ИСТОРИОГРАФИЯ ПРОСВЕЩЕНИЯ ВО ФРАНЦИИ. РУССО
Гораздо больше последовательности в проведении идей буржуазной демократии, чем у Мабли, мы видим у знаменитого его современника — Жан Жака Руссо.
Жан Жак Руссо (1712—1778) родился в Женеве в протестантской мелкобуржуазной семье. Чувствительный, самолюбивый, замкнутый мальчик рано попал в суровую школу жизни. Тринадцати лет он был отдан в ученики грубому, ограниченному и жестокому мастеру. Голод, побои, унижения — все это Руссо испытал на себе с ранних лет. Шестнадцати лет он убежал от своего хозяина. Между годами ученичества и началом литературной деятельности Руссо лежит большая полоса жизни, заполненная скитаниями, бесплодными попытками получить работу и унижениями. В эти годы Руссо прошел через самые разнообразные жизненные положения. Он переменил веру (принял католичество), учился в католической семинарии, учился музыке, преподавал музыку, был мелким служащим в канцелярии и даже лакеем. Руссо пришел, таким образом, в литературу с исключительно тяжелым и сложным жизненным опытом. Но жизнь не сломила его. Она лишь развила в нем чувство глубокой ненависти к существующим социальным отношениям и болезненную чувствительность к страданиям бесправных и угнетенных масс. Руссо выступает в своих работах как их естественный представитель, как защитник их интересов. Но воспринимает он их страдания сквозь призму мелкобуржуазного миропонимания. Он ищет спасения на путях укрепления мелкобуржуазных отношений.
|
|
|
Хотя Руссо и не был историком и сравнительно мало занимался чисто историческими предметами, он оказал огромное влияние на историографию XVIII—XIX вв.— причем не столько во Франции, сколько в Германии. Поэтому следует подробнее остановиться на его исторических взглядах.
Руссо как представителя мелкобуржуазной, демократической точки зрения мы должны резко противопоставить его предшественникам-просветителям. Всякого рода выражения любви и сочувствия к народу встречались и у просветителей старшего поколения, но у них они сопровождались значительной долей пренебрежения к массам. Даже Мабли думал, что темный, задавленный нуждой народ не в состоянии принимать какое бы то ни было участие в решении своих судеб и что это должно быть предоставлено просвещенным людям.
От всех своих предшественников Руссо резко отличается тем, что он — истинный плебей, демократ. Он называет себя человеком, который сокрушается о несчастном народе и испытывает его несчастья. Он говорит о неистребимой ненависти, которую он чувствует при виде страданий народа и тех притеснений, которым подвергается народ. Всем горьким опытом своей жизни — жизни интеллигентного пролетария, который сам хорошо изведал унижения бедности, Руссо пришел к глубокому убеждению, что богачи воруют хлеб у бедняков, что невозможно обогатиться без того, чтобы не сделать другого бедным, что благотворительность как попытка смягчить бедность есть лишь «забава грабителей». Это глубокое и искреннее чувство, сложившееся у Руссо, осложняется болезненной раздражительностью плебея, который чувствует себя чужим в избранном обществе. Даже когда он стал прославленным писателем, когда все стали искать его общества, он не мог избавиться от этого чувства. Руссо все воспринимал необычайно болезненно и чутко. Он и сам сознавал эту чрезмерную восприимчивость и считал себя чем-то особенным, не подходящим под обычные мерки. Он говорил: «Я создан иначе, чем кто-либо из виденных мною; осмеливаюсь думать, что я не похож ни на кого на свете». И это он говорил в самой человечной из своих вещей, в мучительной «Исповеди», которая свидетельствует как раз о том, что он был похож на всех людей, что он был человеком в истинном смысле этого слова.
|
|
|
Руссо — глубоко эмоциональная натура. Выше всего он ставит жизненный инстинкт, непосредственное ощущение, способность поддаваться чувству, сливаться с природой. Этим он резко отличается от других просветителей, которые первое место отводили разуму; то, что они называли «размышлением» (reflexion), с точки зрения Руссо, противоестественно. В этом отношении, впрочем, его взгляды отчасти похожи на взгляды Мабли, который видел в развитии культуры падение человечества. Руссо глубоко возмущает изнеженность современной ему культуры, он — сторонник простоты нравов идеализированной Спарты, которую он противопоставляет порочным Афинам. В заслугу Спарте он ставит, в частности, то, что она изгнала из своих стен искусство и артистов, науки и ученых.
|
|
|
Понятие естественного, которое мы видим у Руссо, совсем другое, чем у просветителей. Под понятием естественного Вольтер и другие просветители понимали сообразное законам природы. Эти законы природы могут быть поняты только глубоко культурным, философским умом, но никак не инстинктом, не простым человеческим чувством. В то же время просветители старшего поколения, хотя они и боролись против привилегий феодалов, считали законом природы неравенство в интеллектуальной области, оправдывая тем самым, сознательно или бессознательно, новый буржуазный порядок, в котором люди все же, несмотря на все декларации, остаются неравными. Одно дело—-работать, другое дело — руководить этими работниками. Об этом говорил Вольтер. Сама добродетель, с этой точки зрения, была неразлучна с просвещением. Мы видели, как далек был Вольтер от всякого демократизма, как Мабли, демократ в теории, на практике приходил к отрицанию демократии. Просветители в сущности считали, что мировая история происходит для«хорошего общества», для изысканной верхушки, для цвета интеллигенции. Именно для него трудились и мыслили все философы мира. У Руссо мы видим взгляды совершенно другого рода, проникнутые глубоким, искренним демократизмом. Природным, естественным для него является то, что непосредственно близко к чувству, к инстинкту и поэтому доступно самому простому человеку даже легче, чем образованному.
|
|
|
Как представлял себе Руссо развитие человечества, наиболее отчетливо видно в его произведении «Рассуждение о происхождении и причинах неравенства между людьми» (1755), в котором он дал краткий очерк развития человечества.
Руссо считал, что человечество в своем развитии прошло стадию дообщественного состояния, когда человек был близок к животным. Картина, нарисованная Руссо, послужила поводом к бесчисленным нападкам на него. Вольтер обвинял его в том, что он хочет заставить людей ходить на четвереньках, в том, что Руссо будто бы хотел эту картину дообщественного состояния людей сделать идеалом для современного общества. Это, конечно, неверно. Руссо и не думал о возможности возвращения современного общества к дообщественному состоянию, когда люди были счастливы, но счастливы так, как счастливы звери. Руссо рисует жизнь этих первобытных людей, подчеркивая их близость к природе, их ловкость и силу их крепких, здоровых органов, которые прекрасно служат им при их постоянном общении с природой. У этих людей имелись, по его мнению, два основных инстинкта, из которых развились все добрые и злые страсти людей. Это — себялюбие, чувство самосохранения индивидуума и жалость к другим. Из жалости возникло всё то, что называется добродетелью.
Первобытные люди не знали несчастья, свойственного цивилизованным обществам,— у них не было угнетения. По словам Руссо, если бы тогда один человек и сумел бы заставить работать на себя другого, то ему все время пришлось бы следить за ним, и самый этот надзор потребовал бы гораздо больше усилий, чем если бы он захотел выполнить эту работу сам.
Первобытный человек — это животное, но животное, способное к развитию. По мнению Руссо, в человеке есть одна способность, которая отличает его от других животных,— это способность хотеть, или, вернее, выбирать, независимо от инстинкта. Человек способен не поддаваться внушению инстинкта. Это, говорит Руссо, ведет его к совершенствованию, хотя, по его мнению, это совершенствование едва ли является благом.
Толчком к развитию, толчком к совершенствованию, с точки зрения Руссо, послужило размножение людей и связанные с этим затруднения в добывании пищи. Человек начал использовать орудия, применять огонь. На этой почве возникает более тесное общение между людьми, образуется язык, создаются жилища. Появление жилищ приводит к образованию семьи, а применение орудий — к тому, что у человека появляется досуг, так как он может теперь добыть себе пищу в более короткое время. Наличие досуга ведет к новым изобретениям, к созданию новых удобств и к росту потребностей.
Этот период Руссо рассматривает как счастливую молодость человечества, которая, однако, несет в себе зародыш будущих несчастий.
Главные несчастья начинаются тогда, когда человек переходит к обработке металла и земледелию. «Железо и хлеб,— по мнению Руссо,— погубили человеческий род». Обработка земли ведет к ее присвоению, а возникновение собствености — к неравенству и эксплуатации.
С увеличением населения появляются неимущие, которые могут жить только грабежом, и в то же время богатые притесняют и грабят бедных. Таким образом, начинается всеобщий грабеж, драки и убийства.
Только на этой стадии, по мнению Руссо, когда уже произошло значительное классовое расслоение, возникает государство, причем оно возникает по инициативе богатых. Это — тот самый общественный договор, которому посвящена, правда окончательно незавершенная, но пользующаяся наибольшей известностью работа Руссо «Об общественном договоре».
Государство возникает потому, что богатые предлагают заключить договор, который гарантирует каждому имущество и безопасность. Руссо рассуждает так: «Таково было, или должно было быть, происхождение общества и законов, которые ещё более увеличили силу богатых, безвозвратно уничтожили свободу, навсегда упрочили собственность и неравенство, превратили ловкую узурпацию в незыблемое право и обрекли, к выгоде нескольких честолюбцев, весь род человеческий на труд, нищету и рабство».
Установленное таким образом государство неизбежно приводит к устранению народных масс от всякого участия в управлении, а потом и в законодательстве. Правитель получает все большую силу и от законов переходит к произволу, возвращаясь, в сущности говоря, опять к простому праву силы, но праву, укрепленному и узаконенному государством. Следовательно, говорит Руссо, начавшись вследствие неравенства, государство само усиливает это неравенство. Вершиной всего этого процесса является развитие роскоши и богатства в городах и обеднение и эксплуатация деревень.
У Руссо мы видим здесь очень важную и верную мысль, что государство возникает вследствие общественного неравенства и само является орудием подчинения и эксплуатации масс. Он высказывает и другую правильную мысль, что человеческий род одной эпохи был не таков, каким он был в другую эпоху, что природа человеческой души и страстей и психология человека меняются. По словам Руссо: «Первобытный человек постепенно исчезает, и общество представляется глазам мудреца лишь собранием искусственных людей с деланными страстями, которые являются плодом новых отношений и не имеют истинного основания в природе». Потребности людей растут, и по мере их роста люди становятся ненасытными. Для удовлетворения их люди причиняют друг другу неисчислимое зло.
Таким образом, говорит Руссо, люди делают друг другу добро и зло именно в силу данных общественных отношений. Это совсем не та рационалистическая идея, которую мы встречаем у просветителей старшего поколения, считавших, что поведение людей зависит от их верных или ложных идей, что люди делают зло потому, что у них ложная идея о добре. Это учение просветителей вызвало немало заблуждений в XIX в., когда социалисты-утописты думали, что достаточно внушитьлюдям истинное представление о добре и они немедленно отдадут свои богатства бедным и вступят в устроенные по разумному плану общественные отношения.
Конечно, Руссо глубоко ошибался, допуская существование дообщественного состояния и возможность сознательного установления общественного договора, но это была ошибка всех его современников. Они все представляли общественный договор как акт, который действительно имел место в истории человечества, и Руссо еще был в этом отношении осторожнее других. Он лишь говорил, что таким было или должно было быть основание государства, но он не приурочивал этот акт к определенному историческому моменту и не придавал ему определенную историческую форму. Для Руссо важен только самый акт основания и происхождения государства. И в целом идея Руссо о происхождении государства из неравенства, из социальной борьбы, трактовка государства как органа имущих, безусловно, правильна.
Как уже было замечено, Руссо часто приписывали желание вернуть человечество к дообщественному состоянию. Это совершенно неверно. У Руссо иное представление об идеальном обществе. Это — отнюдь не первобытное животное состояние человека, не тронутое всем тем злом, которое дает дальнейшая цивилизация. Идеальное общество, по его мнению, существовало в то время, которое непосредственно следует за общественным договором. Хотя тут уже имелась известная дифференциация, известные элементы угнетения человека человеком, но они еще недостаточно развились и не представляли такого большого зла, каким стали в современном обществе. Анализу того состояния в развитии человечества, которое идет вслед за общественным договором, и посвящен знаменитый труд Руссо «Об общественном договоре, или принципе политического права». Это — часть большого трактата, над которым он долго работал, но от которого остался только этот фрагмент.
Каковы те цели и задачи, которые ставил Руссо в этой книге? Он говорит об этом так: «Человек рожден свободным, а, между тем, он везде в оковах... Каким образом произошла эта перемена? Я не знаю. Что может сделать эту перемену законной? Думаю, что я могу разрешить этот вопрос».
По мнению Руссо, всякая попытка доказать право господства меньшинства над большинством есть бессмыслица. Ни право завоевания, ни другое какое-либо право здесь не имеет смысла. Сила — вот что в конце концов определяет господство, и она, собственно, и есть право. Что касается самого общественного договора, то сначала в него были включены определенные условия, которые в дальнейшем были нарушены. Не следует представлять себе взгляд Руссо на общественный договор слишком упрощенно. Руссо не был так наивен, чтобы считать, будто в какой-то момент собрались люди и составили точный договор, включив в него опоеделенные условия. Он считал, что общественный договор представляет собой неписаное соглашение, подразумевавшее условия, которые должны были так или иначе входить в самое понятие государства. Эти условия были потом нарушены власть имущими. Одним из главных таких условий, впоследствии нарушенных, Руссо считал принцип прямого народоправства.
Руссо полагал, что существует глубочайшее различие между законом как выражением воли народа и приказанием как повелением правящего меньшинства. По его мнению, законы возможны только там, где имеется общее волеизъявление, другими словами, непосредственное голосование всех граждан — прямое народоправство.
Мысль об общей воле как основе всех законов высказывалась задолго до Руссо. Ее можно встретить у Греция и почти у всех рационалистов XVII—XVIII вв. Но что тогда подразумевалось под этой общей волей? Нечто отвлеченное. Общая воля — это то, что полезно для общества в целом, а никак не конкретное право всего народа, и в частности простонародья, решать свои судьбы и принимать участие во всеобщем голосовании.
Для Руссо же каждый закон является законом лишь постольку, поскольку он выражает волеизъявление народа в конкретном смысле этого слова, поскольку он был проголосован всеми взрослыми мужчинами данного государства. Для того чтобы общая воля стала законом, достаточно лишь решения большинства, но при этом важно, чтобы все имели право голоса. Для меньшинства обязательно подчинение — это условие самого общественного договора. При этом Руссо думает, что это право голоса не может быть никому передано. Закон существует лишь там, где имеется прямое народоправство, где нет никакого представительства. Передача права голоса представителям есть нарушение этого основного закона. Где нет прямого народоправства, там есть лишь господство принуждения.
Исходя из этого положения, все государства современной ему Европы зачисляются Руссо в деспотии, в которых нет законов, где люди подчиняются не законам, а приказаниям, даваемым большинству народа правящим меньшинством.
По форме организации исполнительной власти Руссо считает возможным разделить государства на демократии, аристократии и на монархии. Он полагает, что возможно участие всего народа в управлении, т. е. организация исполнительной власти по принципу демократии, путем часто сменяющихся выборных коллегий или непосредственно народных собраний, участвующих в управлении. Затем может существовать аристократия, когда народ передает управление нескольким аристократическим семьям. Это может быть либо наследственная аристократия, что он считает худшей формой, либо выборная аристократия. Но здесь есть опасность, что выборная аристократия, а тем более наследственная, захватит власть в свои руки.
Наконец, возможна исполнительная власть в форме монархии — одного выборного или наследственного лица, но при условии прямого участия народа в законодательстве.
Но уже аристократия, а тем более монархия, говорил Руссо, носят в себе зародыши деспотизма, возможность перехода всей власти в руки небольшой группы или одного человека.
История развития политических форм представляется Руссо следующим образом: демократия, аристократия, монархия и деспотия, причем под деспотией он понимал все те формы, при которых нет прямого участия народа в законодательстве.
Демократия, по мнению Руссо, возможна только в маленьких государствах, так как она требует значительного равенства имущества и состояния и высокой степени гражданских добродетелей, невозможных в больших государствах. К тому же там имеет место борьба между богатыми и бедными, и законы в конце концов начинают охранять интересы богатых. Таким образом, по мнению Руссо, большое государство всегда стремится к деспотическим формам правления.
Руссо говорил, что ему в качестве возражения могут указать на такие большие демократические государства с прямым участием народа в управлении, как античные государства — Афины и Рим. Но на это он, проявляя большую проницательность, справедливо возражал, что там демократия была основана на рабстве. Там свобода граждан могла иметь место только потому, что большинство находилось в состоянии рабства и, освобождая своим трудом полноправных граждан от всякого рода забот, предоставляло им возможность отдаваться политическим интересам.
Руссо считал деспотической и такую форму государства, при которой законодательство осуществляется представительным собранием. Поэтому у Руссо вовсе нет того преклонения перед английской конституцией, какое мы видели у Монтескье. Так называемые «представители народа» в парламенте, говорит он, вовсе не выразители воли английского народа, а его господа. В Англии большинство народа не принимает даже участия в выборах, а главное — интересы богатых и бедных непримиримы, и парламент является выразителем интересов только богатых. Руссо предпочитает даже польскую конституцию (о которой он, впрочем, имеет не совсем точное представление), поскольку там депутаты сейма получают наказы от своих избирателей и могут быть отозваны, когда избиратели сочтут это необходимым. Но все же Руссо считает, что английское правление несравненно выше того, которое имеется во Франции, где он видит деспотию в чистом виде.
Идеалом Руссо является, следовательно, маленькое демократическое государство с прямым народоправством, где все взрослые мужчины пользуются прямым правом голоса и принимают участие в законодательстве, без посредничества каких бы то ни было представительных органов.
Но большинство государств Западной Европы уже вышло из этой примитивной формы и усвоило те культурные формы, которые Руссо считает враждебными природе. Возможно ли возвращение к прошлому для тех обществ, которые вышли из первобытной стадии? Руссо отвечал на этот вопрос отрицательно. Культура и ее пороки, по его мнению, неизбежны по крайней мере для тех обществ, которые подверглись ее влиянию. Относительно культуры Руссо говорит, что она так же свойственна всему роду человеческому, как дряхлость — отдельной личности. Это неизбежная, хотя и нежелательная стадия в развитии. И на этой стадии дряхлости человечества, говорит Руссо, народам нужны искусственные законы, как старикам костыли. Но, конечно, для людей лучше было бы остановиться на более простой и ранней стадии, образцы которой еще уцелели кое-где в захолустных городах и деревнях. Руссо идеализирует жизнь швейцарских горцев, жизнь корсиканцев, с их простыми потребностями и отсутствием разделения труда. В своей «Новой Элоизе» Руссо воспевает натуральное хозяйство, центром которого является патриархальная семья. Эта идеальная семья почти совсем обходится без всяких покупок, все добывает своими собственными средствами. В своем проекте конституции для Корсики Руссо выступает сторонником натуральной организации финансов, предлагая заменить денежные налоги натуральными повинностями и выдавать чиновникам плату натурой. Он вовсе не является сторонником отмены частной собственности, но думает, что собственность должна быть заключена в самые тесныерамки. Таким образом, идеалом Руссо является сохранение если не примитивного, то малоразвитого общественного строя мелкобуржуазного типа. В конце концов те громы, которые он мечет по адресу больших городов, представляют в сущности выражение идеологии разоряющегося, идущего к гибели в связи с ростом крупной промышленности мещанства маленьких городов.
Эта идеология мелкой буржуазии нашла потом яркое выражение во время французской революции в мелкобуржуазном утопизме якобинства. Но влияние Руссо на историографию в самой Франции было довольно ограниченным. В этой области идеи Руссо пользовались влиянием преимущественно в Германии.
Идеи предреволюционной и революционной буржуазии, идущей к власти и захватившей ее во Франции во время революции конца XVIII в., нашли свое, может быть, наиболее яркое выражение в исторических взглядах Кондорсэ.
Дата добавления: 2018-04-05; просмотров: 599; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!