А. Пользователи права следования
Основываясь на принципе, который был закреплен в законе от 20 мая 1920 г., ст. 42 закона от 11 марта 1957 г. признает за авторами графических и пластических произведений, несмотря на любую уступку ориге-нального произведения, неотъемлемое право на участие в доходах от любой продажи этого произведения как на
182
аукционе, так и через посредника. Но согласно абз. 2 ст. 42 существование этого права в течение календарного года после смерти автора и последующих 50 лет предусматривается лишь в пользу наследников по закону или пережившего супруга, что полностью исключено для наследников по завещанию и правопреемников.
Если определение супруга не предоставляет никаких трудностей, то вопрос о том, кого же следует понимать под «наследниками», остается открытым.
Дело Моне. Художник Клод Моне скончался в 1926 году, оставив единственным наследником своего сына Мишеля, который, в свою очередь, скончался в 1966 году, назначив Музей Мармоттан в качестве универсального легатария*. Вскоре после его смерти одна картина художника была продана с публичных торгов. Музей Мармоттан, единственный наследник по завещанию Мишеля Моне, не мог получить преимущество на право следования (ст. 42 закона от 11 марта 1957 г.): племянница художника, двоюродная сестра Мишеля, потребовала прибыль от продажи. Парижский суд большой инстанции (TGI Paris, 3 juillet 1968, JCP, 1968, II, 15569) согласился с тем, что племянница художника имеет право на участие в прибыли, полученной за право следования, прибегнув к рассуждению, оказавшемуся юридически ошибочным. По его мнению, «законодатель создал в пользу определенных им лиц право требования, возникновение которого подчиняется событию, независимому от его обладателей: перепродаже произведения третьим лицом. До данного события автор, а после его смерти — переживший супруг и наследники не мо1ут пользоваться никакими правомочиями, связанными с осуществлением необразовавшегося права; и, кроме того, в имущество Мишеля Моне, который умер 3 февраля 1966 г., не было включено право требовать выплаты 3% прибыли от продажи произведений». Это означало, что племянница художника могла пользоваться правом следования не в качестве наследницы Мишеля Моне, а в качестве единственной наследницы Клода Моне.
|
|
|
Однако данное рассуждение наталкивалось на основное препятствие: оно основывалось на фикции, так как предполагало вторую смерть художника в день продажи картины, а это явно противоречит абз. 2 ст. 42, который
* Единственного наследника по завещанию (прим. ред.). 183
говорит, что право следования «существует в пользу его наследников» и означает существование права до любой сделки, дающей повод к отчислению и таким образом передаваемо по причине смерти ab intestat*.
|
|
|
Парижский суд (Paris, 7 janvier 1970, D., 1970, 548) вынужден был оспорить это постановление, но и его решение не было безупречным: племяннице художника было отказано в праве следования по причине того, что «право следования возникает сразу же после первого отчуждения произведения и может осуществляться лишь в случае последующей его продажи. Это право связано с личностью его обладателя и прекращается после его смерти, если нет другах наследников». По мнению Парижского суда, наследником является тот, кто имеет право на прямое наследование либо наследование по праву представления. В момент смерти Клода Моне сын художникаимел приоритетное право, а племянница художника не была его наследницей и поэтому не могла пользоваться правом следования. В этом рассуждении есть нечто странное: действительно, если предположить, что у Мишеля Моне были родственники по нисходящей линии, то они были бы отстранены от пользования правом следования также, как и племянница.
Кассационный суд (Civ. I, 9 février 1972, D., 1972, 289) отменил решение Парижского апелляционного суда, уточнив: «Под термином «наследники» подразумеваются наследники по закону автора произведения в соответствии с порядком перехода наследственных прав даже при наличии противоположного завещательного распоряжения».
|
|
|
Таким образом, по мнению Кассационного суда, право следования может быть совершенно свободно передаваемо с соблюдением правил передачи ab intestat Гражданского кодекса и положений ст. 24, касающихся узуфрукта пережившего супруга, при той лишь оговорке, что это право остается неотчуждаемым. Оно не может быть передано по завещанию, и его неотчуждаемость сохраняется во всех случаях перехода наследственных прав, ибо в ст. 42 нет ни одного отступления от этого принципа. Однако постепенно намечается определенное ограничение применения закона от 11 марта 1957 г.
* Ab intestat (лат.) — от лица, не оставившего завещания (при наследовании по закону) (прим. ред.).
184
Дело Дюфи. Закон от 11 марта 1957 г. не пересмотрел случаи завещаний, действительных в силу закона от 20 мая 1920 г.; поэтому Кассационный суд (Civ. I, 10 juin 1968, D., 1968, 633) с учетом того, что вдова художника пользовалась универсальным легатом своего супруга, вынес по делу Дюфи следующее решение:
«Статья 42 не могла посягать на ранее имевшие место юридические факты, а юридический факт универсального легата был полностью и законно признан за вдовой Дюфи в силу действия на день скоропостижной смерти завещателя 23 марта 1953 г. закона от 20 мая 1920 г. Право единственного наследника по завещанию на произведения художника, которые могут продаваться с публичных торгов в течение 50 лет после его смерти, является одним из элементов права следовании и должно продолжать действовать, даже если продажи, от которых зависит сумма прибыли и время ее получения, относятся к периоду после отмены закона, в соответствии с которым возникло это право». Здесь следует лишь отметить, что, согласно теории непосредственного действия закона (С. Colombet, Prop. littéraire et artistique, 1980, p. 239), применение права следования определяется не законом, действующим в момент смерти завещателя, а законом, существующим на день применения этого права.
|
|
|
Дело Утрилло. В связи с делом Утрилло на пере-даваемость права следования были введены новые ограничения. Напомним, что художник умер в 1955 году, после того как назначил в качестве единственной наследницы свою жену; она умерла в 1965 году, оставив наследницу, не имеющую права на «резерв», но являющуюся универсальным легатарием,— свою дочь от первого брака. Совершенно естественно, что она была отстранена от получения прибыли по праву следования на основании закона от 11 марта 1957 г., который не допускает передачу права следования путем завещания. Кассационный суд (Civ. I, 19 octobre 1977, £>., 1978, 109) также отстранил наследницу, не имеющую права на «резерв», от пользования правом следования, мотивируя это следующим образом: она не могла считаться наследницей художника, так как не принадлежала к его семье (Абз. 2 ст. 42).
Это решение, внесшее значительное ограничение в пользование правом следования, вызвало определенную
185
реакцию в доктрине. По мнению А. Дебуа (Note in D., 1978, 110 &), «с того момента, когда передаваемость допускается согласно наследованию ab intestat, наследники наследников художника могут отстаивать свои права на пользование правом следования до истечения срока имущественных прав автора». «Для того чтобы ограничить возможность пользования правом следования для родственников автора, следует сделать один шаг, подразумевающий условие, не отраженное в абз. 2 ст. 42, и его введение было бы большой смелостью, поскольку существует связь между ст. 42 и 21. Ограничение, внесенное Кассационным судом, можно, таким образом, рассматривать как выражение пожелания lege ferenda, а не как ортодоксальное толкование lex lata».
По мнению К. Коломбэ (С. Colombet, op. cit., p. 240) и А. Франсона (A. Françon, Cours de propriété littéraire, artistique et industrielle, 1978—1979, «Le Cours de Droit», p. 156 ), это решение нуждается в строгих оговорках.
Вместе с тем некоторые теоретики полностью согласились с толкованием, данным Кассационным судом. Так, Раймон Линдон (R. Lindon, D., 1975, 194) уже писал в своем комментарии к судебному решению по делу Моне, что «право следования носит специфический характер и является семейным правом так же, как и право на имя, право на место погребения, моральное право автора, имеющие коллективный характер, и этим объясняется то, что наследники художника становятся по очереди обладателями права требования».
«Естественно,— добавляет Р. Линдон,— остается открытым вопрос относительно того, что можно считать семьей. В нашем законодательстве это слово обозначает довольно различные понятия, но представляется, что в данном случае семьей является общность лиц, связанных с художником кровными узами или отношениями, возникшими путем усыновления. Эта концепция наследника, содержащаяся в ст. 42 закона от 11 марта 1957 г., кажется мне вполне соответствующей духу этого положения и характеру семейных связей, предусмотренных правом следования» (R. Lindon, JCP, 1978, II, 18815).
Это толкование ст. 42, по-видимому, полностью соответствует конечной цели данной статьи, преследуемой законодателем, принявшим ее в 1957 году.
Действительно, отказывая в пользовании правом следования всем наследникам по завещанию, законодатель
186
ясно показал свою решимость ограничить круг пользователей. С другой стороны, алиментный характер права следования, усиленный его неотчуждаемостью, естественно, привел бы к ограничению пользования им как самим художником, так и его семьей, то есть родственниками, связанными кровными узами с самим автором.
Иностранные авторы. По закону от 20 мая 1920 г. иностранные авторы пользуются правом следования на основании взаимности (D., 17 déc. 1920), то есть пользоваться правами следования могут, к примеру, лишь художники — выходцы из стран, законодательство которых предусматривает это право для французских художников. Исключение из условия взаимности было сделано декретом от 15 сентября 1956 г., который предоставил право следования без условий взаимности для лиц, которые не менее пяти лет жили во Франции и участвовали в ее художественной жизни.
В. Объем права следования
Дата добавления: 2018-04-04; просмотров: 243; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!