II . НАЧАЛО ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА 6 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 6 из 50Следующая ⇒

Развернувшийся конфликт получил, однако, неожиданную и трагическую развязку. 2 июня 1881 г. Ч. Гито, человек психически нездоровый,

18 Russel F. President Makers. From Mark Hanna to Joseph P. Kennedy. Boston, 1976,
p. 27.

19 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 22, с. 199—200.

I. ОТ СВОБОДНОЙ КОНКУРЕНЦИИ К ГОСПОДСТВУ МОНОПОЛИЙ

ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКИЙ КУРС

но в то же время, как выяснилось из его писем, несомненно, поддерживавший «стойких» республиканцев²⁰, смертельно ранил Дж. Гарфилда. «Полукровки» умело направили гнев общественного мнения против Р. Конклинга и его фракции и захватили лидерство в партии. Но гибель президента уже вопреки желаниям «полукровок» вдохнула жизнь в самую малочисленную фракцию республиканцев, так называемых магвам-пов (от индейского слова магвамп — мудрец, старейшина племени), претендовавших на роль просвещенного крыла партии.

Магвампы на протяжении многих лет агитировали в пользу билля о реформе гражданской службы, означавшего введение конкурсной системы замещения вакансий в чиновничьем аппарате. Многие магвампы (К. Шурц, Г. К. Лодж, Дж. Хоар, Т. Рузвельт, Э. Годкин и др.), крп-тикуя систему назначений на федеральные должности за политические заслуги, указывали, что она является неиссякаемым источником коррупции и расчищает путь к власти для напористых невежд. Социальную опору магвампов составляла буржуазная интеллигенция, среди них было много журналистов, профессоров, юристов, врачей, представителей семей потомственных политиков, отстраненных от власти партийными боссами. В их глазах надежным пропуском в сферу государственной власти мог служить только диплом привилегированного университета или колледжа.

В риторике магвампов звучала тоска по временам просвещенных президентов из высокопоставленных семей — Дж. Вашингтона, Т. Джеффер-сона, Дж. Адамса и Дж. Мэдисона — и одновременно презрение к выскочкам из необразованной «черни», готовых оказать любые услуги партийным боссам ради получения доходной федеральной должности. Магвампы сумели использовать убийство Гарфилда, изобразив его как жертву порочной системы дележа федеральных должностей партийными боссами.

В 1883 г. конгресс обнародовал закон Пендлтона, вводивший систему замещения части федеральных должностей на основе конкурсных экзаменов. Закон успокоил общественное мнение и отвел его гнев от алчных боссов. Однако уже очень скоро выяснилось, что боссы вовсе не собирались отказываться от прибыльной системы дележа федеральных должностей победившей партией. В 1884 г. кандидат в президенты от демократов Г. Кливленд обещал в случае победы не отстранять от государственной службы республиканцев лишь по их партийной принадлежности. Но не успел он поселиться в Белом доме, как боссы партии указали ему, что боролись за президентское кресло вовсе не для того, чтобы оставлять федеральные должности республиканцам. Кливленд незамедлительно сместил 100 тыс. представителей побежденной партии.

Число федеральных должностей, замещавшихся на конкурсной основе, все же с 1883 по 1901 г. возросло с 14 тыс. до 106 тыс., но число должностей, распределявшихся между сторонниками победившей партии, также увеличилось — с 118 тыс. до 150 тыс. Сама система конкурсных экзаменов оказалась крайне неэффективной, ибо партийные боссы добились предельного упрощения тестов для испытуемых. Во время типичного экзамена от претендента на должность требовалось написать названия любых 15 штатов и 15 городов США, уметь делить и умножать простые дроби, различать глагол, существительное и прилагательное,

20 Dobson J . M . Op. cit., p. 67.

иметь представление о колониальном периоде, Континентальном конгрессе, Декларации независимости и Прокламации об освобождении рабов ²¹фактически на федеральную должность при таком конкурсе могли претендовать люди с начальным образованием, и, конечно же, он не мог стать препятствием для протеже партийного босса.

Несмотря на стирание существенных различий между республиканцами и демократами в последней четверти XIX в. и полное отсутствие в их платформах каких-либо преобразовательных идей, буржуазным партиям удавалось долгое время весьма успешно нейтрализовать попытки других политических объединений завоевать избирателей на свою сторону. Объясняется это рядом факторов.

Один из них заключается в том, что стирание различий в социально-политических принципах партий не означало унификации и неизбежного в таком случае резкого сужения социальной базы двухпартийной системы. Внутри нее сложилось своеобразное разделение функции социального контроля широких слоев общества. Республиканская партия имела особенно прочные позиции в штатах Среднего Запада: здесь за нее голосовала значительная часть рабочих и городская мелкая буржуазия. Республиканцы контролировали также голоса значительной части рабочих и фермеров из среды американцев-протестантов в других районах страны. Демократическая партия была в большей степени сориентирована на аграрные круги Юга, Юго-Запада, Дальнего Запада. В городах Северо-Востока их массовую опору составляли главным образом рабочие-иммигранты из числа католиков.

Республиканцы и демократы внедрялись в социальные низы общества, эксплуатируя и раздувая национальные и религиозные различия внутри них. Различия в массовой базе двух партий сказывались определенным образом на их платформах. Так, приверженность республиканцев принципу протекционизма и неприятие его демократами объяснялись в значительной степени тем, что первые поддерживали репутацию «городской», а вторые — «аграрной» партии.

Основную же причину прочности двухпартийной системы необходимо видеть в слабой политической активности рабочего класса.

Политическую оппозицию двухпартийной системе составили прежде всего фермерские партии. В начале 90-х годов популисты добились значительных успехов в Канзасе, Колорадо, Небраске, Северной Дакоте, Миннесоте, Северной Каролине, где их представители в ряде случаев были избраны губернаторами или завоевали достаточное число мест в законодательных собраниях штатов для того, чтобы провести в жизнь некоторые свои предложения²². Подъем популизма повлиял определенным образом на тактику двух буржуазных партий, что нашло выражение в размежевании внутри одной из них, демократической, и выдвижении ее кандидатом в президенты в 1896 г. У. Дж. Брайана.

Исторический смысл выступления Брайана и его сторонников с критикой традиционных методов отправления буржуазной политической власти в США заключался в использовании тактики социального маневра для укрепления и расширения массовой базы демократической партии.

21 White L. D. The Republican Era: 1869—1901. A Study in Administrative History.
N. Y., 1958, p. 301, 307, 310, 317, 320, 348.

22 Куропятник Г. П. Фермерское движение в США: От грейнджеров к Народной дар-
тии, 1867—1896. М., 1971, с. 199.

Многими буржуазными деятелями США конца XIX в. эта тактика воспринималась как еретическое нововведение, и они поспешили записать Брайана в популисты.

Брайан не был таковым, но движение, названное его именем, было действительно необычным явлением в американской буржуазной политической практике, и сам Брайан оказался как бы предтечей таких известных буржуазных реформаторов, как Т. Рузвельт, В. Вильсон и Ф. Д. Рузвельт. Движение Брайана, рассмотренное в плане широкой исторической перспективы, выглядит весьма симптоматично. Оно заключало в себе признание того факта, что в условиях США, где получили распространение буржуазно-демократические свободы, грубое и циничное игнорирование республиканцами и демократами лозунгов массовых народных движений чревато опасными для двухпартийной системы последствиями.

Успехи популистов, собравших на выборах 1892 г. около 1 млн. голосов, доказывали, что создание эффективной третьей партии в стране не является утопией. А учитывая, что избирательная активность американцев в последней трети XIX в. была весьма высокой (с 1876 по 1896 г. в президентских выборах участвовали в среднем 78,5% имевших право голоса ²³), можно было ожидать новых успехов популистских кандидатов. Избирательная стратегия Брайана в 1896 г. и была как раз рассчитана на «улавливание» сотен тысяч голосов простых американцев, увидевших в популистах выразителей своих интересов.

Одним из главных приемов избирательной стратегии Брайана являлось включение в платформу демократической партии ряда популистских требований. Ставка на альянс с популистами была подсказана лидеру демократов опытом его собственной политической деятельности в штате Небраска. В 1892 г., когда Брайан потерпел поражение на выборах в сенат штата, раскладка голосов в его избирательном округе выразилась следующим образом: 13 тыс. отдано за республиканского кандидата, 10 тыс.— за Брайана, 8 тыс.— за популистов²⁴. Простой подсчет подсказывал Брайану, что союз с популистами обеспечил бы ему победу. Он стал настойчиво домогаться такого союза после того, как популисты собрали на президентских выборах 1892 г. около 1 млн. голосов, которых демократам с учетом голосов, собранных ими самими, с лихвой хватило бы для разгрома республиканцев в избирательной кампании.

Брайан шел на всевозможные демагогические приемы, чтобы привлечь популистских избирателей. Свое отношение к свободной чеканке серебряных денег, на которой настаивали лидеры популистов, он выразил в речи перед избирателями Небраски: «Я ничего не смыслю в серебряных деньгах, но их хочет народ Небраски, поэтому их хочу и я. Что касается аргументов, то я подыщу их потом». Все чаще и чаще Брайан прибегал к популистской критике капитализма.

Когда дошел черед до формулирования конкретных предвыборных лозунгов демократов, Брайна сосредоточил внимание на свободной чеканке серебряных денег. Объясняя свою позицию рядовым избирателям, он ловчил, стремясь уйти от обвинений в измене радикальным принципам: «Восстановление серебряных денег является только одной среди на-

23 Marcus R. D. Grand Old Party: Political Structure in the Gilded Age, 1880—1896.N. Y., 1971, p. 5.

24 Koenig L . W . Op. cit., p. 103.

ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКИЙ КУРС

ших реформ, но если демократическая партия не проведет ее, она не сможет осуществить и других начинаний...» ²⁵

Брайан стремился изобразить борьбу за серебряные деньги в виде войны за святую веру, претендуя на роль мессии. Всю страну облетел его знаменитый призыв: «Не позволим распять человечество на золотом кресте». Брайану удалось приобрести известность «великого простолюдина», склонить на свою сторону съезд демократов. Но выборы 1896 г. он проиграл. Их итоги свидетельствовали, что арифметические расчеты не могут служить надежной основой политической стратегии. Социальная критика помогла Брайану завоевать голоса сотен тысяч простых избирателей, которые, по планам демократов, должны были обеспечить им успех, но она же отпугнула многих традиционных приверженцев этой партии, прежде всего финансово-промышленных тузов. Крупный капитал предпочел риторике Брайана прямолинейные заверения в лояльности корпорациям Маккинли. Час буржуазного реформизма в США еще не пробил.

2. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ

ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

Усложнение экономических связей капиталистического общества в США в период смены капитализма свободной конкуренции империализмом и резкое обострение классовых антагонизмов предопределяли неизбежность изменения традиционных форм социально-экономической политики буржуазного государства. Эта трансформация носила сложный, противоречивый характер, зачастую происходила подспудно, незаметно для глаз современников. Необходимо отметить, что господствовавшая в конце XIX в. в буржуазной идеологии доктрина «невмешательства» государства в социально-экономическое развитие, по которой историки США нередко судят о реальном содержании социально-экономической политики правительства, дает в действительности крайне искаженное представление о последней.

Принцип государственного невмешательства в хозяйственную жизнь представлял в рассматриваемый период кредо господствующего класса. Ему поклонялись академические круги, деятели республиканской и демократической партий, бизнесмены, президенты. Социальное звучание этого принципа, который оформился еще в XVII—XVIII вв. и использовался тогда революционной буржуазией для критики регламентаций торгово-промышленного развития феодальными государствами, претерпело в эпоху перехода к империализму серьезное изменение.

В конце XIX в. в условиях смены свободной конкуренции господством монополий выразители интересов мелкой буржуазии отказались от лозунга государственного невмешательства и выдвинули развернутую программу социально-экономического законодательства, направленную на защиту интересов немонополистической буржуазии от посягательств со стороны корпораций. Последние же, напротив, взяли этот лозунг на вооружение, ибо полная свобода рук обеспечивала им наибольшие возможности как для сокрушения мелкого и среднего бизнеса, так и для эксплуатации пролетариата.

25 Ibid., p. 146.

Идея абсолютной свободы бизнеса обосновывалась буржуазными идеологами и политиками при помощи экономических, социологических, правовых теорий. Но особой популярностью пользовались среди них социал-дарвинистские доктрины, представлявшие циничную форму защиты интересов монополий. Социал-дарвинистские идеи пронизывали все буржуазные общественные науки, проповедовались с кафедр университетов, со страниц массовой печати, подчинили себе буржуазное сознание.

Сущность социал-дарвинизма заключалась в перенесении законов биологической эволюции, сформулированных Ч. Дарвином, на общественное развитие. Общественные связи рассматривались социал-дарвинистами не иначе как сквозь призму «борьбы за существование» людей, выживание «наиболее приспособленных» среди них и гибели «наименее приспособленных». Биологизация законов общества оборачивалась в их работах обоснованием извечного характера закономерностей капитализма. Так, непреходящим явлением мироздания, реализацией биологической борьбы за существование объявлялась частнокапиталистическая конкуренция. Свойственные капитализму поляризация бедности и богатства, разорение сотен тысяч мелких предпринимателей и бедственное положение пролетариата, с одной стороны, и усиливающийся гнет монополий — с другой, определялись как продукт естественного отбора. Результатом естественного отбора, проявлением «разума вселенной», «цветами цивилизации» главе социал-дарвинистов У. Г. Самнеру представлялись монополии ²⁶. Самнер твердил об извечном характере классовых различий и классовой борьбы, которые в его истолковании представали как проявление неискоренимой борьбы за существование ²⁷.

В социально-политических рекомендациях социал-дарвинисты решительно настаивали на полном невмешательстве государства в ход «естественного прогресса» и осуждали любые попытки облегчить участь «менее приспособленных» индивидуумов и как-то ограничить устремления «более приспособленных». Спасение «менее приспособленных» в ущерб интересам «более приспособленных», заявлял Самнер, грозило бы гибелью общества, утверждением антицивилизации вместо цивилизации ²⁸.

Совершенно очевидно, что социал-дарвинистские доктрины иих венец — идея государственного невмешательства — означали апологию частного предпринимательства и ничем не смягчаемой эксплуатации пролетариата, мелкой и средней буржуазии со стороны горстки монополий. Неудивительно, что монополисты, единожды познакомившись с ними, немедленно обратились в социал-дарвинистскую веру. Все они — Э. Карне-ги, Дж. Рокфеллер, Дж. Херст, Дж. Хилл и другие — неизменно изображали себя как вид наиболее приспособленных человеческих особей, а финансово-промышленные империи — как высшее достижение естественного отбора.

Соотнесение формулы государственного невмешательства и конкретной практики связей монополистов с правительством обнаруживает ли-

26 Sumner W. G. The Challenge of Facts and Other Essays. New Haven (Conn.), 1914.p. 90.

27 Sumner W. G. The Forgotten Man and Other Essays. New Haven (Conn.), 1918, p. 253—254.

28 Sumner W. G. What Social Classes Owe to Each Other. N. Y., 1920, p. 113—120.

ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКИЙ КУРС

цемерие их индивидуалистической веры. В реальной действительности, а не в теории руководители корпораций отказывали в праве на государственное содействие эксплуатируемым ими слоям общества и в то же время активно использовали правительство для поддержки собственных экономических и социальных интересов. В последней трети XIX в. особенно широкую огласку получили тесные связи между государственным аппаратом и железнодорожными компаниями. Империи железнодорожных королей Гульдов и Вандербилтов были созданы в первую очередь благодаря щедрым подачкам из государственного земельного фонда, который согласно гомстед-акту 1862 г. предназначался формально для организации мелких фермерских участков. Земельные владения, полученные железнодорожными компаниями от федерального правительства и властей штатов, равнялись территории Франции и в 5 раз превосходили площадь штата Нью-Йорк.

Уже с момента возникновения первых предпринимательских объединений правительства штатов буквально соперничали друг с другом в предоставлении наиболее благоприятных условий для развития монополий на своих территориях. В 1875 г. в штате Нью-Джерси, который известен как «родина корпораций», был принят закон, отменявший большинство ограничений на предельные размеры капиталов предпринимательских объединений, резко расширявший их возможности при получении займов и выпуске акций и облегчавший условия их ответственности перед кредиторами ²⁹. Другие штаты, боясь отстать от Нью-Джерси и стремясь инкорпорировать на своих территориях как можно больше предпринимательских объединений, создавали для них поистине тепличные условия. В 1892 г. законодатели Нью-Йорка, желая предотвратить инкорпорацию крупнейшей промышленной компании США «Дженерал моторз» на территории соседнего Нью-Джерси, приняли специальный закон об учреждении этой монополии на чрезвычайно льготных условиях.

В 70—90-е годы во многих штатах были приняты законы, полностью отменявшие предельные размеры капиталов корпораций, предоставлявшие им право заниматься многими видами хозяйственной деятельности, позволявшие монополиям выпускать акции без указания их номинальной стоимости и т. п.³⁰

Крупный капитал США, не стесненный законодательными ограничениями в притязаниях на экономическое господство, а, напротив, всячески поощряемый правительством, не пренебрегал и откровенно преступными средствами для достижения своих целей. Отношение к Фемиде, выраженное К. Вандербилтом, было не менее циничным, чем отношение монополистов к «менее приспособленным» индивидам: «Какое мне дело до закона? У меня что — нет силы?» Нефтяной владыка Дж. Рокфеллер прокладывал путь к власти, как показал в 1894 г. Г. Д. Ллойд в книге «Богатство против общества» и в 1902 г. А. Тарбелл в серии разоблачительных статей, с помощью поджогов нефтехранилищ независимых предпринимателей, сговоров с владельцами железных дорог и подкупа судей и законодателей. Преступления «баронов-разбойников» в полной мере были разоблачены макрейкерами в начале XX в., но и в 70—80-е годы они уже стали достоянием широкой огласки.

Дата добавления: 2021-11-30; просмотров: 22; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!