Список принятых сокращений 58 страница

Коррумпированное чиновничество лишь формально декларирует принципы правовой законности и социальной справедливости, в реальности вектор направленности его интересов и действий прямо противоположен. Таких людей не волнует инфляция (наоборот, она для них даже выгодна), не расстраивают бедность и безработица, не страшит рост социальной напряженности. Их сознание искажено до предела. Вот почему такие люди вполне осознанно совершают корыстные преступления, без какого‑либо угрызения совести пользуются служебным положением, чтобы «система кормления» оставалась в неприкосновенности. К сожалении, при этом они практически ничем не рискуют. Не в этом ли причина массовости коррупции и безудержного ее распространения, превращения самой борьбы с коррупцией в мощный источник коррупционных доходов? Безнаказанность и круговая порука — самая благодатная юридическая и организационная среда коррупции.

Понятно, что разрушить такое тактикой «сознательной пассивности» (рынок сам поставит все на свое место) и простым ужесточением антикоррупционной практики невозможно. Нужны специальная государственная стратегия и сильная политическая воля. Нужны активные, хорошо продуманные и аккуратные действия, но не в режиме репрессивных тотальных зачисток, а в виде постоянного превентивно-профилактического противодействия.

Основные отличительные черты коррумпированного государства и негативные стороны его управляющего воздействия можно представить следующим образом.

1. Огромные масштабы коррупции. В таком государстве объектом коррупции становятся все мало-мальски социально значимые общественные отношения, а их субъектами — политики, бизнесмены и предприниматели, банковские работники, военные, государственные гражданские и муниципальные служащие, граждане. Коррупции подвержены политика и менеджмент, правоохранительные и судебные органы, избирательная система и призыв в вооруженные силы, инвестиционные и межбюджетные отношения, система здравоохранения и образования, жилищно-коммунальная сфера, шоу-бизнес, кадровые назначения, СМИ.

Любой мало-мальски серьезный вопрос качественно и в срок в присутственном месте решается только по той или иной коррупционной схеме. За взятки и «откаты» осуществляется передел собственности, нейтрализуется контроль внешнеэкономических связей, выдаются гранты, квоты и лицензии, организуются тендеры и аукционы, обеспечивается доступ к инсайдерской информации. Граждане платят за то, чтобы начальник качественно выполнил свой долг и поставил свою подпись, чтобы избежать излишней нервотрепки, чтобы нейтрализовать хамство и не мучиться в очередях. Результат известен: происходят присвоение огромных бюджетных средств, массовые налоговые и валютные нарушения, рейдерство, формальные аукционы и отмывание незаконно накопленных средств, вывоз культурных ценностей. К примеру, только из‑за несовершенства механизмов государственных закупок в России в карманах коррупционеров ежегодно оседает не менее триллиона рублей государственных средств. Масштабы такой коррупции ошеломляют и оцениваются как национальное бедствие.

2. Коррупция в таком государстве — это не только угроза развитию государственного управления, а неотъемлемая составная часть всей системы социального управления. Она сама становится системой, порождающей, как пишет Н. В. Селихов, тотально-отклоняющееся (девиантное) поведение как чиновничьего аппарата, так и целых социальных слоев и корпоративных групп[343]. Власть становится зависимой от преступников (такого мнения придерживается 49,3% россиян), авторитет и доверие к управленческим структурам стремительно падают (им не доверяет 46,0%). Все это до предела осложняет процесс экономических реформ и социально-политических преобразований, разрушает идеалы демократии, утверждает в обществе цинизм и лицемерие.

Поэтому правы те, кто утверждает, что коррупция, если не реагировать на нее адекватным образом, способна без крови и насилия остановить любое здоровое движение, дезавуировать самые умные начинания, свести на нет самые прогрессивные новации. Но при этом нельзя проявлять и излишнюю «революционность», нельзя в одночасье «вывернуть коррупционный стержень» — вся система управления, построенная на подкупе, взятках и откатах, немедленно рухнет. Нужны другие технологии и нормальные рыночные механизмы.

3. Коррумпированное государство лишь декларативно отстаивает ценности демократии, законности и социальной справедливости. В обстановке коррумпированности все нормальные человеческие ценности становятся условными, виртуальными, иллюзорными. Благополучие человека и его свобода, неприкосновенность собственности, юридическое равенство перед законом и судом, социальная солидарность теряют свой изначальный смысл, подменяются квазиценностями наживы, лицемерия и двойных стандартов. Именно циники первыми «предупреждают» общество об опасности, смело критикуют беспорядки в «независимых» СМИ, обличают грехи прошлого и настоящего в своих пасквильных псевдообъективных исследованиях, громче всех просят навести порядок.

Пока суть да дело, пока власть имущие разберутся, где правда, а где ложь, коррупционеры выстраивают свои карьеры, удобно устраиваются на влиятельные должности или протаскивают во власть «нужных» министров и губернаторов, выкупают поместья подальше от России, обзаводятся яхтами и самолетами, пристраивают детей в престижные английские и американские университеты. Щедро подкармливая, естественно, своих благодетелей и не обижая «свободных защитников» ценностей демократии и нашей будущей свободной жизни. Результат такой деятельности вполне предсказуем — запредельные всплески социальной напряженности, правовой нигилизм, реальная опасность потери российской государственности.

4. Императивные методы в коррумпированном государстве действуют формально, частенько подменяются методами диспозиции — латентно организованными соглашениями, компромиссами, сговорами, кадровыми назначениями на основе коррупционных связей. Даже судебные решения о кратных штрафах за коррупционные преступления по большей части остаются на бумаге и не исполняются. Таким образом, формируется среда, открывающая широкие возможности для процветания коррупции и предательства государственных интересов.

Наглядный пример такого предательства, именно предательства, а не просто уголовного преступления, — многомиллиардная коррупция в военном ведомстве во главе с его руководителем. Для большей убедительности приведем факты по оборонному ведомству.

В течение первой половины 2013 г. органами Прокуратуры РФ выявлено в армейской среде более 7 тыс. нарушений коррупционного характера. Общая сумма материального ущерба — более 4,4 млрд руб. На первом месте в перечне коррупционных преступлений — нарушения в области распродажи армейского имущества и приватизации земель, распределения и использования средств, выделенных на гособоронзаказ, которые, по сути дела, почти полностью присваивались частными лицами посредством различного рода фирм и «братских» компаний типа «Оборонсервис». Похоже, преступники и вправду поверили в то, что «те, кто может говорить ловко, у кого много власти, друзей и денег, могут вести себя безнаказанно» (Аристотель). Надеемся, что афоризм мыслителя древности, на этот раз окажется ошибочным.

Прокуратурой с участием СКР разработаны единые критерии отнесения преступлений к разряду коррупционных. Подготовлены методические рекомендации по вопросам расследования коррупционных преступлений, совершенных лицами особого правового статуса. Сейчас активно идет процесс формирования экспертных подразделений, специализирующихся на проведении антикоррупционных экспертиз. Правда, осложняет ситуацию то, что в «трудную минуту» коррупционеры без каких-либо особых осложнений покидают страну и оказываются под крышей свободных демократий. Что вполне понятно, ведь коррупция — это не только хорошо законспирированный, саморегулируемый, взаимовыгодный обмен материально-финансовыми ценностями, услугами и информацией, она носит сетевой международный характер. Ее vip-субъекты повязаны между собой крепкими межличностными узами, легко закрывая двери не только перед тем, кто готов честно работать, но и перед законом.

Следственный комитет Российской Федерации

Впервые в России идея создания следственного ведомства, организационно и функционально независимого от иных органов государственной власти, была реализована Петром I. К подследственности этих органов были отнесены дела о наиболее опасных деяниях, посягающих на основы государственности, в первую очередь о преступлениях коррупционной направленности, совершаемых высокопоставленными должностными лицами органов государственной власти (взяточничество, казнокрадство, служебные подлоги, мошенничество). В рамках названной модели следственная служба развивалась вплоть до Октябрьской революции, когда на основании декрета от 24 ноября 1917 г. № 1 «О суде» институт судебных следователей был упразднен. В 1918 г. был образован единый следственный отдел ВЧК.

Дальнейшее развитие следственного аппарата связано исключительно с периодическими перераспределениями функции предварительного следствия между прокуратурой и органами внутренних дел. Восстановление петровской вневедомственной модели организации следствия произошло в 2011 г., когда вступил в силу Федеральный закон от 28 декабря 2010 г. № 403‑ФЗ «О Следственном комитете Российской Федерации».

Основными задачи СКР являются: разработка мер по формированию государственной политики и совершенствованию нормативно-правового регулирования в установленной сфере деятельности; оперативное и качественное расследование крупных преступлений против государства и человека; выявление причин и условий, способствующих совершению преступлений, и принятие мер по их устранению; обеспечение международно-правового сотрудничества в сфере противодействия преступности.

СКР вправе запрашивать и получать в установленном порядке от государственных и муниципальных органов, всех организаций независимо от их организационно-правовой формы документы, справочные и иные материалы, необходимые для принятия решений по вопросам, отнесенным к установленной сфере деятельности; формировать и вести базы данных криминалистической, статистической и иной информации; учреждать печатные и электронные средства массовой информации; образовывать в установленной сфере деятельности координационные, консультативные, экспертные и совещательные органы, в том числе межведомственные.

В СКР разработан Комплексный план мероприятий по борьбе с коррупционными преступлениями. Введена специализация следователей, созданы специальные подразделения, в компетенцию которых входят контроль (мониторинг) за расследованием всех преступлений коррупционной направленности и выработка единого подхода к выявлению и пресечению таких преступлений. Предмет пристального внимания СКР — высоколатентные коррупционные преступления, совершаемые организованными группами, особенно в сфере подпольных казино, оборота наркотиков, организации притонов, хищения имущества граждан, рейдерских захватов предприятий, миграции, создания фиктивных юридических лиц.

С участием СКР разработаны единые критерии отнесения преступлений к разряду коррупционных. Подготовлены методические рекомендации по вопросам расследования коррупционных преступлений, совершенных лицами особого правового статуса. Сейчас активно идет процесс формирования экспертных подразделений, специализирующихся на проведении антикоррупционных экспертиз.

5. Мотивация многих чиновников коррумпированного государ­ства — не общественный интерес и не человек с его проблемами и заботами, а нажива и собственное благополучие. Государственная служба рассматривается ими всего лишь как выгодный бизнес[344]. Да и формы такого бизнеса не только многообразны, но и постоянно совершенствуются: коррупционный лоббизм, подкуп, взяточничество, непотизм, протекционизм, откаты, незаконная коммерческая деятельность, всякого рода официальные и неофициальные льготы, туристические поездки за чужой счет. За всем этим стоит безудержная тяга к стяжательству, роскоши и барству — на одном социальном полюсе, и застойная бедность, пьянство, наркомания, проституция, пренебрежительное отношение к честности и порядочности — на другом.

6. Коррупционные отношения в определенный момент превра­щаются в латентно организованную систему управления. Причем в систему весьма влиятельную, откровенно паразитирующую на принципах свободы и нравственности. Реальная власть и национальные богатства в этом случае находятся не в руках народа, а у тех, кого меньше всего волнуют проблемы общества и отдельных его граждан. Первоосновой и первоисточником власти в коррумпированном государстве является не народ, а относительно немногочисленная группа обогатившихся представителей общества, прежде всего из высшего чиновничества и олигархических бизнес-кругов. Они-то и являются разрушителями демократии, торговцами нацио­нальными интересами, пособниками организованной преступности и терроризма. Гражданское же общество становится квазигражданским, пытается подменить собой государство, ссылаясь на недееспособность последнего. В таких условиях наивно рассчитывать не только на справедливость государства и качественное исполнение им своих политических, социальных и правоохранительных функций, но и на возможность инновационного экономического развития.

Поэтому проблематика коррупции требует самого серьезного к себе отношения. В том числе с точки зрения тщательного изучения зарубежного опыта преодоления этого социального зла, опыта организации таких операций, как «Шейх и пчела» (США) и «Чистые руки» (Италия), опыт функционирования агентства по борьбе с коррупцией и работе с кадрами в режиме меритократии (Сингапур), практической реализации сеульской стратегии борьбы с коррупцией (Республика Корея).

Такой опыт постепенно накапливается и в России. Усилия российских властей ориентированы на модель системно-комплексного антикоррупционного действия одновременно на всех его важнейших направлениях. Методы разнообразны — от принуждения и наказания до убеждения и стимулирования. Учитываются и возможности различных стратегий антикоррупционного действия. Их немало, они неплохо описаны в научной литературе[345]. Вот некоторые из них.

Стратегия «системного устранения причин коррупции» реализуется на основе специального антикоррупционного законодательства, научно обоснованной программы под координирующим воздействием специализированного антикоррупционного ведомства. Гражданское общество в этом случае не только участвует в выработке антикоррупционной политики, но и на основе «партнерского сотрудничества» активно включено в ее реализацию. Не случайно именно стратегия «системного устранения» в развитых демократических государствах пользуется самой широкой поддержкой.

Стратегия «войны» — стратегия решительной борьбы с уже существующей коррупцией и конкретными коррупционерами. Это стратегия диктата и жесткого государственного принуждения. На участие и помощь гражданского общества она не особенно рассчитана. Такая стратегия под лозунгом «трех анти» (антикоррупция, антибюрократизм, антирасточительство) на протяжении многих лет реализуется в Китае. В стране созданы специальные народные суды, специализирующиеся на коррупционных делах. В обязанности граждан вменена обязанность немедленно сообщать о каждом ставшем известном им факте коррупции. В противном случае они сами будут подвергнуты серьезному наказанию.

Реализация такой стратегии дает быстрый и достаточно внушительный результат, но порождает немало негативного: загоняет коррупцию в подполье, делает ее более гибкой и изощренной.

Стратегия «сознательной пассивности» базируется на том, что коррупция — явление объективное, устойчивое и крайне вредное для нормального общества. Тем не менее, ее сторонники убеждены, что коррупция — явление преходящее, временное. Поэтому всякая активная борьба с ней малоэффективна и в принципе бесплодна. Расчет, что какими-то активными действиями, в том числе силовыми методами коррупцию можно победить — иллюзия. Надо терпеть и ждать пока коррупция сама по себе сойдет на нет. Такая стратегия создает иллюзию свободы, никого ни к чему не обязывает, не требует особых материально-финансовых затрат. На самом же деле дело состоит совершенно иначе: коррупция не только не уходит», а скорее, наоборот, разрастается, угрожая перерождением нормального государства в клептократию.

Стратегия предотвращения включает такие меры, как упрощение административных процедур; укрепление прав и свобод граждан; контроля имущественных накоплений должностных лиц; активизации юридических средств противодействия коррупции и введения кодексов этики; ужесточения уголовного, административного, финансового, предпринимательского и таможенного законодательства; обеспечения прозрачности государственных закупок; правового просвещения граждан; содействия профессиональным журналист­ским расследованиям.

Стратегия правозащиты опирается на независимую высокопрофессиональную судебную власть; базируется на открытости правоохранительной системы и широком использовании государственной и общественной антикоррупционной экспертизы законодательных актов и управленческих решений; стимулирует развитие сети «горячих линий» и общественных адвокатских контор; поощряет использование международных инструментов противодействия коррупции.

В реальной жизни перечисленные стратегии изолировано друг от друга, естественно, не действуют, как правило, используется смешанная модель с соответствующими приоритетами. Все зависит от страны, исторического момента, культурных традиций и ментальности народа, сложившихся политических и социально-экономических условий. Любое неумелое движение, одно неудачное управленческое решение может спровоцировать массовые протесты, а то и оранжевые выступления. Ближний Восток с его демократической весной — убедительный тому пример.

Правовую основу противодействия коррупции должны составлять общепризнанные принципы и нормы международного права (прежде всего принцип уважения прав человека и принцип добросовестного страной своих международных обязательств), международные договоры по противодействию коррупции, Конституция РФ, федеральные конституционные законы, федеральные законы, нормативные правовые акты Президента РФ, Правительства РФ и иных федеральных органов государственной власти, правовые акты органов государственной власти субъектов РФ и органов местного самоуправления, предусматривающие меры предупреждения коррупции, пресечения коррупционных правонарушений и ответственность за них (как физических, так и юридических лиц) с компенсацией нанесенного ущерба.

В них закреплены и основные принципы противодействия коррупции, как подсистема общих принципов государственного управления: обеспечение и защита основных нрав и свобод человека и гражданина; системность и комплексное использование политических, правовых, социально-экономических, специальных и иных мер противодействия коррупции; справедливость и равенство всех перед законом; неотвратимость юридической ответственности лиц, допустивших коррупционные правонарушения; приоритет мер предупреждения коррупции; признание повышенной общественной опасности коррупционных правонарушений, совершенных лицами, замещающими государственные должности; международное сотрудничество во всех областях противодействия коррупции.

Именно на базе перечисленных принципов совершенствуется отечественное антикоррупционное законодательство, оптимизируется система политических, финансово-экономических и организационных средства противодействия коррупции. Главной приметой этого тренда, по определению Т. Я. Хабриевой, является «переход от отдельных мер реагирования на проявления коррупции к применению системного подхода к решению этой проблемы»[346].

ХАБРИЕВА Таллия Ярулловна (р. 1958)

Академик Российской академии наук, доктор юридических наук, профессор, директор Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, вице-президент РАН. В 1980 г. с отличием окончила юридический факультет Казанского государственного университета. В период с 1996 по 2002 г. — ведущий научный сотрудник, заведующий сектором теории конституционного права, заместитель руководителя Центра публичного права Института государства и права РАН. С 1997 г. — профессор Московского государственного института международных отношений (университета) МИД России. С 2001 г. по настоящее время — директор Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации. Несколько лет работала в должности статс-секретаря — заместителя Министра по делам федерации, национальной и миграционной политики Российской Федерации.

Хабриева Т. Я. — автор более 160 научных публикаций, отдельные ее работы переведены на английский, французский, итальянский и болгарский языки. Главный редактор «Журнала российского права». Основные научные труды: «Телеологическое (целевое) толкование советского закона» (1988), «Конституционный контроль» (1992), «Правовая охрана Конституции» (1995), «Толкование Конституции Российской Федерации: теория и практика» (1998), «Национально-культурная автономия в Российской Федерации» (2003), «Теория современной конституции» (2005), «Миграционное право России: теория и практика» (2008), «Современные проблемы самоопределения этносов» (2010). Особый интерес в научной среде и практических работников вызвали такие, изданные под ее руководством, работы, как «Административная реформа в России» (2006), «Административная реформа в субъектах Российской Федерации» (2008), «Право и инновационная деятельность» (2011), «Коррупция: природа, проявления, противодействие» (2012).

Предмет особого внимания ученого — основные направления укрепления основ федеративных отношений и местного самоуправления; реформирования государственной службы Российской Федерации; проблемы совершенствованию избирательного законодательства; проблемы нацио­нально-культурного развития народов России.

Достаточно четкое представление о мерах антикоррупционного характера дают положения, содержащиеся в Концепции административной реформы, Национальном плане и Стратегии противодействия коррупции, текущих законодательных актах последнего времени. Многие нормы являются новыми для нашей правоприменительной практики. Имеются в виду нормы, касающиеся антикоррупционной экспертизы законодательных актов и управленческих решений; декларирования расходов и доходов, имущества и обязательств имущественного характера должностных лиц, чиновников и членов их семей; проверки достоверности сведений, сообщенных в декларациях о доходах и имуществе служащих; введение в практику многократных штрафов за коррупционные преступления; запрет на владение финансовыми активами и имуществом за рубежом; штрафных санкций за передачу ценных бумаг, акций и имущества лицам, выполняющим государственно-управленческие функции. Прокуратуре предоставлено право обращаться в суд с запросом на получение решения об изъятии имущества, которое было приобретено в результате необоснованного обогащения.

По инициативе Президента РФ принят пакет документов, касающийся рассекречивания банковских, налоговых и прочих тайн чиновников. Основаниями для проверки могут быть обращения правоохранительных органов, политических партий, общественных палат, СМИ, заявления граждан. Банки, кредитные учреждения и налоговые органы теперь обязаны предоставлять запрашиваемую антикоррупционными структурами информацию. Усилена ответственность взяткодателей. Без такого механизма любая проверка превращается в формальное действие, а со временем — в формальную процедуру.

Пополняется также арсенал административно-правовых и кадровых средств, особенно в части усиления запретов и ограничений, связанных с поступлением и прохождением государственной и муниципальной службы, введения должностных и административных регламентов, совершенствования кадрового резерва, проведения обязательной периодической ротации персонала, усиления налогового контроля. Постепенно входит в практику антикоррупционное обучение резервистов и тех, кто уже штатно занят в органах власти. Свою организующую роль, несомненно, сыграет недавно созданное в Администрации Президента РФ специальное управление по вопросам противодействия коррупции.

Расширен перечень оснований коррупционного характера, по которым служащий может быть уволен с гражданской службы: неприятие мер по предотвращению конфликта интересов; своевременное непредоставление сведений о доходах и имуществе; сокрытие фактов обращения к нему с предложениями коррупционного характера; участие в предпринимательской деятельности; вхождение в попечительские и наблюдательные советы иностранных некоммерческих организаций. Одновременно государство заботится о мотивации государственных и муниципальных служащих — факт длительного, безупречного и качественного исполнения должностных обязанностей в обязательном порядке учитывается при выдвижении на вышестоящую должность, присвоении классного чина, дипломатического ранга, воинского или специального звания. Более справедливой и конкурентной становится оплата труда.

Трудно не согласиться с мнением ученых, которые считают, что основным звеном антикоррупционного оздоровления страны является судебная система. Реформа судов — то звено, взявшись за которое можно вытянуть всю цепь коррупционных проблем и обеспечить необходимый результат в борьбе с коррупцией в целом. Мнение ученых однозначно: если коррупцию удастся изжить в судебном сообществе, то в других ветвях власти, государственного администрирования бизнеса и социального обслуживания она станет отмирать автоматически[347].

Начинать же надо с существенного кадрового обновления судебного корпуса и обеспечивающих его аппаратных структур — на судейские должности должны назначаться юристы с наличием значительного опыта адвокатской и прокурорской работы; необходимо повышение статуса и расширение полномочий судебных квалификационных коллегий; формирование административной юстиции; введение практики избрания председателей судов всех уровней судьями данного суда; расширение практики применения «сделок с правосудием»; существенное расширение возможностей института присяжных заседателей, с целью сокращения явлений келейности, предвзятости и ангажированности судов; проведение систематической, в режиме случайной выборки (до 5% ежегодно), проверки крупных личных расходов судей; создание службы собственной без­опасности судов с правом ведения оперативно-розыскной деятельности. Для того чтобы защитить судей от давления со стороны, необходимо приять закон об ответственности даже за попытку воздействия на суд.

В систему противодействия коррупции, со временем могут быть включены и другие составляющие. Главное, чтобы они представляли органически единую, научно сбалансированную, целеориентированную систему мер организационного, экономического, информационно-технического, карательного, контрольно-профилактического и воспитательного характера. Только в таком режиме могут быть успешно решены следующие задачи:

1) формирование в обществе атмосферы нетерпимого отношения к коррупции;

2) сужение поля, благоприятствующего возникновению, закреп­лению и развитию коррупционных отношений;

3) кадровое обновление государственного и муниципального управления;

4) обеспечение независимости средств массовой информации;

5) развитие международного антикоррупционного сотрудничества.

Главный же критерий оценки эффективности предпринимаемых усилий — позитивное общественное мнение[348].

При этом не следует забывать, что:

1) стопроцентное искоренение коррупции невозможно в принципе. В качестве стратегической цели могут рассматриваться лишь задача минимизации и ликвидации последствий коррупционных проявлений, низведение коррупции до социально терпимого уровня[349]. Другое дело, что коррупция всегда, везде, в любой форме является сигналом о серьезных неполадках в управлении, низкой эффективности власти, «заторможенности» институтов гражданского общества;

2) далеко не все представители власти хотят, могут и готовы заниматься малоприятным делом борьбы с коррупцией. Чиновники в такой борьбе заинтересованы лишь декларативно. Дебю­ро­кра­тизация аппарата, расширение гласности законодательного процесса, внедрение публичной антикоррупционной экспертизы управленческих решений поддерживаются ими лишь на словах. На самом деле они делают все от них зависящее, чтобы противостоять любым предлагаемым мерам по разрушению той социальной среды, которая обеспечивает их безбедное существование. Такое поведение полностью укладывается в стратегию «сознательной пассивности» и «бюрократического саботажа». Отсюда тактика акцентирования внимания на второстепенных мерах, половинчатость и имитационный характер проводимых реформ, нейтрализация общественного контроля. Итог такой тактики известен — статус-кво, застой и загнивание, причем это в лучшем случае. Вывод: необходимы не разговоры и уговоры, а продуманная и последовательная антикоррупционая дея­тельность с участием всего общества. Результат же на выходе должен быть вполне конкретным: коррупция должна восприниматься не иначе, как нечто неприличное, постыдное, недостойное порядочного человека;

3) идеальной антикоррупционной стратегии не существует. Успех может быть обеспечен существенными подвижками одновременно на всех стратегических направлениях. Только законодательными мерами или посредством преимущественно силового воздействия коррупцию победить невозможно. Стратегия «войны» с помощью ужесточения карательных мер привлекательна, но в конечном счете малоэффективна. Она может дать лишь временный, так сказать, промежуточный результат. В ответ на уголовное преследование коррупция не прекратит своего существования, а скорее сменит формы, глубже уйдет в тень, спровоцирует создание новых, еще более устойчивых кор­рупционных сетей;

4) не может считаться научным сведение борьбы с коррупцией только к реагированию на уже свершившиеся коррупционные факты. В этом случае объектом подавления является коррупционер, а не коррупция как явление, не ее причины, а следствия на уровне индивида. Рано или поздно борьба с коррупционерами трансформируется в борьбу конкурентов на рынке коррупционных услуг[350], в борьбу с бюрократией как таковой. История же учит другому: успех может быть обеспечен в комплексе, как посредством усиления наказания, так и путем установления границ должного и возможного поведения, подлежащего строгому социально-правовому контролю;

---

Дата добавления: 2016-01-04; просмотров: 17; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!