Symarip. Skinhead Moonstomp
В полубредовом состоянии я застегивал пуговицы пальто, стоя в коридоре возле вешалки у входной двери... Воспоминания маршировали нестройной чередой, как поредевшая, непобедившая, но и непобежденная гвардия...
Как-то вскоре после нового года встретились трое старинных приятелей, разговорились и сошлись на том, что делать никому из них ничего не хочется. Долго обсуждали приятели, конкретно кому, что и как не хочется делать. Решили: надо бы написать концептуальный текст про то, что никому ничего не хочется делать, но писать этот текст тоже никому не захотелось. Помолчали. Не хотелось даже думать о том, что не хочется писать текст о том, что ничего не хочется. Разошлись по домам молча... Говорить приятелям тоже расхотелось... Единственное, чего хотелось, это чтобы хоть что-то захотелось... Но не хотелось ровным счетом ничего...
Мысли путались. Я встряхнул буйной головушкой, братцем Иванушкой, сестрицей Аленушкой...
- Эй! Очнись! Ты уверен, что правильно поступаешь? – серьезно спросил Барабасс.
- Нет... Нет... Нет...
- Таблетка не подействовала еще?
- Две...
- Что две? – не понял Барабасс.
- Я две таблетки съел, сейчас подействует... Как отсюда до улицы Родзаевского добраться?
- На двойке до станции метро «Леонтьевская», оттуда пять станций до «Канала Ильина».
- Одолжи на пару жетонов...
Барабасс взглянул на меня с выражением Брюса Уиллиса в «Криминальном чтиве» сразу после того, как у него за спиной щелкнул тостер, но еще перед тем, как он всадил автоматную очередь в Джона Траволту, застывшего на выходе из сортира. Взглянуть-то он взглянул, а денег дал. И я пошел. Наверное, наступило время сказать пару отдельных слов о Барабассе, но я сейчас не в силах... У меня сейчас температура... Жар... Лифт ухнул вниз, как будто провалился в преисподнюю. Куда я еду? Улица двинула по роже снежным кулачищем. Я покачнулся, но устоял. Куда? На стрелку с Братом Маркусом! Пока катил в автобусе, вступил аспирин. Спускаясь в метро, я по-бойцовски сбежал по эскалатору. На «Леонтьевской» толпилось много народа, поезда долго не было. В слепом конце вестибюля трое рабочих возились возле загадочного объекта, покрытого тканью.
|
|
|
- Что это такое будет? – поинтересовался я, подойдя поближе.
- Монумент будет, – важно ответил один из рабочих. – Русскому философу Константину Леонтьеву!
Подъехал поезд. Я вошел и сел.
«Самые безвредные либералы в наше время – это либералы из выгод. Один, например, либерал оттого, что пишет для пропитания в газете, защищающей “свободу и равенство”. Этот легко исправим; какая-нибудь ссора с редактором или хорошая построчная плата в разумной газете сделает его охранителем в одну неделю, лишь бы успеть примениться... Другой любит свободу потому, что, состоя на службе, не угодил начальству; третий — потому, напротив, что угодил либеральному сановнику; четвертый — пламенный боец за всевозможные “права” человека потому, что он составил себе имя и состояние при новых, либеральных судах и т. д. Этого рода люди не так вредны и опасны, как люди благородные и честные!.. Таких людей, неисправимых морально, но политически очень легко исправимых, посредством какой-нибудь мзды, – к счастью, у нас есть еще много. Политика не этика... Что делать! Она имеет свои законы, независимые от нравственных», – так писал Константин Леонтьев во второй половине 1880-х гг. в полемическом отзыве на злободневную тему, озаглавленном «Чем и как либерализм наш вреден?».
|
|
|
Стучали колеса. За окном во мраке расплеталась и заплеталась сосудистая система тоннельных труб.
- Чего хотят либералы? – спросил я неожиданно для самого себя, склонившись к интеллигентного вида даме, сидевшей справа от меня. Дама от неожиданности вздрогнула и захлопнула книжку. Я слегка скосил глаза. На красной суперобложке был весьма реалистично изображен суровый мужчина в погонах, с пистолетом в вытянутой руке, с ясными зелеными глазами. Над седоватой стильной прической супергероя-силовика крупным шрифтом значилось имя автора – Афанасий Щитов. У нижнего края обложки сияло заглавие: «Майор Суровов против нарколибералов». Интересно, оживи господин Леонтьев, в монашестве Климент, какую рецензию дал бы он в наши дни по поводу данного сочинения господина Щитова?
|
|
|
- Виноват! – извинился я.
Дама гневно вздернула подбородок и принялась искать потерянную страницу. Поезд остановился, двери раскрылись. Ба, вот те на! В вагон, возбужденно гогоча, впорхнула стайка хищных скинов. Словно из воздуха выпрыгнуло человек десять – двое в зимних бомберах, большинство в плотных милитаристски-спортивных куртках черного или темно-синего цвета. Их можно было принять за участников одной спортивной команды, только вид спорта эти ребята выбрали довольно специфический. Как раз сейчас они тренировались. Зачищали местность от нечисти. Воображали себя военным патрулем. Торчали на адреналине. Короче, искали, на кого поохотиться. Что они успели сделать в этот выходной день, осталось неизвестным: может, им сопутствовала удача и они отметелили пару хачей, обезьян, цунаров, чурок, цыган или жидов. Может, только что встретились и приняли по паре пива, не более. Была ли это хорошо организованная группировка или неофиты-энтузиасты «вайт пауэр» – «белой власти-энергии», прущиеся от собственной накачанной значимости? Среди них не было никого старше меня. Но разве дело в возрасте? Дело в боевой доблести! А диспозиция складывалась явно не в мою пользу.
|
|
|
Ухватившись за поручни и сгрудившись в проходе перед дверьми, скинхеды нахохлились, как, бывает, нахохлятся в вольере зоопарка ястребы, что сидят, охватив когтистыми лапами крепкие поперечные жерди. Бритые недолго водили клювами из стороны в сторону. Заметили меня, пытающегося просочиться сквозь сиденье между дамой с «Майором Сурововым» и пенсионеркой с сумкой на колесиках. Скины весело переглядывались, постепенно приближались, подпрыгивали и подталкивали друг друга, как голуби перед россыпью зерна. И вот, воркуя и каркая, они заняли все пространство передо мной. Возле глаз замаячила чья-то ременная пряжка с нацистским числом 88, выгравированным в псевдоготическом стиле. Вспомнилось, как пятнадцать лет назад читал книжку советского пропагандиста с позабытым именем, рассуждавшим на тему конспирологической нумерологии. «Обратим свое внимание на безобидную вроде бы цифру – 88, – вдохновенно сочинял сей позабытый советский пропагандист. – Вот идет по улице улыбающийся юноша в белой спортивной майке с этим номером. Вроде бы ничего существенного, мало ли какие номера бывают у спортсменов. А на самом деле это шифровка! Если мы поставим рядом – внимание! – две восьмые буквы латинского алфавита, то получим аббревиатуру партийного приветствия немецких фашистов: «Хайль Гитлер!». Но мало того, антисоветский смысл этой, с позволения сказать, маечки усиливается еще и тем, что 1988 – это год тысячелетия крещения Руси. Так фашистская пропаганда переплетается с религиозной, затуманивая сознание современной молодежи и отвлекая ее от насущных задач, стоящих перед настоящими строителями коммунизма». Переплелись, переплелись все на свете пропаганды, как клубок телепатически шипящих постидеологических змей. И окончательно отвлекли современную молодежь от всех насущных задач.
- Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Канал Ильина», – раздался механический голос.
Поезд дернулся и поехал.
Сбор биомусора.
– OK, but do you really have to be the “Warlord”?
– You’ve got to be the Warlord, so how you going to get out the wolf? Wolf eat people. You gotta be a warlord to deal with the wolf. It take a wolf to deal with the wolf. Like in Training Day when he say it take a wolf to deal with a wolf, exactly what he say? What he was doing is fucking up drug dealers, taking their money. It’s fucked up, but he’s getting rid of the drug dealer, although he’s a drug dealer too, but it takes one of them to get rid of them. I have to be a fucking Warlord, cause they would go and hurt poor people to achieve. I would go and hurt fucking people who hurt poor people to achieve, and I would feel happy about that. If I have to go and make a few people uncomfortable to make my own community be comfortable, I’m with that, but if I’m going to make the whole community uncomfortable for just me and my few people, I think that’s really absurd. It’s not the best thing, but I’m doing the right thing at the end of the day.
Дата добавления: 2015-12-17; просмотров: 17; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!