ГодЫ. Восстановление нового и наступление старого 8 страница
В «Правде» он занял три полосы (с фото Берии и общим фото президиума с Берией на трибуне), и говорилось в нём обо всём понемногу, хотя кое на чём докладчик останавливался основательнее, например – на проблемах нефтяников и шахтеров. При этом общие положения излагались не тяжеловесно, а конкретные цифры были весомы и убедительны.
Основное внимание уделялось успехам. О недостатках тоже говорилось, но вскользь, в чём особого криминала не было – внутриполитический раздел доклада так и назывался: «Новые успехи мирного строительства в СССР».
В 1950 году закончилась первая пятилетка, а в 1951 году промышленная продукция в два раза превысила продукцию 1940 года. Здесь было чем гордиться – ещё пять лет назад в некоторых районах СССР порой ели крыс, потому что чуть ли не вся европейская часть страны лежала в развалинах. Теперь же первый восстановительный период заканчивался, и Берия с вполне обоснованной гордостью сообщал, что по сравнению с прошлым годом производство тканей выросло на 24 %, мяса и мясных продуктов – на 20 %, масла растительного – на 35 %, велосипедов – в 2 раза, фотоаппаратов – на 39 %. Берия говорил:
«Наша промышленность уже начинает выпускать в массовом порядке телевизоры, комнатные холодильники, стиральные и другие машины для домашнего обихода».
Второй раздел доклада был озаглавлен «Советский Союз в борьбе за мир», и уже в самом начале его докладчик привёл мощную по своей убедительности цитату из Сталина, сказав так:
|
|
|
«Огромный размах мирного строительства в нашей стране красноречиво говорит о мирном характере внешней политики Советского Союза и изобличает клеветников, разглагольствующих об агрессивных намерениях нашего правительства.
«Не может ни одно государство, – говорит товарищ Сталин, – в том числе и Советское государство, развертывать во‑всю (так в тексте доклада. – С.К.) гражданскую промышленность, начать великие стройки вроде гидростанций на Волге, Днепре, Аму‑Дарье, требующие десятков миллиардов бюджетных расходов, продолжать политику систематического снижения цен на товары массового потребления, тоже требующего десятков миллиардов бюджетных расходов, вкладывать сотни миллиардов в дело восстановления разрушенного немецкими оккупантами народного хозяйства и вместе с тем, одновременно с этим, умножать свои Вооружённые Силы, развернуть военную промышленность. Не трудно понять, что такая безрассудная политика привела бы к банкротству государства»..».
Это говорил не просто заместитель Председателя Совета Министров СССР и член Политбюро ЦК ВКП(б), но и председатель Специального комитета, курировавшего атомную и ракетную проблемы, один из создателей атомной и ракетной отраслей в СССР. Однако, говоря так, он не лукавил, как не лукавил и сам Сталин, произнося те слова, которые цитировал Берия. Вопрос ликвидации атомной монополии США в кратчайшие сроки был для России тогда вопросом жизни, защищённой русской бомбой, или вопросом смерти по «хиросимско‑нагасакскому» варианту, а также – и по варианту «дрезденско‑гамбургскому», когда англосаксы зажгли над Германией первые в мировой истории рукотворные огненные смерчи.
|
|
|
Атомную проблему под руководством Сталина и Берии Россия решила, и теперь подобные «испепеляющие» варианты с ней «не проходили». Ровно за месяц до доклада Берии, 6 октября 1951 года, в субботнем номере «Правды» был опубликован обширный «Ответ товарища И.В. Сталина корреспонденту «Правды» насчёт атомного оружия».
Шумных комментариев после этого было в мире много, и наилучшее, пожалуй, резюме сделал один из рупоров американских «ястребов» – еженедельник «News Week», опубликовав статью под названием «Равновесие атомных сил»…
Правда, до равновесия тогда было ещё далеко, но дышать нам стало, безусловно, легче. Янки хотя и разрабатывали новые планы атомных бомбардировок СССР, однако уже боялись сами на этом обжечься.
|
|
|
Думаю, для сегодняшнего читателя будет интересно познакомиться и ещё с одним блоком из внешнеполитического раздела доклада Берии:
«…деятели Соединённых Штатов не перестают болтать о своих будто бы мирных намерениях. Они, видите ли, не прочь «сохранить» мир, но на «условиях», которые будут продиктованы Соединёнными Штатами. А каковы эти «условия»? Народы мира должны стать на колени перед американским капиталом, отказаться от своей национальной независимости, принять ту форму правления, какую навяжут американские «советники», ввести у себя «американский образ жизни», развивать лишь те отрасли хозяйства и лишь в тех размерах, какие угодны и выгодны американским монополистам (выделение моё. – С.К.)… Словом, народы должны… стать подданными новоиспечённой американской империи.
У каждого честного человека возникает законный вопрос: на каком основании претендуют США на исключительное положение среди других стран? Может быть, на основании того, что у них имеется много золота, нажитого на крови и страданиях миллионов и пригодного для подкупа? Но народы не торгуют свободой…»
|
|
|
В то время, когда один из наиболее ярких соратников Сталина произносил эти слова, ни он, ни Сталин ещё не знали, что, хотя народы и не торгуют свободой, в России вскоре родятся те, кто, став взрослыми, будут направо и налево торговать свободой народов, предавая историческую будущность и своего собственного, и других народов мира.
И при этом – сохранять в России лишь те отрасли хозяйства и лишь в тех размерах, какие угодны и выгодны американским и международным монополистам.
Возвращаясь же в 1951 год, можно сказать, что акции Берии у Сталина – и так высокие – повышались. Но повторю: доверяя Берии такие важные дела, как предоктябрьский доклад в свое отсутствие, Сталин не видел в нём своего преемника. Нынешние «историки» много развели сплетен о том, что под конец жизни Сталин якобы вообще не доверял Берии, что раздутое этими «историками» так называемое «мингрельское дело» имело своей целью отставку и арест Берии, и т. д. Всё это, конечно, чепуха!
Но в то, что Сталина настраивали против Берии, я верю. Нет, Сталин не лишал Лаврентия Павловича своего доверия и даже, напротив, облекал его ещё большим своим доверием – о чём я в своём месте скажу. Однако основания для искренней обиды на Сталина у Берии иногда имелись.
Он, как и Сталин, был силён как государственный деятель разносторонним образом. Был он силён и тем, что лишь он один из всех сталинских соратников имел полноценный опыт крупной самостоятельной государственной деятельности в качестве первого лица. Он приобрёл его в те годы, когда стоял во главе Закавказского крайкома ВКП(б), ЦК Компартии Грузии и, одновременно, Тифлисского горкома. За те годы, пока он был руководителем Закавказья, Берия сделал для Кавказского региона, и прежде всего для Грузии и Тбилиси, так много, как никто не делал ни до него, ни после него за всю историю этих благодатных, но очень, увы, непростых мест.
Ни Маленков, ни Молотов, ни Жданов, ни Микоян, ни Ворошилов с Булганиным никогда самостоятельно не руководили странами. Из высших политических лидеров СССР подобный опыт, кроме Берии, был лишь у Кагановича и Хрущёва, в разное время занимавших пост первого секретаря ЦК КП(б)У, но Украина была особым случаем. На Украине её высшего руководителя всегда подпирал крепкий и многочисленный актив, Украина всегда была наиболее развитой в индустриальном отношении частью России. Там требовалась крепкая рука, но не требовалась та личностная самостоятельность, которая была обязательной для успеха в Закавказье. Так что и в этом отношении Берия лучше других помощников Сталина был подготовлен для руководства всем СССР.
Берия ощущал себя преемником Сталина и вслух обижался и выражал недовольство, когда Сталин предпочитал других. В помянутом выше непроизнесённом «выступлении» Поскрёбышев – сам того не поняв – свидетельствовал в пользу Берии, когда писал:
«Берия добивался… занять при жизни тов. Сталина место первого заместителя тов. Сталина по Совмину, считая, что только он один является действительным преемником тов. Сталина.
Когда же последовало решение утвердить тов. Булганина первым заместителем тов. Сталина по Совмину, то Берия был недоволен этим решением, характеризуя т. Булганина как слабо подготовленного и неспособного справиться с этой работой».
Итак, даже после ареста Берии Поскрёбышев признавал, что Берия не закулисно, не держа против Сталина фигу в кармане, а открыто, публично, не опасаясь, что это дойдёт до Сталина, считал себя его преемником.
Спрашивается, во‑первых, если человек лелеет против своего вождя некий злой умысел и готовит его тайное умерщвление, будет он «во всю Ивановскую» трубить о том, что он‑то и должен стать новым вождём? Во‑вторых, будет ли он открыто обижаться на вождя за критику, заявляя, как сообщал Поскрёбышев, что он не понимает, «почему его так критикует т. Сталин, ведь он является верным учеником т. Сталина…»?
Главное же, Берия был абсолютно прав в оценке Булганина, да ещё – в сравнении с Берией! Булганин ведь и действительно был слабо подготовлен. И оказался не способен полноценно справляться с работой первого зама Сталина. Для того чтобы убедиться в этом, не надо особого труда – достаточно немногих фактов.
Дело было так… 7 апреля 1950 года Политбюро утвердило образование Бюро Президиума Совета Министров СССР, «поручив ему рассмотрение срочных вопросов текущего характера, а также вопросов секретных», и по прямому предложению Сталина назначило Булганина первым заместителем Председателя Совета Министров СССР.
Состав Бюро был утверждён следующим: Председатель Совета Министров СССР И.В. Сталин, первый заместитель Председателя Совета Министров СССР Н.А. Булганин, заместители Председателя Совета Министров СССР Л.П. Берия, Л.М. Каганович, А.И. Микоян, В.М. Молотов (15 апреля 1950 года в Бюро был введён Г.М. Маленков, а 30 августа 1952 года – ещё и М.Г. Первухин).
Председательствовать на заседаниях Бюро и Президиума Совмина в случае отсутствия Сталина должен был единолично Булганин. Но уже 16 февраля 1951 года пришлось ещё одним постановлением Политбюро возложить председательствование в таких случаях поочередно на Булганина, Берию и Маленкова. Причём ещё до этого – формально «не легитимным» образом – с 6 декабря 1950 года заседания Бюро почти постоянно начал вести Берия. Он вёл их 9, 12, 16, 18, 21, 26, 30 декабря 1950 года и затем 6, 13, 20 января 1951 года, и лишь 30 января 1951 года его «не легитимно» же сменил Маленков, а уж 8 и 21 февраля – Булганин. Впрочем, 27 февраля председательствовал – впервые «законно» – опять Берия, а потом пошло «вперемешку»: Маленков, Булганин, Берия…
И я не исключаю, что Сталин тогда осознал свою ошибку. Возможно, именно поэтому он предоктябрьский доклад 1951 года и поручил сделать не кому‑то ещё, а Берии.
До весны 1953 года тогда оставалось ещё почти полтора года.
В начале этой главы я цитировал книгу антисоветчика Авторханова «Загадка смерти Сталина». Напомню, что он начал её так:
«На вершине пирамиды советской партократии не было достаточно места для двух преступных гениев – для Сталина и Берии. Рано или поздно один должен был уступить другому или оба погибнуть во взаимной борьбе».
Странным образом это утверждение оказалось схожим по своему «посылу» и конструкции с позднейшим заявлением бывшего крупного советского партийного деятеля Дмитрия Шепилова. Оно было приведено в сборнике о нём со слов внука Шепилова – Дмитрия Косырева:
«За трон Сталина схватились два самых кровавых сталинских палача – Берия и Хрущёв. Победил тот, кто успел выстрелить первым…»
Вопреки заявлению «примкнувшего к ним» Шепилова, Берия – в отличие от Хрущёва – не имел «палаческих» склонностей. Будучи, к слову, неплохим стрелком, Берия особой страсти к охоте и стрельбе не имел. А вот Хрущёв, стреляя отменно, просто обожал сделать точный выстрел. Однажды правительственный кинооператор удачно подловил момент, когда Хрущёв – уже Первый секретарь ЦК – на глазах у «соратников» стреляет по воздушной цели… Прицеливаясь, Хрущёв не был похож на себя обычного – куда девались наигранное добродушие и благодушие! Лицо Никиты было жёстким, жестоким и беспощадным, и это было его подлинное, хотя и тщательно скрываемое им лицо.
Что же до второго утверждения Шепилова, то и оно лживо и антиисторично. Берия не собирался стрелять ни в кого, и в Хрущёва тоже. Если бы он, к слову, это замышлял, то с его‑то опытом оперативной чекистской работы ещё в бурные закавказские годы и позднее, с его‑то хваткой и организационным талантом, с МВД, наконец, имевшимся в его распоряжении, Берия уж с кем, с кем, а с Хрущёвым разобрался бы шутя! Ведь Хрущёв популярностью и особым авторитетом ни у кого из высшего руководства не пользовался.
«Выстрелил» Хрущёв. Но ещё до того, как он «выстрелил» по Берии, он «выстрелил» по Сталину. Впрочем, не сделав первого «выстрела», нельзя было сделать и второго.
И время этой злобной «пальбы» уже приближалось.
Глава девятая
Осень и зима 1952 года. XIX съезд и далее…
1952 год стал годом проведения давно ожидаемого съезда партии – первого послевоенного. Между прошлым XVIII и предстоящим XIX съездом пролегло тринадцать лет, но каких лет! Съезд партии не созывался долго, однако так ли уж было необходимо собирать его в соответствии с формальными уставными требованиями в тот момент, когда очередные задачи партии были предельно ясными: вначале победить в войне, затем восстановить разрушенное?
Теперь же проблем для обсуждения накопилось достаточно, и в среду 20 августа 1952 года 235‑й номер «Правды» вышел с шапкой в правом углу:
«Центральный Комитет ВКП(б) постановил созвать 5 октября 1952 года очередной XIX съезд ВКП(б)».
Ниже шло:
«К сведению всех организаций ВКП(б). На днях состоялся в Москве Пленум ЦК ВКП(б). Центральный Комитет ВКП(б) постановил созвать 5 октября 1952 года очередной XIX съезд ВКП(б)».
Порядок дня XIX съезда:
1. Отчётный доклад Центрального Комитета ВКП(б) – докладчик Секретарь ЦК тов. Маленков Г.М.
2, Отчётный доклад Центральной Ревизионной комиссии – докладчик Председатель Ревизионной комиссии тов. Москатов П.Г.
3. Директивы XIX съезда партии по пятому пятилетнему плану развития СССР на 1951–1955 годы – докладчик Председатель Госплана СССР тов. Сабуров М.З.
4. Изменения в Уставе ВКП(б) – докладчик Секретарь ЦК тов. Хрущёв Н.С.
5. Выборы центральных органов партии.
<…>
Секретарь ЦК ВКП(б) И. Сталин»
Итак, событие было анонсировано, и началась подготовка к нему.
Сталин заканчивал свои «Экономические проблемы» и контролировал подготовку отчётного доклада ЦК.
Готовились к докладам на съезде национальные республики, министерства, а также и отдельные делегаты.
В Совете Министров и Госплане СССР окончательно сшивались контрольные цифры уже начавшейся пятилетки… Впрочем, эта‑то работа была бесконечной – уже в ходе работы съезда делегаты из разных союзных республик предлагали – кто малые, а кто и не очень малые – коррективы по приоритетам, по объёмам финансирования, по размещению производственной инфраструктуры и т. д. и т. п. Задачи решались грандиозные – один план «Великих строек коммунизма» чего стоил! – и увязать всё раз и на всю пятилетку было просто невозможно. Причём впервые в истории СССР предусматривались почти равные темпы производства средств производства (группа А) – 13 %, и производства предметов потребления (группа Б) – 11 %. Здесь всё было логично – создав базу роста благосостояния, надо было это благосостояние создавать. Было необходимо определить и перспективы развития страны в целом.
Так что работы хватало всем.
Накануне 5 октября вся эта организационная предсъездовская махина была готова к действию, и на следующий день утром в Большом Кремлёвском дворце открылось первое заседание съезда. Новое положение СССР в мире выразилось и в том, что в зале открыто сидели делегации коммунистов из европейских стран народной демократии, из Китая, Кореи, Вьетнама, Монголии… Было много делегаций компартий из больших и малых капиталистических стран.
Выступили с отчётными докладами Маленков и Москатов…
Доклад председателя Центральной ревизионной комиссии Москатова был «техническим», программным же был, естественно, доклад Маленкова.
Многие историки в один голос утверждают, что само выступление Маленкова вместо Сталина «делало его при живом Сталине новым первым секретарём, а может быть, и единоличным лидером в узком руководстве» (Ю. Жуков), было «очевидным свидетельством того, что именно Маленков является формальным преемником Сталина в ВКП(б)» (Ж. Медведев), и т. п.
Но эти толкования не стоят, пожалуй, и выеденного яйца, потому что всё было очевидным. Отчётный доклад ЦК – это отчётный доклад не Генерального секретаря ЦК, а доклад ЦК. Даже тринадцать лет назад Сталин, делая этот доклад лично, зачитывал не только лично свой текст. Также и теперь Маленков зачитывал текст, над которым работало много людей, включая и Сталина, который и был окончательным редактором доклада. И секрета тут ни для кого никакого не было.
Стоять же несколько часов на трибуне и говорить Сталин уже не мог, да в том и не было сейчас нужды. Так кому же было зачитывать доклад вместо него, как не Маленкову, который был наиболее крупной фигурой в чисто партийном руководстве? Не Хрущёву же! Соответственно, роль Маленкова здесь была не «знаковой», как это пытаются сегодня представить «историки», а чисто технической. И, например, слова доклада о том, что «мирное сосуществование капитализма и коммунизма и сотрудничество вполне возможны», принадлежали, безусловно, Сталину.
Доклад ЦК был традиционно разделён на три части: международное положение, внутреннее положение и вопросы партийной жизни. Причём в каждой из частей чувствовалось не просто присутствие Сталина, а его концептуальное главенство.
В докладе говорилось:
«Позиция СССР в отношениии США, Англии, Франции и других буржуазных государств ясна… СССР и сейчас готов к сотрудничесту с этими государствами, имея в виду соблюдение мирных международных норм и обеспечение длительного и прочного мира… Советская политика мира и безопасности народов исходит из того, что мирное сосуществование капитализма и коммунизма и сотрудничество вполне возможны…
Уже сейчас более трезвые и прогрессивные политики… не ослеплённые антисоветской враждой, отчетливо видят, в какую бездну тащат их зарвавшиеся американские авантюристы, и начинают выступать против войны… Встав на этот новый путь, европейские и другие страны встретят полное понимание со стороны всех миролюбивых стран…»
В докладе ЦК говорилось и о том, что экономика США и других стран Запада находится в застое… В то же время во «внутреннем» разделе было сказано о бурном развитии экономики СССР. Историк Ю. Жуков по этому поводу иронизирует, но так ведь тогда и было. Даже США, во второй раз насосавшись золота, крови и пота народов за счёт организованной Золотой Элитой мировой войны, не были способны поддерживать относительно высокие стандарты массового потребления без милитаризации экономики и без постоянной подпитки извне, обеспеченной системной эксплуатацией остального мира.
А СССР за семь послевоенных лет преобразился – уже не развалины определяли облик его городов и сёл на бывших оккупированных территориях. Ушли в прошлое первые послевоенные голодные годы. Бурно росло население, а детей в атмосфере социальной неуверенности и пессимизма охотно не заводят. Вузы выпускали до 200 тысяч выпускников в год, к которым прибавлялось примерно 300 тысяч новых выпускников техникумов.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 104; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!