Burning Spear. Free man
Самурай не боится смерти, потому что живет так, как будто он уже мертв. Это то ли из Джармуша, то ли из Мурзенко, а впрочем, какая разница – звучит красиво, к тому же про японцев. А что мы знаем про японцев? Японцы едят суши, занимаются каратэ, делают оригами и боятся цунами. Бездомные у них живут в картонных коробках, выставив снаружи начищенную обувь на бумажных ковриках. Про коробки я читал не то у Сорокина, не то у Гибсона. Все, что мы знаем о жизни, мы либо где-то прочитали, либо посмотрели, в самом лучшем случае нам об этом кто-то сказал. Кругом бродят толпы обдолбанных теоретиков, и хоть бы один трезвый практик! Но после того, что только что произошло со мной, я бы точно протрезвел, даже если бы был в стельку пьяным.
Я лежал в теплой воде, как айсберг в океане. Я таял. Борт ванны возвышался надо мной, как борт «Титаника». Леонардо ди Каприо в обнимку с Кейт Уинслетт приветливо помахали с самого края. Одежда мгновенно промокла насквозь. В отчаянии я пнул ванну ногой. Ди Каприо, всплеснув ручками, полетел в ледяную пучину, «Титаник» со скрежетом потонул. В дверь начали звонить непрерывным звонком, он буравил мозг, как сверло стоматолога – дырявый зуб с открытым нервом. «Соседи!» – понял я. Но решил пока не открывать. Вместо этого вскочил, перекрыл все трубы, попытался определить место течи – вода выплескивалась откуда-то из-под стиралки, но что конкретно прохудилось, было трудно понять. Схватил ведро, тряпку, но было удобнее черпать совком для мусора. Начерпал полное ведро, выплеснул в унитаз, и так несколько раз подряд. Потом еще тряпкой прошелся. В какой-то момент в дверь перестали звонить и стали колотить, похоже, ногами. Я старался вести себя как можно тише, чтобы они подумали, что меня нет дома. Правда, была опасность, что дверь начнут ломать, но в последний момент можно было бы объявиться, сказавшись глухим. Долбежка стихла. Первая опасность миновала. Меня охватила отчаянная энергия приговоренного к смерти, которому осталось докопать последние сантиметры спасительного туннеля, дальше – свобода, а тут в камеру ломятся конвоиры, чтобы вести на плаху. Потоп прекратился, мне удалось довольно споро ликвидировать видимые последствия. Заодно вымыл пол во всей квартире, убрал весь беспорядок, оставшийся после посещения Расколбаса, сложил постель и даже перемыл гору посуды. И оглядевши последствия трудов своих, был удовлетворен весьма.
|
|
|
В дверь снова зазвонили и забарабанили. Я уже переоделся во все сухое и чистое и смело открыл. На лестничной площадке стояла разъяренная соседка снизу, забыл, как ее звали, какое-то странное имя... Африкана? Афродита? Октябрина?
|
|
|
- Да вы что, с ума сошли?! – заорала соседка. – У нас с потолка хлещет!
- Да, я, к большому сожалению, сумасшедший, – скромно признался я.
Космашива? Кармайога? Пилорама? За ее спиной маячил смутно знакомый мужичок-с-ноготок в грязной робе, с изможденным лицом алкоголика-мизантропа, похожий на советского актера Бронислава Брондукова в роли инспектора Лестрейда. Ах, да, это же наш слесарь из ЖЭКа... Или РЭПа... Или как там это теперь называется... Как только она ухитрилась его так быстро заманить? Обычно он являлся в лучшем случае на следующий день после вызова. Наверняка пообещала денег. Что ж, если у нее действительно там внизу серьезно пострадал потолок, то к моим виртуальным расходам прибавится еще одна солидная статья.
- Вам это даром не пройдет! – продолжала вопить Пульчинелла, пытаясь оттеснить меня и проникнуть в квартиру.
- Да уж представляю... – вздохнул я, уступая ей путь.
- Смотрите, весь пол мокрый! Вы – свидетель! – Лорелея тыкала пальцем в коридорный паркет, Лестрейд уныло кивал. – Залил мне всю квартиру, да вы посмотрите на него, глаз подбит, рожа кривая, обои отслаиваться начнут – я не удивлюсь, а они у меня мягкие, из дышащего полимера, 40 долларов квадратный метр, да вы представляете, сколько ремонт будет стоить?
|
|
|
Мне захотелось ее задушить, повалив на пол и выкрикивая гнусные ругательства. Я с трудом вспомнил, что принципиально выступаю против всяческого оружия и являюсь убежденным сторонником мирных переговоров. Но как же ее все-таки зовут?
- Послушайте, Кхе-кхе-кхела Апчхиховна, мне сейчас надо срочно на вокзал, я уезжаю, а насчет ремонта вы не волнуйтесь, давайте мы сейчас к вам зайдем, посмотрим, каковы повреждения, вот и Лестрейд здесь, тьфу, то есть вас как зовут?
- Анатолий, – неожиданно глубоко пробасил Лестрейд.
- Вот! Анатолий не даст соврать. Итс гона би оллрайт! Правильно? – я потихоньку выталкивал обоих прочь.
Дульчинея сопротивлялась и пыталась возражать, но я не давал ей рта раскрыть, бормоча что-то убаюкивающее. Сунул ноги в башмаки, накинул пальто, подхватил рюкзак – и мы вывалились наружу. Спустились этажом ниже, заглянули в квартиру Николетты. По потолку в ванной комнате растекались неприятные буро-зеленые пятна, на одной из стен тоже виднелись основательные потеки, в коридоре на потолке проступило несколько пятнышек, но все выглядело гораздо безобиднее, чем я рассчитывал. Лестрейд-Анатолий в целом не возражал, хотя если бы Филомела предложила ему пятьдесят грамм, уверен, он с легкостью поменял бы свое мнение. Но светлая мысль подкупить представителя ЖКХ не явилась в затуманенное примитивное мелко-буржуазное сознание Даздрапермы, вот уже мы покидаем ее двухпещерное кирпично-бетонное убежище в каменных джунглях. На прощание, вы не поверите, я даже попробовал одолжить у нее денег. С равным успехом можно было предложить ей незамедлительно перепихнуться с Лестрейдом.
|
|
|
На улице дул холодный ветер, кусачие снежинки, как комары, роем атаковали лицо. Я втиснулся в трамвай, двери закрылись. Привычным взором оглядел площадку в поисках предполагаемого контролера. Подозрительных лиц не наблюдалось. Ехать надо было четыре остановки до конечной. Контролеры вошли на следующей, я успел заметить, как они разделились, кивнув друг другу, после чего первый залез в переднюю дверь, а второй быстро зашагал к задней. Я протиснулся в середину вагона и успел выскочить на следующей остановке, прежде, чем они проверили билеты у всей толпы. Под хлесткими ударами ветра добрел до метро, проскочил через турникеты под вопли дежурной бабульки в красной шапке, через сорок минут был на вокзале, ближайший поезд до Ветербурга отходил через 15 минут, следующий через час с лишним. Выбежал на перрон. Это был фирменный скорый, с суровыми проводниками, одетыми в нелепые, стилизованные под ХIХ век синие шинели с золочеными пуговицами. Вписаться в такой состав было мало шансов. Я честно прошел вдоль поезда, вернулся обратно. Вагоны дернулись. Ничего, подождем следующего...
Последний поезд уходил в 1.44. Сорок четыре – моя любимая цифра, так уж повелось. Вышел на платформу. Два мента, проходя мимо, пытливо ощупали взглядами. Я прикинулся фонарным столбом. У третьего от хвоста вагона толстая тетка копошилась возле многочисленных чемоданов, рассчитывалась с носильщиком. Рядом болтали две проводницы.
- Ну, вот вы где! – радостно воскликнул я, подхватывая сразу два чемодана. – Какое место?
- Девятое... – растерялась тетка.
Пока она не опомнилась, я нырнул в вагон, поставил ее чемоданы у девятого места. Вагон плацкартный, народу мало. Вышел наружу, тетка как раз показывала свои билеты. Я весело улыбнулся ей, подмигнул проводнице, подхватил еще два чемодана. Интересно, что у нее там? Тетка семенила вслед за мной. Я помог ей распихать багаж, и прежде, чем она успела начать меня расспрашивать, кто же я, собственно, такой, вышел в тамбур. Мимо меня проходили какие-то люди, но в душу никто не лез. Поезд дернулся, за окном все поплыло. Я вышел из тамбура, попробовал дверь туалета – конечно, заперта. Пошел вдоль состава. Свободные места были. Присел на одно из них. Когда проводница пошла проверять билеты, встал и прошел мимо нее. Перешел в соседний вагон. Там тоже шла проверка. Дошел до следующего. Там все уже закончилось. Решил наглеть до конца – снял пальто, закинул вместе с рюкзаком на полку, заглянул в купе проводников, там сидела унылая мадам, худая и вытянутая, как телебашня.
- Дайте белье, – сказал я.
- Сорок пять рублей.
- Ага, щас принесу.
Взял белье, на обратном пути захватил пальто и рюкзак, вернулся в предыдущий вагон, нашел свободную верхнюю полку, расстелил матрас, простыню, засунул одеяло в пододеяльник. Аккуратно сложил пальто, закинул все вещи на третью полку. Решил: если что, скажу, пьяный был, перепутал поезд, а билеты потерял. Лег, закрыл глаза. До Ветербурга оставалась целая ночь пути. Уже засыпая, вдруг вспомнил, как звали соседку снизу: Нинель Владленовна. Ну конечно, как я мог забыть, так просто: Нинель – это же Ленин наоборот, а Владлен – это Владимир Ленин! Наверное, ее папа был заядлый коммунист-ленинист. Из тех, которых называли «честными» и «настоящими», как моего дедушку. Не того, который уехал в Израиль, а другого, который умер за год до Брежнева. Дедушки, дедушки, дедушки мои… Я широко зевнул и отвернулся к стенке. Колеса стучали в ритме реггей. Ван драп, ту драп, ван драп, ту драп... Все было почти так же, как 15 лет назад. Мы тоже сели в последний поезд, правда, у нас были билеты. И гитары. Мир был совсем другой, и перед нами маячило невероятное будущее: концерты, записи, хиты... Я носил кожаную мотоциклетную куртку, а мой лучший друг – длинный серый плащ. И еще тогда была не зима, а лето. Сухое теплое лето... Басовые колеса-бочки ударяли два раза, на первую и на третью доли. Рабочий барабан играл третью долю. И рельсы пели чернокожими голосами.
__________________________________________________
Дата добавления: 2015-12-17; просмотров: 22; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!