Синтезировав эти подходы, можно дать следующее определение права - это признанная и защищенная государством свобода в осуществлении интереса. 2 страница
--------------------------------
<1> Соловьев В.С. Право и нравственность. С. 11.
<2> Спиноза Б. Богословско-политический трактат. М., 2003. С. 79.
<3> Гамбаров Ю.С. Гражданское право. С. 384, 387, 405.
<4> См.: Там же. С. 383.
<5> См.: Морандьер Ж.Л. Гражданское право Франции / Пер. и вступ. статья Е.А. Флейшиц. М., 1958. Т. 1. С. 67.
<6> См.: Иоффе О.С., Грибанов В.П. Пределы осуществления субъективных гражданских прав. С. 78 - 80.
<7> См.: Михайлов С.В. Указ. соч. С. 32.
Обратимся к доводам ученых, отрицавших наличие цели в праве. По мнению А. Кашанина, "право, определяя содержание и границы поведения субъектов, по своей природе не может регламентировать цели участников оборота" <1>. Согласимся с этой мыслью, уточнив ее: право не только не может определять конкретные цели участников оборота (в качестве общего правила немыслим нормативный акт, предписывающий, например, одному из субъектов гражданского права достижение цели вступить в договор с другим субъектом гражданского права), оно и не нуждается в этом, поскольку право может определять, с той или иной степенью конкретизации, только цели общества и государства (они же - цели правового регулирования <2>) - благосостояние и безопасность граждан (в терминологии В.С. Соловьева - "общая польза" <3>), что на языке действующей Конституции России звучит как признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина (ст. 2).
--------------------------------
|
|
|
<1> Кашанин А. Новое о квалификации гражданско-правового договора // Хозяйство и право. 2001. N 9. С. 71.
<2> С.В. Михайлов называет это "субъективной волей законодателя". См.: Михайлов С.В. Категория интереса в российском гражданском праве. С. 95.
<3> См.: Соловьев В.С. Право и нравственность. С. 12.
Если, по мысли законодателя, можно в суде установить цель причинения вреда (как об этом прямо сказано в ст. 10 ГК РФ), то можно установить любую другую цель осуществления права. Если есть цели, для которых право не предназначено, то, очевидно, должны быть цели, для которых право предназначено. В связи с этим представляется ошибочной позиция В.И. Емельянова, утверждающего, что "адресованное суду предписание оценивать осуществление права с точки зрения его назначения и на основе этого делать вывод о его правомерности есть не что иное, как возложение на суд обязанности оценивать действия лица с точки зрения их целесообразности" <1>. Между тем оценка целесообразности - это оценка соответствия действий по осуществлению права целям управомоченного лица, а не целям правового регулирования. Право предоставляется для его использования в целях, признаваемых государством и необходимых обществу. Следовательно, определяя соответствие осуществления права заложенным в законе целям общества и государства, суд определяет не целесообразность, а законность <2>. В целом понятие целесообразности необходимо для выяснения содержания права. Справедливость этого сделать не позволяет, так как определяет лишь форму права. Поскольку право по преимуществу выражает волю государства, а государство по большей части - правовое учреждение, то вопросы о цели права и цели государства неразделимы <3>.
|
|
|
--------------------------------
<1> Емельянов В.И. Указ. соч. С. 26.
<2> Показательно, что сам же В.И. Емельянов в качестве одного из необходимых признаков злоупотребления правом называет "нарушение запрета использовать право в недозволенных целях" (см.: Емельянов В.И. Указ. соч. С. 52), признавая тем самым возможность различения дозволенных и недозволенных целей права. Признание наличия у права цели не является абстрактным теоретизированием, а влечет вполне конкретные практические последствия. Так, ФАС Северо-Кавказского округа, разрешая спор о взыскании убытков, причиненных отключением электроэнергии, указал следующее: "Предоставляя энергоснабжающей организации право на прекращение или ограничение подачи электроэнергии, законодатель преследовал цель понуждения получателей энергии к ее своевременной оплате. Однако из материалов дела видно, что имеющееся у истца оборудование не позволяет ему производить адресное отключение неплательщиков и в целях недопущения прекращения подачи электроэнергии добросовестным плательщикам и потребителям, которым недопустимо прекращение подачи энергии, истец при отключении ответчиком 7 фидеров вынужден подавать электроэнергию через оставшиеся 9 фидеров, увеличив нагрузку кабелей, что привело к перегреву контактных соединений и пробою изоляции. Из этого следует, что реализация ответчиком права на прекращение подачи электроэнергии неплательщикам не привела к достижению предусмотренной законом цели, а принесла ущерб стороне договора, что недопустимо в силу статьи 10 ГК РФ". См.: Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 26 мая 2004 г. по делу N Ф08-1621/2004.
|
|
|
<3> См.: Радбрух Г. Философия права / Пер. с нем. М., 2004. С. 65.
Поскольку субъективная воля приводится в действие объективным интересом, то весьма показательно, что в научной литературе и судебной практике ситуации, допускающие произвольное, "голое" волеизъявление, не основанное на какой-либо пользе для управомоченного лица, характеризуются как потенциально создающие почву для злоупотребления правом. При этом под произвольным волеизъявлением понимается внешнее проявление воли, направляемое не интересом, а любыми иными побудительными мотивами. На практике это бывает в случаях, когда осуществление или прекращение права какого-либо лица поставлено в зависимость от волеизъявления (согласия) третьего лица, которое по своему усмотрению может как дать такое согласие (изъявить волю), так и отказать в этом.
|
|
|
Например, в венгерской правовой литературе в качестве примера злоупотребления субъективными гражданскими правами приводится отказ собственника жилища дать согласие нанимателю поменяться нанятой квартирой с другим нанимателем. Для разрешения подобных ситуаций ст. 5 ГК ВНР предусматривала следующее правило: "Если злоупотребление правом выражается в отклонении от волеизъявления, предусмотренного правовой нормой, вследствие чего нарушаются существенные интересы общества или заслуживающие особого внимания личные интересы, суд имеет право заменить волеизъявление своим решением при условии, что невозможно устранить нарушение интересов другими средствами" <1>.
--------------------------------
<1> См.: Янев Я.Г. Правила социалистического общежития. Их функции при применении правовых норм / Под ред. Ц.А. Ямпольской. М., 1980. С. 229 - 230.
Ряд примеров с указанием на подобную разновидность злоупотребления правом дает практика Конституционного Суда России. Наиболее характерны в этом отношении следующие два дела.
1. Согласно п. 2 ст. 278 ТК РФ помимо оснований, предусмотренных ТК РФ и иными федеральными законами, трудовой договор с руководителем организации может быть расторгнут в связи с принятием уполномоченным органом юридического лица, либо собственником имущества организации, либо уполномоченным собственником лицом (органом) решения о досрочном прекращении трудового договора. Кроме того, согласно п. 4 ст. 69 Федерального закона "Об акционерных обществах" общее собрание акционеров, если образование исполнительных органов не отнесено уставом общества к компетенции совета директоров (наблюдательного совета) общества, вправе в любое время принять решение о досрочном прекращении полномочий единоличного исполнительного органа общества (директора, генерального директора). В случае если образование исполнительных органов отнесено уставом общества к компетенции совета директоров (наблюдательного совета) общества, он вправе в любое время принять решение о досрочном прекращении полномочий единоличного исполнительного органа общества (директора, генерального директора).
Из содержания этих норм следует, что уполномоченное лицо может принять решение об увольнении руководителя совершенно произвольно, в любой момент, без обоснования увольнения какими-либо мотивами.
Конституционный Суд России, давая оценку соответствия этих положений Конституции РФ, указал на то, что законодательное закрепление права досрочно прекратить трудовой договор с руководителем организации без указания мотивов увольнения не означает, что собственник обладает неограниченной свободой усмотрения при принятии такого решения, вправе действовать произвольно, вопреки целям предоставления указанного правомочия, не принимая во внимание законные интересы организации, а руководитель организации лишается гарантий судебной защиты от возможного произвола и дискриминации. Общеправовой принцип недопустимости злоупотребления правом, как и запрещение дискриминации при осуществлении прав и свобод, включая запрет любых форм ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности (ч. 3 ст. 17, ст. 19 Конституции РФ), в полной мере распространяется на сферу трудовых отношений, определяя пределы дискреционных полномочий собственника <1>.
--------------------------------
<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 15 марта 2005 г. N 3-П "По делу о проверке конституционности положений п. 2 ст. 278 и ст. 279 Трудового кодекса РФ и абзаца второго пункта 4 ст. 69 Федерального закона "Об акционерных обществах" в связи с запросами Волховского городского суда Ленинградской области, Октябрьского районного суда города Ставрополя и жалобами ряда граждан" // Российская газета. 2005. 23 марта.
2. Норма ч. 2 ст. 4 Закона РФ N 1541-1 от 4 июля 1991 г. "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" <1> позволяла собственникам жилищного фонда или уполномоченным ими органам, а также предприятиям, за которыми закреплен жилищный фонд на праве хозяйственного ведения, и учреждениям, в оперативное управление которых передан жилищный фонд, принимать решения о приватизации комнат в коммунальных квартирах.
--------------------------------
<1> Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. N 8. Ст. 959 (с послед. изм.).
Оценивая данное правило на соответствие Основному Закону, Конституционный Суд РФ обратил внимание на то, что для граждан возможность осуществить приватизацию на основании этой нормы связана с дополнительными, ограничительными по своему характеру условиями. Одно из таких условий - решение собственника (владельца) жилья, а также нанимателей других комнат в данной квартире, который вправе произвольно, не будучи связанным какими-либо установленными в законе предпосылками, разрешить или не разрешить приватизацию. Стремление учесть волю других нанимателей в принципе может быть обосновано положением ч. 3 ст. 17 Конституции РФ, согласно которой осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц. Однако установленное оспариваемой нормой регулирование, как подтверждает практика, не исключает, что гражданин, являющийся нанимателем жилого помещения в коммунальной квартире, может произвольно (необоснованно) препятствовать приватизации. Следовательно, оспариваемая норма не согласуется в полной мере с целями и сущностью указанного положения ст. 17 (ч. 3) Конституции РФ <1>.
--------------------------------
<1> Постановление Конституционного Суда РФ N 25-П от 3 ноября 1998 г. "По делу о проверке конституционности отдельных положений статьи 4 Закона Российской Федерации "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" в связи с запросами Волгоградской областной Думы, Дмитровского районного суда Московской области и жалобой гражданина В.А. Мостипанова" // СЗ РФ. 1998. N 45. Ст. 5603.
В первом случае от свободного волеусмотрения компетентного органа (лица) зависело прекращение права (трудовые отношения руководителя с организацией). Во втором случае от свободного волеусмотрения компетентного органа (лица) зависело возникновение права собственности на комнату в коммунальной квартире. Реализация указанного волеусмотрения, осуществление прав работодателя или собственника жилья могут быть сопряжены с отсутствием интереса в их осуществлении данных прав, что является основанием для квалификации таких действий в качестве злоупотребления правом <1>.
--------------------------------
<1> Пример из арбитражной практики: "Статья 40 вступившего в действие с 1 марта 1998 г. Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" предусматривает избрание единоличного исполнительного органа общим собранием. В случае, если общество после преобразования ТОО в ООО не изберет нового директора, то единоличный исполнительный орган, действовавший до преобразования ТОО, продолжает свою деятельность в силу статьи 58 ГК РФ. Иной подход к этому вопросу повлек бы невозможность деятельности юридического лица до назначения нового единоличного органа. Действительность всех сделок, заключенных директором, назначенным до реорганизации общества и продолжающим свою деятельность после реорганизации общества, зависела бы исключительно от усмотрения участников общества, что является злоупотреблением правом (выделено мной. - С.Р.) и противоречит принципу стабильности гражданских правоотношений хозяйствующего субъекта с иными лицами" (см.: Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 26 апреля 2004 г. по делу N Ф08-1510/2004). По другому делу суд обсуждал допустимость применения запрета злоупотребления правом при оценке законности одностороннего волеизъявления арендодателя о расторжении договора аренды на основании п. 2 ст. 610 ГК РФ (см.: Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 1 июля 2003 г. по делу N Ф04/3016-791/А46-2003). Для обозначения подобных ситуаций А. Фердроссом со ссылкой на практику Международного суда ООН предложен удачный, на наш взгляд, термин "злоупотребление правом собственного усмотрения" (detournement de pouvoir). См.: Фердросс А. Международное право / Пер. с нем. Ф.А. Кублицкого и Р.А. Нарышкиной; Под ред. и с предисл. Г.И. Тункина. М., 1959. С. 109.
Если удовлетворение интереса - это цель субъективного права, и достижение этой цели, безусловно, есть добро, то можно ли вести речь о том, что осуществление права в отсутствие в этом интереса есть некое зло?
Гегель, характеризуя гражданское общество, обращал внимание на то, что участник такого общества без соотношения с другими не может достигнуть своих целей во всем их объеме, так как "эти другие суть... средства для цели особенного". Однако отдельный интерес, приходя в соприкосновение с другими частными интересами, "придает себе форму всеобщего и удовлетворяет себя, удовлетворяя вместе с тем стремление других к благу. Способствуя осуществлению моей цели, я способствую и осуществлению всеобщего, а оно, в свою очередь, способствует осуществлению моей цели... Все дело в том, чтобы закон разума и закон особенной свободы взаимно проникали друг в друга и чтобы моя особенная цель стала тождественна всеобщему, в противном случае государство повисает в воздухе" <1>. Следовательно, только совершение управомоченным субъектом действий по осуществлению права в своем интересе с целью получения выгод от такого осуществления отвечает интересам общества. От обратного это доказывается тем, что интерес общества - сумма интересов отдельных, составляющих его членов <2>. В этой утилитаристской формуле заключена идея солидарности всего человечества, вследствие чего частное благополучие каждого человека связано со всеобщим благополучием. При этом всеобщая солидарность как естественный закон существует и действует через отдельных лиц независимо от их воли и поведения <3>. Частный эгоизм, таким образом, способствует общественному благу. Соответственно, действия, в том числе по осуществлению принадлежащих субъекту гражданских прав, предпринимаемые при отсутствии в этом частного интереса, идут вразрез с интересами как общества <4>, так и самого управомоченного субъекта, ведь особенность зла в том, что оно оказывает воздействие не только на того, кому оно причиняется, но и на того, кто его совершает <5>.
--------------------------------
<1> Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990. С. 228 - 229, 291.
<2> См.: Бентам И. Введение в основания нравственности... С. 11.
<3> См.: Соловьев В.С. Оправдание добра... С. 147.
<4> Это не затрагивает благотворительность (спонсорство). Во-первых, от благотворительности обществу - польза, а не вред, во-вторых, как показывает практика, известную пользу из этого извлекает и сам благотворитель (реклама).
<5> См.: Шердаков В.Н. Добро и зло (очерк нравственной философии). М., 1992. С. 38. Такое понимание зла можно встретить у многих мыслителей: Блаженного Августина: "Тот, кто восстает против божественной справедливости, наносит ущерб не ей, а себе" ("О граде божьем" (14, 11) (см.: Скрипник А.П. Моральное зло в истории этики и культуры... С. 20)); Фридриха Ницше: "И если друг причинит тебе зло, скажи так: "Я прощаю тебе то, что сделал ты мне; но как простить зло, которое этим поступком ты причинил себе?" (см.: Ницше Ф. Так говорил Заратустра. М., 1990. С. 77); православного богослова Исаака Сирина: "Грешник подобен псу, который лижет пилу и не замечает причиняемого себе вреда, потому что пьянеет от вкуса собственной крови" (цит. по: Кураев А. Почему православные такие // <http://kuraev.ru/index.php?option=com_remository&Itemid=54&func=fileinfo&id=26>).
Изложенные соображения дают основания для вывода о том, что осуществление права при отсутствии в этом интереса управомоченного лица и есть то самое зло, против которого направлен запрет зло употребления правом.
В связи с этим возникает вопрос: в силу каких причин управомоченный субъект может осуществлять свое право при отсутствии в этом своего интереса?
В поисках ответа целесообразно обратиться к одному из основных положений влиятельной в зарубежном правоведении теории "права и экономики" ("Law and Economics"), обозначаемому как "Rational Choice" (т.е. "разумный выбор"). Согласно этой теории "любой разумный индивид будет стремиться к наибольшему удовлетворению значимой для него потребности с наименьшими затратами для себя. При этом существует и вероятность некоторого отклонения от рационального поведения, обусловленная психологическими особенностями человека" <1>.
--------------------------------
<1> Бушев А.Ю. К вопросу о правовой доктрине рисков // Актуальные проблемы науки и практики коммерческого права: Сб. науч. статей / Под общ. ред. В.Ф. Попондопуло и О.Ю. Скворцова. М., 2005. Вып. 5. С. 117.
По нашему мнению, применительно к злоупотреблению правом таких особенностей две.
Во-первых, влияние естественных человеческих страстей. Этот аспект удачно выражен Спинозой, который, раскрывая в "Богословско-политическом трактате" причины возникновения права и государства, указывает на то, что если бы люди поступали всегда так, как им "указывает истинный разум, то общество, конечно, не нуждалось бы ни в каких законах". Для Спинозы само собой разумеется, что каждый человек "отыскивает свою пользу". Вот только при решении вопроса о том, что есть польза, люди руководствуются не здравым рассудком, а большей частью страстями и душевными аффектами, которые нисколько не считаются ни с будущими, ни с другими вещами <1>. По Канту, злонравие человеческой природы совместимо с доброй волей и возникает из слабости человеческой природы, недостаточно сильной для следования принятым принципам <2>. По словам С.Л. Франка, существенный признак человека в том, что он - духовное существо, т.е. обладает центральной контролирующей инстанцией. Все его естественные непроизвольные хотения в силу самого его существа как личности подлежат проверке и контролю этой высшей инстанции. Он не просто "хочет", как хочет животное, - он одновременно одобряет и санкционирует или не одобряет и отвергает свои хотения <3>. По утверждению того же философа, которое он делает со ссылкой на ап. Павла и Блаженного Августина, мы можем ясно отличать добро от зла и все же впадать в грех; слабость человека заключается не в слабости его мысли, а в слабости его волевого существа. Умышленное совершение человеком злого действия говорит о том, что его сознание порабощено страстью и вышло из-под контроля его воли <4>.
--------------------------------
<1> См.: Спиноза Б. Богословско-политический трактат. С. 100 - 101.
<2> См.: Кант И. Религия в пределах только разума. С. 38.
<3> См.: Франк С.Л. Указ. соч. С. 379.
<4> См.: Там же. С. 373, 374.
Показательно, что в решении одного из французских судов 1856 г., которое приводится Жаном Руле в качестве примера первого судебного применения запрета злоупотребления правом, квалифицированный в качестве злоупотребительного акт назван как "une action inspiree par la malveillance, accomplie sous l'empire d'une mauvaise passion " (выделено мной. - С.Р.) <1>, т.е. действие, совершенное под властью дурной страсти.
--------------------------------
<1> Roulet J.-D. Le caractere artificiel de la theorie de l'abus de droit en droit international public. Neuchatel, 1958. P. 14 - 15.
Во-вторых, неправильное понимание или незнание человеком (субъектом права) истинной сущности своих интересов. Речь здесь идет исключительно о незнании в интеллектуальном аспекте, т.е. об отсутствии информации. Для данной ситуации не важна как медицинская (отличие от недееспособности по причине психического расстройства), так и волевая сторона вопроса (отличие от ограничения дееспособности вследствие злоупотребления спиртным и наркотиками). Поскольку процесс реализации интереса в отличие от самого объективного интереса есть динамическое, постоянно находящееся в развитии объективно-субъективное явление, то при определенных обстоятельствах, обусловленных теми или иными объективными факторами, можно получить неверное представление об интересе <1>. Г.И. Иванец по степени осознанности классифицирует интересы на стихийно действующие и осознанные, с целевым формированием. Осознание интереса - необходимое условие его законодательного закрепления <2>. Еще в диалогах Платона можно встретить мысль о том, что ошибка в выборе между добром и злом происходит по недостатку знания <3>. Соответственно, мудрость рассматривается как источник счастья, так как заставляет человека правильно действовать и преуспевать, а невежество объявляется злом <4>. Аристотель приводил в "Никомаховой этике" разделяемый им тезис пифагорейцев, видевших отличие зла от добра в том, что зло беспредельно, а добро ограничено <5>.
--------------------------------
<1> См.: Михайлов С.В. Указ. соч. С. 34.
<2> См.: Иванец Г.И. Право как нормативное выражение согласованных интересов. С. 18.
<3> См.: Платон. Протагор // Собр. соч.: В 4 т. М., 1990. Т. 1. С. 471.
<4> См.: Платон. Евтидем // Собр. соч.: В 4 т. Т. 1. С. 168, 170.
<5> См.: Аристотель. Этика. Политика. Риторика. Поэтика. Категории. Минск, 1998. С. 178.
На наш взгляд, таким же способом можно проиллюстрировать сходство добра со знанием. Истинное знание единично. В этом его отличие от многовариантной лжи и сходство с добром, которое также единично в отличие от многовариантного зла. Этот подход получил в дальнейшем богатую философскую поддержку. Так, Спиноза видел истинное счастье и блаженство человека в мудрости и познании истины <1>. Г.В. Лейбниц сравнивал зло не только с мраком, но и с незнанием и заблуждением <2>. По словам Гегеля, "когда говорят о добре, то имеют в виду знание его" <3>. В рамках данного подхода полемика велась лишь в вопросе о том, можно ли признать злом такое поведение человека, при котором он не осознает свою злостность, т.е. добросовестно полагает, что, творя зло, он совершает добро. Отрицательный ответ на этот вопрос дает М. Бубер со ссылкой на фрагмент Авесты, где говорится: "Все добрые мысли, все добрые слова, все добрые дела я совершаю сознательно. Все злые мысли, все злые слова, все злые дела я совершаю бессознательно" <4>.
--------------------------------
<1> См.: Спиноза Б. Богословско-политический трактат. С. 58.
<2> См.: Лейбниц Г.В. Опыты теодицеи о благости Божьей, свободе человека и начале зла // Сочинения: В 4 т. М., 1984. Т. 4. С. 151.
<3> Гегель Г. Философия права. С. 184.
<4> Бубер М. Образы добра и зла. С. 142.
Нам представляется более соответствующим действительности иной подход, согласно которому зло совершает даже тот, кто не понимает значения своих действий. С богословской точки зрения эта позиция удачно обоснована Б. Паскалем: "Св. ап. Павел называет себя первым из грешников, за грех, который сам признает совершенным по неведению или из религиозного рвения. Недостаточно ли видеть из Евангелия, что распинавшие Иисуса Христа нуждались в прощении, о котором Он просил для них, хотя они не понимали греховности своего действия и, как говорит св. ап. Павел, никогда бы не совершили его, если бы понимали, что творят" <1>.
--------------------------------
<1> Паскаль Б. Письма к провинциалу, или Письма Людовика Монтальта к другу в провинцию и к отцам-иезуитам о морали и политике иезуитов. СПб., 1898. С. 45.
Если субъект в силу каких-либо причин неправильно осознает свой интерес, или не осознает его вообще, или в силу страстей не следует ему, то может ли и вправе ли государство в публичных (общественных) интересах указывать ему на эту неправильность и ставить пределы, за которые не может выйти лицо, по каким-либо причинам сознательно или неосознанно действуя не в своем интересе? Цель государства есть "всеобщий интерес как таковой, а в нем - сохранение особенных интересов, субстанцию которых он составляет... эта субстанциальность есть прошедший через форму образования знающий и волящий себя дух. Поэтому государство знает, чего оно хочет, и знает это в своей всеобщности, как мыслимое..." <1>. Как следствие, государство может принудить "индивида к тому, что он, при правильном разумении, делал бы сам с собою" <2>. Цель таких действий в конечном счете - "политическое развитие народа", что означает "правильное разумение его собственных интересов" <3>. Отвечая на вопрос, зачем необходимо принуждение, если каждый субъект, казалось бы, всегда должен действовать в своих интересах, Р. Иеринг дает ясный и недвусмысленный ответ: недостаточное разумение. По его мнению, "не всякий обладает разумением, необходимым для того, чтобы знать, что общий интерес есть вместе с тем его собственный... Закон есть единение разумных и дальнозорких, направленное против близоруких. Первые должны принуждать последних к тому, что требуется их собственным интересом. Не ради их самих, не с тем, чтобы осчастливить, вопреки их желанию, а ради общего интереса" <4>. По словам И.А. Ильина, цель закона как раз и состоит в том, чтобы "сообщить... воле верное направление для саморуководства и самовоспитания. В основной своей идее и в своем нормальном действии правовой закон есть формула зрелого правосознания, закрепленная мыслью, выдвинутая волею и идущая на помощь незрелому, но воспитывающему себя правосознанию..." <5>. Государство, ограничивая в своих интересах возможность субъекта осуществлять принадлежащее ему право, относится к управомоченному субъекту не как к средству для достижения своего публичного блага, а как к цели, так как "человек, творящий понуждение или пресечение от лица духа, не делает понуждаемого средством для своего интереса и своей похоти, не отрицает его автономной духовности, не предлагает ему стать покорной одушевленной вещью, не делает его жертвою своего произвола... он не попирает его автономию, а требует ее восстановления..." <6>.
--------------------------------
<1> Гегель Г. Философия права. С. 295.
<2> Иеринг Р. Цель в праве. С. 405.
<3> Там же. С. 406.
<4> Там же. С. 408 - 409.
<5> Ильин И.А. О сопротивлении злу силою // Собр. соч.: В 10 т. М., 1996. Т. 5. С. 64.
<6> Ильин И.А. Указ. соч. С. 76. Аналогичная мысль высказана Р. Иерингом (см.: Иеринг Р. Цель в праве. С. 380) и Ж.-Ж. Руссо: "Чтобы общественное соглашение не стало пустой формальностью, оно молчаливо включает в себя такое обязательство, которое только одно может дать силу другим обязательствам: если кто-либо откажется подчиниться общей воле, то он будет к этому принужден всем Организмом, а это значит не что иное, как то, что его силою принудят быть свободным " (выделено мной. - С.Р.). См.: Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре, или Принципы политического права // Об общественном договоре. Трактаты / Пер. с фр. М., 1998. С. 211.
2.2. Понятие злоупотребления правом
Изложенные рассуждения позволяют сделать выводы о сущности и назначении института злоупотребления субъективными гражданскими правами.
Дата добавления: 2015-12-17; просмотров: 16; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!