ГЛАВА II. 1980-Е ГОДЫ В РАЗВИТИИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Через 1970-е к 1980-м: Группа «Московское время». Альманах «Метрополь»
Самиздат. – Метаметафористы. Новый взгляд на реальность. – «Московское время». Личностное начало и ответственность в искусстве. – Альманах «Метрополь».
1970-е годы стали периодом внутренней работы для целого ряда молодых писателей и поэтов, которым суждено было в следующее десятилетие сделать поэтику постмодерна повсеместно утвердившимся явлением в русской литературе. В этот период возник целый ряд поэтических групп, как правило, не слишком тяготевших к какой-либо оформленности, а свои сочинения распространявших способом руко- или машинописного самиздата.[43] Среди таких групп наиболее известны метаметафористы (Константин Кедров, Алексей Парщиков, Иван Жданов, Александр Ерёменко) и «Московское время» (Алексей Цветков, Александр Сопровский, Бахыт Кенжеев, Сергей Гандлевский).
Группа метаметафористов сформировалась в середине 1970-х годов под негласным патронажем преподавателя Литинститута К. Кедрова, который выступал как теоретик и организатор соответствующего литературного течения. Лирику участников этой группы отличала подчёркнуто усложнённая синтетическая образность: «В густых металлургических лесах, // Где шёл процесс созданья хлорофилла…» (А. Ерёменко), – происходящая из ключевой идеи о том, что реальность гораздо сложнее, чем марксистско-позитивистские представления о ней; и о том, что вся она является «изнанкой» человека. Отсюда и сам приём метаметафоры, которую К. Кедров определил как «метафору, где каждая вещь – вселенная»[44]. М. Эпштейн в начале 1980-х предложил для обозначения этого течения понятие «метареализм». «Метареализм – это не отрицание реализма, а расширение его на область вещей невидимых, усложнение самого понятия реальности, которая обнаруживает свою многомерность, не сводится в плоскость физического и психологического правдоподобия, но включает и высшую, метафизическую реальность». «Метареализм, несмотря на сходство приставки, имеет мало общего с сюрреализмом, поскольку обращается не к подсознанию, а к сверхсознанию, не опьяняет, а протрезвляет творческий разум. <…> Метареализм отталкивается от чудовищной бессмыслицы, от пьяной хмари и марева, затянувшего исторический горизонт, и потому каждым образом зовёт к пробуждению, к выходу из гипнотического опьянения одною, “этой” реальностью, к многомерному восприятию мира»[45].
|
|
|
Поэтическая группировка, получившая название «Московское время», образовалась в начале 1970-х годов на основе литературной студии «Луч» при Московском университете (руководил ею известный учёный и поэт, специалист по творчеству Достоевского Игорь Волгин). У «Московского времени» не было сколько-нибудь оформленной эстетической программы: эта группировка представляла собой именно разновидность творческого объединения. Спустя четверть столетия Сергей Гандлевский, зарекомендовавший себя не только как поэт, но и как блестящий эссеист и тонкий литературный критик, писал об этих годах:
|
|
|
«“Московское время”» не имело манифеста, и, может быть, со стороны и на расстоянии лет виднее, существовал у названных поэтов общий знаменатель эстетики и мировоззрения, или эта общность мнимая, объясняемая только взаимной приязнью. Мне представляется, что родство все-таки было. Речь идет о категорическом неприятии советского режима; об убеждении, что объективной реальностью, “данной нам в ощущениях”, жизнь не исчерпывается, потому что за нею стоит тайна; нам казалось, что игра не отменяет личностного начала в искусстве и ответственности за свои слова (выделено нами – И.К.). Мы любили литературную традицию, и в то же время с подозрением относились к снобизму “хранителей ценностей” и “жрецов всего святого”. С другой стороны, самозабвенное растворение в “новоязе” казалось нам скорее поэтическим поражением, чем победой. Разумеется, я округляю задним числом, но что-то такое в воздухе и высказываниях тех лет несомненно присутствовало»[46].
|
|
|
Спустя два десятилетия Сергей Гандлевский обозначил метод, которым неизменно пользовался он сам и его товарищи, словосочетанием «критический сентиментализм». Это нетерминологическое словосочетание обозначает критическое отстранение – но и интимную причастность автора его миру, который становится прообразом мира художественного. «Собственное былое имеет слишком большую власть над душой поэтов этого направления. Причастность такому былому хоть и осознаётся ими как нечто постыдное, но – как быть – она есть. Она делает невозможным, потому что фальшивым, разговор со своим временем свысока»[47].
Формой существования поэзии «Московского времени» были небольшие машинописные сборники, несколько раз выпускавшиеся в количестве десятка экземпляров на протяжении семидесятых годов. Сборники эти, однако, имели немалый резонанс. В середине 1980-х, когда Кенжеев и Цветков уже уехали жить за границу, Александр Сопровский сделал попытку придать сообществу формальный статус и организовал поэтический клуб «Московское время», один из наиболее авторитетных в те годы. Но значимость «Московского времени» не в статусе, довольно эфемерном, а в том, что участники этого объединения пронесли через своё творчество убеждение об ответственности художника, неразрывной с его долгом оставаться личностью (см. выше слова С. Гандлевского): убеждение, серьёзно корректирующее основные принципы искусства постмодерна, а на уровне художественного задания ему по сути противостоящее.
|
|
|
Ещё одно заметное явление, как бы увенчавшее это десятилетие – выход в 1979-м году альманаха «Метрополь». Участниками альманаха, выпущенного в количестве десятка рукописных экземпляров под деятельным руководством Василия Аксёнова (а через несколько лет печатно изданного в США), стали писатели и поэты, уже составившие себе литературную славу или хотя бы известность: Андрей Битов, Владимир Высоцкий, Белла Ахмадулина, Евгений Попов и другие представители поколения «шестидесятников»[48]. Пикантность ситуации заключалась в том, что этот альманах увидел свет минуя так называемый Главлит, то есть государственную цензуру. Василий Аксёнов впоследствии пересказал историю «Метрополя» в своей повести «Скажи изюм». В сущности, ничего прямо антисоветского тексты «Метрополя» в себе не заключали. (Да и в художественном отношении, заметим в скобках, «Метрополь» принципиальных открытий не содержал.) Однако сам факт распространения неподцензурного издания вызвал скандал. Этот факт послужил сигналом того, что советские формы существования художественной литературы как официозного института исчерпали себя. Назрела необходимость всестороннего обновления этого института в соответствии с требованиями меняющегося мировоззрения и социокультурного уклада[49].
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 351; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!