В.       Привязанность без критики

 

С новыми людьми и при случайных контактах ребенок ведет себя мило и «с доверием». Ребёнок не в состоянии эмоционально различать знакомых и незна­ко­мых людей, часто ведет себя навязчиво(«как липучка»). Ребёнок проявляет поведение незрелой привязанности (имеет форму контактного поведения, которая является нормальной в возрасте 6-12 месяцев). Контакты ребенка как правило остаются короткими и поверхностными, подобные случайные контакты не развиваются до степени длительных отношений.

Этот диагноз подразумевает, что в раннем детстве ребенка преобладали депривация, пренебрежение или насилие. Но мы не можем быть ни в чем уверены, пока ребенку не исполнится примерно 7 лет.

Эти основные поведенческие схемы имеют множество индивидуальных вариаций, к примеру, оченьинтровертные, погруженные в себя дети с саморазрушающим поведением; и на другом конце шкалы – чересчур экстравертные и импльсивные/агрессивные дети, в равной степени неспособные взаимодействовать в системе социальных отношений.        

 

Главной общей особенностью является неспособность ребенка развить обоюдные, любящие, включающие обязательства, взаимоотношения с другими. При подвергнувшихся риску сниженных социальных способностях, другие аспекты жизни, такие как игра, учёба, работа, брак, умение быть членом семьи или группы, пострадает так же. Негативная реакция со стороны других (конфликты и разочарование) будет препятствовать повседневному развитию. В связи с этим интеллектуальные способности не будут использованы в достаточной мере, что приведет к вторичным проблемам, таким как недостаток образования, крими­наль­ная деятельность и пристрастие к наркотикам.

 

В зависимости от конкретного ребёнка, ранние деформации и травмы могут привнести в его жизнь и новые проблемы. Нарушение привязанности часто проявляется в комбинации со следующими проблемами:

· Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР)- хроническое стрессовое состояние вследствие какого-то одного крайне травмирующего переживания.

· Гиперактивность или нарушение активности и внимания.(СДВГ) -Экстравертированное и хаотичное поведение, обусловленное органическими проблемами нервной системы.

· Постинституциональный аутистический синдром (PIAS).Пассивное, интравертное, «замороженное» состояние, вызванное брошенностью ребенка.

 

Только клиническое обследование конкретного ребенка позволяет определить, как другие проблемы переплетаются с ранним нарушением привязанности. К несчастью, в большинстве мест возможности проведения таких исследований очень скудные.

Диагноз нарушение привязанности и его последствия многократно оспаривались и ставились под сомнение. Прежде всего потому, что профессионалы не осмеливаются применять столь серьёзный диагноз в раннем детстве, а так же потому, что диагноз этот ассоциируется с излишне радикальными методами лечения (разработанными из-за эмоциональной непробиваемости отчаявшихся детей).

В качестве примера можно привести так называемую холдинг-терапию, когда взрослые часами удерживают ребёнка неподвижным, стараясь заставить его признать авторитет и любовь приемных родителей или опекунов. В одном из таких случаев ребёнок умер во время холдинг-терапии от удушья. Ясно,что это сделало диагноз ещё более спорным.

Попытаюсь предоставить читателю сбалансированный обзор по данной проблеме, а так же ряд разумных и практических методов. Возможно, однажды наука сможет лучше описать такие случаи, и создать новые методы лечения.

 

Как обычно возникает нарушение привязанности? Следует учесть, что этот труд представляет мою личную точку зрения относительно актуальных проблем нарушений привязанности в обществе и не является обзором, построенным на научных основах.

 

РАЗВИТИЕ РАННЕЙ ПРИВЯЗАННОСТИ: ВЫЗОВ ВСЕМИРНОГО МАСШТАБА

Нам потребовалось несколько миллионов лет для формирования взаимоотношений мать/ребёнок, и всего 15 лет для их разрушения.

Начиная со времен Второй мировой войны, и далее, с ускорением, в 1960 гг., мы предприняли самый масштабный социальный экспери­мент, который когда-либо проводился в западном мире: матери детей младшего и дошкольного возраста пошли работать вне дома, отлучившись от своих малышей. Это не только изменило всю нашу культуру: религиозные взгляды, модель семьи, традиции, привыч­ки питания, количество детей в семьях и уровень дохода семьи, но также разрушило сформировавшиеся к тому времени отношения между матерью и ребёнком, заменив их на совершенно новый вид привязанности. Условия обучения тому, как стано­виться человеком посредством отношений в период раннего детства, были перевёр­нуты с ног на голову. На сегодняшний день, мы, вероятно, являемся единственным видом млекопитающих, у которого мать и младенец не остаются неразлучными в течение, по крайней мере, первых двух-трёх лет с момента рождения. Спросите об этом горилл или голубых китов, они в недоумении покачают головами.

 

В моей родной стране, Дании, понадобилось всего 15 лет (1960-1975), чтобы вывести 80% всех женщин в дневное время из дома на фабрики и в учреждения. Два великих стабилизатора общества – культура рабочего класса и культура сельской жизни исчезли практически за ночь. Семья, как культурный стержень, распалась на “членов семьи, встречающихся меж другими занятиями”. Первое последствие: количество детей, рождённых дома, а не в больнице или клинике, сократилось с 85% в 1955 до менее 1% в 1975 году. Первый физический контакт для младенца перестал быть добровольным решением родителей, и стал решением, которое принимают медики, а родители стали лишь наблюдателями, иногда по ту сторону стеклянной стены. Мягко говоря, решения медперсонала не всегда оказыва­лись мудрыми, и сегодня многие взрослые страдают от последствий раннего отлучения. Как и их матери. Принуждённое раннее отлу­че­ние вредит не только младенцам, но и их родителям. Матери, физически отлучённые от своих новорож­ден­ных детей – даже на короткое время – часто переживают интенсивное, иррациональное чувство вины, склонны чувствовать себя оторванными и отчуждёнными от ребёнка и испытывают чувство некомпетентности и неуверенности в своих попытках истолковывать потребности ребенка и знаки, которые он им подает. Они становятся неуверенными в решениях о том, как им следует обращаться с ребенком. Естественно, это часто провоцирует взаимную петлю недоразумений и нереализованных потребностей между матерью и ребёнком. Не говоря уже об отце, которому, не присутствуя при родах и не имея физического контакта с ребёнком, сложно демонстрировать преданность малышу, прибывшему из больницы уже спустя определенное время после рождения.

 

За изменением рабочих привычек, с отставанием примерно в 5 лет (параллельно с увеличением числа работающих вне дома женщин) последовал резкий рост числа разводов, в результате чего в Дании сформировался новый тип семьи: социально незащищённые и переутомлённые матери-одиночки. Такое развитие событий послужило причиной разрушения гораздо большего количества семей, чем можно было ожидать в результате изменения стиля жизни и адекватной переориентации. Рост благосостояния семьи, при двух работающих родителях, влечет за собой снижение численности потомков: на сегодняшний день жители Европы составляют 25% от всего населения земного шара, а еще через 20 лет этот показатель будет составлять всего 17%. 

 

И, наконец (если вы всё ещё со мной), дедушки и бабушки исчезли из семей, забрав с собой все свои традиционные знания о том, как справляться с восемью детьми, непрестанными родами, детскими болезнями и приго­тов­лением вкусной еды, предоставив своим озадаченным потомкам свободу становиться хорошими родителями, в той мере, в какой им самим это удастся. Консультанты, семейные журналы и другие заменители частично заняли их место.

 

Сегодняшние среднестатистические родители к моменту, когда появляется их первый ребёнок, уже относительно пожилые. Им самим никогда не приходилось заботиться о своих младших братьях и сестрах, они уже c раннего возраста встречались с большим количеством новых людей, но почти не видели своих бабушек и дедушек, и когда они держат в объятиях своих первенцев, они ничего не знают о том, что и как следует делать, а лишь преисполнены амбиций по поводу себя и своих детей!

 

Изменились и проблемы, возникающие у детей в процессе становления их личности. Невротическая личность (с глубокой привязанностью, но застрявшая в конф­ликте 3-5 летнего возраста между самореализацией и жестким супер-эго) исчезла по мере того, как изменились структура семьи и морально-ценност­ный кодекс, а на смену ей пришел умный, избалованный, находя­щийся в эмоциональном замешательстве ребёнок, не знающий твёрдых ролевых моделей и опыта подчинения авторитетам, а также склонный следовать только своим собствен­ным соображениям; позже такой ребенок из игромана превращается в нарциссического, бегающего по 6 часов в день, или просто утомлённого своими иллюзиями и навязчивой идеей вечной молодости взрослого.

 

Теория детской психологии неохотно пытается приспособиться к этой перемене. На самом деле, наша философия воспитания, методы (такие как игровая терапия и разговорная терапия), а также общие идеи о том, что нужно детям, по-прежнему направлены на решение проблем невроза. И, к сожалению, как показывает опыт моей практики, в случаях тех немногих детей с острыми нарушениями привязанности, эти методы часто оказываются прямо противопоказанными. Мы делаем акцент на том, что дети должны сами принимать решения, проявлять социальную инициативу и взаимодействовать в течение дня в изменяющихся группах. Это подходит для большинства детей, имеющих поддержку взрослых, однако, это слишком сложно для тех детей, которые лишены доверительных отношений с домашними.

 

На сегодняшний день, 80% всех датских детей в возрасте от 1 до 3 лет, большую часть времени бодрствования проводят в яслях или в детском саду. Эти же цифры, в большей или меньшей степени относятся и ко всем индустриализованным странам. В Дании в 1948 году затраты среднестатистической семьи на присмотр за ребенком составляли 25% от семейного бюджета. Теперь дети рассматриваются как категория расходов, как проблема, и, в то же время, роскошь – по этой причине их теперь так немного и они у нас так поздно появляются. Сегодня ребенку приходится с раннего возраста встречаться с более или менее предсказуемым количеством взрослых и другими детьми, которые часто в калейдоскопическом порядке сменяются в течение дня.

Одним из наиболее важных критериев надежного/автономного родителя является его доступность для ребенка, и я могу лишь предполагать сколько детей на самом деле ощущают доступность присматривающих за ними профессионалов.

 

Как говорит нам наука, новорожденный до 3-х летнего возраста может привязаться к 4-5 взрослым, и всё же вырасти при этом нормальным, здоровым взрослым.Детский сад служит очень удачным дополнением усилиям родителей (возможно потому, что он устроен с опорой на семейные правила), равно как и поводом для беспокойства за очень маленьких детей, которым приходится проводить долгие дни в учреждении вместе со многими другими детьми и лишь несколькими профессионалами. Исследование в области детских садов проводимое NICHD (2003) выявило, что детский сад является хорошей возможностью для здорового ухода за детьми, но в то же время, у детей в возрасте младше 2х лет, проводящих много часов в детском саду, появляется больше проблем поведения. И хоть это исследование недостаточно подробно для того, чтобы выявить точные причины происходящего, оно дает нам повод переживать о том, насколько маленькие дети способны выдерживать разлуку с родителями. Даже бывшие социалистические страны, где государство обеспечивало бесплатные услуги присмотра за детьми, в то время пока мать находится на работе, сталкиваются лицом к лицу с проблемой, что многие родители не в состоянии позволить себе квалифицированный уход для своих детей, если для выживания они вынуждены работать на 2х -3х рабочих местах.

 

Одним из самых дорогих товаров в сегодняшнем обществе является профессиональный уход за детьми в те долгие часы, которые оба родителя проводят на работе. Его цена все время растет по сравнению с другими бытовыми расходами, так как уход за детьми нельзя рационализировать или компьютеризировать, как многие другие общественные функции – ведь он основывается на личном контакте. 

Разумеется, в отношении ухода за маленькими детьми мы не говорим о «старых добрых временах» – быть может, в западном мире у детей лучших условий никогда не было, и детская смертность никогда не была ниже нынешней. Сегодня мы живем в обществе, построенном на полной занятости женщин в рабочем секторе, а это значит, что все общество должно сделать своей обязанностью поддержку семьи, особенно в первые годы материнства. Длительный отпуск по уходу за ребенком после родов, множество благоприятных условий и возможностей для безопасного ухода за младенцем/маленьким ребенком, если родители работают, бесплатное обучение и повышение квалификации, когда мать возвращается на работу из отпуска по уходу за ребенком., Учитывая то, какой большой вклад делают женщины в экономический рост–это невысокая цена для общества. Более того, это особенно необходимо в странах со стремительно развивающейся промышленностью, где матерям приходится работать длинный рабочий день за низкую заработную плату.

 

Сколько детей в результате этого потеряло надежную привязанность, если в период становления ранних отношений имели место столь резкие перемены? Прибегая опять к датскому примеру, в нашей системе, каждой новоявленной матери окружная медсестра наносит несколько бесплатных визитов в период с рождения ребёнка и до достиженияим 3-хлет. Эти медсёстры заявляли (1992), что в общем, 80% из всех

детей чувствуют себя в психологическом смысле безопасно и хорошо развиваются –с многочисленными ранними контактами они справляются благодаря стабиль­ной связи с относительно гармоничными родителями. Таким образом, для общества в целом, мы ещё не достигли панического уровня – пока не достигли. Однако, и это довольно серьёзно, у 15% наблюдаются умеренные признаки депривации, такие как неправильное питание (ожирение, недоедание или худоба, нехватка витаминов), и признаки нехватки чувства безопасности, которые проявляются в ограниченной способности изучать окружающий мир. В их жизни было слишком много разводов, учреждений, и сменяющихся людей, чтобы считать жизнь счастливым опытом. Несмотря на стремительное увеличение расходов на школьное образование, полностью оплачиваемых государством, 1/3 всех выпускников ощущают себя неудачниками в системе, и, как правило, имеет довольно низкую самооценку. По данным государственной статистической службы в период с 1985 по 1999 гг. число специальных школьных занятий с детьми, имеющи­ми социо-эмоциональные проблемы, увеличилось на 300%, притом, что для других детей с особыми потребностями число спецзанятий осталось прежним(Amtsraadsforeningen 2000).

 

У 5% всех датских детей наблюдаются явные признаки выраженной депривации, серьёзный дефицит способности к контакту, страдание от психологических последствий насилия, сексуальных злоупотреблений, недоедания и т.д. Эти дети практически всегда вырастают людьми с задержкой психоэмоционального развития, страдающими тяжелыми личностными расстройствами или психозами.

 

Мы смогли бы правильнее оценить эти происходящие в ходе воспитания детей перемены, и лучше справить­ся с ними, не случись они так быстро. Нарушение связи, вероятно, исходит не только из природы cоциальных изменений (дети в некоторых традиционных культурах все детство успешно воспитываются в группах), а скорее по причине скорости перемен, препятст­вую­щей постепенной адаптации к новым жизненным условиям.

 

Разрешите проиллюстрировать сказанное описанием пережи­ва­ний английского антрополога Тэрнбуля (1987). Он жил с племенем Аиков в горных регионах Уганды и нашёл людей, которые крали друг у друга за спиной, игнорировали детей и стариков, и, очевидно, считали мошенничество и обман своего рода искусством. Он встретил всего одну единственную девочку, которая каким-то образом попыталась привязаться к родителям, но родители её наказали, сочтя подобное поведение крайне неестественным. Впоследствии девочка умерла, а родители просто выбросили её труп зверям. Обычно дети там с 3-х летнего возраста жили шайками, без каких-либо ролевых моделей, и уже с 2-х лет крали пищу, чтобы выжить. Вы, конечно, можете сказать, что это происходило где-то далеко, но Тэрнбуль захотел понять, отчего в этом племени было так много людей с нарушениями привязанности. Он изучил их историю и обнаружил, что 40 годами ранее это было куда более многочисленное, доброе и очень дружное племя охотников-собирателей. Неожиданно правительство отняло у них земли, на которых они охотились, не оставив им времени на то, чтобы присобиться к новым условиям жизни в горах, где прежде они лишь временно отдыхали, в результате их культура полностью пришла в упадок.

 

Другой пример: в Гренландии эскимосские племена тысяче­ле­тиями приспосабливались к жизни малыми охотничьими общи­нами вдоль побережья. Они имели богатые традиции в области воспитания и ухода за детьми. Среди традиций была такая: весной всё племя отправлялось на 3-х дневный пикник в горах, где родившиеся зимой малыши учи­лись ходить, и всякая новая попытка сделать шаг вперёд, несмотря на трудности и осечки, праздновалась всеми членами племени. Аналогично и все другие аспекты воспитания сопровождались у них соответствующими ритуалами. Примерно в 1960-х годах датское правительство почти всех местных жителей “убедило” переселиться в свежепостроенные города. Спустя 15 лет очень большой процент представителей следующего поколе­ния принадлежал к числу плохо приспо­соб­лен­ной, алкоголичной, психотической и потерявшей идентичность молодежи, с катастрофически растущим показателем самоубийств. Даже сегодня, самоубийства среди гренландской молодёжи – явление довольно частое. Та же судьба постигла американских индейцев.

 

Крах коммунизма и распад общества в целом, в России, Румынии и других странах породили огромное количество брошенных детей, выживающих в уличных шайках, а также усыновлённых детей, доставляющих головную боль несчетному числу приёмных родителей, ожидавших, что любовь залечит любые раны и которые, в конечном счете, сами стали жертвами. Помню, как в 1988 году на работе во время обеденного перерыва один из сотрудников сказал: “Давайте построим новый флигель для румынских детей из приёмных семей” – к сожалению, его роковое предвидение оказалось в значительной степени правильным. Хоксберген (2004) провел широкомасштабные исследования, касаемо усыновленных в Голландию детей из других стран, в первую очередь, 74 ребенка, усыновленных из Румынии. По окончании осмотра и тестирования детей он пришел к выводу, что половина из них страдает от тяжелых нарушений привязанности (НП).

Другая крайность по шкале «перемены/традиции» проявляется в общинах, которые отказались от развития в пользу стабиль­ности и тесных связей, например Амиши в Северной Америке, среди которых, благодаря их стабильному образу жизни, практически не встречаются люди с выраженными нарушениями привязанности или какими-либо другими серьёзными изменениями личности. Даже те психопаты, которые по законам статистики должны существовать, являются безопасными за счет довлеющих над ними традиций и сильных социальных законов повседневной жизни.

 

Эти примеры приведены для иллюстрации идей о том, что слишком быстрые изменения в обществе могут оказаться сильнее адап­та­ци­он­ной способности многих семей и индивидуумов, и во многих случаях могут привести – в следующем поколении – к легко распознаваемым физическим симптомам или нарушениям психи­ческого равновесия личности. Отличие между теми, кто – благодаря стабильной родительской заботе – адапти­руется и теми, кто не адаптируется, растёт.

 

---

Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 714; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!