От автора и об авторе 12 страница
Перед отъездом Шочи купила бутылку текилы и немного питьевой воды. Дин, пока брат заправлял машину, купил три странноватых пиратских диска у слепого парня, который разложил свой товар на пластиковой скатерти прямо на обочине. За все диски Дин заплатил доллар. Наверное, крупно переплатил, но ему было всё равно.
– На остаток поездки музыкой мы обеспечены, – Дин показал диски Шочи. – Глянь-ка на этот. Он станет новым любимым диском Сэма.
На диске было от руки написано «СЕКС-РОК!!!» О том, что там было на самом деле, ничего не говорилось. Остальные диски были подписаны «Lo Mejor de [114] «Led Zeppelin» и «Los Grandes Exitos[115] de CLASSIC ROCK».
На этот раз за руль села Шочи, а Дин, устроившись рядом, принялся изображать ди-джея с новыми дисками. Диск «Zeppelin» оказался в точности таким, как положено; классический рок представлял собой занятную смесь несомненных хитов с более малоизвестными композициями, но «Секс-рок» побил все рекорды: невероятно убогая сборная солянка грязных песен в стиле поп-метал, которую будто специально подобрали, чтобы посильнее вывести из себя Сэма.
Три песни спустя Сэм и Клаудия были готовы четвертовать Дина. А он в ответ на их угрозы подпевал в голос. Песню «Горячая Шери» от «Hardline»[116] Дин моментом переименовал в «Горячая Шочи».
– Ты разжигаешь меня, Шочи, – распевал он громко и бесстыдно фальшиво. – Хочу, чтобы ты набросилась на меня… – С этим набросилась? – Шочи продемонстрировала ему затянутый в перчатку кулак.
|
|
|
Дин, не обращая на нее внимания, завопил еще громче:
– Я готов зажигать с тобой долго и грубо!
Шочи выбранилась по-испански и переключила проигрыватель на следующую композицию. Вступили «Bulletboys»[117] с песней «Smooth Up In Ya».
– Дин, – позвал Сэм с заднего сиденья. – Я готов вышвырнуть этот чертов диск в окно. Никогда не думал, что действительно это скажу, но почему бы тебе снова не поставить «Led Zeppelin»? – Вы свидетели! – Дин указал на Шочи и Клаудию. – Вы обе слышали, как он это сказал. – Если мне придется хоть еще один раз прослушать «Misty Mountain Hop», – вмешалась Клаудия. – Я перестреляю всех в этой машине. Теперь я это умею, сам знаешь. – А вообще, – проговорил Сэм, – знаешь что? Останови. Моя очередь вести. Клаудия, сядешь рядом. Теперь ты будешь музыку выбирать. – Да! – девочка вскинула кулак. – Ни в жизни, – сказал Дин. – У нас тут не музыкальная демократия. – Теперь будет, – парировал Сэм.
Тот факт, что Дин все еще мог действовать ему на нервы своими музыкальными пристрастиями, казался до странного обнадеживающим. Одна из немногих оставшихся ниточек, которая по-прежнему связывала Дина с незнакомцем в теле брата. Это давало ему надежду, что Сэм все еще где-то там.
|
|
|
Шочи свернула на пыльную обочину, вышла из машины и потянулась. Дин тоже вылез.
– Сдаешься? – спросил он. – Вот так просто? Я думал, ты на моей стороне. – Я не сдаюсь, – она открыла бутылку с текилой. – Я просто понимаю, когда пора и другому дать порулить.
Шочи глотнула и передала бутылку Дину.
– Хорошо сказано, – он не отказался. – Выпьем за это.
Устроившись на заднем сиденье в компании Шочи и бутылки, Дин понял, что ему, видно, предстоит очередная ночь рядом с Шочи, но не с ней. А значит, надо тщательно следить за потребляемым алкоголем: то ли пить мало, чтобы не возникло мысли склеить ее прямо здесь и сейчас, то ли много, чтобы просто отрубиться и ни о чем не думать. Если учесть размер бутылки и необходимость делить ее с Шочи, которая сама выпить не дура, лучше выбрать первое.
Клаудия нашла на радио плавную медленную композицию, которую на испанском языке проникновенно исполнял мужской голос.
– Это «Caifanes», – сказала Шочи. – «Los Dioses Occultos». Люблю эту песню. – Круто, – сказала Клаудия. – Почти как мексиканская версия «The Cure»[118].
Такая музыка казалась Дину слишком девчачьей, но он особенно и не вслушивался, а просто смотрел то в окно, на черную пустоту, которую они пересекали, то на бутылку. Он думал о том, куда они едут, что это, возможно, затишье перед бурей, последняя спокойная ночь. Глотнув последний раз, он отдал бутылку Шочи и наблюдал, как она пьет, но когда Шочи вернула бутылку, покачал головой:
|
|
|
– Хорош.
Она вопросительно глянула на него, но потом пожала плечами и отхлебнула сама.
Гипнотическая убаюкивающая музыка подействовала как снотворное на всех в машине, кроме Сэма, который вел машину молча, погрузившись в собственные неизвестные мысли. Клаудия кошкой свернулась на переднем сиденье. Дин чувствовал себя усталым, но всё еще взвинченным и неспособным расслабиться. В темном чреве «Ровера» смотреть было не на что, разве на Шочи, вот Дин и смотрел, как она обхватывает губами горлышко почти опустевшей бутылки, как двигаются мышцы на длинной шее, когда она сглатывает. Текила исчезла быстро.
– Смешно, а? – сказала Шочи.
Она тоже за ним наблюдала. – Что смешно? – Я признаюсь тебе кое в чем, – от выпивки ее английский сделался грубее, поплыл. – Я никогда не спала с мужчинами столько, сколько спала с тобой, – она мотнула головой и взмахнула бутылкой. – Нет, был еще один. Мой муж. Бывший. А с любовниками я не сплю. Я занимаюсь с ними любовью и ухожу. – Ага, – Дин отвернулся в темноту за окном. – Я тоже.
|
|
|
Шочи прикончила последние капли текилы и уронила бутылку на пол за водительским сиденьем.
– В сексе нет доверия, – проговорила она. – Доверие есть во сне. А я с трудом доверяю людям.
Дин не сказал «я тоже» – не было надобности.
– Но тебе, Дин, я доверяю. Тебе и Сэму. Не следовало бы, но доверяю. Вы мне как семья.
Дин понятия не имел, как отвечать на подобные высказывания. Шочи, разумеется, порядочно приняла на грудь и опасно клонилась к пацанской пьяной беседе а-ля «черт побери, люблю тебя, чувак». В других обстоятельствах Дин бы с легкостью перевел такой разговор в совершенно иное русло.
– Кстати, о сне, – сказал он. – Надо, наверное, вздремнуть. Не успеешь глазом моргнуть, как рассветет. – Да. Ты прав.
Шочи подвинулась и уложила голову ему на грудь. С минуту Дин просто сидел в ошеломлении, не зная, куда девать руки, но потом сдался и обнял ее, чтобы не держать руки в воздухе. Шочи прижалась к нему, сонно что-то бормотнув, и обхватила за пояс. Подняв глаза, Дин заметил, что Сэм наблюдает за ним в зеркале заднего вида с самодовольным интересом.
Ночь обещала быть долгой.
ГЛАВА 41
Шочи проснулась на заднем сиденье «Ровера», уткнувшись лицом Дину под мышку. Она подняла глаза и поняла, что он не спит, а смотрит на нее, изогнув обрамленные щетиной губы в ухмылке.
– Ну что, держится мой дезодорант? – поинтересовался Дин. – Не особенно, – Шочи села и отодвинулась. – Признайся, – не растерялся он, – тебе нравится мой мужской запах, а?
У Шочи запылали щеки. Она бы скорее умерла, чем призналась, что так оно и есть. Неразбавленный, естественный аромат мужского тела всегда играл важную, если не единственно сознательную роль в решении Шочи переспать с кем-то. Неважно, насколько хорошо выглядел мужчина, если Шочи не нравилось, как он пахнет, шансов у него не было. А если ей нравилось, что ж, игнорировать его становилось труднее.
– Где мы? – спросила Шочи у Сэма, убрав волосы с глаз и выглядывая в окно.
Они больше не болтались в пустоте: вдоль дороги располагались шиномонтажные мастерские и гаражи, бары, и склады, и уличные церкви. Всё еще по большей части закрытые. На восточном краешке неба занималась заря.
– Возле Гуанахуато, – отозвался Сэм. – Будем там еще до восхода. – Думаю, надо…
Клаудия не дала ей договорить – с резким вздохом выпрямилась на переднем сиденье.
– Что такое? – Они идут, – прошептала девочка.
Женщина-нагваль запрыгнула на капот «Ровера» и кулаком пробила стекло со стороны водителя, затем ее рука превратилась в широкую кошачью лапу. Сэм крутанул руль, пытаясь удержать большую неповоротливую машину на неровной дороге. Нагваль достала его когтями, разорвав рубашку. К изумлению Шочи, Клаудия среагировала быстро и успешно: выхватила пистолет и выстрелила сквозь дыру в стекле. Пуля ударила нагваля в грудь, и тварь с воплем скатилась с капота. Потом был какой-то краткий, почти комический момент, когда Шочи и Дин, выхватив оружие, одновременно попытались отодвинуть друг друга назад, подальше от опасности. Но они быстро сориентировались и начали работать над тем, чтобы убрать Клаудию с переднего сиденья. Стекло задрожало, когда Дин поднял его до упора, а Шочи схватила Клаудию и утащила ее на заднее сиденье, усадив между ними. Пять-шесть огромных ворон вились над крышей «Ровера», а еще одна женщина-пантера – в человеческом облике до талии – поравнялась с разбитым окном, держа у губ тонкую черную трубочку.
– Тебя задело? – спросил Дин. – Кажется, нет… – начала Клаудия.
Одна из ворон спикировала на разбитое лобовое стекло, и мгновенно обратилась в мужчину с длинными черными волосами. Проскользнув в салон еще в момент обращения, он с ходу протянул к девочке черные скрюченные пальцы, на которых остались изогнутые птичьи когти.
Дин выстрелил в нагваля почти в упор. Выстрел оглушительно прогремел в тесном салоне, и вся верхняя половина мужчины разлетелась тлеющими угольками и птичьими перьями. Шочи не слышала, но увидела, как Дин издал залихватский ковбойский клич. Она пригнула Клаудии голову и прицелилась в другую ворону, огибающую машину. Сперва она промахнулась, но второй выстрел достал птицу, и та, превращаясь на лету, ударилась о землю уже человеком.
Шочи видела, как Дин схватил Сэма за плечо, и в движении губ прочитала имя его брата, кажется, Дин кричал, но слух по-прежнему не возвращался. Сэм вел одной рукой, прижав ладонь к шее, а между пальцев у него торчал тоненький оперенный дротик. Бросив машину в сторону от встречного грузовика, Сэм навалился на руль, давя на гудок, и «Ровер» въехал в хлипкую стену ближайшего склада. Пассажирская дверца распахнулась, и Шочи с Клаудией вывалились на маслянистый бетонный пол, а автомобиль врезался в стену ящиков, наполненных пластиковыми шлепанцами. Шочи, присев на корточки, попыталась встать, но строение рушилось, вокруг сыпались тяжелые балки. Она пригибалась и увертывалась, пытаясь в хаосе отыскать Клаудию, но тут что-то стукнуло ее по затылку, да так, что в глазах потемнело. Пошатнувшись, Шочи упала на колени, опираясь ладонями в пол. Кажется, она выронила пистолет. Слух начал возвращаться, и, кажется, Клаудия выкрикивала ее имя, но перед глазами плыло и сверкало. Шочи вслепую обшаривала пол, пока не нащупала рукоять сорок пятого.
– Дин, – позвала она. – Дин, спасай Клаудию!
Шочи потрясла головой, чтобы перед глазами прояснилось, и попыталась подняться на ноги. Сэм по-прежнему лежал на руле. Дин как раз открыл дверь и вывалился наружу, сжимая в одной руке дробовик, а в другой сумку с оружием. Он смаргивал кровь, текущую из пореза на лбу.
Клаудия исчезла.
Шочи подбежала к здоровенной дыре, которую «Ровер» пробил в стене склада. Она еще успела увидеть, как три вороны уносят Клаудию: две держали ее за плечи рубашки, а одна за пояс джинсов. Девочка висела между ними, словно тряпичная кукла, и не сопротивлялась, должно быть, потеряла сознание. А может, уже не дышала. Стрелять Шочи не решилась, опасаясь, что нагвали уронят Клаудию, и она разобьется насмерть. Если еще не умерла.
Шочи упала на колени, и пистолет вывалился из онемевших пальцев.
ГЛАВА 42
Когда Дин выкарабкался из разбитого «Ровера», он не видел ни Шочи, ни Клаудии и мог думать только о Сэме. Поднявшись на ноги, первым делом он бросился к пассажирскому сиденью и выволок брата из машины. Сэм безвольно обвис, навалившись на Дина мертвым грузом, пока тот наполовину вытаскивал, наполовину выносил его наружу.
– Сэмми, – проговорил Дин. – Ну же, не поступай так со мной, приятель. Если ты снова умер, клянусь, я тебя прикончу.
У Дина подкашивались ноги. Он вытащил брата из разрушающегося здания и уложил на обочине. Собралась небольшая толпа зевак: они что-то кричали Дину на испанском и размахивали руками. Дин не обращал на них внимания, сосредоточившись на брате. Он прижал ухо к губам Сэма, слушая дыхание. Ничего. Выдернув дротик из шеи Сэма, Дин поискал пульс. Пульс был, но едва-едва, медленный и слабый.
– Хорошо, – проговорил Дин. – Хорошо, оставайся со мной, Сэмми. Слышишь? Оставайся со мной.
Эта охота была плохой идеей с самого начала. Она обернулась не просто маленьким развлекательной командной вылазкой, а кошмаром, который с каждой минутой становился все хуже. Не стоило соглашаться на это, надо было продолжать пытаться вернуть Сэму душу. Да, он был в ярости, когда Сэм позволил обратить его в вампира, да, его ранило то, что новой версии Сэма всё равно, жив он или мертв, но он просто не мог позволить себе махнуть на брата рукой. В конце концов, кровь есть кровь, и Сэм – единственное, что у него осталось.
Стоя на коленях в пыли около почти бездыханного тела брата, Дин внезапно сообразил, что понятия не имеет, что случится с душой Сэма, если тело умрет. Она останется запертой в Клетке навечно? Дин не собирался допустить подобное. Они настолько завязли в этом, что единственный выход – пробиться наружу.
Кажется, он несколько раз услышал слово «policia» в рядах зевак и, повернувшись к толпе, выразительно замахал руками:
– No policia! Por favor, no policia[119]!
Потом из толпы появилась Шочи, закричала что-то по-испански и бросилась к Дину.
– Он?.. – Жив, – ответил Дин. – Едва.
Подобрав дротик, Шочи понюхала его, потом понюхала приоткрытые губы Сэма:
– Кажется, снотворное. Наверное, этот дротик предназначался для Клаудии. – Откуда ты знаешь? – спросил Дин. – Потому что, если бы это был традиционный яд нагвалей, у него были бы судороги и кислотно-желтая пена на губах. – А где Клаудия? – Они ее забрали.
Дин сжал кулаки:
– Мертвую? – Надеюсь, нет.
Громко сигналя, подъехала черная побитая «Эль Камино». Из нее высунулся плотный молодой человек с длинными кучерявыми волосами и в футболке с «Cannibal Corpse[120]». Окликнув Дина, он махнул на открытую платформу.
– Пойдем, – Шочи взяла Сэма за лодыжки. – Погрузим его назад.
Дин схватил брата под мышки, и общими усилиями они втащили его на платформу «Эль Камино». Дин залез следом, а Шочи села впереди. Не успела она закрыть дверцу, как водитель бросил автомобиль в поток транспорта. Заднего бортика не было, так что Дину пришлось одной рукой придерживать Сэма, а другой покрепче цепляться за борт, чтобы не выпадать каждый раз, когда водитель нажмет на газ.
«Эль Камино» везла их по запутанным мощеным улочкам Гуанахуато. Казалось, во всех этих случайных перекрестках, извилистых переулках и влажных тоннелях нет ни малейшей логики. Если и встречались светофоры и дорожные знаки, то выглядели они обычной формальностью, на которую никто не обращал внимания. В этом городе перемещение между двумя пунктами скорее напоминало театр импровизации, нежели собственно вождение. На самом деле городок был маленький и красивый, полный прекрасных зданий, церквей и театров, но Дин смотрел только на Сэма и очень хотел, чтобы тот очнулся.
Водитель остановил машину перед рядом магазинов, ни один из которых не работал. Шочи вылезла из автомобиля и подошла к Дину, чтобы подсобить с Сэмом. Когда они вытащили его, Шочи окликнула водителя и помахала. Тот приветственно вскинул руку и уехал.
– Кто это был? – поинтересовался Дин, поудобнее перехватив брата. – Не знаю, – отозвалась Шочи. – Сказал, что его зовут Алехандро. – И почему он нам помог? – Дин проводил «Эль Камино» взглядом. – Запал на мою задницу.
Дин хохотнул и снова перехватил брата:
– Не могу поспорить. Куда его нести? – Сюда, – Шочи указала подбородком на дверь без опознавательных знаков.
Она постучала, и открыл человек лет на вид чуть за шестьдесят. Дин не понял, мужчина это или женщина. Черты лица были резкие, тяжелые, мужеподобные и без следа косметики, зато пушистые белые волосы – длинные, тщательно уложенные и завитые. Одежда была простая, черная и свободная, если не считать ярко-пурпурного шарфа с блестками и бусинами по краю. Все толстые пальцы унизывали кольца с камушками, зато ногти были короткие и некрашеные. Плюс фиолетовые ковбойские сапоги.
Шочи назвала себя и Дина. Незнакомец назвался Луло, обменялся с ней несколькими испанскими словами и пригласил их зайти. Голос Луло ничегошеньки не прояснил – слишком низкий, но тон явно женский.
Они оказались в захламленной комнате, которая выглядела так, будто ее обставлял индейский Либераче[121]: с потолка, будто в полете, свисал манекен в полный рост, одетый в наряд, который мог бы выбрать трансвестит, играющий Покахонтас в Лас-Вегасе. Тут было полно безвкусных томагавков, головных уборов с перьями и прочих «индейских» финтифлюшек, от руки дополненных всевозможными блестящими штрихами. Один угол целиком отводился под тщательно изготовленный алтарь, заваленный свечами, ладаном, монетами и маленькими зеленоватыми апельсинами. Над алтарем располагалось изображение полуголого человека с головой койота и красной флейтой. Дин так понял, что это Уэуэкойотль. Луло знаком велел Дину уложить Сэма на розовый бархатный диван, затянутый плотным пластиковым чехлом.
Луло осмотрел Сэма, потрогал его лоб и запястья, понюхал дыхание, откинул волосы с лица.
Дина совсем не радовала мысль о том, что этот непонятный чужак делает что-то с Сэмом, но он доверял Шочи. Не хотел и определенно не планировал, но доверял. Выбора не было. Он взглянул на Шочи, и та едва заметно ободряюще кивнула. Потом Луло сказал ей что-то и вышел из комнаты.
– Ладно, – ожил Дин. – Вопрос первый. Этот Луло, он мужик или баба? – Луло – шаман с двумя душами, – отозвалась Шочи, будто это всё объясняло. – Не понимаю, – нахмурился Дин. – В смысле, каждый или того пола, или того, правильно? – Ну, а Луло нет.
Дин не знал, что и думать.
– Ладно, – пожал плечами он. – Мне с этой… с этим… неважно, Луло не встречаться, так что думаю, мне без разницы. Прямо сейчас важно только то, сможет ли этот человек помочь Сэму. – Сэм и без помощи оклемается, – сказала Шочи. – Луло подтвердил, что он просто спит. Но мы не можем действовать, если придется вот так его таскать. Надо, чтобы он очнулся и помогал нам, так что Луло согласился смешать тонизирующее средство, чтобы обратить эффект снотворного. – А что с Клаудией? Ее надо найти. – Я думаю, нагвали усыпили ее так же, как и Сэма. Они спрячут ее где-нибудь до пробуждения, а потом будут допрашивать. – Допрашивать? – эхом откликнулся Дин.
Он совершенно точно знал, что именно имеется в виду.
– Они заставят ее рассказать, где Элвия. А потом убьют. – Есть идея, куда бы они могли унести ее?
Шочи покачала головой:
– Но знаешь, кто будет знать? – Кто? Луло? – Элвия.
***
Луло вернулся с маленькой розовой ликерной рюмкой, наполненной темной жидкостью, и знаком попросил Дина приподнять Сэму голову. Когда Дин придержал брата под затылок, шаман поднес рюмку к губам Сэма. Немного средства пролилось ему на подбородок, но остальное попало в горло. Сэм среагировал немедленно и бурно, будто ему засадили укол адреналина в сердце: он, хватанув воздух, резко выпрямился, вытаращив глаза и сверкая белками, как перепуганная лошадь. Он выбил рюмку из пальцев Луло и замахнулся было, но Дин успел схватить его за руку:
– Эй, ну-ка, потише, Сэмми. – Что, черт возьми, произошло, – Сэм огляделся. – Где Клаудия?
Пока Луло собирал осколки со сверкающего линолеума, Дин рассказал брату, что произошло.
– Понятно. Надо найти Элвию. – Даже не знаю, – засомневался Дин. – Думаешь, она согласится нас выслушать после того, как мы попытались ее убить? – Если у тебя есть идея получше, выслушаю с удовольствием. – Раз ты убедил Альфу помочь нам, – добавила Шочи, – сможешь уговорить и Элвию. – И как эта охота для меня превратилась в заговаривание зубов монструозным девицам? – поинтересовался Дин. – Только потому, что у тебя это так хорошо получается, – парировала Шочи. – Да, но Альфа… – Дин пытался подыскать слова. – Ну, она не то чтобы адекватная, но для своей сущности вполне. А вот Элвия не особенно. Она явно впала в буйство после всего пережитого. Не думаю, что ей реально что-то втолковать. – Да ладно тебе, Дин, – сказал Сэм. – У тебя было полно чокнутых баб. Помнишь Ники Драммонд? – В смысле, лицехватку[122]? – Дина передернуло. – Такую не забудешь. Я уж думал, придется себе ногу отгрызть, чтоб от нее избавиться. – У тебя получится, – сказала Шочи. – Но Элвия, должно быть, даже английского не понимает. – Я переведу, – пообещала Шочи. – За спорами мы тратим драгоценное время. Что бы мы ни решили делать, действовать надо сейчас. Немедленно. – Она права, – Сэм поднялся на ноги, вытащил и проверил свой здоровенный «Магнум». – Оружие у тебя?
Дин кивнул и приподнял рюкзак.
– Ну и хорошо. Так что, за дело?
Луло подошел к Сэму, взял его за руку и сказал что-то непонятное.
– Луло хочет тебя благословить, – пояснила Шочи. – Благословить? – нахмурился Сэм. – Луло говорит, в тебе тоже два духа, – продолжала она переводить речь шамана. – Не мужской и женский, но добрый и злой, переплетенные, как сиамские близнецы, которых не разделишь. Всю жизнь боги, демоны и люди пытались подтолкнуть тебя в том или ином направлении, но Луло хочет, чтобы ты знал: эти два духа навсегда останутся в тебе. Тебе нужно научиться принять и использовать эту двойственность и найти собственное равновесие между ними. Быть самим собой, на собственных условиях. Луло хочет благословить твой… твой сосуд, пока он пуст, чтобы, когда духи освободятся из заключения, поврежденные половины… слились более гармонично.
Дин посмотрел на брата и понял, что тот услышанному ни на грош не верит. Два в нем духа или нет, но Дину было интересно, продолжает ли Сэм отбрыкиваться от возвращения души так же, как во время последнего разговора? У них не было времени снова пререкаться, и Дин определенно не хотел поднимать больную тему, но всё-таки ему хотелось бы знать. И, несмотря на то, что Дин не был уверен, верит ли в подобное сам, он обратил внимание, что Луло сказал про душу Сэма «когда», а не «если».
– Хорошо, – согласился Сэм. – Что угодно. Только побыстрее.
Луло прижал ладонь к его груди, закрыл глаза и начал что-то бормотать под нос. Сэм бросил быстрый взгляд на Дина, но ничего не сказал. Примерно через минуту шаман отошел и широко улыбнулся, обнажив два отсутствующих зуба – один на верхней челюсти, другой на нижней. Потом он вручил Сэму полосатую черно-белую свечку в стеклянном стакане и что-то сказал.
– Потри ей по волосам, лицу и телу, – перевела Шочи.
Сэм выглядел скептически, но подчинился. Забрав свечу, Луло зажег ее и поставил к остальным, загромождающим искрящийся алтарь.
– Ну, а сейчас можно идти? – осведомился Сэм. – Да, – ответила Шочи. – Можно.
ГЛАВА 43
El Museo De Las Momias[123] был еще закрыт. И слава богу. Меньше всего Дин хотел иметь дело с толпами обгоревших на солнце туристов, если Элвия решит снова пойти вразнос.
Музей располагался в старом колониальном здании, выкрашенном в желтоватый и коричневый цвета, с рядами колонн и арок на фасаде. Все было надежно закрыто: тяжелые решетки, стальные ворота, никаких окон и только один запасной выход за углом от основного. Отключить сигнализацию было плевым делом, а вот с дверью предстояло повозиться: на ней стоял эксцентриковый замок «Медеко». Не то чтобы его было совершенно невозможно вскрыть, но помучиться придется. Отправив брата высматривать сторожей, Дин обезвредил сигнализацию, вытащил отмычки и приступил к работе. Он всегда относился к замкам, как к женщинам, и любил принимать брошенные вызовы. Дин мысленно отстранился от всего, что его окружало, и сосредоточился на малейших движениях кончиков пальцев. Не думал ни о Клаудии, ни о Сэме, ни о Звездных демонах. Он сконцентрировался исключительно на движении отмычки около кулачка. Почти готово. Почти…
А потом дверь вдруг открылась изнутри, спугнув Дина. Он отскочил, выронив отмычки, и машинально потянулся к пистолету. Из-за двери высунулась Шочи, огляделась и махнула рукой, приглашая внутрь. Сэм улыбнулся и знаком предложил Дину идти первым. Тот, собрав отмычки, нырнул в темную душную тишину.
– Как, черт побери, ты сюда пробралась?
Шочи указала на молоденького круглолицего охранника, который – порозовевший и сраженный наповал – маячил в дальнем дверном проеме.
– Не один ты способен заговаривать зубы противоположному полу, – Шочи послала охраннику воздушный поцелуй и подмигнула, отчего тот опустил голову и покраснел еще сильнее.
Дин широко ухмыльнулся.
– Ладно, – вмешался Сэм. – Так как будем искать Элвию? – Кажется, я знаю, где она может быть, – ответила Шочи.
Щелкнув фонариком, она повела Винчестеров из длинного темного холла в выставочную залу, обставленную стеклянными витринами. Дин шел следом, а замыкал строй Сэм. Направив луч света на витрины, Дин знал, что именно в них увидит, но знать – одно дело, а видеть – совсем другое. За стеклом выставлялись трупы. Десятки и десятки иссушенных мертвых тел – хрупких, пергаментных, с разинутыми ртами и пустыми глазницами. У многих до сих пор сохранились волосы, у некоторых – истлевшая одежда. Хотя большинство были голые. Некоторые лежали, некоторые с поддержкой проволоки словно бы стояли на иссохших скрюченных ступнях.
– Что за трупы, кстати? – поинтересовался Сэм. – Это естественные мумии, – пояснила Шочи. – Они сохранились из-за наличия каких-то минералов в почве. В конце девятнадцатого века ввели налог на погребение, так что если семьи не могли заплатить за родных и любимых, тела выкапывали и выкидывали с кладбища. Правда, никто не хотел выбрасывать мертвых вместе с мусором, поэтому их складывали в хранилища. В пятидесятые эту практику отменили, но вскоре посмотреть на коллекцию мумий стали приезжать туристы, и тогда создали этот музей. – Круто, – Дин посветил на сжавшуюся грудную клетку и иссохшие груди мумии с длинными тонкими волосами, заплетенными в косу. – Развлечение для всей семьи.
На самом деле, если Лиза была бы, мягко говоря, не в восторге, Бену бы подобное весьма понравилось. Дин заставил себя прогнать эти мысли из головы и сосредоточиться.
– Как думаешь, где прячется Элвия? – спросил Сэм. – Ну, – рассудила Шочи. – Если б я была растерянной сумасшедшей мамочкой, потерявшей маленькую дочку, думаю, я отправилась бы к angelitos. – К чему? – не понял Дин. – Ангелочки? – догадался Сэм. – Да, – Шочи указала на дверь, ведущую в еще один длинный зал. – Ангелочки.
Дин посветил на табличку с надписью «LOS ANGELITOS», а ниже на английском «Самая маленькая в мире мумия!»
Аngelitos оказались мертвыми детьми: от двух-трех лет до «самой маленькой» – нерожденного плода, которого как-то извлекли из мертвой матери и поместили отдельно. Многие дети были одеты в яркие костюмчики и лежали на кружевных подушечках. У некоторых имелись маленькие таблички, поясняющие, кто они такие, а другие оставались загадочными и неизвестными.
Шочи замерла и, прижав ладонь к груди Дина, остановила его. Потом поднесла к губам указательный палец. И тогда Дин тоже услышал: тихий жалобный звук, будто скулит тоскующая одинокая собака. Одна из витрин в дальнем конце зала была открыта.
ГЛАВА 44
Биты с обсидианом пришлось оставить в Ногалесе, и хотя Дин знал, что ему полагается поговорить с Элвией, а не убить ее, ему всё же было крайне неловко оказаться в такой ситуации без надлежащего оружия.
– Дин, – брат указал на открытую витрину.
Старомодные деревянные ящики поднимались над выложенным плиткой полом на пятнадцатисантиметровых ножках, оставляя под собой зазор. Из теней под витринами медленно высунулась длинная серая рука, и Дин снова почувствовал кожей тот же странный статический разряд, как в доме Клаудии.
– Элвия? – позвал он, медленно присел на корточки и заглянул под ящики. Страж втиснулась в узкое пространство, сжимая в руках мумифицированного ребенка в крестильном платьице. Она была в человеческом облике, но неестественно тощая и вся в клочковатой серой шерсти. Черные дыры-глаза сверлили Дина, из черного оскаленного рта капал яд. Дышала она слишком быстро, почти задыхалась. – Элвия, мы не причиним тебе вреда, – сказал Дин и оглянулся через плечо на Шочи.
Шочи повторила его слова по-испански.
Страж тихо и хрипло зарычала, ногти заскребли по плитке.
– Твоя дочь в опасности, – сказал Дин. – Ей нужна твоя помощь.
Шочи снова перевела.
– Где она? – спросил Дин. – Где Клаудия?
Шочи, опустившись рядом на колено, повторила вопрос.
Тишина.
– Надо исцелить ее сейчас, – сказал Сэм. – Исцелить или убить. – Что? – переспросил Дин, не отрывая взгляда от Элвии. – Сейчас, пока есть возможность, – продолжал Сэм. – Другого шанса может и не представиться. – Если мы исцелим ее сейчас, – возразила Шочи, – она снова станет обычным человеком. Ее связь с Клаудией прервется. То же самое, если мы ее убьем. Без этой связи мы не найдем Клаудию. А когда Nagual поймут, что связь оборвалась, не будет причины держать ее живой. – Послушай, мне жаль, но… – Нет, Сэм, – сказал Дин. – Никогда. Я уже понимаю, к чему ты клонишь, и ответ отрицательный. – Отрицательный? – Сэм шагнул вперед. – Нельзя противопоставить жизнь одной-единственной девочки жизням миллионов людей, которые погибнут, если Когтистая Бабочка прорвется в наш мир. Включая наши жизни. Это просто глупо. Самоубийственно.
Дата добавления: 2015-12-17; просмотров: 22; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!