ГодЫ. Восстановление нового и наступление старого 10 страница
Прошедший 16 октября 1952 года Пленум ЦК избрал вместо старого Политбюро ЦК ВКП(б) новый Президиум ЦК КПСС в таком небывало многочисленном составе: В.М. Андрианов, А.Б. Аристов, Л.П. Берия, Н.А. Булганин, К.Е. Ворошилов, С.Д. Игнатьев, Л.М. Каганович, Д.С. Коротченко, В.В. Кузнецов, О.В. Куусинен, Г.М. Маленков, В.А. Малышев, Л.Г. Мельников, А.И. Микоян, Н.А. Михайлов, В.М. Молотов, М.Г. Первухин, П.К. Пономаренко, М.З. Сабуров, И.В. Сталин, М.А. Суслов, Н.С. Хрущёв, Д.И. Чесноков, Н.М. Шверник, М.Ф. Шкирятов.
Кандидатами в члены Президиума стали: Л.И. Брежнев, А.Я. Вышинский, А.Г. Зверев, Н.Г. Игнатов, И.Г. Кабанов, А.Н. Косыгин, Н.С. Патоличев, Н.М. Пегов, А.М. Пузанов, И.Т. Тевосян, П.Ф. Юдин.
Вместе с кандидатами в члены Президиум ЦК был расширен до 36 человек, причём предложил такой состав Сталин. Одновременно по предложению Сталина для оперативного решения вопросов было создано не предусмотренное Уставом Бюро Президиума ЦК КПСС: Берия, Булганин, Ворошилов, Каганович, Маленков, Первухин, Сабуров, Сталин и Хрущёв.
Секретариат ЦК, предложенный, опять‑таки, Сталиным, выглядел так: Аристов, Брежнев, Игнатов, Маленков, Михайлов, Пегов, Пономаренко, Сталин, Суслов, Хрущёв.
О том, что читатель прочёл только что, сегодня можно узнать из многих, в том числе – и вполне доступных, источников. А вот то, что ему сейчас предстоит прочесть, «россиянские» «историки» до сведения читателя не доводят. Дело в том, что почему‑то в архивах отсутствует стенограмма октябрьского 1952 года Пленума ЦК КПСС, на котором прошли все вышеприведенные кадровые назначения. Лично я уверен, что её просто уничтожили после двойного убийства Сталина и Берии, и теперь «историки» имеют возможность злостно перевирать атмосферу того пленума, утверждая, в частности, что Сталин якобы живого места не оставил от Молотова и Микояна, после чего последовала‑де их окончательная «опала».
|
|
|
К счастью, делегат XIX съезда, 40‑летний тогда член ЦК КПСС Леонид Николаевич Ефремов, сделал запись выступления Сталина на пленуме, которая была впервые опубликована в 1998 году в книге Ефремова «Дорогами борьбы и труда». 16 ноября 2005 года она была уточнена с автором и опубликована в 18‑м томе Собрания сочинений И.В. Сталина, издаваемом видным ученым‑марксистом Ричардом Ивановичем Косолаповым.
Я приведу эту запись выступления Сталина в наиболее существенных её фрагментах:
«Итак, мы провели съезд партии. Он прошёл хорошо, и многим может показаться, что у нас существует полное единство. Однако у нас нет такого единства. Некоторые выражают несогласие с нашими решениями.
Говорят: для чего мы значительно расширили состав ЦК? Но разве не ясно, что в ЦК потребовалось влить новые силы? Мы, старики, все перемрём, но нужно подумать, кому, в чьи руки вручим эстафету нашего великого дела. Кто понесёт её вперёд? Для этого нужны более молодые, преданные люди, политические деятели. А что значит вырастить политического, государственного деятеля? Для этого нужны большие усилия. Потребуется десять лет, нет, все пятнадцать лет, чтобы воспитать государственного деятеля.
|
|
|
Но одного желания для этого мало. Воспитать идейно стойких государственных деятелей можно только на практических делах…»
По сути, Сталин здесь продолжал те мысли, которые были высказаны им в «Экономических проблемах», но дальше он сказал ещё интереснее:
«Спрашивают, почему мы освободили от важных постов министров видных партийных и государственных деятелей. Что можно сказать на этот счёт? Мы освободили от обязаностей министров Молотова, Кагановича, Ворошилова и других и заменили их новыми работниками. Почему? На каком основании? Работа министра – это мужицкая работа. Она требует больших сил, конкретных знаний и здоровья. Вот почему мы освободили некоторых заслуженных товарищей от занимаемых постов и назначили на их место новых, более квалифицированных, инициативных работников. Они молодые люди, полные сил и энергии…
|
|
|
Что же касается самих видных политических и государственных деятелей, то они так и остаются видными политическими и государственными деятелями…»
А далее Сталин сказал о Молотове и Микояне. Из политических деятелей первого ряда лишь они не вошли в Бюро Президиума ЦК КПСС – Сталин на пленуме 16 октября их серьёзно критиковал. Но это отнюдь не означало для них – как утверждают «демократические» «исследователи» – полного падения и близких репрессий чуть ли не до расстрела.
По некоторым воспоминаниям, речь Сталина, свободная и откровенная, длилась полтора часа без перерыва. Вряд ли это было так на самом деле, и причина была не в проблемах со здоровьем – оно у Сталина было далеко не безупречным, но и не из рук вон плохим. Просто сам строй и смысл выступления Сталина на пленуме не предполагали очень уж долгого говорения. Но смысл сказанного им был так серьёзен и весом, что для его аудитории время спрессовалось, и она уже не замечала его хода. Лишним подтверждением такого моего заявления могут быть воспоминания, записанные участником съезда и пленума писателем Константином Симоновым через 27 лет. Симонов вспоминал: «И тон его речи, и то, как он говорил, вцепившись глазами в зал, – всё это привело сидевших к какому‑то оцепенению».
|
|
|
Симонов, хотя впоследствии не раз судил Сталина (и, к слову, Берию), имел личностный масштаб неизмеримо меньший, чем те, кого он с кондачка осуждал. И в описании атмосферы пленума он – как «мастер пера» – краски сгустил. Но Сталин и впрямь говорил жёстко, особенно тогда, когда «перешёл на личности»:
«Нельзя не коснуться неправильного поведения некоторых видных политических деятелей, если мы говорим о единстве в наших делах. Я имею в виду товарищей Молотова и Микояна.
Молотов – преданный нашему делу человек. Позови, и, не сомневаюсь, он, не колеблясь, отаст жизнь за партию. Но нельзя пройти мимо его недостойных поступков…»
Сталин ставил в вину Молотову три вполне реальных его прегрешения: поддержку претензий советских евреев на Крым, утечку важных государственных тайн на Запад через жену Молотова и благосклонное отношение Молотова к предложению английского посла «издавать в нашей стране буржуазные газеты и журналы…»
Первые два греха были давними и относились к 1944‑му и 1949 году. Третий – более свежий – имел предысторию, относившуюся к 1945 году.
Тогда Молотов тоже неосторожно намекнул корреспонденту из США, что Советский Союз мог бы ослабить цензурный режим «на условиях взаимности», и Сталин был просто‑таки разгневан. 5 декабря 1945 года он направил с юга шифровку вначале Молотову, Берии, Микояну и Маленкову, а 6 декабря – уже только Маленкову, Берии и Микояну, где выговаривал всем трём за «наивность», критиковал Молотова и писал:
«Я убедился в том, что Молотов не очень дорожит интересами нашего государства и престижем нашего правительства, лишь бы добиться популярности среди некоторых иностранных кругов. Я не могу больше считать такого товарища своим первым заместителем.
Эту шифровку я посылаю только Вам трём. Я её не послал Молотову, так как я не верю в добросовестность некоторых близких ему людей (выделение моё. – С.К.). Я Вас прошу вызвать к себе Молотова, прочесть ему эту мою телеграмму полностью, но копии ему не передавать».
Теперь история повторялась, но все было сложнее – Молотов выбивался из «железной» рабочей «обоймы» и, что называется, «плыл». Недаром ещё в 1945 году Сталин сомневался в его окружении. К тому же жена Молотова Полина Жемчужина, до мая 1948 года начальник Главного управления текстильно‑галантерейной промышленности Минлегпрома РСФСР, в январе 1949 года была арестована и в декабре 1949 года осуждена на пять лет ссылки, причём – за дело. В итоге быт Молотова был неустроен, и оптимизма ему это не прибавляло. С другой же стороны, он часто и много бывал за границей, в США, и невольно подпадал под «скромное обаяние буржуазии». Ведь по трущобам западных городов Вячеслава Михайловича не возили – даром, что и вообще все нищие регионы планеты тогда уже можно было считать «задним двором» Запада и США.
Имелись проблемы и с Микояном – тоже не чуждым скепсиса по отношению к перспективам СССР в сравнении с витринами центральных авеню Нью‑Йорка. Поэтому Сталин не забыл помянуть недобрым словом персонально и Анастаса Ивановича, старого, но очень уж изворотливого своего соратника.
Однако и после критики Сталина Микоян и Молотов остались «при деле». 27 октября 1952 года Постановлением Бюро Президиума ЦК КПСС на Молотова было возложено «наблюдение за работой всех видов транспорта, Министерства связи и Комиссии ЦК по связям с иностранными компартиями», а на Микояна – «руководство работой всех видов министерств: пищевой промышленности, мясо‑молочной промышленности и рыбной промышленности». Это было не так уж и мало – при желании работать всерьёз.
Не выпал из высшей руководящей «обоймы» и Климент Ефремович Ворошилов.
В записи Л.Н. Ефремова есть описание и того знаменитого сейчас момента, когда Сталин, после предложения с места избрать его вновь Генеральным секретарём ЦК, весьма настойчиво – дважды – попросил освободить его и от обязанностей Генерального секретаря ЦК, и от обязанностей Председателя Совета Министров СССР, сказав: «Я уже стар. Бумаг не читаю. Изберите себе другого секретаря».
Исходной точкой извращённого описания этого, эмоционально действительно насыщенного момента у различных авторов типа Радзинского стало, скорее всего, «художественное» описание его Константином Симоновым. Он картинно расписал и «выразительно воздетые руки» возражающего Маленкова, и «ужасное выражение» его якобы смертельно испуганного лица, но вряд ли был в своих «воспоминаниях» точен.
Так или иначе, после протестов Маленкова, Берии и маршала Тимошенко, резонно заявившего, что «народ не поймёт этого», Сталин уже не просился в отставку, долго стоял, глядя на аплодирующий ему зал, потом махнул рукой и сел.
А ещё до этого он по бумажке, вынутой из кармана френча, зачитал те предложения по расширенному составу Президиума ЦК и по Секретариату ЦК, которые были Пленумом приняты и которые я уже привёл выше.
После зачтения их Сталин заметил, что в списке находятся все члены Политбюро старого состава, кроме Андреева, и прибавил: «Относительно уважаемого товарища Андреева всё ясно: совсем оглох, ничего не слышит, работать не может. Пусть лечится».
Андреев, впрочем, прожил до 1971 года, скончавшись 76 лет от роду.
Попытку Сталина уйти от формального руководства сегодня представляют – не без влияния позднейших «воспоминаний» Симонова – как некий «иезуитский» ход по зондажу истинного положения вещей и настроений в «верхах». Но Сталин – вне сомнения – был искренен. Он ведь всё равно остался бы Сталиным и продолжал бы быть окончательным арбитром во всех спорах, а к тому же…
К тому же таким образом он почти автоматически обеспечивал бы себе вариант скорого «ухода в Советскую власть» путём перехода в юридические главы государства.
Но и Семён Константинович Тимошенко был прав – народ бы этого не понял. Надо было некоторое время подождать – хотя бы до очередной сессии Верховного Совета.
Наводят тень на ясный день и в вопросе о расширенном списке Президиума ЦК, предложенном Сталиным. В «воспоминаниях» Хрущёва прямо заявлено, что Сталин якобы не мог знать большинство из тех, кого он предлагал избрать, и что этих никому якобы неизвестных «новичков» Сталину не рекомендовали ни Хрущёв, ни – по словам Хрущёва – Маленков и Берия.
Мемуары – вообще редко достоверный источник, хотя изучать их приходится. Но что касается «мемуаров» Хрущёва, то как однозначно низкий культурный уровень их номинального «автора», так и сам характер этих «мемуаров» лично меня убеждает в почти полной их фальсификации. «Мемуары» Хрущёва, на мой взгляд, являются неглупо сконструированным элементом психологической войны против социализма. Это не всегда просто доказуемо, но в данном случае ложь Хрущёва и его «соавторов» устанавливается на редкость легко – простым поименным анализом общественного положения на осень 1952 года всех, кого рекомендовал Сталин. Все они – без исключения – так или иначе не могли не находиться в поле прямого зрения Сталина.
Но это была, так сказать, руководящая «массовка». Не менее важным обстоятельством после съезда стало то, что Пленум ЦК сформировал «руководящую пятерку»: Берия, Булганин, Маленков, Сталин, Хрущёв.
Берия стоял здесь на первом месте, Хрущёв – на последнем. Но объяснялось это всего лишь порядком букв алфавита, с которых начинались их фамилии.
А в самом конце 1952 года – 30 декабря – исполнилось 30 лет со дня образования СССР. Но особых торжеств по этому поводу не было, лишь в «Правде» была опубликована статья Поскрёбышева «Великое многонациональное государство».
Впрочем, вдруг стало не до юбилеев – события начали убыстряться. Внутриполитическая ситуация завязывалась в странный, но тугой узел. В книге уже упоминавшегося мной ранее Р.К. Баландина «Маленков» совершенно верно подмечено, что доклад Маленкова (точнее будет сказать: доклад Сталина, Маленкова, а также – в той или иной мере – остальных членов Политбюро и ряда работников аппарата ЦК) должен был усилить потаённые антисталинские настроения среди партийной номенклатуры, поскольку Сталин пресекал коррумпционные тенденции и вынуждал руководителей всех уровней много работать при сравнительно небольших льготах.
Это было действительно так – Р.К. Баландин лишь забыл прибавить, что речь Поскрёбышева оказалась в этом отношении ещё более «знаковой». И поскольку «вечный» бой, данный в очередной раз «партоплазме» на съезде и пленуме, Сталин был склонен развернуть в серьёзную политическую битву, потаённые антисталинские настроения среди партийной номенклатуры должны были не просто усилиться, а обрести особый накал. Накопившиеся страсти и амбиции – злобные, мелочные, мещанские, потребительские – должны были найти свой логический выход.
А логическим выходом была смерть Сталина.
Глава десятая
Зима 1952/53 года… Чего боялись «верхи» советского еврейства…
Евангелие от Матфея (гл. 21, стих 12) сообщает нам: «И вошёл Иисус в храм Божий, и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков…»
В Евангелии же от Иоанна (гл. 3, стих 18) говорится: «На это Иудеи сказали Ему в ответ: каким знамением докажешь Ты нам, что имеешь власть так поступать?»
Сталин не был Иисусом, но торговцев в храме тоже не терпел. С другой стороны, иудеи и в СССР оставались иудеями. Это – не «антисемитизм», это – всего лишь констатация факта. Но из этого факта вытекали порой весьма неоднозначные следствия…
У меня нет, к сожалению, возможности привести полный текст специального сообщения министра государственной безопасности С.Д. Игнатьева, которое помещено в сборнике документов «Лубянка. Сталин и МГБ СССР. Март 1946 – март 1953», изданном тиражом в 2000 экземпляров в 2007 году. Это спецсообщение № 1880/и от 5 января 1952 года о завершении следствия по делу антисоветской террористической организации, состоящей из еврейской молодежи, занимает в сборнике 14 страниц плотного текста. Впрочем, одну выдержку из этого доклада Игнатьева я приведу в главе «13‑й отдел ГРУ». Сейчас же просто скажу, что у того, что было названо «борьбой с космополитизмом», имелись глубокие объективные основания. Не чуждая, увы, перегибов, фактически эта борьба стала борьбой с внутренним еврейским национализмом, после образования Израиля всё более сближающимся с американским и израильским сионизмом.
Предлагаю всем, желающим размышлять честно, задуматься над хотя бы такими тремя судьбами.
Член Еврейского Антифашистского комитета Вольф Виленский родился в 1919 году в Ковно (Каунасе). Был в Литве членом левосионистской молодёжной организации «Га‑Шомер Га‑Цаир». С 1940 года служил в РККА, воевал в составе Литовской стрелковой дивизии, был командиром батальона. 24 мая 1945 года Указом Президиума Верховного Совета СССР ему было присвоено звание Героя Советского Союза. После войны окончил с отличием Академию им. Фрунзе.
А далее? А далее автор книги «Сталин и евреи» Арно Люстигер сообщает, что когда в сентябре 1983 года самолёт компании «Эль‑Аль» с Виленским на борту приземлился в Тель‑Авиве, многие его товарищи по оружию (!), надев на штатские пиджаки ордена, приветствовали своего бывшего командира. И несколько лет спустя Виленский умер, будучи генералом запаса израильской армии.
Полина Гельман родилась в 1919 году в Бердичеве. Училась в Гомеле, закончила аэроклуб, училась в МГУ. Воевала в знаменитом 46‑м гвардейском Таманском женском полку ночных бомбардировщиков, с 15 мая 1946 года – Герой Советского Союза.
В 1976 году бывший профессор Академии общественных наук при ЦК КПСС Гельман впервые приехала в Израиль, где встречалась с боевыми (!) товарищами. Когда в марте 1998 года она посетила Израиль в качестве почётного гостя, командующий израильскими ВВС генерал Эйтан Бен‑Элияху показал ей новейшие самолеты.
Евсей Вайнруб родился в 1909 году в Белоруссии, в Новом Борисове. Служил кадровым командиром в РККА, воевал, стал генералом танковых войск, Героем Советского Союза. В 1995 году уехал в Израиль, где встретил многих своих бывших однополчан (!). Есть фото, где он снят вместе с министром абсорбции Израиля Яиром Цабаном.
И это ведь – лишь наиболее поразительные и поражающие примеры, уважаемый мой читатель. Люди родились на земле, на которой родились их отцы, деды, прадеды и пращуры. Они на этой земле росли, выросли, выучились… Эта земля подняла их до немалых высот. Да, они имели перед ней заслуги. Но всем ли верным своим сынам Родина воздает по ним? И вот с какого‑то момента эти люди покидают – физически, юридически и духовно – свою Родину и припадают к стопам некоей другой «родины» – «духовной».
Что ж, допустим, это их право – пусть для многих и сомнительное. Но может ли их настоящая – как бы они ни отряхивали её прах со своих подошв – Родина считать их благонадежными своими гражданами, доверять им? Доверять не то что бы нечто серьёзное, но вообще что‑либо?
Причём такие ренегаты предают ведь не только свою Родину! Они фактически предают и своих единоплеменников, которые остаются своей подлинной Родине верны! Генерал‑полковник танковых войск, дважды Герой Советского Союза Давид Драгунский родился в 1910 году в Брянске. В двадцать лет он стал большевиком, в 23 года – командиром РККА, в 1938 году воевал на Хасане, а потом доблестно отвоевал войну, 15 лет командовал Высшими командными курсами «Выстрел». Он был верным сыном Родины, но чужая измена косвенно – без его вины – марала ведь и его. Он имел две Золотые Звезды Героя, но у Виленского, Гельман и Евсея Вайнруба, вместе взятых, их было три.
Да, эмигрируют на чужбину отщепенцы и других национальностей, но они при этом, как правило, не считают новое место жительства Родиной.
Я не намерен развивать свою мысль дальше и ограничусь простой констатацией: у Сталина на рубеже 1952–1953 годов накопилось достаточно конкретной информации для того, чтобы предпринять против именно еврейского национализма – как наиболее опасного во всех отношениях – жесткие превентивные меры.
При этом не могло быть и речи о каких‑то массовых депортациях, о создании особых концентрационных лагерей для советских евреев, слухами о которых полны «труды» «демократических» «исследователей», никогда не оперирующих ничем, кроме этих слухов, и никогда не предъявляющих на сей счёт никаких, даже самых сомнительных документов. Даже такой энергичный в обличении «сталинского антисемитизма» автор, как Арно Люстигер, не смог привести в подтверждение этих слухов ничего, кроме «исповеди работника ЦК Н. Полякова» из книги Зиновия Шейниса, изданной в Москве в 1992 году.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 87; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!