ПЕРВАЯ «ОТТЕПЕЛЬ» И НОВЫЕ «ЗАМОРОЗКИ» 3 страница

Однако поначалу ни закрытые беседы, ни тайные контакты не приносили результатов. Главными пунктами преткновения оставались: 1) демаркационная линия, 2) проведение выборов на территории Вьет­нама и 3) организация международного контроля за соблюдением соглашений, которые могут быть подписаны в Женеве. Как оказалось, сложнее всего было прийти к соглашению по первому пункту. Самая большая уступка, на которую согласился Фам Ван Донг в беседе с Мендес-Франсом, это 16-я параллель⁴⁶. Поскольку эта уступка в це­лом соответствовала позиции Москвы, занятой задолго до конферен­ции, то Молотов бросился убеждать Мендес-Франса в приемлемости такого решения проблемы демаркационной линии. В беседе с фран­цузским премьером 15 июля глава советской делегации обратил вни­мание своего собеседника на то, что Фам Ван Донг сделал значитель­ный шаг вперед, сдвинув линию разделения зон с 13-й на 16-ю па­раллель. При этом Молотов намекнул, что «ДРВ трудно было отказаться от своего исконного района, для этого потребовалась боль­шая сила убеждения (выделено мною. — И. Г.)». Теперь очередь за Францией идти на уступки в этом вопросе⁴⁷.

Однако дело не двигалось с мертвой точки. Москва стала подо­зревать, что целью Запада является затягивание конференции до 20 июля, дня, определенного Мендес-Франсом как крайний срок пе­реговоров по Индокитаю, а затем выдвижение ультиматума совет­ской делегации и ее союзникам: либо согласиться на французские предложения, либо взять на себя ответственность за срыв конферен­ции. Чтобы избежать такого развития событий, Молотов потребовал проведения закрытого заседания с привлечением всех стран — уча­стниц переговоров. На этом заседании, состоявшемся 18 июля, гла­ва советской делегации привлек внимание участников к тому, что основа для восстановления мира в Индокитае уже существует, что создает возможность для достижения соглашения. Главная заслуга этого, по словам Молотова, принадлежала персональным встречам и беседам, имевшим место после возобновления работы конферен­ции в полном составе⁴⁸. Для американцев и их западных союзников это закрытое заседание показалось «наиболее странным» из всех событий конференции⁴⁹. Они сделали попытку выяснить намерения Молотова через Чжоу Эньлая, но тот притворился несведущим. Од­нако было очевидно, что Москва стремилась продемонстрировать свой оптимизм в отношении перспектив конференции и свою не­причастность к ее возможному срыву. Последнее было вполне веро­ятно, если учесть, что оставалось всего три дня до истечения срока, установленного французским премьером, а шансы на успех, по оцен­ке Идена, составляли всего лишь 50 процентов⁵⁰.

После закрытого заседания 18 июля Чжоу Эньлай встретился с Иденом и сообщил ему о своем согласии с позицией Запада по воп­росу о составе международной контрольной комиссии, одному из основных вопросов, вызывавших разногласия. Как уже отмечалось, в соответствии с французским предложением, комиссия должна была состоять из представителей трех стран: Индии, Польши и Канады⁵¹. Понятно, что согласие китайского руководителя означало, что его поддерживают и делегации СССР и ДРВ. На следующий день гене­ральный секретарь делегации КНР Ван Биннань в беседе с предста­вителем французской делегации полковником М. Гиллермазом сооб­щил о готовности Чжоу Эньлая отложить проведение всеобщих вы­боров во Вьетнаме до 1956 г., что означало уступку делегаций социалистических стран еще по одному принципиальному вопросу⁵². Наконец, 19 июля тот же Ван Биннань информировал Гиллермаза, что и делегация КНР и делегация ДРВ пришли к выводу о возмож­ности проведения демаркационной линии в районе 17-й параллели⁵³. Это соглашение было закреплено во время встречи Идена, Мендес-Франса, Молотова, Чжоу Эньлая и Фам Ван Донга в резиденции французской делегации 20 июля.

Китайская делегация только огласила те решения, которые были приняты на совещании трех делегаций, СССР, КНР и ДРВ, 16 и 17 июня⁵⁴, что было дальнейшим претворением в жизнь тактики, ко­торой придерживалась Москва на Женевской конференции: предо­ставлять китайским и вьетнамским представителям инициативу в формулировании каких-либо новых предложений.

Таким образом, казалось, что последние препятствия для дости­жения соглашения на конференции по Индокитаю сняты. Делега­ции были готовы собраться на пленарное заседание и в ходе него подписать соответствующие документы. Однако тут неожиданно воз­никло препятствие в лице делегации от Камбоджи, которая посчи­тала, что предложенные соглашения нарушают суверенитет ее стра­ны. Проблема заключалась в отказе Камбодже в праве вступать в оборонительные союзы и прибегать к помощи других государств, включая США. Сам Сари, глава камбоджийской делегации, также выразил тревогу по поводу коммунистической экспансии в регионе и потребовал зарезервировать за его страной право обратиться к Соединенным Штатам с просьбой о создании военных баз на тер­ритории Камбоджи⁵⁵.

Все эти требования были совершенно неприемлемы для Пекина, который в ходе конференции проявлял особую заинтересованность в выработке гарантий против создания военных баз на сопредельных с Китаем территориях Лаоса и Камбоджи. Показательны в этом от­ношении слова Чжоу Эньлая, высказанные Идену во время беседы 17 июля. «Политика Китая в отношении Юго-Восточной Азии дос­таточно проста», — заявил китайский руководитель. Пекин стремит­ся к тому, чтобы в Азии была создана «обширная зона мирного со­существования». Что касается Вьетнама, Камбоджи и Лаоса, то они, по словам Чжоу Эньлая, «должны быть независимыми, суверенны­ми и нейтральными государствами»⁵⁶. Подобные же мысли глава китайской делегации высказывал и своим советским и вьетнамским коллегам. На встрече 16 июля он обратил их внимание на то, что США, Англия и Франция, возможно, пришли к какому-то соглаше­нию о создании военного блока в Юго-Восточной Азии⁵⁷. «Если американцам удастся втянуть в военный блок баодаевский Вьетнам, Лаос и Камбоджу, — предупреждал китайский руководитель, — то проектируемое нами соглашение о запрещении создавать на терри­тории упомянутых государств иностранные военные базы потеряло бы то значение, которое мы ему придаем». Чжоу Эньлай добавил, что в беседе с Неру в Индии и в беседе с Иденом в Женеве он под­черкивал, что на территории Вьетнама, Лаоса и Камбоджи не долж­ны создаваться иностранные военные базы и что Вьетнам, Лаос и Камбоджа не должны втягиваться в какие-либо военные группиров­ки и блоки⁵⁸.

Поэтому отказ камбоджийской делегации подписывать соглаше­ния именно на том основании, что те лишают ее страну права при­соединяться к союзам и приглашать иностранный военный персо­нал, грозил подорвать результаты конференции. Молотов не без ос­нований подозревал, что демарш камбоджийцев был инспирирован американцами⁵⁹. При этом советский министр понимал, что для предотвращения срыва конференции необходимо искать приемлемое решение, которое бы удовлетворяло и требованиям Камбоджи, и интересам Китая.

В это самое время мир ждал заключительного акта драмы под на­званием «Женевская конференция». Большой зал во Дворце наций был иллюминирован, и сотни журналистов, экспертов и зрителей со­брались здесь для того, чтобы стать свидетелями исторического собы­тия. А делегации все не появлялись. Уже истек срок, установленный Мендес-Франсом для достижения соглашения, а компромисс так и не был найден. Впоследствии родилась легенда, впрочем, очень похожая на правду, что для того, чтобы предотвратить отставку правительства Мендес-Франса в связи с задержкой подписания соглашения на Же­невской конференции, все часы во Дворце наций были остановлены, и они всю ту ночь показывали полночь 20 июля⁶⁰.

Между тем решение было найдено только в два часа пополуно­чи 21 июля. Молотов согласился с тем, что камбоджийцы имеют право обращаться за иностранной военной помощью в случае внеш­ней угрозы. Под давлением со стороны Мендес-Франса такое же право были признано и за Лаосом⁶¹. Позднее в тот же день участ­ники Женевской конференции собрались на заключительное пленар­ное заседание. Им предстояло одобрить десять итоговых документов, представленных на их рассмотрение: три соглашения о прекращении огня, каждое из которых сопровождалось двумя односторонними декларациями, и Заключительная декларация Женевской конферен­ции. К этим документам прибавилась односторонняя декларация главы делегации США, поправка к Заключительной декларации, внесенная от имени Республики Вьетнам, номинального государства, входившего в состав Французской колониальной империи, преемни­ком которого после конференции стал режим к югу от демаркаци­онной линии со столицей в Сайгоне, и устное заявление о террито­риальных претензиях Камбоджи к Вьетнаму. Последние два докумен­та были отвергнуты участниками конференции.

В своей заключительной речи глава советской делегации и со­председатель конференции Молотов подвел ее итоги и значение, отметив вклад в достижение соглашения, сделанный делегацией ДРВ. Он также подчеркнул важность участия в конференции пред­ставителей от КНР и заметил, что Женевские соглашения, в соот­ветствии с которыми Вьетнам делится на две части, ставят в повест­ку дня «новые важнейшие задачи: скорейшее осуществление объе­динения в условиях мира и в соответствии с национальными интересами всего вьетнамского народа»⁶².

Большинство свидетелей и участников Женевской конференции по Индокитаю, а также тех, кто анализировал ее результаты, сходят­ся во мнении, что ее итоги явились следствием компромисса между противоположными интересами стран, принимавших в ней участие. Хотя задачей конференции было разрешение конфликта в Индоки­тае, представители пяти великих держав в Женеве были гораздо больше озабочены проблемами международных отношений, вопро­сами европейской и национальной безопасности, двусторонних от­ношений, и они были готовы пожертвовать интересами стран Ин­докитая, если бы это помогло им в достижении своих собственных целей. Другими словами, как это часто случалось в истории, инте­ресы индокитайских государств были не более чем ставки в боль­шой игре могущественных держав. В этом отношении проблема Ев­ропейского оборонительного сообщества могла бы послужить ярким примером.

Хотя слухи о якобы имевшем место тайном соглашении между Мендес-Франсом и Молотовым, по которому Франция обязывалась отказаться от своего участия в ЕОС в обмен на поддержку, оказы­ваемую Советским Союзом в достижении выгодного для Парижа мира в Индокитае, могут быть отвергнуты с большей или меньшей степенью вероятия⁶³, факт остается фактом: и Соединенные Штаты, и Советский Союз стремились использовать конференцию для того, чтобы повлиять на решение Франции о вступлении в ЕОС, при этом преследуя прямо противоположные цели. В отличие от Вашингто­на, открыто требовавшего от французского правительства одобрения планов создания ЕОС, Москва предпринимала усилия, направлен­ные на срыв этих самых планов, действуя с большей осторожностью, чтобы избежать обвинений во вмешательстве во внутренние дела Франции. Вот почему Молотов был вынужден оставить тему евро­пейской безопасности во время своей первой встречи с Мендес-Франсом, 10 июля, когда последний отказался обсуждать какие-либо вопросы, кроме урегулирования конфликта в Индокитае, до окон­чания Женевской конференции. Тем не менее советский министр иностранных дел намекнул французскому премьеру о готовности Москвы оказать поддержку Франции в «достижении почетных и справедливых с точки зрения Парижа условий мира в регионе», явно подразумевая, что в ответ Франция примет во внимание советские интересы в Европе. Для того чтобы не быть неправильно понятым, Молотов пояснил, что «позиция Мендес-Франса, премьер-министра Франции, импонирует советской делегации. Эта позиция, направлен­ная на установление мира в Индо-Китае, будет способствовать ус­тановлению мира во всем мире»⁶⁴. Учитывая, что советские руково­дители всегда рассматривали ЕОС как угрозу миру, намек Молотова был вполне прозрачен.

Еще одним доказательством того, что между Москвой и Парижем не существовало тайного соглашения типа «мир в Индокитае в об­мен на отказ Франции от ЕОС», служит беседа между Молотовым и Мендес-Франсом, состоявшаяся 21 июля, уже после завершения Женевской конференции. Во время этой беседы, продолжавшейся около двух часов, советский министр иностранных дел пытался убе­дить французского премьера в том, что Европейское оборонитель­ное сообщество не гарантирует безопасности в Европе и поэтому должно быть отвергнуто в пользу других форм международного со­трудничества, включая и те, что предлагались Москвой. В своей ар­гументации Молотов делал упор на интересы Франции и Советско­го Союза и перспективы советско-французских отношений, которые не совпадают с целями внешней политики США. «Америка, — до­казывал Молотов, — находится далеко от Германии и она, возмож­но, готова вести более рискованную политику. Франция и Советский Союз заинтересованы в более осторожной политике в вопросе о перевооружении Германии»⁶⁵. Старания Молотова убедить своего собеседника после того, как заключительные документы Женевской конференции были согласованы ее участниками, были бы излишни, существуй между двумя странами тайный сговор.

Несмотря на озабоченность советских лидеров в первую очередь проблемами Европы, было бы преувеличением утверждать, что им было безразлично, какие договоренности будут достигнуты в Жене­ве. Как уже отмечалось ранее, в Москве боялись разрастания конф­ликта и его глобализации. Женевские соглашения устранили эту опасность, по крайней мере, на некоторое время. Советский Союз демонстрировал свою поддержку режиму Хо Ши Мина, и именно с его помощью этот режим обрел территорию, на которой он мог строить новое социалистическое государства, союзное с СССР. Москве также удалось прорвать изоляцию, в которой оказался дру­гой союзник Москвы — Китай, обеспечив ему достойное место сре­ди великих держав.

При этом советское руководство было в меньшей степени обес­покоено тем, что в результате Женевских соглашений Вьетнам ока­зался расколотым на две части. Оно не считало такой исход фаталь­ным. В мире были и другие разделенные страны (Германия и Ко­рея), и такое решение международных проблем, как показывал опыт, не только не противоречило, но и способствовало сохранению мира и стабильности в течение более или менее продолжительного про­межутка времени. В этом была основная причина, почему Москва рассматривала раздел страны между двумя враждующими силами как приемлемый компромисс, хотя она и не исключала последующего ее объединения, желательно на условиях, благоприятных для СССР.

Гораздо большее беспокойство Москвы вызывала позиция США. Хотя и согласившись на участие в конференции, Соединенные Шта­ты отказались присоединиться к ее Заключительной декларации, что во многом явилось причиной того, что этот важнейший документ не был скреплен подписями стран — участниц совещания и лишился правовой силы. Кроме того, заявление главы американской делега­ции У. Беделла Смита о том, что его страна будет «воздерживаться от угрозы или применения силы»⁶⁶ в целях срыва Женевских со­глашений, никого не могло ввести в заблуждение относительно на­мерений администрации Эйзенхауэра не допустить «распространения коммунизма» в этой части земного шара. Подобные намерения скоро стали воплощаться в жизнь в форме создания нового военного бло­ка СЕАТО, объединявшего США, Великобританию, Францию и ряд государств Юго-Восточной Азии, оказания Соединенными Штатами военной помощи режиму на юге Вьетнама, направлением в страны Индокитая американских военных советников. В результате возни­кала серьезная угроза процессу реализации Женевских соглашений, который и далее тормозился при молчаливом одобрении и попусти­тельстве США. Уже через короткое время после окончания конфе­ренции по Индокитаю стало ясно, что оптимизм Молотова, выра­зившийся в сравнении ее с Монбланом, был преждевременным. Как оказалось, за сияющей вершиной пролегала пропасть новой войны.

 

¹ Цит. по: Капица М. С. На разных параллелях. Записки дипломата. М.: Книга и бизнес, 1996. С. 266—267.

² Правда. 1953. 28 сент.

³ Dwight D. Eisenhower Library, Abilene, Kansas, Ann Whitman File, Dulles-Herter Series, box 2.

⁴ Архив внешней политики Российской Федерации (далее — АВП РФ), ф. 06, оп. 13а, п. 25, д. 7, л. 24-25.

³ См.: коммюнике Берлинской конференции, опубликованное в: U. S. Department of State. Foreign Relations of the United States, 1952—1954. Washington: U. S. Government Printing Office, 1982. Vol. 13, Part 1. P. 1057.

⁶ Российский государственный архив новейшей истории (далее — РГАНИ), ф. 2, оп. 1, д. 77, л. 65, 68-69.

⁷ АВП РФ, ф. 06, оп. 13а, п. 25, д. 7, л. 41.

⁸ АВП РФ, ф. 079, оп. 9, п. 6, д. 5, л. 26.

⁹ Public Record Office (далее - PRO), FO 371 112048.

¹⁰ Ibidem.

¹¹ АВП РФ, ф. 06, on. 13а, п. 25, д. 7, л. 43.

¹² АВП РФ, ф. 0100, оп. 47, п. 379, д. 7, л. 63.

¹³ PRO, FO 371 112048.

¹⁴ АВП РФ, ф. 022, оп. 76, п. 106, д. 7, л. 23.

¹⁵ Там же, л. 25.

¹⁶ Капица М. С. Указ. соч. С. 261-262.

¹⁷ АВП РФ, ф. 0100, оп. 47, п. 389, д. 107, л. 5. В распоряжении автора имел­ся вариант директив, относящийся, согласно сопроводительному письму, к се­редине марта 1954 г.

¹⁸Там же, л. 5—7.

¹⁹ Devillers Ph., Lacouture J. End of a War. Indochina, 1954 / Trans.: A. Lieven and A. Roberts. N. Y: Praeger, 1969. P. 122.

²⁰АВП РФ, ф. 06, on. 13 а, п. 25, д. 8, л. 120.

²¹ В беседе с министром иностранных дел Франции Жоржем Бидо 27 апре­ля 1954 г. Молотов заметил, что «не представляет себе, каким образом можно обсуждать вопрос о восстановлении мира в Индо-Китае, если не предполагает­ся участие непосредственно заинтересованной стороны». АВП РФ, ф. 06, оп. 13а, п. 25, д. 8, л. 21.

²² Согласно докладу Идена в Форин Оффис, Молотов открыто высказался в пользу поочередного председательствования СССР и Великобритании на обе­де, который он давал в честь британского министра иностранных дел 5 мая. Кроме того, во время обеда Молотов развивал тему о том, что успех конферен­ции во многом зависит от него и от Идена и задача состоит «в его случае, в том чтобы добиться поддержки со стороны китайцев, а в моем, со стороны американцев», — писал Идеи в телеграмме в Лондон. PRO, FO 371 112060.

"Хрущев Н. С. Время. Люди. Власть: Воспоминания: В 4 кн. М.: Москов­ские новости, 1999. Кн. 3. С. 115.

²⁴ Там же.

²⁵ АВП РФ, ф. 0445, оп. 1, п. 1, д. 1, л. 3—4.

²⁶ В беседе, состоявшейся в Женеве между Дж. Тахурдином и И. Борисовым, членом советской делегации и, по сведениям англичан, сотрудником КГБ, пос­ледний подтвердил, что «раздел представляется одним из возможных решений проблемы». Он повторил это дважды. Иден отметил на полях записи беседы: «Я расцениваю это как обнадеживающий знак, поскольку это лучше, чем сли­яние, которого, я боялся, они будут требовать». Очевидно, под слиянием бри­танский министр имел в виду коалиционное правительство во Вьетнаме с уча­стием коммунистов. PRO, FO 371 112060.

²⁷ Пункт второй директив советской делегации на Женевской конференции гласил: «В случае согласия западных держав на наше предложение об участии Демократической Республики Вьетнам в Женевском совещании советская деле­гация должна предоставить вьетнамской и китайской делегациям проявлять ини­циативу внесения предложений об условиях установления перемирия или восста­новления мира в Индо-Китае». АВП РФ, ф. 0100, оп. 47, п. 389, д. 107, л. 5.

---

Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 248; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!