ПЕРВАЯ «ОТТЕПЕЛЬ» И НОВЫЕ «ЗАМОРОЗКИ» 5 страница

Таким образом, ввиду возможной постановки западными держа­вами на совещании в Берлине вопросов о гарантиях безопасности для СССР, а также относительно общеевропейской безопасности перед советской дипломатией вставала непростая задача противопо­ставить западной концепции опоры на ЕОС и НАТО альтернатив­ную концепцию европейской безопасности, которая была бы направ­лена в первую очередь против планов ремилитаризации Западной Германии и создания европейской армии. О том, что германской проблеме первоначально отводилось приоритетное место в решени­ях, относящихся к европейской безопасности, можно судить по под­готовленному 16 января 1954 г. в МИДе проекту заявления советс­кой делегации на совещании в Берлине, которое носило недвусмыс­ленное название «Германский вопрос и вопрос о европейской безопасности». В этом документе, являвшемся плодом коллективного творчества высокопоставленных дипломатов (среди его авторов были А. А. Громыко, Г. М. Пушкин, Б. Ф. Подцероб, В. С. Семенов, Я. А. Малик), подчеркивалась прямая связь между недопущением возрождения германского милитаризма и созданием в центре Евро­пы очага войны с европейской безопасностью. В качестве второй проблемы, имеющей непосредственное отношение к обеспечению европейской безопасности, была заявлена необходимость ликвида­ции иностранных баз на территории европейских государств²⁸.

Но в процессе доработки проекта к началу проведения совеща­ния министров иностранных дел в Берлине (25 января — 18 февра­ля 1954 г.) советское предложение приобрело иное название — «Об­щеевропейский договор о коллективной безопасности в Европе»²⁹, что отражало сдвиги в выборе приоритетов: на первый план стала выноситься идея коллективной безопасности. Поскольку принципи­альные расхождения между СССР и странами Запада по германской проблеме, по словам Молотова, сводились, прежде всего, «к вопро­су о германском милитаризме»³⁰, то главным компонентом создания коллективной безопасности в Европе становилось недопущение со­здания вооруженных сил в ФРГ и ГДР, которые приглашались к участию в системе коллективной безопасности до подписания мир­ного договора и восстановления единства Германии.

В то же время, в проекте договора подчеркивалось, что его за­ключение «не затрагивает компетенции четырех держав — СССР, США, Англии и Франции в германском вопросе, который подлежит урегулированию в установленном ранее четырьмя державами поряд­ке»³¹ (т. е. в соответствии с решениями Потсдамской конференции). В Берлине советская делегация выступила с несколькими инициа­тивами, непосредственно касавшимися германского вопроса (в част­ности, о подготовке мирного договора с Германией, о созыве меж­дународной конференции по данному вопросу). В целом они шли в русле прежних советских предложений относительно объединения Германии и ее нейтрального статуса.

Как отмечалось на Пленуме ЦК КПСС, обсуждавшем итоги со­вещания в Берлине, главной целью советской дипломатии на этой встрече министров иностранных дел было «нанести чувствительный удар по созданию Европейского оборонительного сообщества, ибо главные усилия агрессивных американских кругов и их пособников сейчас направлены как раз на осуществление этого плана»³². При­мечательно, что в ходе полемики на совещании в Берлине советская делегация, заявляя о несовместимости ЕОС с общеевропейским до­говором о коллективной безопасности, более терпимо высказывалась в отношении НАТО. По-прежнему не соглашаясь с западной оцен­кой Организации Североатлантического договора как оборонитель­ного союза, советские дипломаты говорили о возможности изучения вопроса о совместимости Североатлантического пакта с Общеевро­пейским договором. Более того, не исключалась вероятность «ис­правления» Североатлантического пакта в таком направлении, что­бы «устранить расхождения в оценках этого пакта»³³.

На наш взгляд, одной из важных причин мобилизации с начала 1950-х годов советской дипломатии на противодействие созданию ЕОС, а также использования с этой целью таких важных инструмен­тов советской внешней политики, как пропаганда и взаимоотноше­ния с западноевропейскими компартиями, являлась существовавшая, в соответствии с договоренностью между западными державами и правительством ФРГ, взаимозависимость между ратификацией Общего (или Боннского) договора 1952 г. и образованием Европейского обо­ронительного сообщества. Если создание ЕОС потерпело бы неудачу, а к началу апреля 1954 г. договор не был ратифицирован парламен­тами Франции и Италии, то вступление в силу Общего договора также откладывалось или, по крайне мере, значительно тормозилось. Ведь перевооружение Западной Германии требовало восстановления ее по­литических прав и интеграции в западное сообщество в качестве по­чти полноправного партнера³⁴.

Для Советского Союза укрепление экономической, политической и военной мощи западногерманского государства представляло по­тенциальную угрозу, поскольку с созданием европейской армии Франция, как одна из великих держав, лишалась возможности иметь свою национальную армию, в то время как позиции Западной Гер­мании укреплялись и со временем лидерство в ЕОС могло перейти к ФРГ. Кроме того, вхождение ФРГ в ЕОС означало закрепление раскола Германии, поскольку западные лидеры не согласились бы с неучастием в этом военно-политическом союзе объединенного госу­дарства. Следует также иметь в виду, что в случае вооруженного кон­фликта в Европе европейская армия передавалась в распоряжение НАТО, что усиливало Североатлантический блок за счет западногер­манских дивизий.

Советская дипломатия внимательно отслеживала разногласия, сопровождавшие переговоры о ЕОС, в том числе придавала большое значение ультимативным требованиям Дж. Даллеса на 12-й сессии Совета НАТО, проходившей 14—16 декабря 1953 г. в Париже, где госсекретарь США пригрозил сокращением американской военной помощи Европе, если договор не будет ратифицирован. Поскольку на Францию оказывалось столь неприкрытое давление, а французс­кий парламент переживал в связи с вопросом о ЕОС политический кризис, то советская делегация возлагала определенные надежды на особую позицию Франции на Берлинском совещании.

Таким образом, идея создания коллективной безопасности в Ев­ропе изначально была самым тесным образом связана с комплексом вопросов, составлявших «германскую проблему» в той широкой ин­терпретации, которую она представляла к середине 1950-х годов и в которой вопрос об объединении Германии по мере дальнейшего раз­вития международных событий все больше отходил на второй план.

Выдвинутые советской делегацией на Берлинском совещании ус­ловия подписания мирного договора с Австрией также увязывались с перспективой создания ЕОС с участием ФРГ. Настаивая на нейт­ралитете Австрии, советская делегация под предлогом нового анш­люса предлагала сохранить присутствие военных частей четырех дер­жав на территории этого государства и вернуться к вопросу о выво­де войск в 1955 г.³⁵ Уже после подписания Государственного договора с Австрией в мае 1955 г. позиция, которую занимал Молотов, обстав­лявший заключение этого договора условием сохранения советских войск или же (как было в одном из последних проектов) права СССР на ввод войск в случае угрозы аншлюса, была подвергнута критике Н. С. Хрущевым и другими членами Президиума ЦК. По их мнению, если бы Государственный договор с Австрией был под­писан в 1954 г., то Парижские соглашения могли бы вообще не со­стояться³⁶. Как и следовало ожидать, на Берлинском совещании за­падные державы отклонили внесенные советской делегацией поправ­ки по австрийскому вопросу.

Советская инициатива создания в Европе системы коллективной безопасности не встретила энтузиазма со стороны западных делега­ций. В подготовленном накануне Берлинского совещания англий­ским министерством иностранных дел анализе политики нового со­ветского руководства, несмотря на признание, что Советское прави­тельство стремится избежать войны с Западом, что оно отказалось от жесткой сталинской тактики и стремится продемонстрировать «нормальное» поведение в международных делах, в качестве вывода высказывалось сомнение в искренности советских намерений урегу­лировать отношения со странами Запада и утверждалось, что стрем­ление СССР к мирному сосуществованию и разрядке носит времен­ный характер и связано со стремлением к укреплению советской мощи и дезориентации стран свободного мира³⁷.

Поскольку содержавшиеся в советской ноте от 26 ноября пред­ложения о рассмотрении на Берлинском совещании проблем евро­пейской безопасности (равно как и проект, представленный на са­мой встрече министров иностранных дел) апеллировали только к европейским государствам, исключая Соединенные Штаты, и не были проработаны концептуально, аналитики Форин Оффис заклю­чали, что структурно прелагаемая советским правительством коллек­тивная европейская безопасность должна основываться на системе уже существующих двусторонних договоров СССР со странами Во­сточной Европы, а также на англо-советском и франко-советском договорах о дружбе и сотрудничестве. «Несомненно, что именно та­ким образом советское правительство надеется обеспечить поддер­жку идее, что мир и безопасность в Европе могут быть обеспечены без ЕОС и США»³⁸.

Как известно, в противовес советским предложениям о создании системы коллективной безопасности в Европе, в рамках которой предлагалось решение и германского вопроса, западные державы представили 29 января так называемый «план Идена» («План свобод­ного воссоединения Германии»)³⁹. Согласно предложению английс­кого министра иностранных дел А. Идена, объединение Германии должно было проводиться на основе свободных общегерманских выборов (при активном участии оккупационных властей в разработке избирательного закона и под наблюдением контрольной комиссии) и создания общегерманского правительства, которое должно было взять на себя все обязательства ФРГ и советской зоны Германии и заключать другие международные соглашения по своему выбору. Несмотря на последующую трактовку предложения Идена западны­ми державами на совещании в Берлине в том духе, что общегерман­ское правительство «будет свободно» в выборе между обязательства­ми ФРГ и советской зоны Германии, т. е. сможет отказаться от уча­стия в западном блоке, официально это не было зафиксировано.

И для советских участников было очевидно, что имеется в виду включение объединенной Германии в западный блок⁴⁰. Иными сло­вами, «план Идена» был в целом неприемлем для советской сторо­ны, которая противопоставила ему свое предложение о временном общегерманском правительстве, ориентированном на усиление роли самих немцев в деле объединения Германии, а также предложение о выводе оккупационных войск с территории ФРГ и ГДР до прове­дения выборов⁴¹.

Отсутствие договоренностей министров иностранных дел четырех держав по основным европейским проблемам (за исключением вы­ражения согласия участников встречи содействовать успешному раз­решению проблемы разоружения) не означало, что совещание в Бер­лине было безрезультатным. Оно сыграло свою роль в ослаблении международной напряженности. Важным итогом совещания и опре­деленной победой советской дипломатии явилось решение о созы­ве 26 апреля 1954 г. в Женеве совещания с участием КНР, КНДР, Республики Корея и других заинтересованных сторон по мирному урегулированию корейского вопроса, а также по восстановлению мира в Индокитае.

Что касается Европы, то после Берлинского совещания Советское правительство внесло коррективы в свои инициативы о коллектив­ной безопасности. В нотах от 31 марта 1954 г. правительствам США, Англии и Франции не только выражалось согласие на участие Со­единенных Штатов в общеевропейской системе безопасности, но и выдвигалось предложение о вступлении СССР в НАТО. Данная ини­циатива не встретила поддержки западных держав, которые в ответ­ных нотах заявили, что участие СССР в Атлантическом пакте «из­менило бы характер Североатлантического блока». Именно эту цель и преследовало советское предложение об «исправлении» НАТО, модификации Организации Североатлантического договора в обще­европейскую систему безопасности.

Вся цепочка известных к настоящему времени фактов, связанных с возникновением и эволюцией идеи создания системы коллектив­ной безопасности в Европе, свидетельствует, что в советском руко­водстве к середине 1950-х годов наметился отход от опоры на сис­тему двусторонних договоров как основу обеспечения европейской безопасности (с учетом того, что после создания НАТО договоры, заключенные СССР с Англией и Францией, утратили свою ценность как гарантия безопасности)⁴² и поворот в сторону модели многосто­ронних союзов, независимо от принадлежности участников к различ­ным социальным системам.

Избрав в качестве альтернативы западным планам созданию ЕОС и ремилитаризации Западной Германии концепцию европейской безопасности, советское руководство упорно придерживалось этой линии, несмотря на отсутствие интереса к данной формуле со сто­роны западных держав. В этом плане весьма показательно содержа­ние беседы В. М. Молотова с новым премьер-министром Франции П. Мендес-Франсом, состоявшейся 21 июля 1954 г. Пытаясь убедить французского премьера в том, что его страна способна вести более самостоятельную политику в германском вопросе, чем принимать участие в ЕОС, Молотов всячески стремился подтолкнуть собесед­ника к поддержке советского плана обеспечения европейской безо­пасности, который предусматривал запрещение вооружения Запад­ной и Восточной Германии до подписания мирного договора. Одна­ко глава французского правительства весьма откровенно заявил, что последнее советское предложение об обеспечении коллективной бе­зопасности в Европе «не получило одобрения даже в принципе. Поэтому оно не может быть использовано сейчас как основа и нуж­но было бы идти другими путями»⁴³.

Отклонение французским Национальным собранием 30 августа 1954 г. договора о Европейском оборонительном сообществе было расценено советским руководством как «важное событие в полити­ческой жизни Европы», расчищавшее путь к созданию системы кол­лективной безопасности. Однако в Заявлении МИД СССР, которое было утверждено решением Президиума ЦК КПСС от 9 сентября, не только подробно излагался новый советский подход к решению германского вопроса в рамках создания системы коллективной бе­зопасности, но и выражались опасения относительно намерения «сколотить новую комбинацию западных держав» с участием Анг­лии⁴⁴.

Такая альтернатива наднациональной структуре ЕОС (которая вызывала столько разногласий среди его участников и особенно не­довольство националистических сил во французском парламенте), была впервые предложена Мендес-Франсом 23 августа в перегово­рах с британскими лидерами. Однако после провала ратификации Национальным собранием Парижских соглашений 1952 г. Велико­британия перехватила инициативу у Франции, которая, по словам Ж. Монне, «сама себя заблокировала»⁴⁵, и приложила немало усилий, чтобы найти другой путь перевооружения ФРГ и вовлечения ее в западный блок⁴⁶. Активная позиция А. Идена на Лондонском (28 сентября—8 октября) и Парижском (19—23 октября 1954 г.) со­вещаниях представителей Англии, Франции, ФРГ, Италии, Бельгии, Нидерландов, Люксембурга, США и Канады, пообещавшего держать 4 английские дивизии и средства тактической авиации на Европей­ском континенте, способствовала согласованию позиций относитель­но окончания оккупационного режима в Западной Германии, ее пе­ревооружения в рамках модифицированного Западного союза и вступления в НАТО. США также обещали расширить гарантии бе­зопасности западноевропейских держав.

23 октября 1954 г. в столице Франции были подписаны новые Парижские соглашения об изменениях и дополнениях к Брюссель­скому договору 1948 г. и создании Западноевропейского союза (ЗЕС) с участием ФРГ; протокол о принятии ее в НАТО; протокол о пре­кращении оккупационного режима в ФРГ и 5 дополнительных про­токолов о вступлении в действие конвенции об отношениях между тремя западными державами и Федеративной Республикой Германия, которые вносили изменения в Боннский договор 1952 г. Согласнo новым Парижским соглашениям, ФРГ предоставлялся суверенитет, включая создание национальной армии. В то же время сохранялись некоторые ограничения ее свободы действий, такие, как право на­хождения вооруженных сил западных держав на ее территории, со­хранение права Англии, Франции и США на вмешательство в слу­чае угрозы демократической системе, а в области внешней полити­ки — во все вопросы, касавшиеся объединения Германии. Самые главные ограничения в военной сфере были связаны с ядерным ору­жием. Правительство ФРГ обещало не производить и не размещать ядерное оружие на свой территории. Со стороны ЗЕС предлагалось осуществление контроля за этим и другими ограничениями военной мощи Западной Германии. Вхождение в НАТО (где доминировали Соединенные Штаты и где после провала планов создания ЕОС начали осуществляться реформы, усиливавшие роль верховного глав­нокомандующего силами союзников в Европе) также накладывало определенные ограничения на независимость действий ФРГ.

По мнению М. Трахтенберга, базировавшаяся на Парижских со­глашениях западная система безопасности, главным условием функ­ционирования которой являлся режим контроля за свободой дей­ствий ФРГ и активное участие США в европейских делах, в значи­тельной степени снимала опасения Советского Союза относительно возрождения германского милитаризма и могла служить основой стабильности на континенте⁴⁷.

Однако еще в преддверии подписания Парижских соглашений советские дипломатические эксперты оценивали планы предоставле­ния Западной Германии ограниченного суверенитета «как средства, направленные на использование ее в агрессивных группировках за­падных держав с сохранением фактической оккупации Западной Гер­мании иностранными войсками, что несовместимо с задачей восста­новления единства Западной Германии и интересами безопасности в Европе»⁴⁸. В целях противодействия западным планам и продви­жения по пути реализации советской концепции объединения Гер­мании на основе ее нейтрализации предлагалось использовать попу­лярность лозунга предоставления полного суверенитета Германии среди широких слоев ее населения и выступить с заявлением Совет­ского правительства, а также опубликовать четырехстороннюю дек­ларацию «О суверенитете Германии»⁴⁹. В выводах аналитической справки о сравнении ЗЕС и ЕОС, которая была подготовлена в МИДе и направлена Молотову, утверждалось, что новый план созда­ния ЗЕС «меньше связывает Западную Германию в рамках военной группировки под эгидой США, чем план создания ЕОС»⁵⁰.

После подписания Парижских соглашений советская дипломатия предприняла ряд шагов, чтобы, по возможности, помешать их ра­тификации⁵¹, акцентировав особое внимание на общественном мне­нии Франции. Так, учитывались имевшиеся в стране настроения в пользу сближения с СССР и опасения, что в случае отказа Совет­ского Союза от франко-советского договора Франция будет изоли­рована с Востока. Но главные усилия советской пропаганды были направлены на реализацию предложений, содержавшихся в совет­ской ноте от 24 июля 1954 г. о созыве общеевропейского совещания для рассмотрения вопроса о коллективной безопасности. Отрица-тельная позиция западных держав в отношении данной инициати­вы была изложена в их ответных нотах в конце августа 1954 г. Если cyдить по проекту советской ноты, которая была направлена прави­тельствам европейских государств, США и КНР 13 ноября и при­зывала к созыву 29 ноября совещания в Париже или Москве, то французское правительство ранее склонялось к участию в совеща­нии⁵². Но затем французский парламент отклонил предложение о посылке французской парламентской делегации на совещание. 22 но­ября 1954 г. Мендес-Франс в своем выступлении на 9-й сессии Ге­неральной Ассамблеи в ООН публично отверг советское предложе­ние о созыве совещания и выдвинул встречное предложение о со­зыве конференции четырех держав в мае 1955 г., после ратификации Парижских соглашений, мотивируя это тем, что при наличии сло­жившихся и противостоящих друг другу блоков будет легче обсудить вопрос о сокращении вооружений.

---

Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 299; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!