Некоторые отдельные (дополнительные) вопросы правового регулирования сервитутов. 40 страница
Вместе с тем рассматриваемый проект не воспринял содержащееся в этих законодательных актах деление владения на "непосредственное" и "опосредованное" (unmittelbarer Besitz и mittelbarer Besitz), "владение вещью как собственной" и "владение чужой вещью" (Eigenbesitz и Fremdbesitz), включающее также "обслуживающее владение" (dienende Besitz, Dienerbesitzschaft). Он закрепил традиционные для отечественного гражданского права понятия законного и незаконного владения (ст. 213), а также разделение последнего на добросовестное и недобросовестное владение (ст. 214). Стоит отметить, что не без германского влияния еще ст. 879 проекта Гражданского уложения Российской империи закрепляла "самостоятельное" и "производное" владение (что встретило одобрительное отношение в тогдашней литературе). Поскольку владение рассматривается как фактическое отношение, а не как субъективное гражданское право, оно может быть доступно любому, в том числе недееспособному, лицу (п. 1 ст. 210). Не признаются, однако, владельцами вещи лица, имеющие к ней доступ в силу родственных или трудовых отношений с владельцем, в том числе работники юридического лица - владельца данного объекта (п. 4 ст. 210). С классических позиций речь здесь идет об "обслуживающем владении" чужой вещью с согласия и по указанию ее собственника (dienende Besitz). Следует подчеркнуть, что наиболее сложным для современной отечественной цивилистики оказалось юридическое признание и предоставление правовой защиты незаконному и недобросовестному владельцу (хотя еще в ст. 882 проекта Гражданского уложения Российской империи имелось правило о том, что "всякое, даже незаконное, владение охраняется законом от самовольного нарушения..."). Ведь именно охрана status quo, фактически сложившегося в имущественной сфере, от любых самоуправных посягательств составляет существо гражданско-правовых институтов владения и владельческой защиты. При этом не имеет значения наличие или отсутствие у фактического владельца вещи какого-либо юридического титула на нее, ибо речь идет о сугубо фактических, а не о правовых отношениях. Разумеется, если такое владение нарушает чьи-либо права на вещь, заинтересованное лицо вправе обратиться за соответствующей судебной защитой своих прав, но даже такое лицо не может самоуправно отнять вещь у ее фактического владельца. Как справедливо указано в Концепции развития гражданского законодательства РФ, "юридическое значение владения как фактического состояния заключается в том, что оно подлежит судебной и административной защите независимо от того, имеется ли у владельца какое-либо право на вещь", тем более что в современной российской действительности борьба с насильственными, самоуправными действиями по захвату чужого имущества приобретает важное практическое значение <1>. Более того, гражданско-правовая защита фактического, в том числе незаконного, владения вещью имеет также нравственную основу. По уже упоминавшимся ранее словам И.А. Покровского, "для третьих лиц фактическое владение должно быть неприкосновенно, так как за ним стоит чья-то человеческая личность", поэтому "в институте защиты владения дело идет не о собственности и вообще не о таком или ином имущественном праве, а о начале гораздо более высоком и идеальном - о насаждении уважения к человеческой личности как таковой" <2>. -------------------------------- <1> Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации. С. 72 - 74. При рассмотрении в рабочей группе раздела Концепции о владении наиболее последовательную позицию занял К.И. Скловский, авторству которого принадлежат многие основные положения этого документа, касающиеся владения и владельческой защиты. <2> Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. С. 234, 229. Таким образом, юридический смысл введения в гражданское законодательство института владения состоит в предоставлении фактическому, в том числе незаконному, владельцу вещи права на защиту своего владения от хищений, самоуправных захватов и иных случаев завладения вещью помимо воли ее владельца. Такая защита осуществляется путем возврата вещи во владение лицу, которое его лишилось, как самостоятельно (в порядке самозащиты), так и посредством обращения к органам публичной власти (в административном порядке), а также в судебном порядке (п. 1 и 3 ст. 215). Она может также состоять в требовании признания недействительным ненормативного акта государственного органа или органа местного самоуправления, нарушающего фактическое владение, а также в требовании от лица, самоуправными действиями которого нарушено владение, возмещения причиненного вреда (п. 6 и 7 ст. 215). Важной особенностью этих требований, принципиально отличающей их от вещно-правовых исков, является отсутствие необходимости для истца доказывания титула на вещь (поскольку речь идет о защите фактических отношений, которые могут и не основываться на каком-либо юридическом титуле, причем владение недвижимостью в силу п. 4 ст. 209 не подлежит государственной регистрации). Иными словами, речь идет о классической посессорной защите (которая ранее присутствовала только в п. 2 ст. 234 ГК РФ, предоставляющей аналогичную по сути защиту лицам, владеющим вещами в период течения приобретательной давности, и которая теперь должна стать частным случаем владельческой защиты). Для удовлетворения судом владельческого иска истцу достаточно доказать два обстоятельства: 1) вещь выбыла из его владения в результате хищения, самоуправства или иным путем помимо воли владельца (п. 1 ст. 216); 2) истец владел соответствующей вещью в течение года до нарушения его владения (причем законные и добросовестные владельцы вправе требовать защиты своего владения независимо от времени владения вещью) (п. 1 и 3 ст. 217). При этом срок исковой давности по требованию о защите владения составляет один год (ст. 219). Такой упрощенный порядок защиты позволяет как беститульным (фактическим), так и титульным (законным) владельцам эффективно защищать свои имущественные и иные интересы от самоуправных действий иных (третьих) лиц. 2. Реформирование положений о праве собственности Намеченные рассматриваемым законопроектом изменения положений о праве собственности носят в основном характер важных уточнений и дополнений, кардинально не меняющих, однако, сложившегося в этой сфере гражданско-правового регулирования. Так, содержание права собственности по-прежнему характеризуется известной триадой правомочий - владения, пользования и распоряжения (п. 2 ст. 233). Однако сама по себе эта триада (формально характеризующая содержание и некоторых других имущественных гражданских прав) никак не отражает особенностей этого основного вещного права. Поэтому ей должна предшествовать не формальная, а содержательная характеристика права собственности. В связи с этим в предлагаемом п. 1 ст. 233 проекта определении права собственности в отличие от формулировок действующей ст. 209 ГК РФ триада поставлена на второе место, а ей предшествуют два важных дополнения содержательной характеристики права собственности: во-первых, указано на то, что "собственник обладает наиболее полным господством над вещью" (что отличает его право от других вещных прав, которые дают непосредственное, но ограниченное по юридическому содержанию господство над чужой вещью); во-вторых, особо указано на возможность собственника "устранять любое незаконное воздействие третьих лиц" на принадлежащую ему вещь (что полностью воспроизводит классическую характеристику права собственности, содержащуюся в § 903 BGB, из которой ранее п. 2 ст. 209 ГК РФ заимствовал лишь первую часть, содержащую указание на возможность собственника осуществлять принадлежащие ему правомочия "по своему усмотрению"). В совокупности эти дополнения теперь дают вполне законченную характеристику существа и юридического содержания права собственности как основополагающего и наиболее широкого ("сильного") вещного права. В ст. 236 проекта, посвященной субъектам права собственности (а по сути - особенностям его правового режима в зависимости от его субъектов - граждан, юридических лиц, публично-правовых образований), наконец-то предлагается исключить всякое упоминание о юридически бессмысленной категории "форм собственности", представляющей собой в лучшем случае политэкономическую и (или) конституционно-правовую декларацию. Вместо нее в п. 4 ст. 236 воспроизведено четкое юридическое (конституционно-правовое) правило о том, что права всех собственников защищаются равным образом (поскольку в этом и заключается юридическое "равенство" частных и публичных собственников). Юридически чрезвычайно важным является закрепленное п. 1 ст. 236 проекта положение о том, что в собственности различных лиц могут находиться лишь вещи (вещь), а не абстрактное "имущество" (как известно, включающее в себя в соответствии со ст. 128 ГК РФ также различные имущественные права, результаты работ и оказание услуг, а также объекты "интеллектуальной собственности"). Тем самым устраняется не просто крайне неточное словоупотребление, сложившееся в законодательстве советского времени (например, начиная со ст. 59 ГК 1922 г. и ст. 151 ГК 1964 г. вплоть до ст. 301 ГК 1994 г. закон неизменно говорил о возможности собственника истребовать из чужого незаконного владения принадлежащее ему "имущество", а не индивидуально-определенную вещь), но законодательная основа для полного смешения гражданско-правового режима вещных и обязательственных прав. Не менее важное значение имеет закрепленное проектом четкое различие в правовом режиме движимых и недвижимых вещей, ибо большинство общих норм действующего ГК РФ учитывают его не в должной мере (в частности, многие общие нормы ГК РФ о приобретении, прекращении и защите права собственности в действительности относятся только к движимым вещам). В отношении приобретения права собственности на вещь проект разрешает давно известную проблему правового режима вещи, в истребовании которой собственником у незаконного владельца судом отказано по основаниям, предусмотренным законом, либо истекла исковая давность для предъявления виндикационного иска. Пункты 2 и 3 ст. 241 признают возможность добросовестного приобретателя вещи, истребование которой собственником по виндикационному иску по каким-либо законным причинам невозможно, стать ее собственником (причем с момента ее приобретения), не дожидаясь истечения приобретательной давности. При этом из условий самой приобретательной давности п. 1 ст. 242 проекта исключена добросовестность, ибо с введением владельческой защиты она распространяется и на незаконное недобросовестное владение (однако срок приобретательной давности для таких случаев увеличен вдвое - до 30 лет). В ст. 244 проекта продолжена либерализация требований к возможности признания права собственности на самовольную постройку. Во-первых, согласно п. 4 ст. 244 проекта такая возможность предоставляется лицу, осуществившему постройку без необходимых разрешений на находящемся в государственной или муниципальной собственности земельном участке, если оно имеет права, допускающие строительство данного объекта, а самовольная постройка возведена без существенных нарушений градостроительных и строительных норм и правил. Во-вторых, согласно п. 7 ст. 244 проекта при отсутствии оснований для удовлетворения требования о сносе самовольной постройки либо о признании права собственности на нее за собственником земельного участка право собственности на самовольную постройку может быть признано за создавшим ее лицом. Некоторые принципиальные новшества предусмотрены законопроектом для отношений общей собственности. Прежде всего в соответствии с положениями Концепции развития гражданского законодательства РФ термин "право общей собственности" не используется проектом, чтобы не создавать "ложного представления о том, что существует некое право общей собственности, отличное от права собственности" <1>. Поэтому проект использует понятие "общая собственность" как обобщающую характеристику особенностей гражданско-правового режима соответствующих вещей (вещи). -------------------------------- <1> Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации. С. 87. В отношения общей долевой собственности внесены два практически важных изменения. Во-первых, плоды, продукция и доходы от использования вещи (вещей), находящейся в общей собственности, должны поступать в состав общего имущества на тех же условиях, на которых это имущество принадлежит сособственникам (если, конечно, иное не предусмотрено их соглашением) (ч. 1 ст. 272 проекта). Это правило представляется юридически более корректным, чем действующее положение ст. 248 ГК РФ, согласно которому продукция, плоды и доходы от использования общего имущества по общему правилу поступают в его состав и распределяются между сособственниками соразмерно их долям. Во-вторых, соглашения сособственников о порядке использования общей вещи, в соответствии с п. 4 и 5 ст. 277 проекта, должны заключаться в письменной форме, а если они касаются недвижимостей, то подлежат еще и государственной регистрации. В этом случае их условия становятся обязательными не только для их первоначальных участников, но и для их правопреемников (тогда как при отсутствии государственной регистрации соглашения об использовании общей недвижимой вещи оно в соответствии с абз. 2 п. 5 ст. 277 проекта прекращается с переходом хотя бы одной из долей в праве собственности на нее к другому лицу). Далее, согласно ст. 281 собственность крестьянского (фермерского) хозяйства, созданного без образования юридического лица, объявлена долевой, а не совместной <1>. Это объясняется тем, что, по мнению разработчиков, в современных условиях большинство КФХ уже не основано на семейных связях их участников, а представляет собой чисто имущественные взаимоотношения предпринимателя (главы КФХ) и его наемных работников. Совместной по-прежнему является общая собственность супругов (ст. 285 проекта), хотя в проекте появились общие нормы (ст. 283 и 284), регулирующие отношения совместной собственности без указания их конкретных субъектов. Очевидно, их разработчики не пожелали заранее ограничивать возможность появления иных видов совместной собственности (кроме супружеской), что в отечественных условиях чревато опасностью возникновения новых, "экзотических" форм (например, совместной собственности с участием юридических лиц и (или) публично-правовых образований), не соответствующих существу отношений совместной собственности, а потому является сомнительным законодательным решением. -------------------------------- <1> Там же. С. 88. Принципиальные уточнения и дополнения вносятся проектом в правовой режим важнейших, основных недвижимых вещей - земельных участков, а также признаваемых нашим законодательством самостоятельными недвижимыми вещами объектов незавершенного строительства и частей зданий (жилых и нежилых помещений). Земельный участок определен в п. 1 ст. 287 как "участок поверхности земли, границы которого определены и удостоверены в установленном порядке и в отношении которого осуществлен государственный кадастровый учет", т.е. по сути как индивидуально-определенная вещь, подвергнутая государственному учету. В действующем ГК РФ (п. 1 ст. 261 в ред. Федерального закона от 4 декабря 2006 г. N 201-ФЗ) такое определение вообще отсутствует - оно перенесено в Земельный кодекс, нормы которого тем самым получили приоритетное значение для всей сферы земельных отношений, включая, следовательно, и их гражданско-правовое регулирование (что никак не соответствует даже формальному правилу п. 3 ст. 3 ЗК РФ). При этом земельный участок, согласно п. 3 ст. 6 ЗК, "как объект права собственности и иных предусмотренных настоящим Кодексом прав на землю" является "недвижимой вещью, которая представляет собой часть земной поверхности и имеет характеристики, позволяющие определить ее в качестве индивидуально-определенной вещи". Видимо, законодатель в этом случае полагал, что недвижимая вещь может определяться родовыми признаками (тем более что объектом права собственности он прямо назвал не земельный участок как недвижимую вещь, а "землю" как природный ресурс). Таким образом, определение земельного участка в действующем (земельном) законодательстве дано исключительно с помощью неудачно использованных цивилистических, а не "земельно-правовых" категорий. В проекте эта нелепая законодательная ситуация и крайне неудачное определение земельного участка устраняются. Рассматриваемый законопроект предусматривает весьма тщательную регламентацию правового режима земельных участков с учетом его весьма значительной специфики, обусловленной публичным интересом в их надлежащем использовании. Как уже отмечалось, в качестве ограничений права собственности, не известных ныне действующему российскому законодательству, в ст. 293 и 294 проекта предусмотрены подробные правила о "соседских правах", большинство из которых давно известно зарубежному (а также российскому дореволюционному) праву. Установлены специальные нормы об использовании общедоступных земельных участков (ст. 288); об оформлении раздела и соединения земельных участков (ст. 289); об ограничениях права собственности на земельные участки в публичных интересах (ст. 295 и 295.2), а также о возможностях реквизиции земельных участков (ст. 295.1), их принудительного выкупа (ст. 296) и изъятия для публичных нужд (ст. 296.1, 296.3). Особо необходимо отметить правила о прекращении права собственности на земельный участок, не используемый по целевому назначению (ст. 296.4, 296.6) либо используемый с нарушением законодательства (ст. 296.5). Новые правила об ограничениях права собственности на земельный участок в публичных интересах без его изъятия у собственника (ст. 295.2 проекта) (например, установленные нормативными актами публичной власти возможности прохода и проезда через земельный участок, ремонта находящихся на нем инженерных сетей и т.п.) допускают такую возможность лишь при условии выплаты собственнику участка справедливой компенсации. Эти правила должны избавить отечественное законодательство от неудачной конструкции "публичного сервитута" (ст. 23 ЗК РФ) как некоего бессубъектного вещного права <1> (тем более что в соответствии с п. 2 ст. 301 проекта "сервитут не может быть установлен для неопределенного круга лиц"). -------------------------------- <1> Витрянский В.В. Реформа российского гражданского законодательства: промежуточные итоги. С. 404 - 405. По сути, впервые в отечественном кодифицированном гражданском законодательстве ст. 296.8 - 296.10 признается возможность появления права собственности (без указания его субъектов, т.е., следовательно, не только публичной, но и частной) на участки недр, обособленные водные объекты и земельные участки лесного фонда, разумеется, на основе и в пределах, которые предусмотрены специальным законодательством и соответствующим публичным интересом. Следовательно, указанные объекты фактически получают гражданско-правовой режим особого вида недвижимых вещей, ограниченных в обороте, а тем самым и возможность при определенных условиях быть объектами гражданского (имущественного) оборота, а не только объектами различных природоресурсных отношений и природоресурсного законодательства. Кроме того, Концепция развития гражданского законодательства РФ предусматривала такое решение в качестве важного способа гармонизации земельного, водного, лесного законодательства и законодательства о недрах с гражданским законодательством, нормы которого о праве собственности на указанные объекты должны быть субсидиарно применимы к соответствующим природоресурсным отношениям <1>. -------------------------------- <1> Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации. С. 84.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 128; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!