Властные механизмы дальневосточного квазигосударства 5 страница

 

массовый революционаризм (радикализм) и массовая традиция. При условиях стабильности и гражданского мира последнее обстоятельство могло бы в перспективе привести к реальной демократизации системы власти в регионах, а затем и к подлинной федерализации страны.

Правда, подобного рода реликтовые структуры в управленческом смысле являлись абсолютно бездарными, даже бестолковыми, поскольку сам принцип их формирования – не управленческая целесообразность, а солидаризм, инстинкт архаичной справедливости – лишал их элементарных деловых качеств. Своей поддержкой они фактически дополняли (или усиливали) слабые либо ставшие недостаточно легитимными (например, скомпрометированные сотрудничеством с "белыми" властями) органы местного самоуправления, "подпирая" их представителями местной "общественности", популярными у населения. В то же время появление корпоративных структур позволило муниципалитетам сохранять свой неполитизированный характер, заниматься практическими местными нуждами и оставаться в стороне от межпартийных распрей и интриг, в условиях нестабильности держаться "над схваткой" и тем продлить себе жизнь. 

Зато традиционалистским корпоративным структурам, в отличие от муниципалитетов, была суждена недолгая жизнь: "демократы"-доктринёры всякий раз использовали эти допотопные по своей конфигурации и архаичные по природе институты как временные, переходные к "правильно" (т.е. на основе всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права) организованным институтам "народовластия" – представительным органам парламентского типа. Так стабилизирующая роль корпоративного представительства оказывалась разрушена.

Однако создаваемая в чрезвычайных условиях предельно политизированных, но "правильных" выборов (иных в условиях острейшего военного и политического противостояния просто быть не могло) "демократическая" власть быстро превращалась в оторванную от массы и непонятную "говорилку" с "правильной", но, увы, затянутой процедурой законотворчества. Неудивительно, что к парламентскому представительству масса быстро теряла всякий интерес и даже начинала презирать, как "пятое колесо в телеге" – бессмысленный и ненужный, по её убеждению, элемент власти.   

Образование восточно-сибирской "буферной" государственности с центром в Иркутске поставило на повестку дня определение её взаимоотношений с большевистским режимом. Тем временем части 5-й армии продолжали наступление на восток. В первых числах января 1920 г. авангард "красных" войск вступил в непосредственное соприкосновение с установленной незадолго до этого в Красноярске земской властью. Представители последней 2-3 января вошли в контакт с командованием стрелковой бригады 30-й дивизии 5-й армии.

Главной задачей мирной делегации красноярского земства было попытаться остановить продвижение "красных" войск далее на восток и заставить Москву считаться с вновь образованным режимом. Председатель земского Политбюро Сибири Е.Е. Колосов, касаясь вопроса о конструкции власти будущего "буфера", заявил большевикам на переговорах: "Я знаю, что вы относитесь отрицательно к идее Учредительного собрания. Считаю это с вашей стороны ошибкой... Конечно, вы победители, и нам необходимо в этом пойти на уступки. Однако не преувеличивайте слишком свои силы"²⁰.

Говоря о причинах, препятствующих, по его мнению, дальнейшему продвижению Красной Армии, Е.Е. Колосов высказал убеждение в бесперспективности военного пути решения проблемы японского присутствия за Байкалом и борьбы с дальневосточной реакцией (по его

____________________________

²⁰ Протокол переговоров представителя Политцентра Е.Е. Колосова и генерала Зиневича с представителями Советской России об условиях сдачи Красноярска от 2-3 января 1920 – РГАСПИ. Ф. 274. Оп. 1. Д. 8. Л. 127-127об.

См. также: Народный голос (Красноярск). 1920. 4 января. № 3 (8).

мнению, куда более сильной, нежели сибирская), в нeoбxoдимocти поиска компромиссного политического "изживания" интервенции. "У нас нет фронта и мы не имеем сил его создать против Советской России, –подчеркнул он. – У нас есть фронт на востоке против реакции, поддержанной Японией. Дальнейший ход общественной и политической жизни Сибири и России определится борьбой на этом фронте с восточной реакцией... На нём придётся сосредоточить все силы, объединив их в одном стремлении... Нам предстоят ещё огромные задачи на востоке. Необходимо создать в борьбе с реакцией единый фронт. Дальше на восток вы будете встречать ещё [более] сильного противника, втягиваясь всё более и более в борьбу международную, вести которую вне привлечения к ней народных сил в широком смысле – нельзя"²¹.

 Отчасти Е.Е. Колосов лукавил. Располагая ничтожными военными силами, Политцентр надеялся путём переговоров в первую очередь остановить продвижение Красной армии, обезопасив тем самым себя от военной угрозы с её стороны. Руководство Политцентра полагало, что "оградив свою территорию от большевиков, разлагая морально и политически их армию, новое демократическое правительство, если оно установится, сможет в дальнейшем ликвидировать гражданскую войну и не прибегая непременно во всех случаях к силе оружия"²². В качестве аргумента в переговорах с "красными" предполагалось задействовать "японскую карту", в то же время открыто не вступая в сотрудничество с Японией, которое Политцентр считал непатриотичным²³. В качестве рычага давления на Японию предполагалось задействовать дипломатию США, использовав для этого симпатии заокеанской державы к провозглашённым Политцентром демократическим принципам и ценностям. Политцентр хотел

_________________________

²¹ Там же.

²² Щагин Э.М. В.И. Ленин и создание Дальневосточной республики // В.И. Ленин и Дальневосточная республика / Под общ. ред. А.И. Крушанова. Владивосток, 1985. С. 13.

²³ Там же.

быть нужным и Москве, и Вашингтону.

Однако достаточно трезвая оценка сложной обстановки и перспектив её развития со стороны сибирской демократии встретила полное непонимание и жёсткую ответную реакцию "красного" командования: "Ни на какие соглашения не пойдём... Сил мы своих не преувеличиваем, а знаем, что нам предстоит ещё трудная борьба с Антантой и Японией. Но, имея в виду современное международное положение и учитывая революционность западноевропейских представителей труда, oбъединённых в 3-м Коммунистическом Интернационале, мы нaдeeмcя выйти победителями в мировой борьбе"²⁴. Итак, расчёт по-прежнему делался на привычные догмы: мировую революцию в теории и военную силу на практике. Касаясь предложения о создании единого "трудового" (т.е. социалистическо-коммунистического) фронта борьбы с восточной реакцией и интервенцией, военными 5-й армии было категорично заявлено: "Крестьянство Сибири за нас. Пролетариат же России вообще достаточно пострадал от этих жёлто-красных и других оттенков блокирования... Сепаратных шагов быть не может"²⁵.

В данном случае контакты между сторонами были прерваны. Однако ненадолго. Вступая, по мере продвижения к Байкалу, в соприкосновение с интересами держав, всё более втягиваясь в сложные коллизии международной борьбы, вначале сибирские областные большевистские структуры, а затем и Москва начинали осознавать неизбежность иной, чем прежде, тактики борьбы за распространение своего влияния на Восточную Сибирь и Дальний Восток.

Уже 13 января 1920 г. вопрос о политическом положении в этих регионах

_________________________

²⁴ Протокол переговоров представителя Политцентра Е.Е. Колосова и генерала Зиневича с представителями Советской России об условиях сдачи Красноярска от 2-3 января 1920 – РГАСПИ. Ф. 274. Оп. 1. Д. 8. Л. 127-127об.

См. также: Народный голос (Красноярск). 1920. 4 января. № 3 (8).

²⁵ Там же.

обсуждался на объединённом заседании Сиббюро ЦК РКП (б), Сибревкома, Сибгубревкома и представителей командования 5-й армии. Были санкционированы и контакты с целью урегулирования отношений с державами. Однако увязки дипломатического решения проблемы интервенции с необходимостью договорённости между РСФСР и режимом Политцентра пока не наблюдалось. Принятое на упомянутом заседании решение гласило: "С Иркутским правительством ни в какие переговоры не входить"²⁶. Тем самым, идея "буфера" большевиками по-прежнему игнорировалась как соглашательская, а потому неуместная.

7 января 1920 г. Политцентр предпринял новую попытку договориться с большевиками. Он образовал делегацию в составе И.И. Ахматова (председатель), В.М. Коногова и Е.Е. Колосова, которой поручил немедленно выехать в советскую Сибирь и вновь попытаться завязать переговоры, и по возможности не с местными коммунистами, а с представителями Москвы²⁷. По решению Иркутского комитета РКП (б) к мирной делегации присоединился большевик А.М. Краснощёков, получивший директиву по сути дела сорвать возможное соглашение. Краснощёков должен был настаивать перед советскими представителями о непризнании Политцентра и выступить за немедленную советизацию Иркутска²⁸. Иркутские большевики надеялись, что тем самым политцентровская "буферная" идея обессмыслится сама собой.

19-20 января в Томске состоялись переговоры делегации Политцентра с

_____________________________

²⁶ РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 12. Д. 498. Л. 40.

²⁷ Протокол заседания Политического центра от 7 января 1920 г. – ГАИО. Ф. Р -4. Оп. 1. Д. 25. Л. 10.

²⁸ Там же.

См. также: Ширямов А.А. Борьба с колчаковщиной // Последние дни колчаковщины. М.-Л., 1926. С. 30; Парфенов П. Последние дни правительства Колчака // Сибирские огни (Новосибирск). 1927. Сентябрь-октябрь. № 5. С. 114; Смирнов И.Н. От колчаковщины к советам // Сибирские огни (Новосибирск). 1927. Сентябрь-октябрь. № 5. С. 137-138.

представителями Сибревкома и 5-й армии. В итоговом документе томской встречи говорилось о принципиальном согласии большевиков с образованием "буферной" государственности в Восточной Сибири. Тем самым Политцентр признавался де-факто в качестве временной формы "буферной" власти, организованной на демократических началах. Возможно, решающим обстоятельством для Сибревкома в признании Политцентра властью стало согласие последнего "принять все меры для охраны поезда Колчака и его штаба", а также принципиальное решение иркутского "розового" режима "передать золотой запас и Колчака с его штабом при первой возможности Советской власти"²⁹.

Однако признание Политцентра не означало изменение Сибревкомом своего взгляда на "буфер". Он по-прежнему мыслился не как определённое государственное образование, а лишь как дипломатическая комбинация для предварительного зондажа намерений держав. "Говорить серьёзно о "буфере" не приходится. Нужно только временно правительство для первоначальных переговоров с Соединёнными Штатами. Пусть Политцентр возьмёт на себя эту роль и выяснит, чего они хотят", – заявил иркутским социалистам председатель Сибревкома И.Н. Смирнов – самая высокопоставленная фигура на томских переговорах³⁰. В данном, дипломатическом смысле "буферное" образование понималось только как территория с нечётко фиксированными, размытыми и постоянно меняющимися границами вокруг Иркутска и в Прибайкалье. "Это только тактический шаг, необходимое замедление темпа нашего продвижения на восток", – считал И.Н. Смирнов³¹.

Близкой позиции (отчасти противоречившей позиции иркутского

__________________

²⁹ Щагин Э.М. В.И. Ленин и создание Дальневосточной республики // В.И. Ленин и Дальневосточная республика / Под общ. ред. А.И. Крушанова. Владивосток, 1985. С. 14.

³⁰ Протокол объединённого заседания мирной делегации Политцентра с представителями РВС 5-й армии и Сибревкома от 19–20 января 1920 г., Томск (подлинник). – ЦДНИИО. Ф. 300. Оп. 1. Д. 875. Л. 7.

³¹ Там же. Л. 7об.

большевистского комитета) придерживался и А.М. Краснощёков: "Целью настоящей конференции (томских переговоров. – А.А.) является не постановка перед СНК вопроса о перманентном "буферном" государстве... Путём временного заслона в виде Политцентра, для прикрытия наступающей Красной армии, … эта цель может быть достигнута. Если видимость "буфера" нам необходима, давайте условимся предварительно установить необходимые гарантии против перманентного "буфера"³². Важнейшей из таких гарантий должна была оставаться военная сила. Советская Россия брала на себя организацию регулярной армии фиктивного государства, обязуясь предоставить в распоряжение Политцентра необходимые технические силы³³.

Таким образом, вопрос о строительстве государства-"буфера" как реальной политической единицы на переговорах в Томске не стоял. Сибирские большевики по-прежнему считали неизбежной открытую войну Советской России и Японии; отодвигались лишь возможные сроки её начала. Речь шла о том, чтобы путём дипломатической игры через посредство Политцентра выиграть время, попытаться использовать противоречия держав в интересах "красной" Москвы. В этом контексте не было никакой необходимости поднимать и проблему власти в создаваемом "буфере". Пока что такой властью условно считался Политцентр, а будущая её форма за ненадобностью никак не оговаривалась. Строителями "буфера", по замыслу большевистских переговорщиков, становились социалистические группировки, временно выдвигавшиеся на первый план. Единственной их задачей были дипломатические усилия по хотя бы частичному разрешению проблемы интервенции, а отнюдь не организация внутренней жизни "буферного" образования.

Томские договорённости считались предварительными и подлежали

___________________________

³² Там же. Л. 8-8об.

³³ Там же. Л. 9-9об.

утверждению СНК РСФСР и ВССНУ. Контакты предполагалось продолжить для выработки окончательных условий отношений иркутского "буфера" и РСФСР через заключение письменного соглашения³⁴. Впрочем, информация

________________________________

³⁴ Там же. Л. 9об.

В коллективной монографии "Героические годы борьбы и побед" (из-за потока тогдашних юбилейных публикаций чуть припоздавшей к полувековой годовщине "Великого Октября" и увидевшей свет в следующем, 1968 г.) приводится текст весьма любопытного содержания.

Речь идёт о телеграмме от 20 января 1920 г. предсибревкома И.Н. Смирнова, направленной им В.И. Ленину с информацией о результатах томских переговоров. Вот её текст: "Политцентр предлагает создать на Востоке буферное государство, которое разорвёт блокаду при помощи Америки и очистит от японцев Дальний Восток. В случае нашего несогласия на существование буфера и открытого продвижения красных войск на Иркутск неизбежно перед Иркутском столкновение с Японией… РВС считает временное существование фиктивного государства полезным…, но закрепление буфера больше чем на 4 недели едва ли возможно. Сообщите Ваше мнение". – Цит. по: Героические годы борьбы и побед. Дальний Восток  в огне гражданской войны. М., 1968. С. 175-176.

К телеграмме И.Н. Смирнова приложено решение Реввоенсовета 5-й армии по итогам переговоров с делегацией Политцентра. Последняя часть документа интересна тем, что её содержание полностью противоречит смыслу достигнутых в Томске договорённостей. В са­мом деле: Реввоенсовет принимает решение признать государство-"буфер" от Иркутска до Владивостока; затем, после эвакуации интервентов (речь в данном случае шла о чехословаках) за Байкал, предполагает в согласии с иркутскими коммунистами захватить город и вытеснить Политцентр в Читу; считает закрепление "фиктивного" иркутского "буфера" "больше чем на 4 недели едва ли возможным". – См.: Героические годы… С. 175-176.

Из всех приведённых выше положений лишь последнее вполне соответствует духу принятых в Томске решений. Ут­верждение же о якобы сделанном Реввоенсоветом признании постоянной "буферной" государственной единицы от Читы до Владивостока выглядит совершенно неправдоподобным. В Томске сибирские большевики ставили вопрос как раз наоборот. Ведь именно в силу непризнания сколько-нибудь "перманентного" "буфера" они уклонились от обсуждения формы и содержания его внутренних политических структур.

Автору не удалось обнаружить этот документ в фондах РГАСПИ, где он, согласно

по обсуждению проблемы "буфера" на томской встрече свидетельствует, скорее, о том, что многие большевистские переговорщики надеялись, что проблема "рассосётся" сама собой и необходимости продолжения контактов с "социал-предателями" удастся избежать.

По пути из Томска в Иркутск делегация Политцентра узнала ошеломляющую для себя новость о произошедшем в Иркутске мирном перевороте. 20 января 1920 г. местные организации коммунистов и левых эсеров при поддержке образованного ими ранее штаба рабоче-крестьянских дружин, под предлогом приближения к Иркутску "белых" войск генерала В.О. Каппеля, создали Иркутский военно-революционный комитет. 22 января 1920 г., испугавшись каппелевцев (которые, кстати, так и не вошли в город), Политцентр "добровольно-принудительно" подчинился требованию ревкома мирно передать ему всю полноту власти. Чтобы сдача власти не походила на позорную капитуляцию, в декларации ВССНУ говорилось о соображениях "сохранения максимально благоприятных условий" для совместной с большевиками "борьбы с реакцией"³⁵. Одновременно в тот же день Политцентр выполнил своё обещание "при первой возможности" выдать бывшего "верховного правителя" и золотой запас (точнее, то, что от него осталось) советской власти, передав их в руки иркутского ВРК³⁶. 

_______________

ссылке авторов монографии "Героические годы…", должен находиться. Вопрос о действительном содержании прилагаемого к телег­рамме И.Н. Смирнова решения РВС 5-й армии по итогам томских переговоров требует уточнения, возможного лишь после обнаружения самого документа и его тщательного источниковедческого изучения. 

Что касается реакции Ленина на телеграмму И.Н. Смирнова, то вождь одобрил идею "буфера", правда, при явно невыполнимом условии, что Политцентр будет поставлен под контроль Сибревкома. – См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 51. С. 334.

³⁵ Акт о передаче власти ВРК от 22 января 1920 г. – ГАИО. Ф. Р -4. Оп. 1. Д. 25. Л. 52-53, 42-46.

См. также: Декларация Временного совета сибирского народного управления по вопросу о передаче власти Военно-революционному комитету. – ЦДНИИО. Ф. 300. Оп. 1. Д. 873. Л. 21-22об.

Получив столь щедрый подарок, большинство большевистских руководителей Сибири посчитали, что дальнейшая игра с "буфером" лишена смысла³⁷, хотя форсирование советизации (а ещё точнее, большевизации) Иркутска было предпринято без санкции Москвы и даже сибирского партцентра РКП (б). В любом случае, очевидно, что падение Политцентра стало для сибирских большевиков фактом полной неожиданности. Однако при трезвом анализе ситуации оказалось, что иркутские события скорее лишь дестабилизировали обстановку в регионе. Они грозили большой вероятностью разрушения и без того зыбкого мира с интервентами. В этой связи сибирским руководителям, прежде всего И.Н. Смирнову, стало ясно, что падение восточно-сибирского "буфера" оказалось преждевременным: проще было иметь дело с Политцентром, нежели с коварными и непредсказуемыми японцами. Как это ни удивительно, без Политцентра идея "буфера" ещё больше актуализировалась. Обстановка настоятельно потребовала новой, причём незамедлительной встречи с представителями сибирской "демократии". Такая встреча состоялась в Красноярске 24 января 1920 г.

---

Дата добавления: 2018-04-04; просмотров: 255; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!