Синтезировав эти подходы, можно дать следующее определение права - это признанная и защищенная государством свобода в осуществлении интереса. 5 страница
--------------------------------
<1> См.: Скловский К.И. Применение норм о доброй совести в гражданском праве России. С. 81.
Такое понимание добросовестности отражено в ст. 234 и 302 ГК РФ.
Добросовестность в объективном смысле - это взаимная честность и доверие контрагентов в отношениях друг к другу, учет взаимных интересов, рачительность, старательность, необходимая осмотрительность субъекта в гражданском обороте <1>.
--------------------------------
<1> См.: Вороной В. Добросовестность как гражданско-правовая категория // Законодательство. 2001. N 6. С. 19; Щенникова Л.В. Указ. соч. С. 58 - 59; Агарков М.М. Указ. соч. С. 376; Гаджиев Г.А. Указ. соч. С. 58.
Применение добросовестности в объективном смысле выражается в беспристрастном взвешивании противоположных экономических интересов спорящих сторон (И.Б. Новицкий) <1>, обеспечении гармонии, баланса частных и общественных интересов (Г.А. Гаджиев) <2>, установлении смысла волеизъявления, толковании условий договора (М.М. Агарков) <3>.
--------------------------------
<1> См.: Новицкий И.Б. Принцип доброй совести в проекте обязательственного права // Вестник гражданского права. 1916. N 6. С. 63 - 64.
<2> См.: Гаджиев Г.А. Конституционные принципы рыночной экономики (развитие основ гражданского права в решениях Конституционного Суда РФ). М., 2002. С. 95.
<3> См.: Агарков М.М. Указ. соч. С. 376. Показательно, что В.П. Грибанов выводил существование в советском гражданском праве принципа добросовестности не из ч. 1 ст. 5 Основ гражданского законодательства СССР 1961 г. ("Гражданские права охраняются законом, за исключением случаев, когда они осуществляются в противоречии с назначением этих прав в социалистическом обществе в период строительства коммунизма"), т.е. нормы, запрещающей злоупотребление правом, а из ч. 2 ст. 5 Основ, требующей при осуществлении гражданских прав уважать правила социалистического общежития и моральные принципы общества, строящего коммунизм. См.: Грибанов В.П. Принципы осуществления гражданских прав // Осуществление и защита гражданских прав. М., 2000. С. 227.
|
|
|
Исходя из такого понимания добросовестности, необходимо отметить, что добросовестность в объективном смысле не является границей осуществления гражданских прав <1>. Осуществление права не может быть ограничено чем-то иным, кроме самого права. Давать оценку осуществлению права с позиций морали суд может только в случае, когда это прямо указано в законе. Только закон может предоставить право действовать не в соответствии с законом. Применять добрую совесть в объективном смысле суд должен только тогда, когда он "не может и не должен находить ответа ex lege или ex lege contractus" <2>, что в современном гражданском праве России возможно лишь в случаях, прямо названных в законе (п. 3 ст. 602, п. 2 ст. 662 ГК РФ).
|
|
|
--------------------------------
<1> Иное мнение см.: Моргунов С.В. Добросовестность при виндикации имущества // Закон. 2005. N 5. С. 99; Гаджиев Г.А. Указ. соч. С. 61.
<2> См.: Новицкий И.Б. Указ. соч. С. 56 - 57.
Если под добросовестностью (в субъективном смысле) понимать извинительное незнание факта, препятствующего возникновению права, то недобросовестность в субъективном смысле не может иметь место одновременно со злоупотреблением правом: недобросовестным является лицо, не имеющее права, между тем как злоупотребить правом может только лицо, имеющее право. Недобросовестность в субъективном смысле характеризует статику в поведении лица, злоупотребление правом - динамику. Несовпадение злоупотребления правом с недобросовестностью в объективном смысле проявляется в том, что если недобросовестность в объективном смысле определяется путем сопоставления действий управомоченного лица с интересами другого лица (контрагента), то злоупотребление правом определяется путем указания на отсутствие интереса самого управомоченного лица, безотносительно к последствиям злоупотребительного действия для третьих лиц. На наш взгляд, следует согласиться с К.И. Скловским, полагающим, что в п. 3 ст. 10 ГК РФ не имеется в виду добросовестность в объективном смысле, так как она не может служить условием защиты конкретного субъективного права, которое защищается уже потому, что оно существует <1>. Добавим к этому, что по этой же причине (наличие субъективного права) упомянутая в п. 3 ст. 10 ГК РФ добросовестность не является и добросовестностью в субъективном смысле.
|
|
|
--------------------------------
<1> См.: Скловский К.И. Применение норм о доброй совести в гражданском праве России. С. 85.
Добросовестность в объективном смысле охарактеризована И.Б. Новицким как "одна из границ индивидуализма в гражданско-правовых... отношениях" <1>. Если наполнить содержание этого вида добросовестности исключительно морально-этическими категориями (честность и пр.), то с этой позицией можно полностью согласиться: ведь мораль, по обоснованному, на наш взгляд, мнению Э.А. Позднякова, властвует над людьми только через власть государства <2>, т.е. через публичное начало, которое, будучи выраженным в праве, ограничивает начало частное. Ту же цель преследует и институт злоупотребления правом. Разница между ними в том, что делают они это разными способами: злоупотребление правом - путем защиты интересов лица управомоченного, добросовестность - путем защиты интересов лица неуправомоченного.
|
|
|
--------------------------------
<1> См.: Новицкий И.Б. Указ. соч. С. 65.
<2> См.: Поздняков Э.А. Философия государства и права. М., 1995. С. 283.
В заключение необходимо рассмотреть следующий теоретический нюанс, связанный с рассмотренной проблемой. Г.А. Гаджиев ставит вопрос не о соотношении институтов злоупотребления правом и добросовестности, а о соотношении принципа запрета злоупотребления правом и принципа добросовестности. Этот вопрос решается им следующим образом: принцип разумного и добросовестного осуществления субъективных гражданских прав является более общим принципом, по отношению к которому принцип недопустимости осуществления прав во зло другим выступает в качестве частного <1>. Очевидно, добросовестность здесь понимается в объективном смысле, а не в субъективном. Ведь последняя, по замечанию Л.И. Петражицкого, не представляет собой ничего положительно нравственного и не составляет какой-либо заслуги, а является лишь объективным правонарушением: "Bona fides может при этом играть роль только обстоятельства, избавляющего от наказания или других строгостей, а ничуть не основания для особых положительных милостей" <2>.
--------------------------------
<1> Тезисы Г.А. Гаджиева не до конца последовательны. Норму ч. 3 ст. 17 Конституции РФ ("Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц") Г.А. Гаджиев в одном месте своей работы называет принципом недопустимости злоупотребления субъективными правами. Однако на следующей странице эта же норма объявляется принципом добросовестности. См.: Гаджиев Г.А. Конституционные принципы добросовестности и недопустимости злоупотребления субъективными правами // Государство и право. 2002. N 7. С. 61, 62.
<2> Петражицкий Л.И. Права добросовестного владельца на плоды и доходы с точки зрения догмы и политики гражданского права. М., 2002. С. 195.
Постановка вопроса Г.А. Гаджиевым представляется нам некорректной. Нормы действующего ГК РФ не дают основания для вывода о том, что в современном гражданском праве России существует принцип добросовестности. Неубедительность доводов сторонников обратного проявляется, как только они пытаются определить его содержание. Так, по мнению С. Михайлова, значение и содержание добросовестности необходимо выявлять в каждом конкретном случае, не урегулированном законом и условиями договора, с помощью шиканы, принципов солидарности интересов и делового сотрудничества, баланса интересов личности с интересами общества и государства <1>. В данном случае неясно, в чем заключается содержание принципа добросовестности в объективном смысле в соответствии с нормами действующего гражданского законодательства. Как можно объявлять принципом гражданского права некое положение, "содержание которого необходимо выявлять в каждом конкретном случае" с помощью шиканы (это как?), принципов солидарности интересов и делового сотрудничества (каково их содержание?)? По мнению С. Михайлова, комплексное значение принципа добросовестности для всей системы гражданских правоотношений подтверждает п. 2 ст. 6 ГК РФ <2>. В соответствии с данной нормой при невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права), требований добросовестности, разумности и справедливости. Между тем из содержания данной нормы следует, что требование добросовестности:
--------------------------------
<1> См.: Михайлов С. Указ. соч. С. 92.
<2> См.: Там же.
- не относится к общим началам гражданского законодательства,
- применяется к отношениям субъектов гражданского права только в случае, если эти отношения прямо не урегулированы законодательством или соглашением сторон и отсутствует применимый к ним обычай делового оборота, при невозможности использования аналогии закона.
Едва ли можно признавать принципом гражданского права положение, имеющее столь узкую сферу применения.
По мнению В. Вороного, анализ п. 3 ст. 10, п. 3 ст. 602, ст. 662 ГК РФ позволяет говорить о наличии принципа добросовестности и презумпции добросовестности <1>. Более того, в судебной практике давалось следующее толкование п. 3 ст. 10 ГК РФ: закрепление презумпции добросовестности участников гражданских правоотношений <2>, закрепление принципа добросовестности в осуществлении гражданских прав <3>, установление обязанности осуществлять права разумно и добросовестно <4>.
--------------------------------
<1> См.: Вороной В. Добросовестность как гражданско-правовая категория. С. 11.
<2> Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 16 января 2003 г. по делу N А19-9988/02-13-Ф02-3973/02-С2; Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 27 августа 2002 г. по делу N Ф04/3077-624/А46-2002; Определение Верховного Суда РФ от 2 сентября 2003 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. N 4. С. 2-3.
<3> Постановление ФАС Уральского округа от 15 марта 2004 г. по делу N Ф09-595/04-ГК.
<4> Постановление ФАС Московского округа от 2 марта 2001 г. по делу N КГ-А40/898-01.
На наш взгляд, эти нормы подтверждают как раз обратное. Если бы в российском гражданском праве существовал принцип (основное начало - по терминологии п. 1 ст. 1 ГК РФ) добросовестности, то у законодателя не было бы необходимости в прямом указании на применение этого принципа в названных нормах. Суд был бы обязан руководствоваться этим принципом при рассмотрении любых споров, за изъятиями, прямо названными в законе. Например, ст. 168 ГК РСФСР 1964 г. (входившая в гл. 16 "Исполнение обязательств") предусматривала близкую по своему смыслу к добросовестности в объективном смысле обязанность каждой из сторон обязательства оказывать другой стороне все возможное содействие в исполнении ею своих обязанностей. В действующем ГК РФ подобной нормы нет.
По вопросу о происхождении института злоупотребления правом и его месте в ряду актуальных цивилистических проблем заслуживают самого пристального внимания следующие рассуждения В.М. Пашина. Если задача упорядочивания общественных отношений решается в праве через его формальную определенность, то задача справедливого урегулирования этих отношений требует гибкости правовых норм, а поэтому - значительной степени неопределенности. Право одновременно должно достичь двух противоположных целей - упорядочить общественные отношения и урегулировать их справедливым образом. Отсюда делается вывод о том, что противоречия между упорядоченностью и справедливостью, между определенностью и гибкостью регулирования заложены в самой субстанции права. Такая диалектика правового регулирования общественных отношений порождает в том числе и проблему злоупотребления правом. Таким образом, В.М. Пашин делает вывод, что проблема злоупотребления правом есть порождение абстрактности правовых норм, диалектического сочетания таких свойств права, как формальная определенность и справедливость. Проблема злоупотребления субъективными правами является частью более общей проблемы - проблемы поиска оптимального баланса между предсказуемостью и гибкостью правового регулирования <1>.
--------------------------------
<1> См.: Пашин В.М. Указ. соч. С. 31.
Поддерживая эти доводы, следует вместе с тем заметить, что справедливость как цель правового регулирования - критерий зыбкий и ненадежный, в особенности если идти дальше и различать справедливость абстрактную и конкретную, выявляя присущие каждой из них признаки. Право упорядочивает общественные отношения в целях установления баланса интересов общества и личности, необходимого для развития и первого, и второго в конкретную историческую эпоху. Между "упорядоченностью" и "урегулированностью" нет противоречия, так как оба понятия отражают одно и то же: возникновение определенности в правах и обязанностях субъектов. Нет разногласий и между "упорядоченностью" и "справедливостью", так как первое означает наличие правил поведения, второе - их качество. Проблема злоупотребления правом уходит своими корнями не в проблему соотношения "абстрактное - конкретное", а в проблему соотношения "публичное - частное" <1>. Если вслед за Г. Радбрухом различать три элемента права - справедливость, целесообразность и правовую стабильность, то идея права будет тесно связана с государством посредством своего элемента целесообразности, которая выражает прежде всего государственную целесообразность <2>, т.е. публичный интерес.
--------------------------------
<1> См.: Яковлев В.Ф. Россия: экономика, гражданское право (вопросы теории и практики). М., 2002. С. 167 - 168.
<2> См.: Радбрух Г. Указ. соч. С. 194.
Таким образом, злоупотребление субъективным гражданским правом - это осуществление принадлежащего управомоченному лицу права в противоречии с имеющимся у данного лица признанным законом интересом в его осуществлении.
§ 3. Отграничение гражданско-правового запрета
злоупотребления правом от смежных правовых институтов
Принцип недопустимости злоупотребления правом закреплен в ч. 3 ст. 17 Конституции РФ и является общеправовым; в качестве такового он назван Конституционным и Верховным Судами РФ <1>, что поддерживается судебной практикой <2> и наукой <3>. Вместе с тем действующее российское законодательство содержит ряд правовых институтов, которые внешне выглядят как форма злоупотребления правом, но на самом деле таковыми не являются.
--------------------------------
<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 12 апреля 2002 г. N 9-П "По делу о проверке конституционности положений статей 13 и 14 Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" в связи с жалобой гражданина А.П. Быкова, а также запросами Верховного Суда Российской Федерации и Законодательного собрания Красноярского края" // СЗ РФ. 2002. N 16. Ст. 1601; Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17 марта 2004 г. N 2 "О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации" (п. 27) // Российская газета. 2004. 8 апр.
<2> Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 20 мая 1999 г. по делу N А33-1514/98-С3а-Ф02-710/99-С1 (Постановлением Президиума ВАС РФ от 29 мая 2001 г. N 5413/99 данное Постановление отменено с направлением дела на новое рассмотрение по мотиву неисследованности права на льготу по НДС); Постановление ФАС Уральского округа от 22 апреля 2003 г. по делу N Ф09-1077/03-АК.
<3> См.: Малиновский А.А. Злоупотребление правом. М., 2002. С. 54; Зайцева С.Г. Злоупотребление правом... С. 111; Гаджиев Г.А. Конституционные принципы добросовестности... С. 63.
Прежде всего, злоупотребление субъективным гражданским правом необходимо отграничивать от нарушений договорных обязательств <1>. Таким нарушением может создаваться угроза убытков, но при этом оно не будет являться злоупотреблением правом. Норма ст. 10 ГК РФ не применяется, если отношение между субъектами гражданского права урегулировано специальным законодательством.
--------------------------------
<1> Приравнивание злоупотребления правом к нарушениям договорных обязательств можно найти в Постановлениях ФАС Московского округа от 4 июня 2007 г. по делу N КГ-А40/4527-07 и от 9 августа 2007 г. по делу N КГ-А40/4718-07.
Так, по одному из арбитражных дел, оценивая действия ответчика по неоплате коммунальных услуг, апелляционная инстанция квалифицировала их как злоупотребление правом (ст. 10 ГК РФ). ФАС Уральского округа признал применение судом апелляционной инстанции положений ст. 10 ГК РФ и квалификации действий ответчика как злоупотребление правом ошибочным, поскольку в случае неисполнения обязательств по оплате фактически потребленных коммунальных услуг подлежат применению соответствующие нормы ГК РФ, регулирующие последствия такого неисполнения со стороны потребителя <1>.
--------------------------------
<1> Постановление ФАС Уральского округа от 14 марта 2003 г. N Ф09-488/2003-ГК.
Злоупотребление субъективным гражданским правом необходимо отличать от:
- ограничения или лишения судом по ходатайству родителей, усыновителей или попечителя либо органа опеки и попечительства несовершеннолетнего в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет при наличии достаточных оснований права самостоятельно распоряжаться своими заработком, стипендией или иными доходами (п. 4 ст. 26 ГК РФ);
- ограничения судом дееспособности гражданина, который вследствие злоупотребления спиртными напитками или наркотическими средствами ставит свою семью в тяжелое материальное положение (п. 1 ст. 30 ГК РФ).
На первый взгляд в этих ситуациях можно усмотреть элемент осуществления прав при отсутствии в этом интереса. Здесь прослеживается определенная связь этих институтов как с древнеримским, так и с отечественным дореволюционным аналогом - ограничением дееспособности расточителей <1>. Одним из мотивов установления опеки над расточителями является опасность нищеты для самого расточителя или его семьи или, по выражению Планка, "защита расточителя против себя самого" <2>. Такой взгляд находит свое основание в том, что каждый индивид есть, по выражению Гегеля, "не только для себя", но "является также членом системы гражданского общества, и, поскольку каждый человек имеет право требовать от общества средств к существованию, оно должно защищать его и от него самого. Речь идет не только о голодной смерти, но и о более далеко идущей проблеме - о предотвращении образования черни. Так как гражданское общество должно защищать индивидов, оно имеет также право заставлять их заботиться о средствах к существованию" <3>. Последствие ситуаций, описанных в ст. 26 и 30 ГК РФ, - это ограничение дееспособности, что не является санкцией, в отличие от отказа судом в защите права <4>. Кроме того, если доказанность злоупотребления правом лишает силы только основанное на таком злоупотреблении требование, то ограничение дееспособности лишает силы значительный объем внешних проявлений воли ограниченно дееспособного лица, совершенных им без согласия попечителя, за исключением мелких бытовых сделок (п. 1 ст. 30 ГК).
--------------------------------
<1> Гай называет злоупотребление правом основанием для запрещения расточителям управлять своим имуществом. См.: Гай. Институции / Пер. Ф. Дыдынского; Под ред. А.А. Кофанова, В.А. Савельева. М., 1997. С. 35.
<2> Покровский И.А. Проблема расточительства // Сборник статей по гражданскому и торговому праву, посвященный памяти проф. Г.Ф. Шершеневича. М., 1915. С. 129 - 130.
<3> Гегель Г.В.Ф. Философия права. С. 269 - 270.
<4> См.: Емельянов В.И. Указ. соч. С. 63.
Таким образом, действия, указанные в ст. 26 и 30 ГК РФ, не являются злоупотреблением правом.
Рассмотрим другую группу случаев:
1. Изъятие по решению суда культурных ценностей у их собственника, который бесхозяйственно их содержит (ст. 240 ГК РФ). Аналогичную норму содержит ст. 54 Федерального закона от 25 июня 2002 г. N 73-ФЗ "Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации" <1>, согласно которой в случае, если собственник объекта культурного наследия, включенного в реестр, не выполняет требования к сохранению объекта культурного наследия или совершает действия, угрожающие сохранению данного объекта, уполномоченный орган вправе обратиться в суд с иском об изъятии у собственника бесхозяйственно содержимого объекта культурного наследия; при этом собственнику объекта культурного наследия возмещается его стоимость.
--------------------------------
<1> СЗ РФ. 2002. N 26. Ст. 2519 (с послед. изм.).
2. Изъятие по решению суда домашних животных у их собственника, который обращается с ними в явном противоречии с установленными на основании закона правилами и принятыми в обществе нормами гуманного отношения к животным (ст. 241 ГК РФ).
3. Изъятие у собственника земельного участка, предназначенного для сельскохозяйственного производства либо жилищного или иного строительства, который не используется для соответствующей цели в течение трех лет (ст. 284 ГК РФ).
4. Продажа с публичных торгов по решению суда жилого помещения, собственник которого после предупреждения продолжает нарушать права и интересы соседей или использовать жилое помещение не по назначению либо без уважительных причин не произведет необходимый ремонт (ст. 293 ГК РФ).
По мнению В.И. Емельянова, ситуации, описанные в ст. 240, 241, 284, 293 ГК РФ, - это ненадлежащее использование гражданских прав. Это правонарушения, но не злоупотребления правом, "в этих случаях вполне достаточно изъять... у лица значимое для общества имущество, поскольку такая мера обеспечивает сохранность имущества, имеющего публичную значимость" <1>. В этих случаях также могут быть проведены исторические параллели с римским частным правом. Речь идет о знаменитой максиме, приведенной Гаем в первой книге "Институций" (1,53): "Male enim nostro iure uti non debemus".
--------------------------------
<1> Емельянов В.И. Указ. соч. С. 63, 65.
В научной литературе давались следующие варианты перевода этих слов:
1. Мы не должны дурно пользоваться своим правом <1>.
--------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Учебник "Римское частное право" (под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2004.
<1> См.: Римское частное право: Учебник / Под ред. И.Б. Новицкого и И.С. Перетерского. М., 1997. С. 50.
2. Мы не должны злоупотреблять предоставленным нам правом <1>.
--------------------------------
<1> См.: Гай. Институции... С. 35.
3. Мы не должны использовать наше право во вред <1>.
--------------------------------
<1> См.: Дождев Д.В. Римское частное право. С. 232.
Несмотря на то что данное суждение носит общий характер, для его правильного истолкования необходимо обратиться к рассмотрению конкретных обстоятельств, послуживших основанием для его возникновения. Таким обстоятельством, как следует из Дигест Юстиниана (D. 1.6.2), явился рескрипт императора Пия проконсулу Бетики Элию Марциану: "Нужно, чтобы власть хозяев над их рабами была неограниченна и чтобы ни у кого не отнималось его право; но для хозяев важно (выделено мной. - С.Р.), чтобы не отказывалось в помощи против свирепости, или против голодания, или против непереносимых обид тем, кто справедливо умоляет (о помощи)... Если ты установишь, что с ними обращались более жестоко, чем следует по справедливости... то прикажи, чтобы они не были возвращены под власть хозяина" <1>. По утверждению И.С. Перетерского, вариант этого рескрипта, опубликованный в Институциях Юстиниана (I. 1.8.2), содержит следующие слова: "Если видно, что свирепость господ была невыносимой, то господа должны быть принуждены продавать рабов на хороших условиях, с тем, чтобы деньги за них были предоставлены господину, ибо для государства полезно (выделено мной. - С.Р.), чтобы никто дурно не пользовался своим имуществом" <2>.
--------------------------------
<1> Дигесты Юстиниана... С. 125.
<2> Памятники римского права: Законы 12 таблиц. Институции Гая. Дигесты Юстиниана. М., 1997. С. 176.
В Древнем Риме рабы были лишены правоспособности и являлись объектом права собственности. Убийство раба или жестокое к нему отношение являлось всего лишь распоряжением и пользованием собственником своим имуществом. Однако данные способы осуществления правомочий собственника ведут к уменьшению или, соответственно, ухудшению имущества рабовладельца, что объективно не соответствует его интересам. Судя по тексту рескрипта в варианте Дигест, осуществление данных прав ограничивалось в целях предотвращения со стороны собственников рабов злоупотреблений, под которыми понимались действия, не соответствующие интересам самих же собственников. При этом санкция за такое злоупотребление, по рескрипту в варианте Институций, не имеет конфискационного характера. Раб принудительно продается тому собственнику, который может использовать его надлежащим образом, оберегая и заботясь о нем, т.е. использовать его в своих интересах для достижения необходимых ему и признаваемых государством полезными целей. Вместе с тем причина появления запрета жестокого обращения с рабами объясняется еще и тем, что "в классическую эпоху под влияние стоической философии в римском обществе укрепляется представление о человеческой природе раба, отразившееся в законодательстве". Комментируя упомянутый выше рескрипт Антонина Пия, Д.В. Дождев указывает на то, что "рескрипт рассматривает рабов как подданных" <1>.
--------------------------------
<1> Дождев Д.В. Римское частное право. С. 232, 233.
Таким образом, именно публичный интерес в сохранении жизни и здоровья подданных заставил Древнеримское государство отнять у рабовладельцев право на ненадлежащее обращение со своими рабами.
Аналогично обстоит дело в ст. 240, 241, 284, 293 ГК РФ - ненадлежащее обращение с имуществом, в сохранении которого есть особый публичный интерес, может повлечь передачу прав на это имущество по воле публичной власти другому лицу. Такой смысл и назначение названных норм не соответствуют смыслу и назначению запрета злоупотребления правом, который направлен исключительно на воспрепятствование субъекту досаждать третьим лицам и государству требованиями, в которых для субъекта не прослеживается какого-либо интереса.
Рассмотрим вопрос о том, можно ли признать злоупотребление родительскими правами одной из форм злоупотребления субъективным гражданским правом (ст. 10 ГК РФ). При этом под злоупотреблением родительскими правами в судебной практике понимается "использование этих прав в ущерб интересам детей, например создание препятствий в обучении, склонение к попрошайничеству, воровству, проституции, употреблению спиртных напитков или наркотиков и т.п." <1>. Ответ на поставленный вопрос зависит от того, является ли право родителей на воспитание своих детей субъективным гражданским правом. С точки зрения В.И. Емельянова, запрет злоупотребления родительскими правами - это злоупотребление гражданскими (частными) правами <2>. По мнению А.А. Малиновского, лишение родительских прав - санкция именно за злоупотребление правом, выражающаяся в лишении субъекта тех субъективных прав и свобод, которыми он злоупотребляет <3>. Против этого можно указать на то, что право родителей на воспитание детей не до конца вписывается в юридическую конструкцию субъективного гражданского права как средства обеспечения поведения обязанного лица в интересах управомоченного <4>. Эти права предоставлены родителям не для удовлетворения своих собственных интересов, а для удовлетворения интересов детей, а также общества, заинтересованного в надлежащем воспитании и развитии своих будущих активных граждан. Как следствие, осуществление родительских прав приравнено к публичной обязанности: "Родители имеют право и обязаны воспитывать своих детей" (п. 1 ст. 63 СК РФ). Обязанность родителей заботиться о своих детях закреплена и в иностранных законодательствах: "Родители обязаны осуществлять родительскую заботу на благо ребенку" (ст. 1627 ГГУ); "Права принадлежат родителям для того, чтобы обеспечивать ребенку безопасность, здоровье и нравственность. Они имеют в отношении его право и обязанность по содержанию, присмотру и воспитанию" (ст. 371.2 ФГК). Обоснование этого удачно сформулировано Гегелем: "...гражданское общество обязано и имеет право надзирать за воспитанием детей и влиять на него, пресекая произвол и случайные намерения родителей, поскольку оно имеет отношение к способности человека стать членом общества" <5>. Именно в силу этого, по словам С.А. Муромцева, "с институтом отеческой власти произошло... преобразование, в силу коего из института гражданского она стала учреждением публичным" <6>; именно "государственный порядок превращает род в семью" <7>.
Дата добавления: 2015-12-17; просмотров: 20; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!