Некоторые отдельные (дополнительные) вопросы правового регулирования сервитутов. 36 страница
-------------------------------- <1> Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. С. 198 и сл.; Черепахин Б.Б. Юридическая природа и обоснование приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя // Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. С. 233 и сл.; Рахмилович В.А. О праве собственности на вещь, отчужденную неуправомоченным лицом добросовестному приобретателю (к вопросу о приобретении права от неуправомоченного лица) // Проблемы современного гражданского права: Сб. статей. М., 2000. С. 136 - 141. Действующий закон формально не закрепляет такого основания приобретения и прекращения права собственности, как отказ в удовлетворении виндикационного требования. Однако в соответствии с абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ (в ред. Федерального закона от 30 декабря 2004 г. N 217-ФЗ) недвижимая вещь признается принадлежащей именно добросовестному приобретателю (получившему вещь от неуправомоченного лица) с момента государственной регистрации перехода к нему права собственности, за исключением случаев, когда она может быть виндицирована у него по правилам ст. 302 ГК РФ. Из этого следует, что невозможность виндикации вещи ее первоначальным собственником у добросовестного приобретателя превращает последнего в законного (титульного) владельца - чаще всего в собственника. Более того, право собственности возникает у добросовестного приобретателя не только на основании судебного решения об отказе в виндикации вещи, "но и тогда, когда прежний собственник в суд не обращался и основания для удовлетворения такого иска отсутствуют" <1>. -------------------------------- <1> Абзац 2 п. 13 Постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 29 апреля 2010 г. N 10/22. Судебная практика и ранее исходила из того, что при отказе в удовлетворении виндикационного иска в отношении вещи, право собственности на которую подлежит государственной регистрации, решение суда становится основанием для регистрации перехода права собственности на вещь к покупателю. На основании аналогии закона этот подход судебная практика распространила и на движимые вещи, добросовестные владельцы которых становятся их собственниками с момента их возмездного приобретения (абз. 3 п. 13 Постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 29 апреля 2010 г. N 10/22). Все это свидетельствует в пользу необходимости прямого закрепления в законе "полноценных правил" о приобретении права собственности добросовестным приобретателем, в том числе об установлении презумпции права собственности добросовестного приобретателя движимой вещи по возмездной сделке, которое следует признавать возникшим с момента ее приобретения, а не с момента вступления в законную силу судебного решения об отказе в удовлетворении виндикационного иска <1>. -------------------------------- <1> Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации. С. 81. Виндикационный иск подвержен действию исковой давности. Примечательно, что именно современная судебная практика рассмотрения виндикационных требований "предвосхитила" изменение норм о порядке определения начала течения исковой давности. Дело в том, что именно при истребовании вещи из чужого незаконного владения истец (потерпевший) нередко не имеет каких-либо сведений об ответчике и месте его нахождения, иначе говоря, знает о нарушении своего права, например права собственности на украденную у него движимую вещь (что в соответствии с первоначальной редакцией п. 1 ст. 200 ГК РФ влекло начало течения давностного срока), но лишен возможности предъявить иск из-за незнания ответчика (похитителя вещи или ее фактического владельца). И.Б. Новицкий еще в период действия ГК РСФСР 1922 г. отмечал, что, "пока собственнику неизвестно, кто является нарушителем его прав, он лишен возможности предъявить иск к нарушителю права; засчитывать ему этот период (неизвестности личности нарушителя права) в срок исковой давности было бы неправильным, так как такая норма все равно не стимулировала бы к скорейшему предъявлению иска. Поэтому следует признать, что, пока собственнику неизвестно, в чьем фактическом владении находится его вещь, не может начаться и течение давностного срока, хотя о самом факте потери вещи собственнику известно" <1>. Аналогичное мнение было высказано Б.Б. Черепахиным, который указывал, что "невиновное незнание личности нарушителя и места его нахождения... должны рассматриваться как уважительные причины запоздалого предъявления иска", т.е. служить основанием продления (восстановления) исковой давности <2>. Однако эта позиция не получила поддержки в научной литературе, в том числе в связи с законодательными изменениями (ср. ч. 1 ст. 45 ГК 1922 г. и ст. 83 ГК 1964 г.). -------------------------------- <1> Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. М.: Госюриздат, 1954. С. 175. <2> Черепахин Б.Б. Исковая давность в новом советском гражданском законодательстве // Актуальные вопросы советского гражданского права. М., 1964 (цит. по: Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. С. 459 - 460). Лишь в п. 12 информационного письма Президиума ВАС РФ от 13 ноября 2008 г. N 126 впервые за много лет была обоснована позиция, согласно которой "защита права в рамках искового производства невозможна до тех пор, пока лицу, чье право нарушено, неизвестен нарушитель права - потенциальный ответчик", в связи с чем срок исковой давности должен течь "с момента, когда истец узнал о нахождении имущества во владении ответчика". В настоящее время это правило прямо закреплено в п. 1 ст. 200 ГК РФ (в ред. Федерального закона от 7 мая 2013 г. N 100-ФЗ). Вместе с тем смена фактического владельца вещи, в том числе в порядке правопреемства, не влияет на течение исковой давности по виндикационному иску. Необходимо отметить полную необоснованность иногда встречающихся в литературе попыток доказать возможность "передачи" ("уступки") права на предъявление виндикационного иска собственником или иным титульным владельцем вещи какому-либо третьему лицу. Как справедливо отмечается в германской литературе, в случае допустимости такой "уступки" право собственности или иное вещное право становится беззащитным и по сути лишается своего смысла - юридического обеспечения владения и использования вещей <1> (не говоря уже о том, что сам институт цессии в силу прямых указаний п. 1 ст. 382 ГК РФ является обязательственно-правовым и не применим в сфере вещного права). -------------------------------- <1> Schwab K.H., Prutting H. Sachenrecht. S. 210. 2. Особенности виндикационной защиты вещных прав на недвижимость Закрепленные действующим ГК РФ нормы о защите вещных прав, в том числе общие нормы ст. 301 и 302 о виндикационном иске, не претерпели сколько-нибудь существенных изменений в сравнении с ранее действовавшими правилами ст. 151 и 152 ГК РСФСР 1964 г. (ст. 59 и 60 ГК РСФСР 1922 г.). В связи с этим они изначально обладают двумя важными недостатками: во-первых, в подавляющем большинстве случаев они рассчитаны на защиту права собственности, а не иных (ограниченных) вещных прав (справедливости ради стоит отметить, что эту же роль виндикация фактически выполняет и в развитых правопорядках, например в германском вещном праве); во-вторых, они практически не учитывают правовые особенности защиты прав на недвижимость и значение их обязательной регистрации в государственном реестре (ст. 131 ГК РФ), в силу которой споры о принадлежности недвижимых вещей должны прежде всего касаться записей в указанном реестре и их оспаривания <1>. -------------------------------- <1> Неудачность использования норм ст. 302 ГК РФ к виндикации недвижимости подмечена в современной литературе (см.: Ширвиндт А.М. К вопросу о выбытии вещи из владения собственника помимо его воли в контексте ограничения виндикации // О собственности: Сборник статей к юбилею К.И. Скловского / Сост. М.А. Ерохова. С. 358 - 359). Прежде всего это относится к виндикационному иску как к петиторному средству гражданско-правовой защиты, использование которого всегда должно опираться на наличие того или иного зарегистрированного юридического титула. В связи с этим необходимо указать на противоречивость одного из положений Концепции развития гражданского законодательства РФ, согласно которому, с одной стороны, защита вещного права на недвижимость, зарегистрированного за другим лицом, должна осуществляться "посредством иска о признании права и отмены государственной регистрации", т.е. путем предъявления иска об оспаривании соответствующей записи в государственном реестре, а не виндикационного иска, но, с другой стороны, "лицо, считающее себя собственником, вправе сразу предъявить виндикационный иск к лицу, чье право зарегистрировано в реестре" <1>. -------------------------------- <1> Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации. С. 78. В этом отразился столь же противоречивый подход к данной проблеме со стороны судебной практики, которая фактически не считает государственную регистрацию единственным доказательством существования зарегистрированного права уже хотя бы потому, что она может быть оспорена в судебном порядке с помощью иных доказательств <1>. Разрешая вопрос о добросовестности (недобросовестности) приобретателя недвижимости, суды обычно учитывают не только осведомленность приобретателя о наличии записи в ЕГРП о праве собственности отчуждателя вещи, но и принятие им иных "разумных мер для выяснения правомочий продавца на отчуждение" вещи, в частности, была ли проявлена приобретателем недвижимости "разумная осмотрительность при заключении сделки", знакомился ли он со всеми правоустанавливающими документами на недвижимость и выяснял ли основания возникновения у продавца недвижимого имущества права собственности, производил ли непосредственный осмотр вещи до ее приобретения; не является ли цена вещи явно заниженной и несоразмерной действительной (рыночной) стоимости имущества; не отчуждается ли имущество в слишком короткий срок после его приобретения предшествующим владельцем и т.д. <2>. Таким образом, "запись в ЕГРП о праве собственности отчуждателя не является бесспорным доказательством добросовестности приобретателя" (абз. 2 п. 38 Постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 29 апреля 2010 г. N 10/22). -------------------------------- <1> Статья 6 Федерального закона от 21 июля 1997 г. N 122-ФЗ "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" // СЗ РФ. 1997. N 30. Ст. 3594. <2> См.: Обзор судебной практики Верховного Суда РФ от 1 октября 2014 г.; Постановление Президиума ВАС РФ от 9 декабря 2010 г. N 8455/10 // Вестник ВАС РФ. 2011. N 3. Подробнее об этом см.: Ерохова М.А. О колебании условий удовлетворения иска об истребовании недвижимого имущества из чужого незаконного владения в российской судебной практике // О собственности: Сборник статей к юбилею К.И. Скловского / Сост. М.А. Ерохова. С. 200 - 201. Однако при отсутствии зарегистрированного в реестре титула на недвижимую вещь истец не вправе предъявлять виндикационный иск, служащий защите права собственности или иного имеющегося вещного права. Поэтому лицо, считающее себя собственником недвижимой вещи, но не записанное в этом качестве в ЕГРП, должно прежде всего добиваться изменения соответствующей записи (путем предъявления иска о признании права или об оспаривании имеющейся записи), а уже потом виндицировать вещь (с процессуальной точки зрения возможно объединение этих исков в одном процессе). В соответствии с п. 58 Постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 29 апреля 2010 г. N 10/22 "лицо, считающее себя собственником находящегося в его владении недвижимого имущества, право на которое зарегистрировано за иным субъектом, вправе обратиться в суд с иском о признании права собственности" (выделено мной. - Е.С.), т.е. по сути с иском об оспаривании соответствующей записи в государственном реестре. При этом необходимо учитывать, что иск о признании права и виндикационный иск представляют собой разные способы защиты гражданских прав. Для удовлетворения иска о признании права не имеет значения добросовестность или недобросовестность приобретателя вещи, которая в силу ст. 302 ГК РФ важна только для виндикационного иска. Иначе говоря, не следует рассматривать добросовестного приобретателя в качестве общей фигуры гражданского права. Споры об истребовании недвижимых вещей по существу должны сводиться к спорам о правильности соответствующих записей в ЕГРП, имеющих правоустанавливающее значение в силу публичной достоверности данного реестра, на которую вправе и даже обязаны полагаться все участники гражданских правоотношений. Ведь если лицо не является указанным в реестре правообладателем вещи, оно принципиально лишено и возможности ее виндикации. Эти обстоятельства не всегда в полной мере учитываются в судебной практике. Так, в споре о праве собственности на здание, зарегистрированное за юридическим лицом, оспаривавшемся индивидуальным предпринимателем, суд установил, что оно сначала было отчуждено предпринимателем по договору купли-продажи, а затем (новым приобретателем) по договору мены, но в действительности не выбывало из его фактического владения и не передавалось приобретателям во исполнение заключенных договоров. Иначе говоря, фактический владелец здания оставался прежним, а менялись "только" записи о праве собственности в ЕГРП. На этом основании суд посчитал, что приобретатели здания не стали его владельцами, а потому не могут считаться добросовестными владельцами в смысле п. 1 ст. 302 ГК и рассчитывать на соответствующую этому статусу гражданско-правовую защиту. При этом записи в ЕГРП о переходе права собственности на спорное здание формально не оспаривались истцом, заявившим лишь, что они "не соответствуют действительности" (п. 6 информационного письма Президиума ВАС РФ N 126). Между тем в теоретической литературе уже давно было отмечено, что "правомерное владение - не юридическое основание, а юридический результат приобретения права собственности, наличия права собственности у владельца. Само владение в данном случае становится правомерным потому, что владелец приобрел право собственности на вещь, а не наоборот" <1>. Иначе говоря, получение вещи в фактическое владение следует считать не условием, а следствием положения добросовестного владельца. Поэтому речь должна идти об оценке оснований госрегистрации, а не о добросовестности приобретателя (которая имеет значение для виндикационного иска, но не для иска о признании права). При отсутствии у ответчика фактического владения вещью он не мог быть признан ни добросовестным, ни даже недобросовестным владельцем. Но если вещь не выбывала из владения собственника, отсутствует важнейшее условие предъявления виндикационного иска, а спор тем более сводится к спору о правильности записи в ЕГРП. -------------------------------- <1> Черепахин Б.Б. Виндикационные иски в советском праве // Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. С. 223. По другому делу приобретатель недвижимой вещи купил ее по явно заниженной цене (почти вдвое ниже рыночной), зарегистрировав на себя право собственности в ЕГРП. По мнению истца, предъявившего виндикационный иск, это свидетельствовало "о фактическом сговоре продавца и покупателя в целях образования видимости добросовестного приобретения имущества", а суд указал, что при таких обстоятельствах ответчик по виндикационному требованию должен был предпринять "дополнительные меры, направленные на проверку юридической судьбы вещи". Однако последующая государственная регистрация права собственности на недвижимую вещь порождает вопросы: на чем основана обязанность приобретателя недвижимости предпринять дополнительные меры проверки права ее отчуждателя и в чем они могут и должны состоять? В целом же следует исходить из того, что записи в ЕГРП носят правоустанавливающий (ст. 8.1 и 131 ГК РФ), а не регистрационно-учетный характер. Осторожная позиция судебной практики, фактически не ограничивающейся в этом вопросе анализом этого, говоря словами закона, "единственного доказательства существования зарегистрированного права", обусловлена нередко встречающимися в сфере государственной регистрации случаями злоупотреблений (использования поддельных документов, фальсифицированных выписок из реестра, искусственной ликвидации вещи путем фиктивного раздела или объединения земельных участков в кадастровом учете и т.д.), ошибками в ведении самого реестра (регистрация права собственности на одну и ту же недвижимую вещь за двумя разными лицами, регистрация права на движимую вещь как на недвижимую и т.д.) и т.п. Особенности правового режима недвижимости подлежат учету и при определении характера иска, предъявленного в защиту права собственности ("конкуренции исков"). Так, после исполнения договора купли-продажи здания и регистрации перехода права собственности на него к покупателю общество-продавец было признано банкротом и конкурсный управляющий предъявил иск о возврате здания, указывая, что в момент отчуждения оно находилось под арестом, а потому сделка его купли-продажи является недействительной. Необоснованное решение одного из судов, рассматривавших данный спор и квалифицировавшего это требование как виндикационный иск (в котором, по мнению суда, несмотря на недействительность данной сделки, т.е. незаконность отчуждения здания, ответчик (приобретатель здания) доказал возмездность и добросовестность его приобретения), было отменено судом кассационной инстанции, справедливо указавшим, что "применение последствий недействительности сделки не ставится в зависимость от добросовестности сторон такой сделки" (п. 2 информационного письма Президиума ВАС РФ N 126), очевидно, имея в виду, что условие о добросовестности, в соответствии со ст. 302 ГК РФ, имеет значение только для виндикационного иска и не предусматривается ст. 167 ГК РФ. К сожалению, из опубликованных материалов данного дела нельзя сделать вывод о том, была ли внесена в ЕГРП запись об аресте спорного недвижимого имущества. При ее отсутствии для удовлетворения требования о "реституции владения" зданием истцу необходимо было вначале оспорить (изменить) запись в ЕГРП о признании приобретателя собственником недвижимости. Из этого следует, что предварительное оспаривание записи в ЕГРП путем предъявления иска о признании права собственности на недвижимую вещь необходимо для последующего удовлетворения иска не только о виндикации, но и о реституции вещи. Представляется необходимым исходить из того, что отсутствие у истца зарегистрированного права на недвижимость в любом случае лишает его возможности даже предъявления, а не только удовлетворения виндикационного иска, тогда как наличие такой записи создает для приобретателя вещи как минимум презумпцию его добросовестности. Следует согласиться с высказанным как в зарубежной, так и в отечественной литературе мнением о том, что запись в ЕГРП создает презумпцию права (титула) за указанным в нем лицом; более того, такая запись не только освобождает последнего от необходимости доказывания своего вещного права (титула), но и лишает лицо, оспаривающее реестровую запись, возможности требовать ее аннулирования только со ссылками на отсутствие или порочность положенных в ее основу юридических фактов - ему необходимо в судебном порядке доказать наличие предусмотренных законом оснований для возникновения у него права (титула) на спорную вещь <1>. -------------------------------- <1> Westermann H.P., Gursky K.-H., Eickmann D. Sachenrecht. S. 615 - 617; Schwab K.H., Prutting H. Sachenrecht. S. 81; Скловский К.И. Комментарий к Постановлению Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 29 апреля 2010 г. N 10/22 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав". С. 64.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 150; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!