Портреты русских деятелей в Эстонии 10 страница
Надо заметить, что и отношение парижского эмигрантского общества к высланным из России, остававшимися советскими гражданами, было неоднозначным. Формально Пумпянские были высланы за границу сроком на три года. Правда, когда Леонид Моисеевич в 1925 г. отправился в советское посольство, чтобы узнать, может ли он с семьей вернуться на родину, ему было сказано, что власти считают «их возвращение не своевременным».[653] После этого Пумпянский отказался от советского гражданства и стал фактически апатридом-«нансенистом», получив нансеновский паспорт.
Между тем все эти годы отец Леонида Моисей Самойлович Пумпянский проживал в Эстонии. Собственно его связи с Эстонией установились еще до революции: как инженер-технолог он занимался производством целлюлозы и бумаги на эстонских фабриках, руководил несколькими предприятиями этого профиля, вложил в их развитие много сил и энергии. В 1922 г. М. С. Пумпянский стал во главе писчебумажной фабрики в Тюри, которая была в катастрофическом состоянии, но он сумел наладить производство.[654] По работе ему приходилось иметь дело с частным банком «Г. Шель и К°». Благодаря содействию отца, Леонид Моисеевич в конце 1926 г. получил место служащего банка Шеля и переехал в Эстонию, в Таллинн.
Банк «Г. Шель и К°» («G. Scheel ja K°») был самым старым и самым крупным частным кредитным заведением в Эстонии. Он был основан в 1884 г. и просуществовал до 1940 г., до закрытия его органами советской власти. Банк сумел восстановиться после революционных «смут» 1917-1919 гг., увеличить сферу своей деятельности, направленную на содействие развитию экономики молодой республики. В 1925 г. оборот банка достигал 148 миллиарда марок. Основное внимание уделялось финансированию промышленности и внешней торговли, при этом, прежде всего поддержке крупного промышленного производства (целлюлозо-бумажного, сланцеперерабатывающего и пр.). Банк выступал в роли посредника с заграничными банковскими структурами, способствовал привлечению иностранного капитала в Эстонию. В 1920-е гг. «Шель и К°» превратился в крупное банковское заведение европейского типа.[655]
|
|
|
Л. М. Пумпянский работал в «Г. Шель и К°» с 1925 по 1934 год. Банк нашел в его лице специалиста высшего класса, какой был ему нужен. В то же время Пумпянский нашел в банке широкие возможности для интересной работы, для реализации своего незаурядного таланта экономиста и финансиста. Он стал прокуристом, отвечавшим за самые ответственные аспекты деятельности банка: финансирование крупных промышленных предприятий. Впрочем, ему пришлось заниматься в банке очень многим.
Впоследствии в письме от 3 декабря 1930 г. министру юстиции и внутренних дел Адо Андеркоппу, первоначально отказавшему ему в получении эстонского гражданства, Л. М. Пумпянский перечислил свои заслуги перед Эстонской Республикой.[656]
|
|
|
На его долю выпало редактирование выпускавшихся банком англоязычных журналов «The Estonian Economic Review» (1926–1927) и «Scheel´s Review» (1928–1929), задачей которых было знакомить западных читателей с народным хозяйством Эстонской Республики. В журнале печатались полноценные обзоры эстонской экономики и статистические данные о промышленности и торговле Эстонии, в частности об экспорте. В 1927–1929 гг. Пумпянский – корреспондент по Эстонии английского журнала по экономике «The Statist».
Помимо этого, Л. М. Пумпянский был членом правления многих крупных акционерных обществ, получивших кредиты от банка, в частности предприятия по производству бумаги, сланцевого комбината в Кивиыли и ряда других. Он непосредственно участвовал в санировании Таллиннского завода по производству клея, в создании «АО Вирумааское электричество». Пумпянский особенно гордился своим участием в развитии самого крупного машиностроительного завода в Эстонии «Франц Крулль». В письме к одной из знакомых он писал: «Этот завод – мой любимчик, я его поднял из упадка и теперь <этим> очень горжусь. Кроме этого главного, у меня множество разных предприятий на попечении: бумажный, пивоваренный (ныне существующий знаменитый завод «Саку» – С. И.), костеобр<абатывающий> и т. д. Одним словом, я вроде председателя промбюро, но только с другими правами и ответственностью. Кроме того порядочная «общественная нагрузка», которую я люблю».[657] Примечательна последняя фраза, к ней мы еще вернемся.
|
|
|
Отметим также, что Пумпянский старался привлекать к работе в курируемых им предприятиях русских инженеров, мастеров и рабочих. В частности, техническим директором завода «Франц Крулль» был русский специалист по проблемам техники (позднее профессор) П. М. Шелоумов. Последний был инициатором создания русских Высших политехнических курсов в Таллинне – единственного русскоязычного высшего учебного заведения в Эстонии. Л. М. Пумпянский принимал участие в работе курсов.
Неоднократно ему приходилось вести переговоры с иностранными инвесторами о финансировании эстонского народного хозяйства, причем представлять на этих переговорах не только интересы каких-то отдельных предпринимателей, но и всей эстонской экономики. Пумпянский нередко бывал в заграничных командировках – в основном, в Англии, но также в Нидерландах. Приходилось ему заботиться и о рынках сбыта за рубежом для эстонских товаров.
|
|
|
Как крупный специалист Л. М. Пумпянский часто консультировал эстонских специалистов в финансовых и хозяйственных вопросах, всегда делал это охотно и бесплатно. Он был также автором ряда статей, посвященных эстонской экономике, в эстонских, немецких и русских органах печати, в частности, в популярных у читателей газетах «Päevaleht»[658], «Vaba Maa», «Revalsche Zeitung» и др.
В заключении своего письма министру Л. М. Пумпянский заметил, что эстонское гражданство он хочет получить не из-за каких-то личных корыстных соображений, а в интересах дела, которым он занимается. На этот раз его просьба была удовлетворена: 18 апреля 1931 г. Пумпянский (вместе с женой и детьми) получил эстонское гражданство[659]. Возможно, одной из причин задержки было слабое знание Пумпянским эстонского языка, но, вероятно, имелись и другие причины.
Казалось бы, дел Л. М. Пумпянскому хватало, но его полной сил и энергии деятельной натуре прирожденного общественника всего этого было мало. Он жаждал еще и другого – активного участия в местной русской общественной и культурной жизни. К этому стремилась и его супруга. По мере укрепления позиции Пумпянского в банке Шеля и возрастания его жалования, его доходов супруги начинают оказывать финансовую помощь русским организациям и русским деятелям, прежде всего на ниве культуры.
В марте 1927 г. в Таллинне начала выходить «Наша газета». Она была неофициальным органом Русского национального союза в Эстонии и русской парламентской фракции. Во многом это было издание нового типа. Оно стремилось быть органом всего русского национального меньшинства в Эстонской Республике, держалось вне политических дрязг эмиграции, акцент в ней делался на культуре, так как, по убеждению редакции, только от ее сохранения зависит будущее русских.[660] По предположению Иностранного отдела ОГПУ, основывающемуся, правда, на непроверенных данных местных его агентов, «Нашу газету» субсидировал «в лице одного из его директоров – Пумпянского» банк Шеля.[661] При его содействии в Эстонию приезжают для выступлений деятели русской эмиграции, в частности в 1928 г. С. И. Гессен.[662]
В 1931 г. Л. М. Пумпянский был председателем Комиссии по изучению вопроса о культурной автономии русских, активным членом Комитета по устройству Русской выставки, состоявшейся в апреле – мае 1931 г. в Таллинне, читал лекции в Русском народном университете в том же Таллинне.[663] Он активно участвует в подготовке Первой русской выставки в Эстонии и публикует любопытную работу о демографии русских в Эстонии.[664] Но все же до апреля 1931 г., т. е. до получения им эстонского гражданства, возможности участия Пумпянского в политической, да, в значительной мере, и в общественной жизни русских в Эстонии были весьма ограниченными. После получения гражданства ситуация изменилась.
В ноябре 1932 г. при участии и прямой финансовой поддержке Пумпянского начинает выходить общественно-политическая и литературная еженедельная газета «Таллинский русский голос». Он вошел в редколлегию еженедельника, ставшего одним из лучших (если не лучшим!) периодическим изданием на русском языке в Эстонии тех лет. Редактором газеты был старый знакомый Пумпянского по «философскому пароходу» А. С. Изгоев (Ланде). «Таллинский русский голос» продолжал линию «Нашей газеты». Это был формально беспартийный орган печати, который стремился объединить на национально-культурной основе всех русских, проживающих в Эстонской Республике. В газете был большой литературный отдел, публиковались произведения местных и зарубежных русских писателей-эмигрантов, много внимания уделялось культурной жизни русских.[665] Л. М. Пумпянский опубликовал в еженедельнике ряд интересных статей на экономические темы, затрагивающих очень актуальную для тех дней проблему мирового экономического кризиса.[666] «Таллинский русский голос» выходил до июня 1934 г.
Как мы только что отметили, формально еженедельник был изданием беспартийным, но из всех русских политических объединений ближе всего его редакции был право-центристский Русский национальный союз (РНС), основанный еще в 1920 г., длительное время ничем себя особенно не проявлявший, но в начале 1930-х гг. окрепший и ставший, пожалуй, наиболее влиятельной и многочисленной русской политической организацией в Эстонии.[667] Это во многом связано с тем, что во главе союза стал А. П. Сорокин, умный и авторитетный политический деятель, пожалуй, единственный из русских политиков тех лет, оставивший по себе добрую память. Л. М. Пумпянский становится членом РНС (формально членами его могли быть только граждане Эстонской Республики).
В начале января 1933 г. явно по инициативе А. П. Сорокина Пумпянский был кооптирован в состав правления РНС и избран товарищем (т. е. заместителем) председателя союза. Он незамедлительно активно включился в работу союза. 15 января Л. М. Пумпянский вместе с другими руководителями РНС А. П. Сорокиным и А. Е. Осиповым, а также редактором «Таллинского русского голоса» А. С. Изго-евым отправился в Печоры, где участвовал в дискуссии на многолюдном собрании здешнего отделения РНС.[668] 19 января именно Пумпянский выступил на заседании правления РНС с докладом о поездке в Печоры. «Докладчик подчеркнул необходимость самого тесного общения между центром и отделами вообще, в частности с Печерским, что обеспечило бы продуктивность работы союза».[669] 20 января РНС устроил в Таллинне собрание молодежи, на котором Пумпянский должен был выступить с докладом «Основные виды и задачи политической деятельности».[670] На заседании правления 27 января 1933 г. главным образом обсуждался вопрос о финансах союза: «При обсуждении финансового положения Л.Пумпянским было указано на необходимость установления твердого бюджета, без которого никакая планомерная работа невозможна. Необходимо также установить постоянные источники притока средств путем самообложения национально мыслящих кругов. Правление приняло это предложение».[671]
Избрание Л. М. Пумпянского товарищем председателя РНС и его деятельность широко обсуждались в русских кругах и вызывали недовольство части русского общества. В печати высказывалось мнение, что он неизвестен общественности, не знает положения русского крестьянства в Эстонии, составляющего большую часть русского населения страны[672] и пр. Выражалось недовольство самим принципом кооптации и отбора членов правления.[673] В некоторых статьях (в том числе в появившихся в русской печати Латвии) явственно проявился антисемитизм их авторов: Пумпянский неприемлем для них именно потому, что он еврей.[674]
Правление и Совет РНС в этих условиях сочли необходимым выступить в защиту Пумпянского. На очередном заседании Совета РНС 2 февраля 1933 г. была принята следующая резолюция: «Заслушав доклад Правления по поводу появившихся в газетах статей, направленных против члена правления Л. М. Пумпянского и избрания его тов<арищем> председателя Союза, совет постановил:
1. Выразить Л. М. Пумпянскому сочувствие по поводу безответственной и лишенной всяких оснований попытки некоторых газет дискредитировать его в глазах русского общества;
2. Подтвердить, что факт избрания Л. М. Пумпянского на должность товарища председателя Национального союза имел место по тщательном обсуждении этой кандидатуры с точки зрения общественной полезности этого работника для интересов русского меньшинства, причем имелось в виду:
а) многолетний стаж Л. М. Пумпянского в общественно–политической и кооперативной деятельности в России,
б) его постоянная отзывчивость на нужды и интересы русского населения в Эстонии, выразившаяся в деятельном участии его в ряде культурных, благотворительных и др<угих>. общественных начинаний, и –
в) его редкая энергия и организаторские способности, нашедшие выявление даже при кратковременном участии в работах Нац<ионального> Союза в качестве кооптированного члена Совета.
3. Выразить осуждение стремлению посеять недоверие и смуту в общее русское дело путем личных нападок на людей, чья работа, казалось бы, заслуживает только общественного признания и поддержки».[675]
26 февраля 1933 г. при огромном стечении публики (около 500 человек) в Таллинне состоялось открытое общее собрание РНС, в повестке которого был ряд вопросов. Л. М. Пумпянский выступил с программным докладом «Задачи национальной организации русских». Приводим его несколько сокращенное изложение из газеты «Таллинский русский голос»:
«Указав, что эстонцы годами тяжелой работы добились своей самостоятельности, а молодая республика в короткий сравнительно срок достигла очень многого, Л. М. Пумпянский подчеркнул, что для русских, наоборот, итог их 15-летнего существования в новых условиях печален. Русские шаг за шагом растрачивают богатства своей национальной культуры, дробятся на куски и превращаются в ту пыль, которая не имеет права на политическое бытие. Мы утрачиваем – говорил оратор, – сознание своей ответственности перед породившей нас нацией. В условиях жизни в демократическом государстве возможно достигнуть многого, а мы, не организуясь, живя вразброд, не добиваемся ничего, а как слепцы сами идем к своей национальной гибели.
Подводя сегодня итоги, – говорит оратор, – мы должны себе поставить вопрос: «быть или не быть».
Если «быть», так надо самоопределиться в спаянную волей единицу, если нет – то сознательно пойти на преступление национального самоуничтожения.
Для существования нации нужны два фактора: а) дух и 2) организация.
Дух должен воспитывать в людяхполную убежденность, что нация способна жить, без этого у нации нет будущего<…>
Необходима сплоченная организация <…>
Идя по пути творческой работы, русские деятели пробуют теперь создать из Национального Союза центральную русскую организацию, до сих пор он выполнял, главным образом, роль предвыборного комитета. Русские должны создать сплоченную организацию,которая была бы оплотом и защитой национальных интересов, чести и достоинства.
Имея в виду эту цель, Русский Национальный Союз вступает в период организационной деятельности:
1) для сплочения населения и поддержания в нем сознательного отношения к действительности будут устраиваться ежемесячные открытые собрания;
2) для активного строительства будет оживлена работа отделов,
3) наконец, для выработки широкого плана деятельности и установления общих ее принципов будет созван делегатский съезд и приняты меры финансового укрепления русской организации путем самообложения.
Нужны жертвы, и оратор призывает всех к жертвенности в служении родному делу, так как без готовности нести жертвы не может быть успеха».[676]
Это была законченная программа действий РНС на ближайшее будущее, и не вина Пумпянского, что она не была претворена в жизнь хотя бы частично. Без сомнения, программа была согласована с А. П. Сорокиным. Многое в речи Пумпянского удивительным образом перекликается с тем, что сейчас происходит в Эстонии с русскими.
Любопытно, что на этом собрании присутствовала и Л. Х. Пумпянская. При обсуждении вопроса о положении православной церкви в Эстонии Лидия Харлампиевна с места заметила, что «в русском православии и, в частности, в православной церковной службе, запечатлена вся история русского духа, и мы не можем не отстаивать неприкосновенности своего русского православия».[677]
В конце марта 1933 г. русские депутаты парламента и руководство РНС выезжали в Нарву. 26 марта Л. М. Пумпянский побывал на заседании литературного кружка при обществе «Святогор», на котором обсуждался вопрос об общественной работе, об отношении к ней и об общественном идеале. «Л.М.Пумпянский принял живое участие в дискуссии молодежи, высказав целый ряд ценных замечаний по рассматриваемому вопросу»[678]. 27 марта состоялось народное собрание, на котором присутствовало около полутора тысяч человек. Л.М. Пумпянский участвовал в нем.
1 апреля 1933 г. скоропостижно скончался председатель РНС А. П. Сорокин. На его похоронах 3 апреля именно Пумпянский выступил от имени руководства союза, очень высоко отозвавшись о личности, деятельности и идеалах А. П. Со-рокина.[679]
После этого, как можно предполагать, в правлении и в Совете РНС началась борьба за власть. На состоявшемся 19 апреля 1933 г. заседании Совета РНС решено было до съезда партии оставить должность председателя незамещенной.[680] Но, судя по всему, исполняющим обязанности председателя еще был Л. М. Пумпянский. На заседании правления РНС 24 апреля, где обсуждалось два вопроса: о созыве делегатского съезда и финансовый, – с докладом выступил именно Пумпянский, ратовавший за скорейший созыв съезда. Именно ему была поручена подготовка программы съезда и отчета о деятельности союза за прошедшие годы, как и кассового отчета.[681]
Однако на расширенном заседании Совета РНС 15 мая 1933 г., созванном по инициативе парламентской фракции, Л. М. Пумпянского уже не было. Исполняющим обязанности председателя РНС называется И. М. Горшков.[682] Решено было перенести съезд на осень.
Конечно, возможно, отсутствие Л. М. Пумпянского на заседании Совета РНС объясняется тем, что он был в это время за границей.[683] Но симптоматично, что его не было и на открытом собрании Ревельского отдела РНС 25 мая, на котором он по первоначальному плану должен был выступать с докладом «Организационные задачи Национального союза».[684] После этого имя Пумпянского исчезает из газетных публикаций о деятельности РНС, которая освещалась довольно хорошо. Вместе с тем в прессе мы не встречаем объяснений, чтό стоит за этим, чтό произошло. По всей вероятности, соперники оттеснили Пумпянского от руководства союзом; возможно, он сам решил отойти от политической деятельности, но, без сомнения, вся обстановка в РНС способствовала этому. В прошедшем 27 декабря 1933 г. делегатском съезде Л. М. Пумпянский, по всей вероятности, не участвовал и в состав избранного на съезде Совета партии не вошел.[685] В печати в процессе подготовки съезда и на самом съезде неоднократно подвергалась критике кооптация членов правления и Совета; некоторые делегаты даже требовали включить в устав РНС пункт, запрещающий кооптацию.
Чем же в эти годы занималась Лидия Харлампиевна?
По воспоминаниям дочери, она неохотно покидала Париж, где у нее было много знакомых еще по Петрограду, где она входила в близкое ей общество поэтов и представителей мира искусства. Ревель-Таллинн казался Л. Х. Пумпянской глухой провинцией.[686] В первые годы она, в основном, занималась домом, семьей, воспитанием сына Алексея и дочери Татьяны (род. в 1922 г.), но постепенно освоилась в новой обстановке, завела знакомства в здешнем русском обществе, тем более, что по своей натуре была человеком общительным. По ироническому замечанию Н. Е. Андреева, она «старалась быть этакой светской дамой, что неплохо удавалось».[687] Материально Пумпянская была вполне обеспечена: жалованье супруга в банке Шель, по здешним представлениям, относилось к категории «высоких».
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 561; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!