ГодЫ. Восстановление нового и наступление старого 3 страница
1 октября он направляет нашему послу в Пекин шифровку за подписью «Филиппов» – «для немедленной передачи МАО ЦЗЭДУНУ или ЧЖОУ ЭНЬЛАЮ».
В ней Сталин писал, что «по поступившим ко мне сегодня сведениям… я вижу, что положение у корейских товарищей становится отчаянным». Сталин просил оказать корейцам помощь, «немедля двинуть к 38‑й параллели хотя бы пять‑шесть дивизий…» При этом он замечал, что «китайские дивизии могли бы фигурировать как добровольные, конечно, с китайским командованием во главе».
2 октября Мао Цзэдун ответил уклончиво, предлагая «перетерпеть, войска не выдвигать, активно готовить силы». А Корея, мол, «временно перенеся поражение, изменит форму борьбы на партизанскую войну».
Однако вскоре стало ясно, что если США прочно займут весь Корейский полуостров, то он быстро превратится в удобный плацдарм для дальнейшей агрессии «войск ООН» против КНР. Ведь законным главой Китая для янки и «голубых касок» был Чан Кайши на Тайване.
И 25 октября 1950 года китайские войска провели мощное контрнаступление, «голубые каски» были отброшены далеко назад. А в первый день 1951 года началось успешное наступление уже северян. Сеул вновь был занят, но 15 марта вновь отвоеван Макартуром.
Так началась трёхлетняя война, которую вели под флагом ООН янки, закамуфлированные «для приличия» англичанами, австралийцами, канадцами, французами, таиландцами, голландцами, турками, греками, колумбийцами, бельгийцами, датчанами, норвежцами, филиппинцами и даже люксембуржцами и эфиопами. Впрочем, самое убойное «пушечное мясо» – сухопутные войска – было американским лишь наполовину. Основная нагрузка здесь легла на плечи самих корейцев‑южан.
|
|
|
Советский Союз поставлял в КНР и КНДР военную технику и многое из того, что требуется для ведения современной войны, но непосредственно в боевых действиях участвовали только летчики 4‑го истребительного авиационного корпуса. Подчеркну – истребительного! Мы не бомбили даже Южную Корею, мы защищали Китай и Северную Корею от американских бомбёжек.
Собственно, первый самолет США – В‑25 – был сбит советскими летчиками над Чёрным морем в районе Одессы ещё осенью 1949 года. А 8 апреля 1950 года недалеко от военно‑морской базы Лиепая был сбит разведчик PB4Y «Прайветир» морской авиации США. Сбивали наши летчики американские самолеты до Корейской войны и над Китаем – там дислоцировались советские 351‑й и 29‑й гвардейский авиаполки, воевавшие против сил Чан Кайши.
А в Корейской войне первый F‑51 сбил 1 ноября 1950 года лейтенант Чиж из 72‑го гвардейского авиаполка. Всего же таких побед на счету двадцати семи советских авиаполков, воевавших в Корее, было более тысячи – около 1100.
|
|
|
Николай Сутягин имел двадцать одну победу, Евгений Пепеляев – двадцать, а Александр Сморчков, Серафим Субботин и Лев Щукин – по пятнадцать. Все они стали Героями Советского Союза.
Суммарные боевые наши потери составили 299 человек (138 офицеров и 161 сержантов и рядовых). Из них – 120 летчиков.
Американцев же было убито 54 246 и ранено 103 284 человек. И уже из сопоставления цифр потерь ясно, что двигателем этой войны были именно США. Не добившись решительной победы, не сумев уничтожить КНДР и погрозив применением атомного оружия, они всё же добились сохранения разделённой Кореи.
Причём это была со стороны янки зверская война. Вот её частичная статистика: суммарные потери китайцев – около миллиона человек, корейцев – 9 (девять) миллионов человек, из них 84 % – мирные жители.
Как видим, ради «отбрасывания коммунизма» Вашингтон без колебаний пошёл на геноцид, оставляющий в относительном исчислении далеко позади нацистский.
И уж пойти – ради того же «отбрасывания» – на убийство одного человека элита США была готова тем более. Вот только добраться до него – я имею в виду, конечно, Сталина – было крайне сложно. Но добраться, безусловно, хотелось. Ведь Сталин руководил той главной страной, которая уже на всей планете противодействовала соединённой силе Золотого Интернационала и «голубых касок».
|
|
|
Война в Корее при жизни Сталина так и не закончилась. Но здесь, в России, уже семь лет как царил мир – лишь по глухим лесам и в подполье ещё сжимали в руках автоматы и топоры националисты: бандеровцы, литовские «лесные братья»…
Шёл уже 1952 год, страна продолжала строить себя заново. И даже недавнее прошлое уже отходило на второй план. Сегодня в общественный оборот, среди множества других инсинуаций о тех годах, запущена и ложь о якобы отмене Сталиным празднования Дня Победы. Мол, он‑де заявил, что нечего праздновать, надо работать…
Но вот передо мной старый номер «Литературной газеты» от четверга 8 мая 1952 года. На первой полосе помещена статья секретаря Московской писательской организации генерал‑лейтенанта Московского «Праздник Победы». Тут же – статья М. Семёнова «Героика народной борьбы», и начинается она так: «Завтра у нашего народа большой праздник – День Победы…»
Да, День Победы оставался великим праздником. Однако Победа 45‑го уже действительно становилась историей.
|
|
|
И думать надо было о будущем.
Глава седьмая
Весна 1952 года. «Экономические проблемы социализма»…
Английский буржуазный философ Томас Карлейль однажды написал:
«Полный мир героев вместо целого мира глупцов, в котором ни один доблестный король не может царствовать, – вот чего мы добиваемся!..
Отбросим всё низкое и лживое. Тогда мы будем надеяться, что нами будут управлять благородство и правда…»
Он, конечно, не знал, что теми же, по сути, устремлениями будет жить большевик Сталин. Но если Карлейль лишь размышлял и мечтал о мире раскрепощённых героев, то Сталин действовал в этом направлении, указывая курс на нового человека и всей огромной стране, которой он руководил.
В 1950 году американского художника Рокуэлла Кента, который приехал в Париж на очередную встречу сторонников движения за мир, неожиданно для него пригласили в Москву. В своей автобиографической книге «Это я, Господи!» он пишет об этом так:
«…Москва! Эта сказочная столица запретной страны! … И если мы хотим мира, то где нам ещё его отстаивать, как не в главной цитадели его врагов, каковым будто бы является этот город? Итак, мы летим в Москву…
Москва предстала предо мной великим городом, полным людей, людей хорошо одетых и активно участвующих в общенародной борьбе за мир. Я увидел самый чистый город в мире, даже более чистый, чем Стокгольм и Копенгаген…
Каждый вечер нас водили в оперу, балет, в театр или кино. В залах было многолюдно. Никто из публики не выделялся настолько, чтобы его можно было назвать богатым или бедным…»
«Записной» «демократ» презрительно сморщит нос: «Лакировка! Да от него агенты НКВД не отходили». Но я должен его разочаровать, потому что далее Кент написал вот что:
«Однажды ночью, возвращаясь домой, я заблудился. В поисках милиционера, который указал бы мне дорогу, я прошёл бесчисленное множество московских кварталов. Так и не встретив ни одного милиционера, я вынужден был обратиться к прохожему, оказавшемуся весьма дружелюбным…»
Это – свидетельство о России начала 50‑х годов с Запада, принадлежащее человеку, который приехал в послевоенную Россию, считая её своим врагом, но уехал из России её другом.
А вот свидетельство с Запада, принадлежащее человеку, который приезжал в Россию во время войны на танке и который так и остался её врагом. Я имею в виду генерал‑майора вермахта Фридриха Вильгельма фон Меллентина, книга которого «Panzer battles 1939–1945» («Танковые сражения 1939–1945 гг.») вышла в свет в Лондоне в 1956 году и в 1957 году была издана у нас:
«…Умелая и настойчивая работа коммунистов привела к тому, что с 1917 года Россия изменилась самым удивительным образом. Не может быть сомнений, что у русского всё больше развивается навык самостоятельных действий, а уровень его образования постоянно растет…»
Фон Меллентин умел анализировать, и поэтому он ухватил ключевую черту в облике новой России – постоянно растущий уровень образования самых широких масс. Этот уровень поражал немцев в русских уже во время войны, и уже во время войны он был хорош настолько, что, сталкиваясь на оккупированных территориях или в самой Германии с советскими рабочими, немцы лишь удивлялись их умению – в отличие от самих немцев – мыслить широко.
Был, впрочем, и в России человек, который лучше многих других понимал, как важно обеспечить не просто неплохое образование для молодых поколений в Советском Союзе, но привить им дух той единственно прочной свободы, которую может обрести лишь всесторонне развитая личность.
Человеком этим, остро понимающим суть эпохи и улавливающим её «нерв», был, конечно, Сталин. Причём свои мысли на сей счёт он изложил вполне определённо, внятно и публично. А было это так…
Накануне открытия первого послевоенного съезда ВКП(б) – XIX, разговор о котором у нас ещё будет, в № 278 (12480) «Правды» за 4 октября 1952 года на двух с половиной полосах, начиная со второй, были впервые опубликованы знаменитые сталинские «Экономические проблемы социализма». И в том же номере «Правды» на первой полосе в передовице «За новые победы коммунизма!» говорилось о «новом классическом труде товарища И.В. Сталина».
Эта небольшая по объёму работа оказалась действительно классической во многих отношениях, в том числе и потому, что была в СССР «классически» проигнорирована почти сразу же после смерти Сталина. А ведь в этой работе был скрыт как возможный триумф социализма, так и его возможный крах.
Триумф – в том случае, если бы идеи Сталина стали для страны рабочими, действующими. Крах – если бы потенциал этих идей потихоньку «спустили на тормозах». Произошло второе, в силу чего крах социализма стал возможным, а потом и реализовался.
Формально это были ответы участникам дискуссии по экономическим вопросам, начатой в апреле 1950 года в связи с разработкой проекта учебника политической экономии. Причём сам факт такой дискуссии и её тон опровергают миф об СССР как об интеллектуальной пустыне, где светило одно светило – Сталин. Участники дискуссии – она была закрытой – по многим принципиальным вопросам высказывали несогласие со Сталиным, хотя последующая история страны доказала их неправоту. Однако значение «Экономических проблем социализма» вышло далеко за рамки текущей дискуссии – по сути, они стали политическим завещанием Сталина потомкам. Так, увы, и не понятым…
Полный, развёрнутый анализ этой последней сталинской работы в мои задачи сейчас, конечно, не входит. Но остановиться на ней я остановлюсь…
Задачу написания популярного учебника политэкономии поставил сам Сталин, и необходимость его он объяснял так:
«Дело в том, что к нам, как руководящему ядру, каждый год подходят тысячи молодых кадров, они горят желанием помочь нам, горят желанием показать себя, но не имеют достаточного марксистского образования и… вынуждены блуждать в потемках. Они ошеломлены колоссальными достижениями Советской власти, им кружат голову необычайные успехи советского строя, и они начинают воображать, что Советская власть «всё может», что ей «всё нипочем», что она… может сформировать новые законы (имелись в виду экономические законы. – С.К.)… Я думаю, что систематическое повторение так называемых «общеизвестных» истин, терпеливое их разъяснение является одним из лучших средств марксистского воспитания…
<…>
Нужен учебник, который мог бы служить настольной книгой революционной молодежи не только внутри страны, но и за рубежом».
Итак, работа вождя СССР была прямо обращена прежде всего к молодым. И если говорить о её главной, магистральной идее, то она заключалась в том, что основные экономические проблемы социализма не являются чисто экономическими, потому что лежат в сфере не столько производства, сколько в сфере нравственной, мировоззренческой.
Сталин раз за разом проводил мысль, что для того, чтобы решить основные экономические проблемы социализма и построить развитое социалистическое, а затем и коммунистическое общество, советской молодежи необходимо, используя уже мощную материальную базу реального социализма, построить себя как новую общность развитых и образованных людей. А уж эта мощная молодая сила, которой не будет преград на море и на суше, сможет стать примером для молодёжи всего мира.
Я еще проиллюстрирую сказанное примерами из работы Сталина, а пока скажу, что она состояла из четырёх частей, датированных 1 февраля, 21 апреля, 22 мая и 28 сентября 1952 года: «Замечания по экономическим вопросам, связанным с ноябрьской дискуссией 1951 года», «Ответ т‑щу Ноткину Александру Ильичу», «Об ошибках т. Ярошенко Л.Д.» и «Ответ товарищам Саниной А.В. и Венжеру В.Г.».
Можно предполагать, что окончательно Сталин утвердился в том, о чём писал в «Экономических проблемах», к осени 1952 года – что и подтверждается временем их опубликования накануне XIX съезда. Вряд ли он стал бы затягивать с публикацией этой работы, если бы она была готова значительно раньше. Датировка же первой части позволяет думать, что итоги ноябрьской дискуссии Сталин начал изучать ещё в «отпуску», который длился в 1951 году с 10 августа по 22 декабря.
После отпуска появились вначале «Замечания…», а затем, когда с ними ознакомились участники дискуссии и высказали свои (!) замечания на «Замечания…» Сталина, последний написал и три остальные части. При этом то, что формально они адресовались конкретным людям, ничего не значило. Вряд ли вопросы Ноткина, жалобы Ярошенко на то, что его «затирают», статьи Саниной и Венжера были для Сталина истинной отправной точкой для его размышлений. Он просто воспользовался формой, удобной во всех отношениях. К тому же формой и тактичной – он не громил, а вёл разговор в стиле публичной научной дискуссии, приглашая к ней тем самым и всех остальных.
Пожалуй, одной из главных мыслей Сталина, которую умные политики‑марксисты, то есть – большевики, должны были взять за основу дальнейшей практической работы по строительству Державы, была мысль о том, что экономические общественные законы в те периоды, пока они действуют, так же незыблемы, как законы природы! А незыблемы они потому, что отражают объективные процессы, происходящие независимо от воли людей в обществе, так же как законы природы отражают объективные процессы, происходящие независимо от воли людей в природе. Особенность же законов политической экономии состоит в том, писал Сталин, что «её законы, в отличие от законов естествознания, недолговечны», что они «действуют в течение определённого исторического периода, после чего… уступают место новым законам».
Но пока они действуют, их не обойдёшь и не отменишь – как это можно делать с законами юридическими, предупреждал Сталин.
Сталин, между прочим, сформулировал (абсолютно точно!) основной экономический закон как капитализма, так и социализма:
«Главные черты и требования основного экономического закона современного капитализма можно было бы сформулировать примерно таким образом (заметим, насколько Сталин аккуратен в формулировании мысли, что характерно лишь для истинных учёных. – С.К.): обеспечение максимальной капиталистической прибыли (выделение здесь и далее везде моё. – С.К.) путём эксплуатации, разорения и обнищания большинства населения данной страны, путём закабаления и систематического ограбления народов других стран, особенно отсталых, наконец, путём войн и милитаризации народного хозяйства, используемых для обеспечения наивысших прибылей
<…>
Существенные черты и требования основного экономического закона социализма можно было бы сформулировать примерно таким образом: обеспечение максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества путём непрерывного роста и совершенствования социалистического производства на базе высшей техники».
И вот тут я попрошу читателя потрудиться немного больше, чем до этого, потому что какое‑то время ему придётся иметь дело в основном не с фактами, сообщаемыми автором, а с его аргументами – надеюсь, в той или иной мере убедительными. И уважаемому читателю придётся вместе с автором порассуждать…
Итак…
Сталин в основных идеях своей последней работы был гениально точен, и лично я понял это полностью, лишь работая над данной главой своей книги! Повторю ещё раз: он четко заявил, что законы общества так же незыблемы – пока действуют, как и законы природы. Но что из этого следует?
А то, что при их игнорировании общественные экономические законы мстят их нарушителям так же жестоко, как и законы природы. Можно игнорировать закон всемирного тяготения и бездумно шагнуть в пропасть. Но итог будет однозначным.
Что ж, посмотрим на основные законы капитализма и социализма – по Сталину…
На чем – по Сталину – базируется основной закон капитализма? На потребности производить прибыль. И – ничего более. Иными словами, капитализм базируется на жадности, на принципе: «Глаза завидущие, руки загребущие!» Удачливые капиталисты не раз в минуты откровенности признавались, что они и сами не знают, зачем множат капитал, и объясняли своё поведение тем, что капитал не может не производить капитал.
То есть не производство счастья для населения Планеты, а производство капитала ради капитала – вот основной экономический закон капитализма. Это, между прочим, подтвердил однажды и один из президентов фирмы «Дженерал моторс», заявив, что заблуждение‑де считать, что его фирма производит автомобили – она производит прибыль.
Это было сказано уже после смерти Сталина. Так же как уже после смерти Сталина, президент США Эйзенхауэр публично предупредил об опасности милитаризованной экономики в США и ввёл в оборот общеупотребительное понятие «военно‑промышленный комплекс». Однако впервые о ВПК как угрозе для человечества сказал, как видим, Сталин!
До тех пор, пока существует капитализм, действует и его основной экономический закон. Его нельзя отменить, как нельзя отменить закон всемирного тяготения или законы Ома. И пока он действует, движителем капиталистической экономики является жадность! Можно утверждать и обратное: пока обществом правит жадность, это общество может быть лишь капиталистическим!
Свойственна ли жадность человеку изначально? В определённой мере – да. В какой же? Да в той, в какой в человеке присутствует зверь. И частнособственническое общество ещё на стадии Древнего Рима провозгласило: «Homo homini lupus est» – «Человек человеку – волк». Правда, эти слова принадлежали знаменитому древнеримскому поэту‑комедиографу Титу Макцию Плавту, но мир нормативной жадности возвёл их в свой принцип всерьёз.
Хищный зверь может быть в какие‑то моменты ласковым, благодушным и чуть ли не великодушным. Однако он не может, в конечном счёте, не убивать – иначе он не сможет жить. Капитализм может иметь в каких‑то своих чертах вполне человеческое лицо. Однако он не может, в конечном счёте, не основываться на жадности – иначе он тоже не сможет жить, существовать.
То есть капитализм не может не низводить человека – в конечном счёте – до уровня зверя. Ничего другого капитализм предложить человечеству не может – в соответствии со своим основным экономическим законом, который до тех пор, пока существует капитализм, незыблем в капиталистическом обществе так же, как незыблемы в мире законы Ньютона.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 118; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!