Глава 3. Этика всеединства и космизма
Пути российской цивилизации
Восточно‑христианская цивилизация образовалась в восточной части Римской империи. От Византии получали окрестные народы свет христианской веры. Это были народы славянские и неславянские, проживавшие в контакте со славянами. Вторым по значению моментом в развитии восточно‑христианской цивилизации после ее формирования стало крещение Руси – самого большого государства в данном регионе с многочисленным народом, который разносил истины христианства по Великой русской равнине.
С падением Византии лидерство в восточно‑христианском мире естественным образом перешло к России, и это нашло отражение в концепции «Москвы как третьего Рима». Данная концепция, от которой берет свое начало русская идея, является по‑своему глобальной в том аспекте, что Москва рассматривается в перспективе как центр и лидер мира, правда, не столько в социально‑политическом, сколько в духовном смысле, как несущая истинную веру – православие.
Можно сказать, что Россия после падения Византии стала ядром восточно‑христианской цивилизации и продолжала выполнять ту миссионерскую функцию, которая до нее лежала на плечах Византии. С ростом Русского государства рос ареал восточно‑христианской цивилизации, и столь же справедливо то, что русские подвижники (Стефан Пермский и др.), добровольно охристианивая языческие народы, готовили их к принятию в лоно русской государственности.
|
|
|
Общее значение восточно‑христианской цивилизации с фактическим центром в России неуклонно росло до конца XIX в. и распространялось на Европу, Азию, даже Африку и Америку, да, пожалуй, было заметно на всем земном шаре. Оно напрямую было связано с ростом могущества Русского государства и его взаимосвязями с другими регионами – Европой прежде всего. Данилевский справедливо отмечал, что положение России было более благоприятно в те времена, когда Запад был разобщен, и, наоборот, Россия оказывается в более слабой позиции, если Запад выступает единым фронтом.
Первая мировая война и последовавшая революция в России ознаменовали собой крушение наиболее значительной части восточно‑христианской цивилизации. Но пока на территории России существовало государство как таковое (пусть и в виде официально атеистического Советского Союза), сохранялись духовные потенции русской цивилизации. В целом ареал восточно‑христианской цивилизации продолжал оставаться постоянным на протяжении XX в.
Несмотря на политические встряски XX в., основополагающие ценности русской цивилизации и культуры оставались неизменными. По мнению А. С. Панарина, это прежде всего ее ориентация на главенство духовности, которая занимается не рациональным обслуживанием материальных интересов индивида, а просветлением как окружающей природы, так и человеческой телесности; на приоритет душевного дарения над экономическим, стоимостно‑меновым подходом; на предпочтение безвозмездно получаемой благодати над уравнительной обязательностью закона.
|
|
|
Эти и другие ценности получили свое отражение и развитие и в русской религиозно‑философской литературе. Так, в первом по существу философском памятнике первого митрополита из русских Илариона «Слово о законе и благодати» вся сила красноречия обращена против закона и в защиту благодати. С рождением Иисуса Христа время закона прошло и наступило время благодати, ниспосылаемой человеку свыше. Концепция закона как чего‑то внешне накладываемого и гнетущего определена Иларионом в сильных, энергичных выражениях.
Можно сказать, что православные ценности были инкорпорированы Россией из Византии, но, точнее, православие потому и было принято на Руси в качестве единственной официально признанной религии, что его ценности нашли наиболее сильный отклик в русской душе и соответствовали чему‑то очень важному в русском национальном характере. Конечно, тут не было соответствия один к одному формы (православная концепция) и содержания (русская душа), но в данном зазоре присутствует и ответ на неизбежный и коварный вопрос: почему же православные ценности не были на Руси осуществлены в полном объеме?
|
|
|
Для этого мы должны обратиться к характеристике русской души и ее отражению в русской идее. Выдающийся русский философ B. C. Соловьев, впервые поставивший вопрос об определении русской идеи, писал о ней как о, прежде всего, православно‑миссионерской: «Восстановить на земле этот верный образ божественной Троицы – вот в чем русская идея»[606]. Но уже Н. А. Бердяев в книге «Русская идея» включил в ее определение многое такое, что она стала расплываться и терять очертания. Здесь уместно вспомнить и знаменитые слова героя Достоевского: «Широк русский человек…» Бердяев пишет к тому же о двойственности и поляризованности в качестве основных черт русской идеи. Русский человек способен бросаться из одной крайности в другую, и это относится не только к отдельным индивидам, но и к государству в целом, которым управляют и в котором живут такие же люди с таким же менталитетом. И мы видим, что к самому государству подданные могут столетиями относиться почти как к божеству, а в один прекрасный момент вдруг отказаться от него и перейти к полной анархии, а само государство то проявляет трогательную заботу о народе, как о ребенке, то вдруг бросает его на произвол судьбы, в пучину нищеты и беспредела. Стремление к строгости духовных ориентиров (будь то не только религиозные, но и атеистическо– коммунистические) диалектически перемежалось в русском социуме со стремлением к отказу от всех высших ценностей и впадением в дионисийскую стихию хаоса.
|
|
|
Таков ответ на вопрос, почему страна выдающихся христианских подвижников оказалась страной неслыханных политических репрессий; почему страна, первой вышедшая в космос и положившая начало созданию качественно новой цивилизации космического типа, превращается в сырьевой придаток стран Запада с нищим и вымирающим населением.
В XX в. в России в результате двух революций и двух мировых войн, центром которых она оказалась, «прервалась связь времен». Дважды повержены ценности разных эпох: в 1917 году снесены «купола» «православия, самодержавия, народности», в 1993 году распалось «братство» великого советского народа. Русское общество сегодня расколото и духовно растеряно, не ощущая в себе даже в малой степени сил для миссии, которую ему предназначала историческая традиция «русской идеи»: «Только Россия может соединить восточное созерцание Божества с западной человеческой активностью, с исторической динамикой культуры… Третий Завет родится из органического соединения мистической истины Востока с утонченными плодами культуры Запада»[607].
Проводя аналогию между тремя составляющими христианской духовности – началами греческим, римским и иудейским, А. С. Панарин сравнивает современную Западную Европу с Древней Грецией, США – с Древним Римом. Возникает вопрос, кому предстоит выполнить роль Иерусалима – носителя миссии духовного обновления? Не получится ли так же, как 2000 лет назад, когда Запад, «аккумулировавший возможности двух мировых империй, греческой и римской, третирующий окружающий мир как варварство, не смог выжить и ответить на вызовы времени своими собственными силами и нашел лекарство от смертельного недуга на Востоке»[608]?
В наше время в борьбе язычества с монотеизмом верх снова одержало первое, приведя с собой чувственную (в понимании П. Сорокина) культуру неоязычества. Для западной цивилизации, вовлекающей в свою сферу все культуры планеты, нужна новая «прививка» монотеизма. Хочется верить, что дикая, полуживая, нищая, но все еще огромная и полная «своеобразным духом, который ищет истины на пути и жизни, т. е. истины живой, конкретной»[609], Россия сможет осуществить эту прививку и выполнить свое духовное предназначение.
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 251; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!