Мои хладеющие руки | Тебя старались удержать; || Томленья страшного разлуки | Мой стон молил не прерывать. 21 страница
Многочисленность посетителей на некоторых публичных лекциях и показательных спектаклях явилась наградой за эту работу и подтверждает желательность развития упомянутой стороны программы Института. Одной из важнейших опор научной, учебной, а также и культурно-просветительной деятельности Института являются его собрания, его, так сказать, научно-вспомогательный аппарат. Здесь на первом месте стоит, конечно, Библиотека, находящаяся с 1919 г. в испытанных руках А. А. Починкова и его ближайших помощников Библиотекарей Н. А. Крыжановской и В. В. Щербачева, специально заведующего музыкально-историческим ее отделом, со включением нотных собраний. Основной отдел Библиотеки по истории изобразительных искусств, как по числу и подбору книг, так и по своим образцовым каталогам: алфавитному, систематическому и топографическому, занимает {183} почетное место среди других специальных библиотек С.‑Петербурга, музыкально-исторический отдел Библиотеки получил уже такое развитие, что его пришлось выделить в особом помещении со своим читальным залом во втором здании Института, между тем как наиболее юные отделы Библиотеки, историко-литературный и историко-театральный, находятся естественно в периоде формирования и организации. Мы более подробно далее будем говорить о том, как к основному книжному собранию затем, преимущественно в 1917 – 1919 гг., присоединился ряд частных библиотек, немало обогативших это основное собрание. Сейчас отметим лишь, что за последние два года приток книг в Библиотеку, к сожалению, очень сократился. На правильное пополнение Библиотеки у Института нет средств. Только заботливости В. Н. Ракинта Институт обязан получением ряда немецких новинок по истории и теории искусства. В будущем Институт рассчитывает отчасти помочь в этом деле путем книжного обмена, который можно будет расширить с развитием издательской деятельности Института. Из числа Научно-Вспомогательных Коллекций Института, находящихся в заведывании Старшего Ассистента М. В. Павлиновой, особенного труда потребовали инвентаризация и каталогизация обширного, насчитывающего уже десятки тысяч листов собрания фотографий и других репродукций с памятников искусств, из которых очень многие, не снабженные никакими или — что еще хуже — снабженные сомнительными подписями и аттрибуциями, требовали в высшей степени тщательного труда по их определению; ныне эта работа приходит к концу, и часть собрания уже открыта для пользования. Pendant к собранию фотографий и репродукций составляет Диатека Института, обладающая в настоящее время самым богатым по данному предмету в Петербурге собранием диапозитивов. Новые диапозитивы, требующиеся для демонстраций во время лекций и докладов, а также и другие фотографические работы выполнялись Фотографической Мастерской Института. Теперь эта мастерская бездействует, так как должность фотографа была упразднена при одном из сокращений штатов. Художественные Коллекции, находящиеся в заведывании Хранителя их М. В. Доброклонского, в значительной мере сократились со времени передачи Отделу Охраны находящегося в ведении Института собрания, принадлежавшего Паскевичу. Из находившихся во владении Института вещей в июле текущего года была организована небольшая историческая выставка русского портрета. Созданным в недавнее время Библиографическим Отделом Института, состоявшим в заведывании сначала Р. А. Казарновской, а затем О. К. Васильевой и Е. П. Сачавец-Федорович, первоначальный фонд которого составила копия поступивших в Российскую Академию Наук из наследия Н. Н. Врангеля материалов по библиографии русских художников XVIII и XIX вв., был предпринят ряд обширных библиографических заданий. Крупным обогащением Отдела является совершившаяся осенью текущего года передача ему библиографической картотеки по театру, составлявшейся в течение ряда лет под руководством В. Н. Всеволодского. Должное развитие работы этого Отдела, как и всех прочих научных Отделов Института, могут получить, однако, только при обеспечении Института необходимым количеством платных Научных Сотрудников; между тем число их подвергалось в течение сократительных кампаний конца 1921 г., 1922 и 1923 гг. в высшей степени чувствительным — будем надеяться временным — урезкам, причем в результате их на библиографическую картотеку, например, осталась всего одна штатная должность. Из этого положения Институт рассчитывает выйти лишь путем привлечения как к библиографическому труду, так и к работе в Диатеке и в других научно-вспомогательных отделах Института некоторых внештатных сотрудников, которые могли бы вести работу в пределах избранной ими специальности. В настоящем кратком отчете о многом не удастся упомянуть вовсе. Нельзя в нем остановиться поэтому хотя бы сколько-нибудь подробно и {184} на живой культурно-просветительной деятельности студенческих организаций. Многочисленные доклады, вечера, издание собственного рукописного журнала «Академические Известия Р. И. И. И.» и наконец попытки настоящего издательского дела (был начат в 1921 г. печатанием читавшийся П. П. Вейнером курс лекций по истории мебели и подготовлялся к печати курс А. Н. Кубе по истории майолики) свидетельствуют об интенсивной студенческой жизни, которая была проникнута особенно живым и дружным духом в период 1918 – 1920 годов. В самых свойствах задач Института лежит причина того, что его жизнь может нормально идти лишь при тесном контакте с целым рядом научных учреждений. Сознавая, что, без поддержки и сочувствия его начинаниям родственных или соприкасающихся с ним по задачам учреждений, ему не удалось бы развить свою деятельность в надлежащем направлении и объеме, Институт приносит свою живейшую благодарность всем этим учреждениям, в особенности Российской Академии Наук, Российской Академии Истории Материальной Культуры, Педагогическому Институту, Государственному Эрмитажу, Русскому Музею, Российской Публичной Библиотеке и т. д. Состоя в ведении Народного Комиссариата по Просвещению и в частности Петроградского Управления Научными Учреждениями Академического Центра, Институт во всех своих затруднениях, которых за последние годы было немало, находил со стороны названного Управления неизменно внимательное отношение и руку, всегда готовую помочь. Институт не может не выразить Управлению своей глубочайшей признательности. Тоже не в меньшей мере надлежит сказать в отношении Главного Управления Научными Учреждениями в Москве. Принося свою благодарность упомянутым учреждениям, Институт не может также не выразить отдельно своей признательности оказавшим ему множество раз крупные услуги товарищам Луначарскому, Петрову, Гливенко, Кристи, Родионову и Кораблёву. Нет далее возможности назвать здесь всех лиц, которым Институт обязан достигнутыми им результатами. Институт приносит еще свою глубокую признательность всем своим сотрудникам, как научным работникам, так и административным и младшим служащим, за тот труд, который они несли в непомерно тяжелых условиях, и за то содействие, которое они оказывали и надеемся и впредь будут оказывать культурным задачам, осуществляемым Институтом. Надо помнить при этом, что штат Института, утвержденный Государственным Художественным Комитетом 10 сентября 1921 г., содержал в себе 326 штатных мест, а в настоящее время число штатных должностей в Институте после сокращений — всего 43, включая сюда административный персонал и низших служащих. Наконец, прежде чем перейти к обозрению деятельности Института по отдельным его частям, следует еще с глубокой благодарностью вспомнить о тех, кого уже более нет с нами, о незабвенных Н. Н. Врангеле, Н. С. Гумилеве, П. В. Деларове и В. Н. Мальмберге. Мы надеемся когда-нибудь, когда удастся напечатать полный подробный отчет о работе Института, дать в нем некрологи покойных, где была бы ясно указана их роль в истории нашего учреждения. II Разряд Истории Изобразительных Искусств История Разряда Истории Изобразительных Искусств в значительной мере совпадает с общей историей Института, очерк которой уже дан. Здесь нам приходится лишь подвести итог деятельности этого Разряда или Факультета, как он назывался до последней реформы, — Факультета, являвшегося до 1920 г. единственным. Основание Института в 1912 г. совпадает, следовательно, с его основанием. Для характеристики идей, из которых он возник, не лишним, может быть, будет привести тут на {185} справку следующее извлечение из текста оповещения, опубликованного перед открытием Института: «Институт должен стать центром для изучения истории искусств в точном значении этого понятия. Наука эта, разработанная на Западе, до сих пор у нас в жизни почти не проводилась. Действительно, в ученых учреждениях наших, в практике Университетов и даже в сознании профессоров история искусств — нечто вроде вспомогательной части археологии. Знатоки ее встречаются, главным образом, в области классической древности; но здесь она приобретает явно археологический характер. Памятники искусства служат источниками для изучения религии и быта или пособиями для толкования произведений словесности. Другая отрасль, в которой у нас накоплена громадная сумма знаний, формально относящихся к истории искусств — это старинное отечественное искусство и византийское. Но и здесь изучение бывает всецело обосновано на национальном самосознании, на общей любви к родной старине; в памятниках ищут проявления народного духа, свидетельств русской самобытности. Все это отношение отнюдь не предполагает художественно-исторического понимания произведений искусства, оно является одним из высших проявлений любви к отечеству и, как таковое, достойно всякого признания, но неприемлемо с точки зрения точного научного метода. Что же касается художественной жизни Средневековья, Возрождения и Новейшего Времени на Западе, то о каком бы то ни было целостном и преемственном знании их у нас говорить не приходится. Конечно, помимо довольно распространенного дилетантизма, многие наши художники, критики и собиратели проявили прекрасное проникновение в ту или другую школу и эпоху; но очень далеко от этих единичных начинаний до серьезной науки об искусстве, как она создана на Западе трудами Винкельмана, Румора, Куглера, Шназе, Буркгардта, Любке и их многочисленными новейшими продолжателями. Способствовать развитию в России подобной науки и является ближайшей задачей Института. История искусств будет рассматриваться, как самостоятельная отрасль знаний; не история искусств будет служить задачам других наук, но, наоборот, другие науки будут привлекаться, как вспомогательные средства». Сейчас, читая это оповещение, точно отмечающее состояние в России истории искусств в эпоху возникновения Института, нельзя не усмотреть в нем, на современный взгляд, значительной устарелости и недостаточной точности в формулировке методологических основ, закладывающихся в исследовательскую работу Института. Но уже в следующем 1913 г. в лекции основателя Института В. П. Зубова, касавшейся методологии истории искусств, ясно была подчеркнута основная линия, по которой должна развертываться Институтом его работа. Главным объектом нашего изучения, говорится в ней, являются не отдельные произведения искусства, но эволюция художественных форм. «Для возможности такового изучения необходимы, однако, точные знания отдельных художественных произведений и относящихся к ним исторических фактов. Это знание приобретается, во-первых, благодаря обдукции художественного произведения прямой или косвенной, в зависимости от того, имеем ли мы данное произведение перед нами в действительности или только имеем о нем какие-либо сведения. Во-вторых, изучение памятников искусства заключается в сравнительном рассмотрении его признаков формальных или технических, т. е. в критике стиля и в критике техники. Все методы, относящиеся к обдукции, мы называем методами археологическими, методы же сравнительного изучения мы называем методами критическими или методами аналогии. Все эти пути служат, как мы сказали, для изучения законов эволюции художественных форм и поэтому кульминационным пунктом всей нашей науки являются построения, относящиеся к этому последнему вопросу». Впоследствии, в 1917 г., те же приблизительно мысли были развиты более подробно В. П. Зубовым и В. Н. Ракинтом в их докладах о художественно-исторических институтах в «Совещании деятелей искусства». {186} Конечно, в пределах этого общего направления научной работы возможно очень большое разнообразие методологических устремлений, но вторгаться в свободный выбор их Разряд и ныне не считал бы себя вправе, так как самое состояние науки истории искусств и искусствознания вынуждает его к свободолюбию в этой объемлемой спорами области. В этом особом состоянии, в котором находится наука истории искусств, может быть сугубо важна товарищеская взаимопомощь всех лиц и учреждений, посвятивших себя ей в России и заграницей. Вот почему Институт, приступая в 1912 г. к своей деятельности, счел полезным выпустить на немецком языке объявление, гласившее, между прочим: «Während der Hauptzweck des Instituts derjenige ist, den inländischen Kunsthistorikern die notwendigen Hilfsmittel frei zur Verfügung zu stellen und durch Vorlesungen die Entwickelung der Kunstwissenschaft in Russland zu fördern, soll es zugleich eine Auskunftstelle und ein Treffpunkt für auswärtige Fachgenossen sein. Dieselben werden gebeten eventuelle wissenschaftliche Anfragen an das Institut richten zu wollen, die stets nach Möglichkeit beantwortet werden. Auch ist das Institut bereit den ausländischen Kollegen Abbildungen zum Selbstkostenpreis zu verschaffen. Die nach Russland reisenden Kunsthistoriker sind gebeten ihren Besuch in Petersburg, so wie auch den eventuellen wissenschaftlichen Zweck ihrer Reise rechtzeitig im Institut an melden zu wollen, damit es die nötigen Massnahmen zur Erleichterung der Besuche der Sammlungen u. s. w. treffe». Здесь нет ни возможности, ни необходимости перечислять всего того, что сделано в этом отношении Институтом; скажем лишь, что Институт широко открывал как представителям учреждений, так и отдельным лицам, не принадлежащим к его составу, доступ к пользованию своей Библиотекой, Диатекой и прочими своими собраниями; Институт для иностранных и иногородних своих коллег давал различные научного характера справки, делал фотографические снимки, входил в обмен изданиями и информациями о ходе работ, принимал участие в научных съездах, комиссиях, предоставлял свои помещения для устройства заседаний различным организациям, и т. д., и т. д. Имея в виду желательность согласования работ, ведущихся родственными научными учреждениями, Институт вошел в 1919 г. в объединение научных учреждений при Академии Истории Материальной Культуры. Мы говорим об этом тут еще раз, так как преимущественно все это касалось, особенно первоначально, именно Разряда Истории Изобразительных Искусств. Но если Институт считал необходимым находиться в контакте с лицами и учреждениями, работающими в той же области, что и он, или в смежной с нею, то тем более он не мог не понимать необходимости непосредственного общения, если можно так выразиться, с самыми памятниками, которые подлежали его изучению. С этою целью Институтом давались многочисленные командировки и организовывались научные экспедиции и экскурсии. Из таких экспедиций и командировок отметим здесь, как давшие наиболее ценные результаты: экспедицию под руководством Л. А. Мацулевича в Белозерский край (в июне 1921 г.), во время которой подверглись тщательному изучению фрески Ферапонтова монастыря, и экспедицию под руководством того же лица во Владимиро-Суздальский; край (в сентябре 1921 г.), результатом которой явилась, между прочим статья Л. А. Мацулевича о рельефах Дмитровского собора во Владимире, напечатанная в выпуске II тома I «Ежегодника» Института. В различное время различным лицам были даны командировки в Новгород, Старую Ладогу и Псков. Для изучения и копирования лицевых рукописей в Москву неоднократно командировался Ассистент Института А. А. Львова, которая была также командирована в 1923 г. в г. Старицу. Эти командировки, так же как и упомянутые экспедиции, дали Институту кроме работ чисто исследовательского характера еще ряд копий {187} древнерусских памятников искусства, обмеры ц. Параскевы Пятницы в Новгороде и пр. Обо всем этом далее будет сказано более подробно. Ряд командировок был дан научным сотрудникам, работающим под руководством В. Я. Курбатова, для изучения архитектуры и внутреннего убранства в дворцах и усадьбах окрестностей Петербурга, усадеб Вологодской губ. (несколько командировок Е. Н. Волковой в 1921 и 1922 гг.), научного обследования подмосковных (Л. Е. Финдейзен, осенью 1922 г.) и т. д. Н. Д. Флитнер (в августе 1921 г.) с группой молодых египтологов была совершена поездка в Москву, во время которой в московских собраниях был сфотографирован целый ряд памятников египетского искусства, зарисованы 20 стел разных эпох и разобраны надписи на многих из них (В. А. Николаевой и М. Э. Матье), описана была (М. А. Шером) коллекция предметов слоновой кости эллинистического периода и т. д. Повторные командировки давались лицам, занимавшимся под наблюдением О. Ф. Вальдгауера, в Москву и окрестности Петрограда для научного изучения находящихся там предметов античного искусства. В течение 1918 – 1922 гг. в Слуцке, под руководством В. П. Зубова, была выполнена работа по научному обследованию и каталогизации собрания картин Павловского дворца-музея. В 1921 г. Б. П. Брюлловым и группой других участников этой научной поездки, в связи с работами существовавшего в то время при Разряде Художественно-Педагогического Отдела, была изучена постановка экскурсионного дела в Москве. В том же году З. И. Крылова и М. И. Торопова были командированы в г. Казань с целью ознакомления с организацией Казанским Музейным Отделом работ по изучению местной художественной старины. Тогда же М. В. Павлинова была командирована в г. Вологду для устройства там цикла лекций по истории итальянского ренессансного искусства. Крупного значения работы по средневековой западноевропейской архитектуре ведутся командированным (в 1922 г.) заграницу б. Ученым Секретарем Института В. Н. Ракинтом. Там же по вопросам барочной скульптуры в Италии работает командированный в этом году Н. С. Тривас. С 1922 г., в связи с вступлением в действие нового Устава, научно-исследовательская деятельность Разряда получила дальнейшее свое развитие и приняла более систематический характер. Так, согласно утвержденному Конференцией Института плану, с этого года Действительными Членами Разряда единолично или совместно с младшими научными сотрудниками было приступлено к выполнению ряда работ, из которых в настоящее время ведутся следующие: Д. В. Айналов: а) «Влияние западных стилей на образование русского»; б) «Леонардо да Винчи»; В. В. Бартольд: продолжение труда: «Материалы для библиографии мусульманской археологии, из бумаг В. Г. Тизенгаузена»; Б. Л. Богаевский: «Стенная живопись крито-микенского периода»; О. Ф. Вальдгауер: а) собирание и издание памятников античной скульптуры в Петербурге и его окрестностях; б) издание античных ваз и других предметов античного прикладного искусства; в) исследование в области истории античного портрета; г) исследование в области керамики VII и VI вв. до Р. Х.; В. А. Головань: «Теория искусства и отграничение ее от истории искусства»; И. И. Жарновский: «Итальянские влияния на творчество Дюрера»; «Венецианская живопись XVIII в.»; В. П. Зубов: а) издание рисунков западноевропейских мастеров, находящихся в России; б) «Скульптура Барокко в Риме»; В. Я. Курбатов: «Русское искусство садов XVIII – XIX вв.»; Л. А. Мацулевич: «Роспись Ферапонтова монастыря»; С. Ф. Ольденбург: «Росписи и статуи Дунь-Хуанских пещер»; Н. Э. Радлов: а) библиография искусства XIX в.; б) описание и каталогизация памятников западноевропейского искусства XIX в. в России; в) исследование о влиянии иностранных школ на новейшее искусство России; В. Н. Ракинт: «Архитектура готических кирпичных построек на Севере Германии»; В. В. Струве: «Виньетки Книги Мертвых»; Б. В. Фармаковский: «О взаимоотношении древневосточного, греческого и римского {188} искусств к одновременному с ними искусству стран средней и северной Европы»; Л. Я. Штернберг: «Первобытное искусство».
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 214; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!