СЕМЕЙСТВО МЕДВЕДЕЙ. МИФЫ О МЕДВЕДЯХ 1 страница
КАРЛ КЕНИГ
Б Р А Т З В Е Р Ь
Ч Е Л О В Е К И Ж И В О Т Н И Е В МИФАХ И ЭВОЛЮЦИИ
С О Д Е Р Ж А Н И Е
Предисловие редактора (Фриц Гётте)
О происхождении тюленей
Из жизни пингвинов
Странствия угрей и лососей
Слоны
Семейство медведей. Мифы о медведях
Лебеди и аисты
Голубь, священная птица
Воробьи земли
Дельфины - дети моря
Пес и кошка - спутники человека
Брат конь
Эпилог (Фриц Гётте)
Указатель иллюстраций (Д-р Й. Бокемюль)
ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКТОРА
Карл Кёниг родился 25 сентября 1902 года в Вене; 27 марта 1966 г. в г. Брахенройт на Боденском озере он прошел через врата смерти. Врач по профессии, он был врачевателем в самом широком смысле этого слова. Его врачебная деятельность простиралась далеко за пределы лечения отдельных людей; он создавал социальные условия, в которых взрослые, дети и подростки, без этого просто не имевшие возможности включиться в так называемую "нормальную жизнь", могли бы раскрываться и чувствовать себя людьми в полном значении этого слова. В этой продолжительной и всеохватывающей работе его вела глубоко запавшая в душу мысль: в сущности, ненормальных людей нет; мы все просто люди, пусть даже кто-то в этой земной жизни больше нуждается в помощи, чем большинство окружающих - идеал братства, впечатляющим образом представленный в его статьях и выступлениях, но прежде всего во всей его работе.
|
|
|
Но это чувство братской соединенности Карл Кёниг испытывал не только по отношению к нуждающимся в помощи людям. В той же мере он переживал его и в отношении животных. И совершенно естественно, что он - хотя это и звучит довольно необычно - выступал в защиту человечности животного. При этом основным источником ему служило эволюционное учение его учителя Рудольфа Штайнера, основателя антропософии, которое говорит о тесной связи судеб человека и животного, существующей с незапамятных времен. Это эволюционное учение говорит о выделении животного (а также растительного и минерального) в процессе человеческого становления, но также и о будущем воссоединении или - говоря словами апостола Павла - "об искуплении твари".
Подобным характером своего мышления Карл Кёниг глубоко обязан христианству, а вместе с ним также и морфологическим трудам Гёте, которые научили его открывать конкретный тип как вариацию идеального прообраза. Речь идет об учении о той "экономной природе", которой, как пишет Гёте, присоединяясь к Жоффруэ де Сент-Гилеру, "предписана смета, бюджет, в отдельных статьях которого возможны любые отклонения, но сумма тем не менее точно сходится, поскольку если в каком-то месте слишком много израсходовано, то в другом столько же удерживается, и все самым решительным образом выравнивается. " Эту мысль Гёте вы сможете неоднократно встретить на последующих страницах.
|
|
|
Автор этих очерков о животных - до того, как посвятить себя медицине, а в ней особенно эмбриологии - изучал также зоологию. Но книгу о животном как спутнике человека не следует рассматривать как "учебник", да и вообще Карл Кёниг едва ли думал об опубликовании книги. К тому же ранняя смерть не позволила ему дополнить и переработать изложенное. Мы приводим теперь этот материал так, как он первоначально появился в журнале по антропософии и социальной трехчленности "Die Drei". B 1956 году Карл Кёниг предложил редакции первые статьи, "Странствия угрей и лососей" и "Голубь - священная птица". Затем наступила трехлетняя пауза, пока из бесед не возникла мысль познакомить с отдельными животными, исходя как раз из этого братского настроения, более широкий круг читателей. При этом Кёниг как-то сказал: мы должны попытаться спасти от сегодняшней угрозы истребления как можно больше животных - в Ноевом ковчеге, который должен быть возведен в человеческой душе.
|
|
|
В статье о медведях упомянуто "собственное достоинство", присущее каждой группе животных. Достоинство, которое раннее человечество - мифологические ссылки Кёнига подтверждают это - безусловно признавало за животным существом, но которое разрушил становящийся все более односторонне интеллектуальным и эгоистичным человек. Кёниг стремился помочь восстановить его благодаря новому взгляду на животное, и таким образом содействовать этому искуплению.
Предлагаемые вашему вниманию очерки можно, пожалуй, назвать вкладом автора в "зоологию будущего", какой она ему виделась; причем сегодняшнее исследование поведения животных - это только первая дверь в "царство нового понимания"; следующей дверью будет "более спиритуальная интерпретация этнологических феноменов". При этом ход мыслей и возникающие взаимосвязи у Кёнига часто смелы, порой рискованны, но даже в противоречии возбуждают интерес и в своем основном стремлении безусловно оправданны.
По этой причине в настоящем издании и собраны очерки о тринадцати животных в их первоначальном виде. Это сделано также и для того, чтобы помочь выработать у широкого круга читателей, которым не безразлична современная печальная судьба животного мира, новый подход к его существам, и не в последнюю очередь потому, что эта книга может предложить воспитателям подрастающего поколения материал и мотивы, с помощью которых они своевременно сумели бы воспитать у детей обоснованную любовь к братьям в царстве животных - иную, чем у выросших в духе материализма и голого практицизма взрослых.
|
|
|
Фриц Гетте, редактор немецкого издания
О ПРОИСХОЖДЕНИИ ТЮЛЕНЕЙ
Все царство животных, пронизано постоянным стремлением к странствиям. Едва ли найдется вид, для которого перемещение не было бы составной частью его бытия. Эти странствия охватывают большие и малые пространства. Некоторые животные способны переплывать океаны, другие пересекают целые континенты.
Путешествуют животные самым разным образом. Птицы, например, во время перелетов преодолевают многие тысячи километров, некоторые бабочки перелетают через высокие горы. Эти странствия охватывают все стихии: землю, воду и воздух. Северные олени регулярно кочуют по огромным просторам Заполярья; угри, колыбель которых находится в Саргассовом море, тянутся на восток и поднимаются в реки Европы. Лососи проходят обратный путь, от речных истоков к океану. Несметные, пожирающие все на своем пути полчища саранчи, орды бродячих муравьев пролетают и проползают значительные территории.
Ход сельди, подъем осетра, появление тюленей, морских Львов и пингвинов к совершенно определенному времени года их исчезновение спустя какой-то более или менее длительный промежуток - все это лишь примеры неуклонного движения, которое пронизывает все животные виды.
Можно ли объяснить передвижения животных единой причиной? Речь идет о чрезвычайно сложном явлении, которое, очевидно, подчинено различным обстоятельствам. Каждый отдельный вид обладает присущим ему одному способом передвижения, и этот способ столь же характерен для данного вида, как форма тела или расположение зубов. Некоторые странствия подчинены годовому ритму, другие следуют фазам возрастающей или убывающей Луны. Часто перемена места тесно связана с периодом спаривания и размножения. Существуют кочевые животные, которые следуют за своим кормом, есть и другие, на которых неожиданно находит безумие странствия, и они, как скандинавские лемминги, несутся прямо к своей смерти. Если попытаться из множества отдельных явлений выделить какие-то общие существенные для этих странствий черты, приходишь к важным наблюдениям; нам нужно только как можно шире охватить саму идею странствия. Чем более всеобъемлюще мы учимся созерцать феномен, тем яснее выступает характерное и существенное.
Пчелиный улей, который неделями выполнял обычную работу, собирал мед, заботился о личинках, обучал молодых пчел, бывает внезапно, иногда за несколько часов, пронизан охватывающим всю семью беспокойством. Всякая регулярная деятельность прекращается. Сбор меда уменьшился уже в предыдущие дни, и ячейки, из которых вот-вот вылупятся будущие матки, строго охраняются. Затем после короткого дождя, когда снова появится солнце, сразу начинается роение. Старая матка и большое число молодых работниц покидают улей и летят тесным сплоченным роем на поиски нового гнезда.
Норвежские лемминги, одна из разновидностей полевки, могут разрозненно, очень боязливо и скрытно, едва замечаемые, годами жить на равнинах и болотах северных гор. Но однажды летом они плодятся сильнее обычного, неимоверное множество молодых леммингов заселяет луга, и внезапно их повсеместно охватывает страсть "к перемене места". Лемминги собираются тысячами, становясь агрессивными и сварливыми, и бегут через леса и кусты, реки и пропасти, тесно прижавшись и тысячами давя друг друга, все дальше на запад, пока не доходят до моря и там, забредая все дальше, погибают в воде.
Пингвины, месяцами избегавшие островов и побережья Антарктики, неожиданно, как по мановению волшебной палочки, сотнями появляются из океанских просторов и, теснясь плечом к плечу, населяют твердую землю. Тут они строят простые гнезда; это ямы или небольшие, окруженные камнями углубления. В них они кладут яйца и выводят малышей. После того как потомство "оперилось" и научилось плавать, колонии снова уходят в море и уплывают на оставшуюся часть года неизвестно куда.
Эти примеры можно дополнить множеством других. Всегда оказывается, что начало странствия сопровождается чем-то необычным. Отдельные животные собираются в более или менее обширные группы. Птицы, рыбы, насекомые - все движутся к цели большими, сплоченными стаями.
Придумано много объяснений для такого поведения животных. Каждая из этих теорий содержит долю истины, но ни одна не охватывает феномена в его полноте. Конечно, голод, стремление к продолжению рода, ожидание смерти играют при этом определенную роль. Но почему это приводит к сбору в стаи? Что происходит с отдельным животным: почему оно ищет общности со своими собратьями по роду и племени и только вместе с ними пускается в путь или свадебный перелет? Почему неожиданно собираются вместе тысячи пингвинов, десятки тысяч тюленей, миллионы сельдей, угрей, сардин? Одни вместе движутся, другие несметными толпами оседают в определенных местах.
Можем ли мы догадываться, что совершается в эти мгновения в жизни животного? Конечно, можно попытаться сделать ответственным за все это некую деятельность желез, неожиданное пробуждение инстинкта и многое другое. Но ведь железы меняют свои функции, а инстинкты пробуждаются эму, что есть нечто более высокое и мощное, что пронизызавает преобразует весь род. Что происходит с группой птиц, которая осенью отправляется на юг? Их охватывает неожиданно возникающее беспокойство они собираются в стаю, и отправляются в путь.
Содержащиеся в неволе перелетные птицы проявляют такое же беспокойство в ту пору, когда улетают их родственники. Луканус* пишет об этом: "Неутомимо бьется и шумит в клетке пленник, часто до неузнаваемости растрепывая и разбивая перья... Это несомненно доказывает, что не внешние причины побуждают перелетную птицу к странствию, но она следует властному стремлению, полностью захватывающему ее, стремлению, которое она не может по своей воле подавить или изменить. Птица летит, потому что она должна лететь!" /*Fr. v. Lucanus: Zugvögel und Vogelzug. Berlin 1929/
Но почему птицы должны улетать? Потому что все животные, также как и человек, пронизаны определенными жизненными ритмами. Неправомерно даже приблизительно сопоставлять стремление к странствиям у животных и потребность путешествовать и исследовать у человека. Эта роковая ошибка все снова и снова мешает выработке верного взгляда. Животные странствуют подобно тому, как люди спят и бодрствуют. Птицы, готовящиеся к перелету на юг, переживают изменение сознания, которому они вынуждены подчиняться. Наступление вечера, переживание засыпания - вот что овладевает ими. Они начинают грезить о юге, и каждый вид видит свой, общий для всех его представителей сон, объединяется в переживании этого сна и, подобно лунатику, ищет путь в страну своих грез. У всех птиц меняется поведение. Тот же Луканус пишет: "На Куршской косе я мог достаточно часто наблюдать, как странствующие соколы и перепелятники мирно летели рядом с дроздами, скворцами и зябликами, не проявляя никакого охотничьего пыла, да и маленькие птицы почти не обращали внимания на страшных хищников и, не беспокоясь таким соседством, продолжали воздушное путешествие, нимало не меняя направление полета". Это можно объяснить только тем, что охотники и жертвы все вместе погружаются в грезы. На них находит легкий сон и, живя на юге, они просыпаются лишь тогда, когда забрезжит утро их возвращения. Тогда они устремляются на родину; это день и дневная деятельность. На родине наступает пробуждение: строительство гнезда, выведение потомства и забота о его воспитании. После того как эта работа закончена, наступает "вечерний разъезд", и их снова одолевают грезы о юге.
Здесь раскрывается то могущественное, чему подчиняются все странствия животных. Подобно тому, как мы, люди, спим и бодрствуем в ритме суточного вращения Земли, так и животных пронизывает подобный, но только годичный ритм. Не одна только Земля, но взаимодействие Земли, Солнца и Луны ритмизирует их сон и бодрствование. Странствие и возвращение - это переживание засыпания и пробуждения групповых душ отдельных видов. Всемогущество этого явления нельзя объяснить, исходя только из инстинктов, стремлений и поведения. Мощное душевное дыхание пронизывает отдельные группы животных; с выдохом оно поднимает их из дневной деятельности в страну грез; с вдохом снова ведет их назад, в повседневность.
Только принимая во внимание это струящееся через всю Землю дыхание, можно объяснить жизнь тюленей. Эта большая, странная, окутанная многими тайнами группа животных весьма примечательным, как мы увидим, образом подчиняется закону этого ритма.
Жизнь большинства тюленей во многом определяется чередованием странствий и покоя. Размах этого жизненного маятника усиливается еще и за счет того, что один период протекает в основном в воде, а другой полностью на суше. Продолжительность каждого периода колеблется в зависимости от вида и места обитания. Одни проводят на суше половину жизни, другие лишь несколько недель.
У всех видов тюленей малыши появляются на свет на и никогда не рождаются в воде. На суше происходит также спаривание, вскоре после рождения потомства. Маленькие тюлени, беспомощные и всецело предоставленные материнской заботе; знакомятся с морем только спустя некоторое время, под присмотром и руководством матери. В небольших бухтах они проходят настоящее обучение плаванию, до тех пор пока не овладеют водной стихией.
Рост и развитие малышей продвигается быстро, большими шагами. Молочные зубы - у тех видов, которые их имеют - сменяются уже до или вскоре после рождения. Ежедневный прирост в весе составляет около 3 фунтов (!). Таким образом, малыши подрастают удивительно быстро, и уже через месяц после рождения заканчивается период кормления.
Всегда рождается только один-единственный детеныш, и если мать, забывшись, в первые недели после рождения уплывает на пару дней, не заботится о малыше, или, тем паче, не возвращается, тогда он обречен на голодную смерть. Детеныш начинает жалобно хныкать, из больших черных глаз бегут настоящие слезы.После окончания кормления детеныши еще месяц остаются на берегу без опеки. Матери теряют к ним интерес и живут в гаремах мужей. А малыши растут дальше, хотя вряд ли они питаются в это время; мех меняет свой цвет, и когда с наступлением зимы налетают ветра и приходят холодные дни, то все - старые и молодые, большие и маленькие - уплывают в море. Куда они деваются, неизвестно. Но ясно, что они предпринимают дальние путешествия, поскольку окольцованные в Норвегии нерпы на следующий год появлялись в Южной Швеции, Шотландии и Исландии. Большинство же возвращается на старые лежбища, следуя строгим жизненным законам. Котики, к примеру, населяющие северное побережье Тихого океана от Аляски до Камчатки, начинают появляться на лежбищах приблизительно в конце мая. Первыми приходят старейшие, самые сильные самцы, следом за ними более моло 
дые. Весь июнь идет непрерывная борьба за место. Каждый взрослый самец отмечает свой собственный участок по меньшей мере в несколько квадратных метров камнями и комьями земли, но лучше всего действуют его гнев и ревность. Один за другим возникают тысячи таких участков, а молодые самцы, не претендующие еще на образование семьи, более или менее почтительно держатся вокруг.
Около Иоаннова дня и вплоть до первых чисел июля из моря появляются тысячи самок и дают увести себя в гаремы. Чем сильнее самец, тем больше у него жен. Через некоторое время рождаются малыши, они выкармливаются молоком и подрастают; но одновременно происходят новые свадьбы и спаривания.
В Антарктике, где живут южные родичи котиков, происходит все то же самое, только начинается в ноябре и продолжается до марта следующего года.
Все это время тюлени ничего не едят. Их жизнь теперь не промыслы и охота, а досуг и безделье. А также борьба между самцами, любовные игры и удовольствия. Вырастают и начинают проказничать малыши. Кому доведется неделями, как Локли*, жить около такого лежбища и наблюдать обычаи и поведение тюленей, тот навсегда будет покорен волшебным миром их жизни. /*М. Lockley: The Seals and the Cunagh. London 1954/
Все, что происходит в местах, где селятся и живут ластоногие, по сути представляет собой отражение их "включенности" в движение солнца. Когда днев ное светило стремится к высшей точке, тюлени выходят из моря на сушу. Они следуют за поднимающимся солнцем. Они оставляют море не потому, что на суше им живется лучше, или потому, что становится теплее. Солнце своим прибывающим светом выводит их из водных глубин на воздушные просторы. Тут происходит летнее засыпание. Тюлени должны отдаться во власть сонных грез, они пронизаны ими. Это изменение сознания выводит их из океанских глубин на сушу, они прекращают есть, готовят места для своих любовных игр, и наступает "ночь отдыха". Летний сон разливается над различными родами и видами тюленей. У перелетных птиц все как раз наоборот. У них выращивание потомства - это "дневная работа". Тюлени же перенесли ее в царство ночи и грез. Такие различия биологически и с точки зрения истории Земли имеют большое значение и должны быть исследованы гораздо более обстоятельно, чем это делалось до сих пор. Когда вслед за тем приходит осень, солнце теряет силу и отступает, тюлени снова просыпаются. Осень - это для них утро. Теперь они уходят обратно в океан и превращаются в охотников и хищников; начинается их дневная деятельность.
Такая годовая периодичность имеет еще и другую сторону. Внутри большого класса млекопитающих ластоногие образуют собственный отряд (Pinnipedia). Многие исследователи считают их хищниками; некоторые черты указывают на собак. По характеру и образу жизни их трудно присоединить к другим отрядам. Одни признаки роднят их с хищниками, другие со слонами. Разделение жизни на морские и сухопутные отрезки придает их существованию сложный характер. В воде они хищники; они грозные охотники, и ни одна рыба не чувствует себя защищенной от них. Тут тюлени способны выполнять удивительные маневры, они быстры, дерзки и агрессивны, как все хищники. В море они, по-видимому, живут не стаями, а поодиночке, будучи едва связаны со своими сородичами. Их движениям свойственна исключительная ловкость и гибкость.
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 167; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!