Когнитивные системы тебе всё равно не поверят
При этом, как показывают эксперименты Баррета, сверхъестественные свойства, противоречащие онтологической категории, лишь декларируются сознательно – автоматически человек все равно мыслит привычными понятиями. Так, испытуемые в ответ на вопрос «какой он, Бог?» сами рассказывали, что Бог присутствует везде одновременно, видит всё одновременно и т.д.; но, когда им дали пересказать текст, где Бог одновременно спас жизнь мужчине и помог женщине найти кошелек, в их пересказе Бог сначала занимался мужчиной, а потом женщиной (с. 124). Буайе объясняет это тем, что теологическая и обычная версия взаимоотношений Бога со временем по-разному хранятся: теологическая доступна лишь сознанию, обычная же используется бессознательно.
Теория релевантности
Каждое сообщение может быть истолковано множеством разных способов. Вопрос в том, как мозг выбирает способ. Теория релевантности утверждает, что он стремится максимизировать релевантность – дробь "информативность сообщения / затраты усилий на толкование". Именно поэтому мы воспринимаем сообщения в соответствии с существующими у нас фреймами – это позволяет без усилий извлечь из него всю информацию, подразумеваемую фреймом (с. 222). Эти же принципы управляют культурным отбором идей: в выигрыше идеи, порождающие как можно больше умозаключений с минимальными усилиями.
Буайе подчёркивает, что популярность религии обусловлена её релевантностью во многих практических ситуациях. Мы можем с минимальными усилиями наделать кучу выводов – например, о том, как нам поступать. Именно поэтому пантеизм, из которого никаких практических рекомендаций не следует, навсегда останется игрушкой немногих интеллектуалов.
|
|
|
Часть 3. Там, за краем. Религия, смерть и загробная жизнь
Религия и смерть
Буайе констатирует два факта:
1. Во всех известных культурах смерть обставлена ритуалами. Нигде покойника не выбрасывают, как испорченную вещь. Более того, ритуализация смерти известна уже в палеолите – и у неандертальцев, и у кроманьонцев.
2. Все известные религии что-то говорят о смерти.
Есть избитая сентенция, что человек единственный из всего живого осознает неизбежность смерти. Из попыток примириться с ней кто-то выводит религию, а кто-то и всю культуру (см., например, Лем, «Культура как ошибка», и рассуждения о прасимволе культуры у Шпенглера – Авт.). Что ж, это осознание действительно на нас влияет. В эксперименте испытуемых просили прочитать рассказ, в котором подчёркивалась неизбежность смерти, а контрольная группа читала нейтральный текст. Потом им задавали одни и те же вопросы. Выяснилось, что вспомнившие о смерти люди:
|
|
|
1) жёстче относятся к социально неприемлемым поступкам (требуют более длительных сроков заключения и т.д.), даже мелким;
2) острее реагируют на оскорбление культурных символов, вроде распятия или государственного флага;
3) активнее настраиваются против представителей других групп и более склонны к стереотипным о них представлениям;
4) усматривают связь между принадлежностью человека к другой группе и преступными наклонностями;
5) демонстрируют более выраженную антипатию к членам собственной группы, не разделяющим их взглядов.
Одним словом, напоминание о неизбежности смерти обостряет враждебность к чужакам и отклоняющимся от нормы (с. 277-278).
Почему так происходит? Есть «гипотеза управления ужасом», согласно которой общие символы, ценности, ощущение принадлежности к группе защищают нас от эволюционно обусловленного ужаса перед смертью, даря ощущение защиты, безопасности, поддержки.
Буайе, однако, подчёркивает, что эволюционное происхождение ужаса перед смертью проблематично. По этой логике мы должны не меньше бояться остаться бездетными, ведь наша эволюционная цель – передать свои гены.
|
|
|
Мёртвое тело как «когнитивный детонатор»
По словам Буайе, сравнительный анализ множества культур выявляет следующие общие черты:
1. В большинстве культур представление о "том свете" крайне смутное. Точные и разработанные описания – исключение, а не правило. Чаще встречаются описания переходного состояния, путешествия из мира живых "куда-то туда" (одно из самых известных таких описаний – Тибетская книга мертвых). Что там, в пункте Б – остается загадкой. Более того, часто респонденты искренне недоумевают, зачем этим интересоваться.
2. Зато человек прекрасно знает, как мёртвые взаимодействуют с живыми – чего они хотят, чем могут быть опасны и т.д.
3. Все погребальные обряды включают манипуляции с мёртвым телом.
4. Погребальные обряды призваны избежать чего-то плохого, что случится с живыми, если не провести обряд. Буайе подчёркивает этот момент – обряды устраняют угрозу для живых, исходящую от мёртвого тела. Это, говорит он, противоречит гипотезе, что ритуализация смерти связана с нашим страхом когда-нибудь умереть – ведь обряды не направлены на продление нашей жизни.
5. Всем культурам свойственны представления о загрязняющем, оскверняющем действии мёртвых тел.
|
|
|
Буайе предполагает, что причина ритуализации смерти – в интуитивном представлении мёртвого тела как чего-то противоестественного и опасного. И предлагает разобраться в когнитивных механизмах такого положения дел.
Первый из этих механизмов очевиден – когнитивная система защиты от заражения («система отвращения»). Буайе отмечает, что во многих культурах люди, имеющие дело с трупами и погребением, выделены в «нечистую» касту.
Но загрязняющее действие трупа – ещё не все. Буайе полагает, что мертвецы оказывают на нас такое воздействие, т.к. они противоестественны – разные когнитивные системы приходят к несовместимым выводам по их поводу. Система распознавания живых существ, частью коей является система распознавания целенаправленного движения, однозначно говорит нам, что труп не живой. В то же время система распознавания лиц опознаёт в нем человека, а система досье – если это был наш знакомый – продолжает говорить нам о его характере, пристрастиях и т.д., система интуитивной психологии продолжает строить предположения о его знаниях, намерениях, чувствах (характерна фраза "ему бы это понравилось").
Именно с работой системы досье Буайе связывает чувство вины на похоронах – рационально мы закапываем труп, но система досье говорит нам, что человека. Так же можно объяснить вроде бы эволюционно бесполезное горе по умершему.
Буайе говорит, что эволюционная функция горя по умершему загадочна: обычно негативные эмоции нужны, чтобы корректировать свое поведение, но ведь в отношении мёртвых это уже бесполезно (он не упоминает, что полезно вести себя так, чтобы живые умирали пореже – Авт.). Но, говорит Буайе, для некоторых наших когнитивных систем мёртвый ещё жив, и, значит, он субъект поведения.
Перца в этот коктейль добавляет ещё то, что, по словам Буайе, труп воспринимается как источник опасности системой избегания хищников. То есть каждое мёртвое тело мы подсознательно воспринимает как жертву хищника. А если тут поблизости хищник, то… Подробнее об этом см. п. 3.4.
Обряд двойных похорон
В свете этих выводов интересно выглядит обряд двойных похорон, описанный во многих культурах. Первый обряд производится сразу после смерти, тело хоронят или помещают в сосуд. Через месяцы или годы останки эксгумируют, извлекают кости и окончательно их (кости) хоронят. Р. Герц видит в этом аналог инициации: первая церемония отмечает начало перехода, затем этап изоляции, и заключительная церемония знаменует присвоение нового статуса. Буайе же полагает, что дело в двух разных этапах психической обработки: на первом система досье ещё активируется, на втором – уже нет (все же непонятно, зачем нужен второй обряд, когда "уже нет" – Авт.).
Дата добавления: 2018-04-04; просмотров: 221; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!