ФИЛОГЕНЕЗ И ИСТОРИЯ КУЛЬТУРЫ. 3 страница
а спектр таких тем в человеческом языке бесконечен. Он прихо-
дит к заключению, что в основе этих двух коммуникативных
систем должны лежать существенно разные принципы: <Разли-
чие между языком и известными нам к настоящему времени
наиболее сложными системами коммуникации у животных ско-
рее качественны, нежели количественны> (там же, р. 8).
М. Томазелло и его коллеги подчеркивают еще одно, допол-
нительное различие между человеком и шимпанзе, касающееся
способности, которой принадлежит центральная роль в общении
людей и аккумуляции культуры, - способности привлечь вни-
мание другого к объекту. При нормальном развитии ребенок на-
чинает привлекать внимание других к разным объектам к концу
первого года жизни. Совместное внимание к объектам (разделен-
ное внимание), возникающее вскоре после этого, считается важ-
ным для освоения языка и умственного развития (Bruner, 1983;
Butterworth, 1991; Wellman, 1990). М. Томазелло и его соавторы
предполагают, что в основе этих способностей лежит растущее
понимание ребенком того, что другие люди действуют намеренно
и что их поведение следует интерпретировать в связи с их целя-
ми. По этой причине они интерпретируют неспособность шим-
панзе, воспитанных другими шимпанзе, имитировать преднаме-
ренное поведение других как признак важных отличий шимпан-
зе от человека (Tomasello, Krager and Ratner, 1993).
Полевые исследования шимпанзе и других обезьян показы-
|
|
вают, что они не указывают на объект с целью привлечения к
нему всеобщего внимания, что предположительно связано с от-
сутствием представления о преднамеренности. Но инкультуриро-
ванные шимпанзе (так М. Томазелло называет тех шимпанзе,
что выращены и обучены людьми) и другие обезьяны, например,
орангутаны (Call and Tomasello, 1996), демонстрируют разделен-
ное внимание с людьми и другими инкультурированными особя-
ми своего вида.
В одной из своих недавних работ М. Томазелло обращает вни-
мание на важную особенность сообщений, касающихся примене-
ния орудий, культуры, познания и коммуникации у обезьян:
практически все хорошо документированные примеры сложного
применения орудий, обучения, научения посредством подража-
ФИЛОГЕНЕЗ /1 история культуры______________________________________________187
ния, указания на объекты с целью привлечь внимание и знако-
вой коммуникации касаются инкультурированных обезьян. Ци-
тируя многие исследования, показывающие, что инкультуриро-
ванные шимпанзе проявляют человекоподобные способности,
М. Томазелло заключает: <Человекосообразная, социально-ког-
нитивная среда существенна для развития человекоподобных,
социально-когнитивных и имитационных учебных навыков...
|
|
Или, конкретнее, чтобы тот, кто учится, смог понять намерения
другого индивида, надо, чтобы с ним самим обращались, как с
существом, имеющим намерения> (Tomasello, 1994, р. 310-311).
В соответствии с этой гипотезой навыки научения, приобретае-
мые обезьянами на воле, достаточны для создания и поддержа-
ния ограниченного круга поведенческих традиций, но не для
обеспечения свойственного человеческой культуре преобразова-
ния окружающей среды.
Хотя М. Томазелло в этом контексте и не упоминает Л. Вы-
готского, но по существу вводит предположение, эквивалентное,
если можно так выразиться, межвидовой <зоне ближайшего раз-
вития>, в которой менее способный партнер получает поддержку
в поведении, которое у него недостаточно сформировано и не
может осуществляться самостоятельно. В этом смысле шимпанзе
проявляют, так сказать, бутоны развития, которые вполне рас-
цветают только в человеческой культуре.
Мне кажется совершенно справедливым высказывание Кэт-
лин Гибсон, отдавшей много лет изучению решения задач при-
матами и рассмотрению приложения этих данных к эволюции
человека, о существующих противоречиях по вопросу об уни-
|
|
кальности человека: <Исчезновение одного поведенческого раз-
рыва за другим придвинуло нас к пониманию эволюции челове-
ческого познания ничуть не ближе, чем представления о разры-
вах, принятые в прошлых десятилетиях> {Gibson, 1993, р. 7).
Тем не менее огромные научные усилия, посвященные этой про-
блеме в последние десятилетия, все же позволяют нам пересмот-
реть и, где необходимо, внести поправки в представления об от-
ношении между филогенезом и историей культуры, выдвинутые
культурно-историческими психологами в начале XX в.
Временная последовательность
Одно из неправильных представлений начала XX в., которое
российские культурно-исторические психологи разделяли со
своими коллегами-антропологами из Соединенных Штатов, это
188______________________________________КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ психология
представление о наличии строгой временной последовательности:
филогенез предшествует истории культуры. Они так описывают
свое видение взаимодействия различных областей развития:
<Один процесс развития диалектически подготавливает следую-
щий за ним и превращается, переходит в новый тип развития. Мы
не думаем, что все три процесса можно вытянуть в одну прямую
|
|
линию, но мы полагаем, что каждый высший тип развития начи-
нается там, где оканчивается предыдущий и служит его продол-
жением в новом направлении> (Vygotshy and Luna, 1993, p. 38).
Первое предложение этого высказывания кажется прямой фор-
мулировкой обоснованного представления о том, что филогенез
создает контекст для культурной истории и что история культу-
ры формирует ближайший контекст онтогенеза. Всякий раз, ко-
гда эти два потока истории сходятся, создается контекст, в кото-
ром возникают новые процессы, новый тип развития. Эта идея
требует и подтверждения, и дальнейшей разработки.
Но, как отмечает Джеймс Вертч, представление о том, что
всякий <высший> уровень начинается точно там, где заканчива-
ется предыдущий, глубоко проблематично (Wertsch, 1985). Это
представление отражает теорию <критических точек> в проис-
хождении культуры вроде той, что предлагал Альфред Кребер,
когда вводил понятие о культуре как о сверхорганической ре-
альности, отдельной от филогенеза (Kroeber, 1917). Как видно из
рисунка 6.1, А. Кребер изображает историю культуры линией,
поднимающейся над линией филогенеза. Представленные выше
свидетельства того, что опосредование артефактами возникает в
линии гоминидов за миллионы лет до появления Homo sapiens,
служат аргументом против теории критических точек и в под-
держку диалектического взаимодействия между филогенезом и
историей культуры .
Второе проблематичное допущение в этом высказывании свя-
зано с наличием естественной иерархии внутри областей и меж-
ду ними. Я не знаю, что еще может означать утверждение о том,
что онтогенез - это более высокий уровень, чем филогенез или
история культуры, кроме того, что онтогенез всегда созидается
последними достижениями филогенеза и истории культуры. Та-
кого рода представление об эволюции как прогрессе, широко
распространенное в XIX и XX вв., является объектом жесткой
критики, и притом не только со стороны постмодернистов
(Toulmin, 1990).
Что касается понимания диалектики взаимодействия между
этими областями, сам Л. Выготский приблизительно в это же
'P/IЛOГEHEЗ W ИСТОРИЯ КУЛЬТУРЫ
189
время высказывается по этому поводу более ясно в связи с обсу-
ждением процесса онтогенеза: <Врастание нормального ребенка в
цивилизацию представляет обычно единый сплав с процессами
его органического созревания. Оба плана развития - естествен-
ный и культурный - совпадают и сливаются один с другим. Оба
ряда изменений взаимопроникают один в другой и образуют, в
сущности, единый ряд социально-биологического формирования
личности ребенка. Поскольку органическое развитие совершает-
ся в культурной среде, постольку оно превращается в историче-
ски обусловленный биологический процесс> (Выготский, 1983,
т. 3. с. 31).
Теория
Кребера
Филогенез
Время
Рис. 6.1. Представление Альфреда Кребера о культуре как о сверх-
органическом уровне развития. В некоторой точке эволюции культура
начинает накапливаться независимо от своего филогенетического суб-
страта.
Здесь сохраняется идея о том, что качественные изменения в
развивающейся целостности происходят на пересечении различ-
ных областей развития. Однако на место принципа смены одной
области другой приходит представление, согласно которому обе
они сплетаются в единой живой системе, в которой действуют
новые, синтетические принципы развития.
Коэволюция филогенеза и истории культуры
Было бы легкомысленно с моей стороны даже пытаться описать
эволюцию человека до появления Homo sapiens или когнитивные
и языковые способности ныне живущих приматов. Я ограничусь
констатацией того, что первые свидетельства использования ору-
дий связаны с появлением Homo habilis около двух миллионов
лет назад. С появлением Homo sapiens sapiens около 40 тысяч
лет назад спектр артефактов значительно расширился и стал
190__________________________________________ку/м.турно~НСТОР^ЧЕСКДЯ психология
включать не только разнообразные орудия, но и каменные из-
ваяния, лунные календари и пещерные росписи, то есть арте-
факты, в которых проявляется человеческая культура.
Возможно, и раньше, но уж безусловно с приходом Homo sa-
piens, новый принцип развития - культурная эволюция - на-
чинает взаимодействовать с принципами эволюции, правящим
другими видами (то, что М. Томазелло называет эффектом зуб-
чатого колеса). Д. Байкертон вслед за всеми, кто отводит куль-
туре центральную роль в сущности человека, утверждает: клю-
чевой признак этого перехода состоит в том, что именно моди-
фикация артефактов, а не модификации морфологических
характеристик таких, как челюсти, зубы и руки, становятся
главной формой механизма адаптации (Bickerton, 1990). При
этом он отдает должное языку и способности к созданию ар-
тефактов как катализаторам качественно новых форм взаимо-
действия между видом и средой, характерным для Homo sapiens
sapiens, - эта его позиция находится в очевидном согласии с
культурно-исторической точкой зрения. Уэстен Ля Барр так
формулирует представление о новой форме наследования и изме-
нения: <С появлением человеческих рук старомодная эволюция
посредством адаптации тела выходит из употребления. Все
предшествующие животные были подвержены аутопластической
эволюции самой их субстанции, они отдавали свои тела экспе-
риментальной адаптации в слепом природном стремлении к вы-
живанию. Ставки в этой игре были высоки: жизнь или смерть.
Человеческая же эволюция, напротив, происходит посредством
аллопластических экспериментов с объектами, находящимися
вне его собственного тела, и касается лишь продуктов его рук,
ума и глаз, а не самого тела> (La Barre, 1954, р. 90).
Ключевым фактом в отношении этой новой формы деятель-
ности, опосредованной языком, является то, что она аккумули-
рует <успешные> взаимодействия с прежним окружением вне
тела. Следовательно, если генетические изменения происходят
по Ч. Дарвину (то есть посредством естественного отбора, дейст-
вующего в условиях ненаправленных изменений), культурная
эволюция происходит по Ж. Б. Ламарку в том смысле, что по-
лезные открытия одного поколения непосредственно передаются
следующему (Gould, 1987). Д. П. Барраш так разрабатывает эту
идею: <Культура может распространяться независимо от наших
генов и в ответ на осознанные решения... Естественный отбор не
предполагает никакого сознательного выбора со стороны тех ге-
нов и генных комбинаций, на долю которых пришелся макси-
^ЛОГЕНЕЗ И ^СТОр^Я КуЛЬТурЫ_____________________________________________________________________191
мальный успех в репродукции. Культура, напротив, часто дви-
жется посредством преднамеренного отбора конкретных практик
среди широкого массива имеющихся. В этом смысле она
<телеологична> или целенаправленна таким образом, каким не
может быть направленной биологическая эволюция> (Barrash,
1986, р. 47).
Хотя меня и убеждают такого рода аргументы о значитель-
ном разрыве, отделяющем человека от других приматов, два за-
мечания следует добавить. Во-первых, есть вероятность усмот-
реть в артефакте причину совершенствования конечного продук-
та, при том, что на самом деле его качество падает. Такие
ошибки могут возникать из-за того, что опосредованные арте-
фактами культурные практики, направленные первоначально на
совершенствование качества, могут в долговременной перспекти-
ве иметь отрицательные последствия (использование пестицидов
может служить характерным современным примером) или из-за
того, что представления людей о практике опираются на ее по-
верхностные, а не сущностные черты (см.: Barkow, 1989; Dur-
ham, 1991; Shweder, 1977). К числу примеров последнего вида
можно отнести запрет во многих культурах на кормление ребен-
ка грудью сразу после рождения, когда у матери молока еще
нет, но молозиво выделяется; а также разнообразные примене-
ния магии во всем мире.
Далее, ошибочно считать, что факт культурного опосредова-
ния предполагает полную независимость развития человека от
филогенетических ограничений. Проблема состоит в том, как
наиболее полно охарактеризовать отношение филогенетических и
культурных механизмов развития. Теодозий Добжанский был, в
общем, прав, когда писал: <История человеческого вида порож-
дена взаимодействиями биологических и культурных перемен-
ных; пытаться понять биологию человека, пренебрегая культур-
ными влияниями, столь же бесполезно, сколь бесполезно пы-
таться понять происхождение и подъем культуры, пренебрегая
биологической природой человека. Биология и культура челове-
ка - это части единой системы, уникальной и беспрецедентной в
истории всего живого> (Dobzhansky, 1951, р. 385).
Пытаясь выявить сложные отношения между человеческой
биологией и культурой, важно понимать, что высказывание
Т. Добжанского не просто характеризует нынешние отношения,
возникшие в некий конкретный момент филогенетической исто-
рии вместе с Homo sapiens. Вернее было бы сказать, что на про-
тяжении миллионов лет филогенеза существа линии, ведшей к
192____________________________________________________________КуЛЬТурНО"НСТОрУ1ЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ
Homo sapiens, совершенствовали свои опосредованные артефак-
тами взаимодействия с физической и социальной средой одно-
временно с тем, как испытывали органическую эволюцию биоло-
гические качества этих использующих артефакты существ.
Когда Клиффорд Гиртц изучил многочисленные свидетельства
того, что человеческое тело и, особенно, мозг человека подверг-
лись длительной (вероятно, около трех миллионов лет) коэволю-
ции с базовой способностью создавать и использовать артефакты,
он был вынужден заключить: <Нервная система человека не
просто позволяет ему обрести культуру, она, безусловно, требует,
чтобы он делал это, если она вообще должна функционировать.
Культура действует не только обеспечивая, развивая и расширяя
основанные на органике и логически и генетически первичные
по отношению к ней способности, но скорее является составной
частью этих способностей как таковых. Внекультурное человече-
ское существо - это не одаренная, хотя и не вполне полноцен-
ная обезьяна, но абсолютно бессмысленное и, следовательно, ни
к чему не пригодное чудовище> (Geertz, 1973, р. 68).
Таким образом, на место креберовской картины культуры,
<поднимающейся> в сферу сверхорганического, мы получаем
картину органического и артефактного, взаимно конституирую-
щих друг друга в процессе органической эволюции (рис. 6.2).
Это значит, что хотя в кратковременной перспективе и верно,
как настаивал Арнольд Гизелл (Gesell, 1945), что перчатка не
определяет форму руки (говоря филогенетически), в долговре-
менной перспективе А. Гизелл не прав. Филогенез и история
культуры совместно созидают единую систему нашего вида.
Однако из-за временной ограниченности культурных измене-
ний по сравнению с длительностью филогенеза было бы чистой
иллюзией полагать, что Homo sapiens может выйти за пределы
своей природы. У. Ля Барр рисует весьма правдоподобную об-
щую картину отношений между филогенезом и историей культу-
ры, когда замечает, что <культурный человек предполагает, а
(неизвестная) реальность располагает, поскольку человек есть
всего лишь один из видов животного> (La Barre, 1970, р. 61). В
итоге телеологическая ламаркианская система оказывается
встроенной в слепую дарвиновскую.
Несколько иной взгляд на проблему представляют Чарлз
Ламсден и Эдвард Уилсон, утверждая, что филогенез и культура
удерживаются вместе нерасторжимой, но эластичной привязью:
<В процессе движения культуры вперед посредством инноваций
и включения новых идей и артефактов извне, ее до некоторой
У/1ЛОГЕНЕЗ /1 история культуры______________________________________________193
степени сдерживают и направляют гены. Одновременно давление
культурных инноваций влияет на выживание генов и в конеч-
ном счете изменяет натяжение и направление генетического по-
водка> (Lumsden and Wilson, 1983, p. 60). Эта метафора полезна
тем, что в ее рамках <культурная> собака может завести своего
филогенетического хозяина в опасные и потенциально гибельные
обстоятельства (в термоядерную катастрофу, например), равно
как и в более обширные экологические ниши (например, в кос-
мос). Одновременно подобные метафоры имеют негативное свой-
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 268; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!