В котомках растут, подрастают потомки 5 страница
Теперь его путь лежал в вино-водочный отдел. Тут выбор невелик. Но всё же кошелка пополнилась двумя бутылками водки и бутылкой вина. Можно идти к кассам.
Осадки прекратились, но ноги оставались промокшими.
- Ипполит Порфирьевич, - соседка из соседнего подъезда шла к нему, - Как Вы? Давно не видела Вас. Уж не заболели Вы? В такую погоду немудрено.
- Здоров, и Вам того же желаю, - у Ипполита не было никакого желания разговаривать.
- Зашли бы. Мне удалось достать свежего судака, - соседку звали Хасилия Иосифовна. Еврейка, она старалась соблюдать иудейские обычаи.
- Сегодня никак не могу, у меня дела, - лжет Ипполит.
- Как жалко.
Мимолетная встреча, а осадок какой-то неприязни остался. Ипполит не был ярым антисемитом, но эта особа вызывала у него чувство отторжения и неприязни. Всё в ней ему казалось неприятным. И плоский зад, и короткие толстые ноги, и густые рыжеватые волосы.
- Не последний день живем, - как можно вежливее сказал Ипполит, склонил голову и вошел в свой подъезд.
В квартире сохранялся запах вчерашних оргий. Штора всё также болталась на оставшихся шести прищепках. Всё также простыня была скомкана и подушка лежала на полу.
Ничего не буду убирать, решил мужчина и пошел на кухню. Ноги окоченели. Не простудиться бы. Ванна с горячей водой для ног и полстакана водки вовнутрь. Прочь всякие там ОРВИ и ОРЗ.
Изобретение итальянца Джакузи ещё не дошло до России. Во всяком случае, не было распространено повсеместно. Но и обычная ванна была приемлема в данном случае. Истома напала на мужчину. Вероника…
|
|
|
По возвращении в Ленинград они стали жить вместе. Вероника Павловна жила в родительской квартире на Кировском проспекте. Её отец был при жизни заведующим лабораторией во ВНИИЭМ,е. Имел звание профессора и доктора медицины. Мама работала в клинике Первого медицинского института, и после смерти мужа переехала жить к своему школьному другу. Так что трехкомнатная квартира была в полном распоряжении молодой женщины.
Ипполит вернулся в комнату. Кое-как привел в порядок постель и лег. Так лучше вспоминается.
Боже мой! Как заботлива оказалась эта с виду суровая женщина. Какие обеды она готовила. Не говоря уж о её ласках. Помнишь, Ипполит, какой настоящий банкет она устроила, когда ты защитил диплом и получил распределение в институт Академии наук? Одного в их семье не было. Вероника не могла никак забеременеть. В командировку на Новую землю она, бросив свою работу, поехала с мужем. И там долгими полярными ночами они «старались».
Телефонный звонок оторвал Ипполита от воспоминаний. Людмила соскучилась? Нет. Звонили из редакции, просили заехать за редактурой его рукописи. Исхитрился и написал статью о камнях Урала.
|
|
|
Тьфу, ты черт! Прервали ход мыслей. Чтобы восстановить его, необходим допинг. Нет ничего лучше крепко заваренного чая и пятидесяти граммов водки. Допинг подействовал характерно – захотелось кушать. Лосось и слегка поджаренный хлеб. Чем не еда?
Таков организм человеческий, стоит дать его пищеводу и желудку немного работы и головной мозг решает, что ему пора отдохнуть.
Ипполит не исключение. На смятой простыне и сплющенной, пропахшей духами женщины он уснул, и спал до пяти утра. Эка хватанул!
И снилась ему его сводная сестра. Стоит над ним в белых одеждах. Улыбается, руки воздела и пытается что-то ему сказать, но слов её не слышно.
В холодном поту проснулся мужчина. К чему бы это? Сестра умерла три года назад. Тяжело и мучительно умирала тридцатилетняя женщина. Рак поджелудочной железы.
__________________________________
Людмила
Я уезжала от Ипполита измотанная до предела. Откуда берутся силы у этого мужика? Весь следующий день я проспала, А, когда проснулась и глянула на себя в зеркало, ужаснулась. На меня смотрела похотливая девка с Плас Пегаль. Где там у них, французов ошиваются публичные девки?
|
|
|
Срочно под холодный душ. Мне же завтра проводить совещание моих строителей архаровцев.
Три часа я занималась своей рожей. Тело мое в тот момент было полностью удовлетворено. Был момент, когда я собралась уже позвонить Ипполиту и высказать всё, что я о нём думаю, Но вовремя остановилась. Сама навязалась.
Как Вы думаете, смогла ли ночью уснуть? Какое там. Провалялась, провертелась в постели до четырёх. Вспомнила свою жизнь. Мой первый по-настоящему мужчина. Отчетливо помню тот день. Я работаю в Главке, меня уважают и даже избрали в профком. Приходится много ездить по городу. Началось освоение новых площадок под массовое строительство. Конец июля, это время сдачи объектов второго квартала. Мой непосредственный начальник, заместитель начальника Главка, мужчина по своему красивый, дал мне свою машину: Зачем тебе тратить время. Вернешь к пяти, так он сказал и, ну ни кобели ли мужики, шлепнул меня по попе. Хорошо никто не видел.
Еду в «Волге» и воображаю себя большой начальницей. Я очень честолюбива и в то время видела себя в будущем не меньше чем заведующей отделом в Обкоме. В Смольном я к тому времени была дважды. Тишина, красные ковровые дорожки, мужики поголовно все в темных костюмах и белых сорочках. Нет суеты, никто не бегает из кабинета в кабинет с бумагами, горят тихо, внушительно.
|
|
|
За тридцать минут я доехала до нового микрорайона – озеро Долгое.
Это не первая моя поездка туда. Первый раз я была там как раз с ним, ну с тем, что похлопал меня по попке. Тогда там утки гнездились. Теперь район не узнать. Все же умеют строить наши мастера. Проложены технологические дроги, обустроены места складирования, грамотно расставлены башенные краны.
Я человек увлекающийся, не заметила, как время прошло. Боже мой! До времени возврата машины осталось всего-то двадцать пять минут.
- Не трусись, - водитель моего начальника родом из Белоруссии, - Домчим, как агнцы божьи, - и рванул.
Обгоняя, пересекая сплошную осевую, кое-где проезжая на красный свет светофора, он довез меня к дому номер один по Невскому проспекту точно в срок. Тютелька в тютельку. Так он и сказал: Приехали тютелька в тютельку. И хохотнул. Тогда я не знала такого анекдота о любви пигмеев, и не поняла, отчего он смеётся.
Взбежала на третий этаж. Думаю, сейчас будет ругать. Ему, наверное, надо в Смольный ехать. Смольный для меня тогда был неким ареопагом.
- Ты чего так запыхалась? Дышишь, как будто за тобой гонятся. Или чего похлещи было? Мои ребята до сладкого охочи, - он смеётся, а меня злоба распирает. Я тороплюсь, а он насмехается.
- Я, а Вы, - только это я успела сказать. Говорят люди ртом? Так ведь? А, если рот запечатан поцелуем, то тогда чем говорить. Я Вас скрашиваю?
……………………………………………
Такого многоточия Вы не видели, я это точно знаю.
- Товарищ начальник, - иначе я к нему не могу обращаться даже после того, что было, - а как же твоя жена?
- Не будем касаться этой темы, - помрачнел всегда оптимистичный Игорь Николаевич.
Я лежу в кровати, которая, наверное, была ровесницей Ильича. Того, что Ленин. Я такую видела в кино под названием «Октябрь». Он ходит по комнате. Где мы?
Открою секрет. После того, как он поцеловал меня, мы на его машине поехали обедать в ресторан при аэропорте Пулково. Как я там покушала! Никогда раньше я так не ела. Машину начальник отпустил. Игорь сказал: Сегодня ты мне не нужен, а завтра подъезжай на заимку.
Я поняла, что эту ночь я проведу не в своей кровати.
- Не привык оставлять вопросы без ответа. Когда я служил в Казахстане, в Джезгагане, то мне приходилось отвечать на такие вопросы, что впору застрелиться. Отвечу и тебе. Я женат пятнадцать лет. Был у нас с Любой сын. До пяти лет всё было прекрасно. Потом началось. Он стал хиреть на глазах. Возили на море. Один сезон сын провел в деревне. Парное молоко, свежие овощи с огорода. Без этих пресловутых пестицидов. Умер он, товарищ Людмила. Белокровие. Со дня его похорон жена стала ненавидеть меня. Так продолжалось полгода. Потом психиатрическая клиника. Там она и пребывает. Разводиться я не имею морального права, но и жить так тягостно.
Я смотрела на него, и сердце моё сжималось. Каков он на работе. Всегда подтянут, бодр, оптимистичен. Любил и умел шутить.
С того дня, вернее ночи он вошел в мою жизнь. Звучит как-то пафосно, но это так. Это был первый мужчина, с которым я почувствовала себя женщиной. Опять скажу пошлость – за ним я была как за каменой стеной. Три года мы жили с ним, как говорится в гражданском браке. Расстались «по техническим причинам» - его перевели в Москву в Комитет по строительству РСФСР.
Назавтра я так вымоталась, что никаких мыслей кроме как о теплой ванне, крепкого чая и постели в моей голове не было. Даже Ипполит отошел куда-то далеко.
__________________________________
Ипполит
В январе 1992 года, точнее второго числа Правительство РФ отменило централизованный контроль над ценами. Началась подлинная вакханалия.
Ипполит Порфирьевич встретил новый год в «гордом» одиночестве. Заглянула соседка по дому, но тут, же ушла. Таков был приём.
Людмила уехала с товарищами, а, может быть с «товарищем» встречать новый год в Турцию.
Однако мы были бы не точны, говоря, что Ипполит был один. Рядом с ним была собака мопс. Шестимесячный щенок ни на шаг не отходил от хозяина.
В субботу, четвёртого января Ипполит решил первый раз вывести на прогулку своего дружка мопса Федула. По родословной он числился иначе. Выговорить его имя не представлялось возможным. Надев на псину оригинальный комбинизончик, подхватив его на руки, Ипполит вышел во двор. Ночью выпал снег, а дворник ещё не отошел от праздников, потому от крыльца тянулась узкая протоптанная жильцами тропка. Так и пошел Ипполит, осторожно ступая по тропинке с псом на руках. Во дворе никого, если не считать троих местных алкашей, что расположились в дальнем конце по детским грибком. Жажда не дает им покоя. В магазине «24 часа» они отоварились пивом и теперь наслаждаются.
Через несколько минут Федул заскулил. Даже в комбинезоне ему холодно, а может быть, ему просто опостылело сидеть на руках хозяина.
- Ну, что ты скулишь, Федул? - Ипполит спустил собаку на снег. Ему того и надо. Пустился прочь от хозяина. Хозяин-то не видит, что в отдалении некая особа женского пола выгуливает свою сучку. А у той как раз течка.
- Заберите своего пса! – возопила хозяйка сучки пекинеса.
А пес уже начал пристраиваться, как того требует природа.
- Федул ко мне! – куда там. Федул знай, делает свое дело.
- Да возьмите же Вы его, - молит женщина, но сама ничего не предпринимает.
- А Вы что же стоите, как столб? – началась перепалка.
- Сами Вы столб. Ваш пес изнасиловал мою Лизу.
- Бедная Лиза, - не удержался и рассмеялся мужчина.
Такой словесный пинг-понг мог бы продолжаться, если не голос, раздавшийся позади, у входа во двор.
- Ипполит, Вам придется платить алименты, - Людмила стояла у большущего чемодана на колесиках и смеялась.
Мопс Федул от голоса Людмилы встрепенулся и на мгновение оставил свое занятие. Этим воспользовалась хозяйка сучки и быстро выхватила из «объятий» кобеля Лизу.
- Вы за это ответите, - сказала она и потащила пекинеску домой.
- Я с корабля на бал, - Людмила продолжала улыбаться, - Не ждал?
- Не ждал. А как же Анталия?
- К черту Анталию, к черту Турцию. Ты не представляешь, какой там бедлам. Русские заполонили всю Турцию. Суворов со своим войском десять часов осаждал Измаил, новые русские оккупировали Турцию без единого выстрела. Ты не рад меня видеть? – что-то изменилась в женщине. Неуловимое.
Грешен Ипполит, она влюбилась и приехала сказать мне об этом. Но зачем чемодан?
- Ты появляешься как обычно неожиданно, но я рад. Пошли в дом. Мой Федул замерз.
- Федул? Как похоже на тебя. Ты оригинален и тут. Чемодан поможешь дотащить, кавалер?
- Держи собаку, - сунул Федула в руки Людмилы, и тот не возражал, принял женщину сразу. Собаки очень чутки в этом отношении. Эти киники знают, к кому их хозяин расположен, а кого на дух не приемлет. Сам же впрягся в дорожный чемодан на колесиках и нарочито охая, потащил его к парадной.
Людмила идет, слегка прихрамывая на правую ногу, и продолжает говорить.
- Ты представляешь такую картину, захожу я в какой-то захудалый магазинчик, меня встречают на вполне приличном русском. Они там, в этой Турции, - как будто Ипполит успел позабыть, куда она ездила, - живут за счет наших челноков. Кого только там не встретишь. Ведущие инженеры и старшие научные сотрудники.
- Что у тебя с ногой? – Ипполита совсем не интересует, кто и каким образом пытается выжить в новых, навязанных стране условиях.
- Потому и прервала свой, так называемый отпуск. Помнишь, как в фильме «Бриллиантовая рука»? Поскользнулся, упал, потерял сознание, гипс. Я сознание не теряла, но упала, дай Бог. Вывихнула лодыжку. Ты же маг и волшебник. Решила ехать к тебе. Спасибо какому-то мужику, помог мне сесть в самолет и довез сюда.
- Я не маг и не волшебник, но попытаюсь что-нибудь придумать, - так отвечал геолог в прошлом, а ныне не известно кто, сам, же вспоминая, где записан телефон травмпункта.
В квартиру Людмилу он в прямом смысле заволок. Лодыжка распухла до безобразного состояния.
Первое что сделал Ипполит, он налил в стакан водки и дал, а вернее влил в горло женщине её.
- Это в качестве анестезии, - молвил он и стал стаскивать с Людмилы сапог.
- Я соскучилась, - неисповедимы тропы души женской.
Водка подействовала через пять минут. И опять мы вынуждены скромно удалиться.
- Болит? – Ипполит отошёл на три шага от ложа, где минутой назад свершал акт.
- Нет, - и смеётся женщина.
- Сейчас заболит. Наркоз отойдет и заболит. Одевайся, едем к костоломам. Я заказываю такси.
6660666 – номер таксомотора был прост до идиотизма. Таков же был ответ девицы: Пятьсот рублей. Десять минут ожидания триста.
Гонорара за книгу об Уральских камнях должно хватить, с горькой усмешкой пробормотал Ипполит и вернулся в спальню.
Людмила стояла у окна, в чем мать родила. Силуэт её фигуры чётко вырисовывался на фоне серого стекла. Фотоаппарат далеко, а то тут же и щёлкнул бы, Ипполит залюбовался женщиной. Отчего-то вспомнил Веронику. Это она приобщила его к миру изящных искусств. Одно время он даже сам делал попытки рисовать и писать акварелью. Его творения до сих пор пылятся где-то.
- Ты вызвал такси? – спросила женщина, не оборачиваясь.
- Машина будет через пятнадцать минут. Ты в травмпункт поедешь в таком виде?
- Если поможешь мне одеться, уложимся. Нога болит, мочи нет.
- Наркоз отходит, - неужели это начало семейной жизни, сокрушенно подумал Ипполит, и начал одевать Людмилу. Надевая тонкие, и это зимой-то, колготки Ипполит почувствовал естественное возбуждение. Чур, меня, и продолжал действо.
- Ты был бы хорошим мужем, - слово произнесено.
- Как правило, мужчина делает предложение женщине, но я готов принять твое предложение.
- Ты не Ромео, я не Джульетта, - Людмила положила обе руки на плечи Ипполита, - Нашу помолвку мы отметим в новом ресторане на Невском проспекте.
- С первых шагов я становлюсь подкаблучником.
- Мы с тобой пойдем в ногу со временем, и заключим брачный договор.
Запиликал телефон – такси прибыло.
И вновь мужчина тащит женщину. Теперь вниз, что значительно легче.
Три шестёрки, ноль, три шестёрки оказались обычным «Шевроле» Всеволожской сборки, и за рулем обычный для этого вида транспорта мужчина кавказской наружности.
- А где это? – спросил он, услышав доселе неизвестное ему слово.
- Черт подери, - не сдержался Ипполит, - Вы же таксист, и значит должны знать город.
- Не сердись, а то он нас где-нибудь разобьет. Езжайте веред, я буду показывать дорогу, - Людмила тронула шофёра за плечо.
Дежурный хирург, ощупав ногу женщины, послал её на рентген.
Там очередь. Духота и вонь. Народ собрался специфический. Все активно встретили новый год.
- Сиди, - Ипполит был сердит, и ушел.
Отсутствовал он недолго.
- Иди за мной, - подхватил Людмилу под руку и повел в дальний конец коридора к двери, на которой было написано - Посторонним вход запрещён.
Людмилу он впихнул за дверь, а сам остался ждать. Тю-тю гонорар.
Есть минутка призадуматься.
От имени Ипполита
Надо по-кадрово прокрутить назад всю пленку этого «кино». Как я встретил её? Какой черт занес меня в Павловск в тот осенний день? Так, я начал писать новеллу о делах и временах Павлова правлен6ия. Это не исторический роман в полном смысле. Так некое подобие. Я долго беседовал со старшим смотрителем дворца. Я напитывался атмосферой тех лет.
Я приехал в Павловск специально осенью. В эту пору и так мало посещаемый парк, и дворец обычно пустынны. Двести четырнадцать лет назад на этом месте волей матери была построена для сына Павла усадьба. Сам дворец строили пятьдесят лет. Рекорд для строений такого рода.
Софья Петровна, для человека, занимающего такое место, имя знаковое, живо, я бы сказал со страстью рассказывала мне об императоре, о котором до сих пор спорят историки.
- Представляете, - она теребит шарфик на груди и как-то странно снизу заглядывает мне в глаза, - адъютант Павла Петровича пережил его на полвека.
Беседовали мы долго, и многое я почерпнул из этого разговора. Помню, я вышел на свежий воздух немного оглушенный. Мне необходима была прогулка. птого разговора.и многое я почерпнул из уди и как-то странно снизу заглядывае мне в глаза, - адью.тант Павла Петровича пережл еПеред моим мысленным взором тогда стояли лица времен Павла Первого. И, прежде всего строгий лик второй жены Павла Софьи Доротеи Августы Луизы, в православии Марии Фёдоровны.
У статуи Аполлона я увидел её. В тот момент мне показалось, что я встретил женщину, чудом переместившуюся в век двадцатый из века восемнадцатого.
Мои воспоминания прервал голос Людмилы: Доктор, Вы прелесть, - это в её манере, выказывать свои чувства спонтанно.
- Дорогой, - это обращении уже в мой адрес, - доктор сказал, что моя лодыжка скоро поправиться и, что она образец для ваятеля.
Экий прохвост, этот костолом. Однако мне приятно слышать такую откровенную пошлость. Определенно, человек, находящийся под воздействием гормона радости, теряет способность к здравомыслию.
- Я ваять не умею, так что придется нам раскошелиться. На Коненкова рассчитывать не приходится, но какого-нибудь Заслуженного, - я делаю ударение на втором слоге, - у меня бабла хватит.
- Мой друг шутит, - это окончательно вывело меня из себя. Так, во всяком случае, описывают литераторы в своих романах это состояние. Я развернулся по-военному, через правое плечо, отчеканил, - Честь имею, и пошел вон.
Людмила догнала меня, и это не смотря на вывих, у выхода из травмпункта.
- Ты определенный ревнивец, но мне это приятно. Доктор же просто дурак.
Куда делась моя злость?
- Давай пройдемся, - предложила Людмила. Я согласился. Погода благоприятствовала. Небо сплошь укрыто низкими сиренево-синими облаками. Сумрак дня и слабый ветер навевали лирическое настроение.
Мой взгляд остановился на вывеске – Московский тракт, и ниже, - работаем до последнего посетителя.
- Они работают, - Людмила тоже заметила эту абракадабру, - до конца света. Зайдем?
И мы зашли. Думали на часок, а пробыли до вечера. Мы были в этот день и первыми и последними посетителями.
- Будем считать, что помолвка состоялась, - Людмила выпила немного, и потому я не мог отнести это её заявление на счет действия алкоголя.
Дата добавления: 2021-05-18; просмотров: 64; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!