СЕМЕЙСТВО МЕДВЕДЕЙ. МИФЫ О МЕДВЕДЯХ 7 страница
Рядом с таким органом глаза почти незаметны. Зато присутствуют огромные уши, которые подобно широким мощным крыльям обрамляют основание хобота. И уши, как и хобот, выявляют в своих движениях то, что происходит внутри животного. Все внимание слона выражается в них. Внутреннее напряжение или спокойствие тесно связаны с их функцией. То, что чует хобот, заставляет раскрыться ухо, и наоборот, что слышится уху в шорохе, заставляет хобот приподняться и принюхаться. Оба органа, хобот и ухо, действуют вместе и дополняют друг друга необычайно сложным образом. Но благодаря этому область воспринимаемого становится много шире и разнообразнее, чем у всех остальных животных. Она охватывает пространство, наполненное шорохами и запахами, теплом и холодом, ветром и грозой, волей и движением.
Слон потому является таким могучим животным, что со своими ушами и хоботом он живет и господствует над очень большим миром. Он как бы страж над ближним и дальним пространством; он овладел им, поскольку познал его меру. Слон - царь земных пространств.
А за этой развитой сферой чувств находится относительно маленький мозг. Костяной "футляр", в который он заключен, по объему значительно меньше, чем собственно череп. Эта мозговая капсула как бы подвешена в переплетении костяных ячеек так, что оказывается сильно удаленной от внешних стенок черепа, как бы погруженной во внутреннее. Окружающие ее костные "соты" наполнены воздухом, а их стенки покрыты слизистой оболочкой. Они непосредственно связаны с находящимися в хоботе носовыми отверстиями; их можно сравнить с увеличенными лобными и лицевыми пазухами. Такое необычное устройство позволяет запахам и вообще всем относящимся к царству воздуха ощущениям проникать внутрь черепа и там окружать и обволакивать мозг как бы облаками запахов и воздушных восприятий. Мозг словно погружен в атмосферу в целом и благодаря этому становится живым чувствующим барометром.
|
|
|
С этим связаны рассказы многих исследователей о жизни слонов: ручьи и реки, песок и глина, холмы и равнины на целые километры "пронюханы" и "прочуяны". Так не только земное, но и воздушное царство становится для слона открытой книгой, в которой он хоть и не читает, но зато нюхает, ощущает и воспринимает.
Но эта богатая сфера чувств должна постоянно поддерживаться; и за гигантскими ушами находится соответствующее массивное тело, день и ночь перерабатывающее множество пищи. Проходящее через этот организм количество пищи хотя бы потому столь огромно, что процесс пищеварения очень несовершенный и реализует лишь около 40 - еды.* Тот же автор считает, что на свободе в лесу слон ежедневно поедает около 100-150 кг листьев, веток и корешков, и выпивает столько же литров жидкости. Сам пищеварительный канал длиной 40 метров, и ежедневно в процессе переваривания и выделения он производит около 700 литров метана. /*Francis G. Benedict: The Physiology of the Elephant. Carnegie Institute, Washington 1936./
|
|
|
Эти цифры дают некоторое представление о количестве принимаемых, перерабатываемых и выделяемых субстанций. Тело слона подобно лаборатории, принимающей огромное количество растительной массы и превращающей ее в животные и минеральные субстанции. Никакое ограниченное пространство не является достаточным, чтобы удовлетворить такое потребление. Поэтому слон - странник, вечно скитающийся в лесах и степях, в саванне и горах: "Эти дикие слоны владеют большим количеством самых различных участков; на каждом из них они, по-видимому, чувствуют себя как дома. Они так же легко приспосабливаются к жизни в лесу и в степи, как и к холодному высокогорью или жаркому побережью; они одинаково переносят душные дебри Цейлона и туманные отроги Килиманджаро (три-четыре тысячи метров над уровнем моря).*/*Richard Canington: Elephants. London 1958/
В этой удивительной приспособляемости слон и человек похожи друг на друга. Только человек всеми возможными для него средствами, с помощью одежды и дома, отопления и охлаждения должен завоевывать эти столь различные области. Слону, напротив, они подчинены; ведь он повелевает различными регионами благодаря удивительной приспособляемости своего внутреннего мира.
|
|
|
Температура его тела тоже очень близка человеческой, может быть, чуть выше, около 37 градусов, так что тело слона напоминает приятно нагретую печку.
Прошло много времени, прежде чем выяснили, спят ли слоны и как долго. "На свободе никто не видел ни одного дикого слона спящим. Ни разу охотник или исследователь не смог застать сон слоновьего стада на фоне луны и звездного неба. Сон слона так короток, и прежде всего так удивительно легок, что долгое время думали, будто единственный отдых этих животных - дневная полудрема, когда они стоят на месте".*/*Georges Blond/
Бенедикт и Хедигер упорно старались разрешить эту загадку, и обоим удалось увидеть спящих слонов. Конечно, им пришлось соблюдать величайшие меры предосторожности, поскольку животные столь чутки, что близость человека их тотчас приводит в крайнее беспокойство. Оба исследователя независимо друг от друга смогли установить, что обычно около полуночи звери устраиваются для короткого, длящегося от двух до трех часов сна.
|
|
|
Относительно небольшое время сна не должно нас удивлять. Ведь мозг этих гигантов сравнительно мал, и сфера их сознания, распространяющаяся прежде всего на низшие чувства, полностью затуманена. Грезящие образные восприятия пронизывают существо слона, и нет необходимости включать в его жизнь длительные промежутки сна. Здесь действует то, что Рудольф Штайнер описал в уже цитировавшемся докладе: "Так, верно рассматривать душевную жизнь животного мы можем только тогда, когда мы вслушиваемся в самоудовлетворенность его телесности. Это существенное. Мы мало замечаем существенное в животном, если смотрим на то, как оно радуется внешнему миру; замечать же мы начинаем тогда, когда наблюдаем, как оно переживает свое собственное пищеварение. Если хотят найти высочайшее в душевных переживаниях животного, то нужно остаться в границах его органов. В душевных переживаниях животное прямо-таки исчерпывает себя внутри своей организации, и то, что еще остается вовне, лишь постольку имеет значение для животного, поскольку может изживаться во внутреннем душевном.
Если мы используем эти указания Рудольфа Штайнера, тогда некоторые из уже описанных черт слона станут ясными и понятными. У него должна реализовываться некоторая пограничная ситуация. Он, по-видимому, меньше, чем другие животные погружен в процесс пищеварения, ведь он по-настоящему перерабатывает только 40 - пищи. Он менее внутренне сопереживает свое пищеварение, чем корова, которая полностью использует от 60 до 70 - пищи.
Остальное приходится на грезы и ощущения. Тут замечаешь, что же "может изживаться во внутреннем душевном" животного. У слона это смутное и как бы "ясночувствующее" восприятие своего земного окружения, лито-, и гидро атмосферы. Его ощущения - это не "всепронизывающий свет", не свет дня или пронизанная звездами тьма ночи. Ясность и цвета, голубизна неба и сияние дали чужды ему. Поэтому его внешность сера и бесцветна. Никакой рисунок, никакая линия не оживляют его шкуру. Однообразно серым - в той мере, в какой он принадлежит свету - предстает и его внутренний мир. Но в этой полутьме движутся облака запахов, звучат голоса ветра и воды, плывут туманы долин и пронизывающе холодят овевающие ветры, слетающие с гор. Шум реки, журчание ручья, крик зверя, шелест и хруст листьев и веток живут в душе, во внутреннем слона среди тысяч других движений.
Там снова переживается и узнается мир запахов и шорохов. Как нам, людям, дает мысли свет, так слон измысливает свою необычную мудрость в бесконечном многообразии запахов. А чем для нас, людей, является звук и тон, тем для этих гигантов является шорох.
Человек постигает тогда, когда звучащее выражение слова охватывается светом мышления.* /*См. по этому поводу доклад Рудольфа Штайнера от 1. 4. 1922, "Die Erkundung und Formulierung des Weltenwortes in der Einund Ausatmung"/ Когда в слоне тысячеликие запахи соприкасаются с многообразием шорохов, тогда в нем возникает смутное постижение, знание и действие. Ведь хобот - это не просто нос, но и конечность, направляющая волю животного. Здесь еще не возникает никаких намерений, идей или понятий. Но мотивы деятельности, инстинкты поступков и желания деяний существуют. Тысячелетиями они действуют одним и тем же образом и ведут стадо и отдельное животное от места к месту. "То, что оно может, и что жизнь позволяет пережить ему, животное приносит с собой в мир, " - говорит Рудольф Штайнер и прибавляет: "Чем наслаждается, что переживает животное душевно?.. С рождения и до смерти оно переживает свой род".*/*Рудольф Штайнер, "Душа человека и душа животного"./
Это имеет значение и для слона. Он переживает существо своего вида и живет в сознании своего семейства. Погруженный в его поток, он бредет и исполняет свою земную миссию.
Время от времени среди слонов появляются одиночки. Чаще всего это состарившийся самец, который, заболев, оставил свое прежнее стадо и живет теперь, всецело предоставленный самому себе. Иногда два или три таких старика в стороне от других объединяются в некоторую видимость стада.
Если не считать этого случая, слон живет в общине стада, которое состоит из индивидов, находящихся в большем или меньшем родстве друг с другом. Каррингтон пишет: "В стаде вместе живут родители и дети, братья и сестры, дядья, тетки, племянники и другие, самым разным образом связанные родственники - объединенные в жизненную общность экземпляры. Число животных колеблется - в маленьких стадах 10-12, в больших до 50 и более индивидов".
Временами некоторые стада объединяются в одну большую общность. Но это происходит только тогда, когда недостаток воды и пищи собирает их в одно место. Тогда на время нужды они остаются друг подле друга. При этом между некоторыми стадами может происходить обмен животными; но вскоре отдельные семьи снова расходятся замкнутыми сообществами.
Речь здесь идет не о семейных союзах, как мы понимаем это у людей. Слон не моногамен. Самец на время спаривания соединяется с самкой, остается с ней на несколько месяцев беременности, а затем снова отходит от нее. Но чаще всего сама самка теряет интерес к самцу и полностью посвящает себя подрастающему потомству. Беременность длится около двадцати месяцев, и обычно рождается один-единственный детеныш. Изредка наблюдали рождение близнецов. Новорожденный очень тесно связан с матерью; а она выбирает из подруг одну, которая словно няня помогает ей присматривать за детенышем.
Через несколько часов после рождения детеныш, весящий около ста килограмм, может подниматься и бегать, а через несколько дней становится членом стада. Вместе с другими малышами он подрастает, играет, резвится и всячески шалит. На то, чтобы он полностью созрел, нужно восемь-десять лет. Самка может забеременеть уже между десятым и пятнадцатым годами, но собственно пора возмужания наступает приблизительно, как и у человека, лишь после двадцати лет.
Мать всецело посвящает себя малышам. Годами она заботится о них, оберегает, и когда они уже выросли, мать все еще "признает" их за своих. Видимо, есть специальный запах, делающий возможным такое "узнавание".
Чаще всего, может быть даже всегда, стадом предводительствует самка. Во время переходов во главе идут самки вместе со своей руководительницей. Между ними - самые маленькие; затем следует молодежь, и в конце - молодые и старые самцы. Общность стада - это душевное единство. Физически она постоянна, дополняется новорожденными и имеет явное чувство единения. Больной или раненый член этого единства помещается в середину стада, защищается и оберегается ими и ощущается как часть целого.
Тесная кровная общность - вот что выработалось здесь, что ощущает себя единым, живет и прислушивается к своим инстинктам. Это большая, замкнутая в себе семья, чьей матерью является общность самок, а отцом - общность зрелых самцов. Малыши же поначалу являют поистине индивидуальные черты, которые постепенно при взрослении теряются, а к старости выступают снова. Тогда состарившийся самец или самка отходят от стада и живут своей собственной жизнью.
И по возрасту слон похож на человека. Способность к воспроизведению потомства он не теряет до 60-летнего возраста. Примерно в это же время выпадают коренные зубы и с их потерей начинается распространяющийся постепенно по всему телу процесс одряхления. Существуют ли так называемые слоновьи кладбища, куда старые животные приходят умирать, не доказано. Может быть, это лишь легенда, возникшая как бы из самого существа слона. В сегодняшних условиях жизни, которые для слона являются условиями уничтожения и вымирания, получить ответ невозможно. Ведь слишком много слонов умирает насильственной смертью из-за преследования и истребления.
И все же еще было возможно застать последние остатки того, каким было некогда их естественное положение: предводительствуемые самками семейные стада, образовывавшие на основе гинекократического союза жизненную общность, простиравшуюся над отдельными животными. Это напоминает древние союзы человека. Взросление, продолжительность жизни, температура тела - еще три необычно близких человеку черты.
Мощные бивни - это постоянные зубы. Они появляются на втором году жизни и заменяют выпавшие молочные. И здесь очень явно выступает близкий человеку признак. Человек и слон являют во всех этих свойствах удивительное родство и биологическую близость. В телесном строении они далеко разошлись, а в своих животных чертах очень близки друг другу. И возникает вопрос: откуда происходят слоны?
Уже в начале этой статьи мы упомянули о том удивительном факте, что в древности отряд пробосцидов или хоботных, числом примерно в 352 вида, населял почти все континенты. Последние потомки этой могучей группы животных - оба еще ныне здравствующих вида африканских (Loxodonta) и индийских (Elephas) слонов.
Вплоть до начала нашего столетия их происхождение оставалось загадкой. Правда, было найдено большое количество скелетов вымерших видов хоботных. Это были гиганты, одни больше, другие немного меньше сегодняшних слонов. Их бивни были либо совершенно прямо направлены вперед, либо загнуты, как у различных видов мамонтов. Строение черепа сильно варьировалось, строение скелета верхней и нижней части конечностей у различных видов являло множество различных форм. Но эти животные были уже ветвями дерева, сам ствол которого еще не был виден.
Только между 1901 и 1904 гг. два английских исследователя, Биднелл и Эндрюс, исследовавшие окрестности бывшего кратера Моэрис в египетской провинции Фаюм (на юго-западе от Каира), обнаружили кости неизвестных до той поры животных. Так были найдены части древней сирены (Eosiren), потом странное, носящее большой костяной лобовой гребень животное (Arsinotherium) и три различных вида примитивных хоботных. Они были отнесены к одному семейству и по месту, где они были найдены, названы Moeritherium. Эти экземпляры, бывшие немного больше современной свиньи, уже имели в верхней челюсти зачатки бивней. В черепе имелись воздухосодержащие костяные ячейки, которые мы уже описывали у слонов, а строение костей конечностей было таким, какое находили только у пробосцидов.
Каррингтон, у которого я заимствовал эти сведения, пишет: "Большая часть Африки была покрыта некогда огромным морем, называемым Тетис; вместо Сахары простирались огромные болота и плодородные равнины, расстилавшиеся от середины Атлантического океана до восточных границ Аравии. Это тот мир, о котором ученые полагают, что он был жизненной средой Moeritherium'a. Многие анатомические формы говорят за то, что он жил в болотах и в силу некоторых особенностей был очень привязан к воде".
Таким образом, здесь речь идет об относительно маленьком, но уже как бы в зачатке несущем все слоновьи признаки и свойства животном, которое начало тогда развиваться в болотах Северной Африки. В этом же районе были найдены остатки похожего, только гораздо более крупного животного (Phiomia), которое появилось чуть позже, но еще вместе с Moeritherium'oм. Предполагают, что оно уже было больше приспособлено к жизни на суше. И в это же время жили сирены (морские коровы), совершенно морские животные, которые были близки к отряду пробосцидов.
Так мы находим корни слонов и родственных им животных в мире воды и болот. Их колыбель находится на севере Африки, и оттуда, становясь все больше и сильнее, они распространялись на север и юг, запад и восток. С увеличением размеров рос и хобот, который как бы хотел уравновесить становящееся все больше тело.
Правда, Каррингтон полагает, "что первые странствия предпринимались в Азию, которая затем сама стала центром дальнейшего расселения и развития. Из этой второй родины и из Африки пробосциды пустились в дальнейшие странствия по Земле. " Также предполагают, что Америки они достигли лишь через Сибирь и Аляску.
Такие представления могут возникать лишь тогда, когда упускают из виду существование и историю атлантического континента. Но если всерьез принять сотни указаний и намеков, подтверждающих его "до-потопное" существование, то приходит понимание древней истории хоботных. Они начали появляться в древние времена Атлантиды в сегодняшней Северной Африке. В геологические эпохи эоцена и олигоцена сформировались Moeritherium, Eosiren и Phiomia.
Начиная с миоцена, который мы, по-видимому, можем отождествить с двумя первыми эпохами Атлантиды, в некотором смысле скачкообразно возникают большие, могучие пробосциды. Динотерий на востоке, больше на азиатском континенте, и мастодонт на западе, в центре Атлантиды. Они чрезвычайно распространились по всей планете и подготовили для постепенно осваивающих Землю людей жизненное пространство. Они были пионерами и лишь следом за ними мог появиться человек; они приготовили условия жизни для братьев-людей.
Рудольф Штайнер часто указывал, насколько атмосферные условия во времена древней Атлантиды были отличны от теперешних. Воздух и вода, еще смешанные, окружали Землю; все было погружено в бесконечно клубящийся туман. Контуры предметов расплывались в густой туманной завесе, ни солнце, ни луна, ни звезды не были видимы так, как мы наблюдаем их сегодня.
Земное царство было мягким. Пышная жизнь, растения, подобные тропическим, покрывали почву. Если воспринять эти указания, то явится понимание природы хобота всех пробосцидов. В туманной атмосфере этот орган был единственным средством ориентации. Он нюхал и ощущал, осязал и воспринимал то, что, в сущности, было еще скрыто от глаз. Хобот был перископом, с помощью которого тяжелые ступни слона находили дорогу сквозь водяной пар и светящийся туман. Поедая и перерабатывая пищу, слоны помогали шаг за шагом преодолеть чрезмерную силу вегетации, и тем самым они были теми, кто готовил путь развивавшемуся и раскрывающемуся человечеству.
Еще и сегодня слоны любят влагу. Они лучшие пловцы среди сухопутных млекопитающих и могут переплывать самые широкие и бурные реки. Но они могут и переходить вброд более мелкие реки, так что только кончик хобота высовывается из воды. Так хобот действительно остался в некотором роде перископом и временами действует как таковой.
Каррингтон пишет: "Часто, просто из чистой жизненной радости, слоны заходят в реки, чтобы там поплавать, или в болота, чтобы поваляться в них. Группа купающихся слонов представляет собой одно из самых занимательных зрелищ. Животные трубят и расплескивают вокруг себя воду, поливают друг друга или в полной умиротворенности укладываются на берегу озера".
Блонд также указывает на это интимное отношение к воде: "Слоны Чада время от времени ведут полуводный образ жизни. В древнем учении берберов и неолитической цивилизации Нила все снова встречаешь эту связь слонов с водой. Многочисленные наскальные рисунки изображают слонов рядом с волнистыми линиями, символизирующими водный элемент. " И главу, в которой Блонд описывает купающееся стадо на фоне ночи, выступающее из воды, он заканчивает следующими словами: "Они возвышались над стеной тростника гигантскими черными глыбами, мокрыми и блестящими как антрацит. Они являли собой картину жизни в ее начале, рожденную в ночи, вздымающуюся из воды на пути к покорению Земли. "
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 169; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!