился, значит, и я смогу».
— Вот это и есть возвращение к объективному мышлению: исходить из фактов, а не из мнений. Мнения бывают и плохие, и хорошие, а факты какие есть, такие и есть — все родились, ну кто-то умер, но не так уж это часто случается, чтобы было страшно. А воображение — его не обуздать: «О боже мой, со мной, конечно, случится то, что случится только со мной!» Типа, я самое важное исключение. Это и есть та ложная важность, что мир по отношению к тебе имеет какое-то особенное мнение. Вот это и есть то необоснованное высокомерие. А для высокомерия должно быть обоснование — ты должна создать шедевр, по крайней мере, шедевр на кухне, и тогда ты можешь гордиться: вот таких котлет по-киевски никто в моем городе не делает. А то человек родился, ему только 16 лет, а сколько в нем уже гордости и важности: мама денег мне дай, это мне дай, мир меня ждет, я не получу высшее образование, и киноиндустрия без меня просто сгинет, потому что я самая главная актриса. Это обманчивое воображение.
— Мне кажется, что и многие современные мистики вводят людей в заблуждение такими громкими высказываниями, как: «Всё есть любовь». И люди воображают, что должны учиться любить всех подряд, и переживают, что не способны полюбить даже ближних своих.
— Все вводят в заблуждение. Вопрос только в том, они делают это осознанно или неосознанно. Мое наблюдение, что 99% мистиков и светских людей в заблуждение вводят неосознанно. И на их фоне те некоторые, которые это делают осознанно, отличаются. Поэтому мы заслужили в нашем веке говорить ясным языком, описывать даже эти, якобы сакральные, якобы самые необъяснимые вещи, ясным языком.
Некоторые люди что-то такое понимают о себе, о мире, но не знают, как об этом сказать, не могут передать свой добрый опыт другим, потому что нет того контекста, в котором можно было бы его понять. Причина проста: как восстать против основных, якобы, ценностей нашего общества? Как я дерзну обсудить, например, вопросы любви в себе, даже в своем интимном пространстве: когда я люблю, а когда я не люблю? Страшненько. Может, это вообще похоть? Но нельзя и страшно обсуждать это, потому что все эти высшие понятия: любовь, Бог, вечность, жизнь — они под запретом из-за страха перед авторитетами, о которых мы говорили в самом начале. И поэтому нужно разоблачить себя, разоблачить то, что мы живем под страхами. Страхи эти просто исторически из детства вышли, потому что за нас боялись те, кто боялись за себя — наши родители. И нам надо научиться не бояться, а потом уже станет всё возможно, потому что, когда мы перестаем бояться, все авторитеты сразу теряют над нами власть. Все эти высшие понятия, эти главные слова — их насадили авторитеты. Мы, когда ощущаем бесстрашие, начинаем разбираться в том, что есть любовь, а что похоть, где страх, а где финансовая зависимость, где еще что-то. И там нужно еще больше смелости, потому что мы всё это называем красивыми благородными именами, а на самом деле, когда начинаем препарировать себя, там такой ужас открывается! И тут этому человеку, этому внутреннему колумбу, нужна поддержка от общества или какой-то группы людей: да, иди туда, ты будешь в шоке, но держись, не ты один, мы это прошли и смотри, какие преимущества. Одному очень трудно.
Есть много хороших книг, но ты читаешь их в одиночестве, и когда ты пытаешься применить то, что там написано, тебе страшно, у тебя нет поддержки. Поэтому, даже то доброе наследие, которое все же есть в некоторых книгах, не дает необходимой поддержки, потому что в книге есть слова о внутренних монстрах, а когда ты начинаешь идти внутрь, это уже не слова, а настоящие монстры грубости и жестокости, и смрад настоящий, а не книжный. Поэтому, как и с санитарией, нужно доказывать, показывать преимущества мыть руки, чистить зубы и мыть подмышки – это самое важное. Ты ведь, когда ходишь, ты воняешь на весь мир, а я не должен нюхать твой грязный запах только из-за того, что ты не приемлешь культуру ухаживания за собой. Когда человек выходит на улицу или приходит на работу с дурным настроением, это то же самое, что вонючая подмышка: ему вчера жена отказала, и он сегодня стервозничает на работе. А это в нашей культуре приемлемо. Но я говорю, что это нужно остановить и запретить, как бескультурье. Ведь мытье подмышек не оговорено в законах, это просто впиталось в наш менталитет. И духовные законы не должны быть на уровне заповедей или какого-то другого законодательства, они должны быть впитаны, как наши культурные ценности.
— Ты сказал, что первое, с чего нужно начинать проводить санитарию внутреннего мира, это избавиться от власти мыслей. Поясни, пожалуйста: нужно иметь безоценочное мышление? Ведь мы же не можем совсем не иметь мыслей.
— Нет, это всё неважно. Оценочное, безоценочное — это все путы. Оценки, мысли, ощущения — это всё периферия нас. Наше основное изначальное состояние — это просто быть. У нас нет центра, поэтому мы не можем оценочно или неоценочно смотреть. Но человек воображает, что мир имеет какое-то отношению к нему, а у него есть отношение к миру. Я постараюсь это объяснить, но не сегодня, потому что это большая и сложная тема.
— Хорошо. Значит, тема следующей беседы у нас определена. Спасибо тебе за сегодняшнюю беседу!
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 222; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!