ГРАНИЦА МЕЖДУ ЕВРОПОЙ И АЗИЕЙ 7 страница
БРЕМЯ ДОРОГ
История арктических походов и зимовок знает много примеров, когдатеснота, изоляция, суровая обстановка, ощущение постоянной опасности,тоска по дому и близким объединяли людей, а проявление доброты идушевной ласковости (по выражению известного полярного исследователяРичарда Бэрда) в самые трудные дни озаряло окружающий мрак лучамитепла и света. Знает история и другое. Те же самые условия, наоборот,разъединяли людей, приводили к постоянным стычкам и конфликтам. Опыт показывает, что, как бы хорошо технически ни былаорганизована та или иная экспедиция, успех ее невозможен без духатоварищества, сплоченности, взаимной поддержки. Иван ДмитриевичПапанин в книге "Жизнь на льдине" писал: "...везде воды по колено.Даже в жилой палатке чувствуется противная сырость. А настроениеплохое из-за дождливой и ветреной погоды... Интересно, что каждый изнас не подает вида и старается шутками показать свое якобы хорошеенастроение. У нас установился такой обычай: если у кого-либо на душекисло, то переживать втихомолку и не портить настроение другим". А вот на бельгийском судне "Бельжика", которое в 1898 годуосталось на зимовку у берегов Антарктиды, в закопченных каютах оченьскоро поселились недовольство, подавленность, раздражительность. Двачеловека из экипажа этого судна сошли с ума. Один перепрыгнул черезборт и убежал в снежную пустыню, а второй чуть не убил топором РуаляАмундсена, который был штурманом на этом корабле. Когда Ричард Бэрд готовился к своей первой экспедиции вАнтарктиду, то Амундсен посоветовал ему проявить крайнюю осторожностьв выборе людей: ведь самая тщательная подготовка, самый образцовыйплан могут быть сведены на нет неумелым или недостойным человеком.Показательно, что страх перед "экспедиционным бешенством", якобысвязанным с полярными зимовками, побудил Бэрда в имущество первойэкспедиции включить дюжину смирительных рубах. Любой поход начинается с подбора участников и их подготовки,однако если перед коллективом нет цели, то нельзя найти способа егоорганизации. Но ведь и у людей на судне "Бельжика" была общая цель, даеще какая - выжить! Но она не сплотила людей... Любопытный анализ сделал участник плавания на "Ра" ЮрийАлександрович Сенкевич. Он много внимания уделил психологическомуэксперименту, участниками которого невольно стали все члены экипажапапирусной лодки. Его анализ интересен еще и тем, что на "Ра" собралсяинтернациональный экипаж, не прошедший никакой предварительнойподготовки. "Даже когда кое-кому из нас казалось, что с "дружбой икооперацией" на "Ра-1" дела из рук вон плохи, центростремительные силыв нашем коллективе все равно были гораздо мощнее центробежных. Чтообъединяло нас? Конечно, прежде всего единство цели. Цель поначалубыла элементарной: дожить, доказать себе и другим, что ты настоящиймужчина, немного прославиться. Некоторую роль играл и материальныйстимул". "Ни для кого из нас не тайна, - продолжал Ю. Сенкевич, - чтодоплывем мы или не доплывем - зависит только от нас... Вместе, всегдавместе, вопреки стрессу, нелимитированной активности и прочим жупелам,- только вместе, в этом спасение, и победа, и торжество концепции,которую мы взялись доказать". И дальше: "Последнее и самое главное. Для того, чтобыэффективность группы была наивысшей, каждый ее участник должен четкоосознавать общественную значимость как своих действий, так и действийтоварищей, действий всей группы в Целом... Чем престижнее задача, темздоровее - при прочих равных - психологический климат. Причемпрестижность подразумевается не только логически расчлененная - этогомало, - но и "пропущенная сквозь сердце". Юрий Александрович говорил о степени "прижимного усилия".Отшлифованные диски превосходно скользят друг по другу, пока их несдавишь сильнее допустимого, - это наблюдал всякий, кто, например,лазил с отверткой в магнитофон. Человеческие отношения, пусть и весьмаблизкие, всегда предполагают дистанцию: она может быть предельномалой, как между бритвенными лезвиями, плашмя сложенными в стопку. Новдруг дистанция исчезает, наступает сверхсжатое состояние: в каютке(например, нашей "Заморы") не уединишься, не спрячешься, ты весь навиду, постоянно бок о бок с товарищами, хочешь того или не хочешь. Аесли к тому же у тебя обыкновенный, отнюдь не идеальный характер, да иу твоих спутников тоже?.. Проблема психологической совместимости существует, никуда от неене денешься. В грозной своей прямоте она вставала перед поморами,зимовавшими на Груманте, перед моряками "Святого Фоки", передисследователями Арктики и Антарктики. С ней сталкивались исталкиваются работники высокогорных станций, геологи, экипажиподводных лодок и космических кораблей - все, кто исполняет свой долгв отрыве от привычной, повседневной жизни. Просто прежде этойпроблемой как-то стыдились заниматься... В этом отношении небезынтересно вспомнить поучительный поход в1871 году американского парохода "Полярис". Хороший, крепкий пароход, построенный из дуба и обшитый железом,с быстрым ходом и прекрасной оснасткой, направлялся в высокие широтыЛедовитого океана. На носу его стоял особый ледорез, разбивающийкрепкие льды. Экипаж подобрался весьма разношерстный. Капитан Холл -американец, первый помощник Тисон - француз, второй помощникБеддингтон - ирландец, повар - англичанин, матросы и группа ученых -немцы. Кроме того, на пароходе были два эскимоса с женами и детьми. При первых же испытаниях на пароходе началась вражда. Сначалавзбунтовались ученые, которых "лягушатник" Тисон во время штормазаставил работать на насосах. Затем стали роптать матросы, прослышав овойне Германии с Францией. "Полярис" тем временем вошел во льды, но скоро наступившая зимазаставила его лечь в дрейф. От тоски и безделья люди стали ссоритьсяеще больше. Порой ссоры заканчивались потасовками. Скоропостижноскончался Холл, и капитаном стал Тисон. Но его никто не хотелслушаться, кроме ирландца, англичанина и эскимосов. Все хотеливернуться домой, а Тисон готов был идти вперед к цели - Северномуполюсу. Во время подвижки льдов затрещал корпус судна. Люди сталивыбрасываться на лед. И тут трещина отрезала их от парохода. "Полярис"вскоре исчез в тумане. Группа осталась на льдине... Но и в этих условиях не прекратилась вражда. Люди словно забыли,что перед ними стоит страшный враг - природа холодных стран. Забыли,что прежде всего им нужно было обороняться именно от этого врага,который каждую минуту мог их поглотить, уничтожить. Обороняться онимогли лишь единением, дружеством, взаимной поддержкой. А ониоборонялись только друг от друга. Больше шести месяцев, страшно бедствуя, голодая, болея, провелиони на льдине, пока их не увидели китобои. Счастливый случай избавилот гибели и тех, кто остался на "Полярисе"... Трагически заканчивались экспедиции, где отсутствовала дружба,где людей не объединяла общая цель. Успеха добивались только те, ктосумел подняться выше мелких дрязг, кто ясно и четко осознавал своюроль в едином стремлении. На той же "Ра" Тур Хейердал сознательно не хотел ничегоискусственно ни организовывать, ни предвосхищать. Он стремилсядоказать, что именно обыкновенные люди могут и должны в самых сложныхусловиях действовать сплоченно и дружно. Он пошел еще дальше: решилсобрать на "Ра" представителей разных рас и мировоззрений ипродемонстрировать таким образом, что люди, живущие на земном шаре,если они зададутся общей, одинаково важной для всех целью, вполнемогут договориться по любому вопросу. "Здесь, - писал Ю. Сенкевич, - мы могли себе позволить роскошьоценивать друг друга прежде всего не "по одежде", а по истиннозначимым свойствам: по работоспособности, выносливости, поинициативности, смекалке и умению подчиняться... Тур не тянул нас нааркане в свою веру; он жил на борту "Ра" так, как привык, - увлеченно,не пряча пристрастий, свято убежденный, что дело, которым он занят,самое необходимое и самое интересное. Он весь был как опереннаястрела, летящая в центр мишени... От него словно исходили токинаучного подвижничества, и как же он радовался, замечая в нас всебольший отклик!" Описывая конец первого плавания, Юрий Александрович сноваподчеркивал: "...я почувствовал, что меня задним числом берет оторопь:какие мы все на "Ра-1" были разные! Сверхобщительный Жорж - изамкнутый Норман; конформный Сантьяго - и не умеющий приспосабливатьсяКарло; день и ночь, земля и небо, вода и камень, стихи и проза, лед ипламень сошлись на борту "Ра"! Это было похоже на то, как альпинист, закончив траверс,оглядывается - и у него подгибаются колени: над какой жуткой пропастьюон только что шел! Мы же могли вдрызг перецапаться, осточертеть другдругу, возненавидеть сотоварищей и самих себя! А мы гуляли поБарбадосу в обнимку, и нам совсем не хотелось расставаться - настольконе хотелось, что мы с трудом представляли себе, как теперь будем житьбез нашего общего "Ра"... Видимо, сумма психофизиологических свойств еще не исчерпываетсути человека. Не арифметикой тут пахнет - алгеброй. Слабый становится сильным, робкий - отважным, обидчивый -великодушным, если ими движет единая достойная цель". Да, Тур считал, что "человечество в миниатюре", объединенноеобщей целью, способно выдержать все испытания, сплотиться и победить. А как он приглашал Юрия Сенкевича? Обратился в Академию наук СССРс просьбой подобрать врача и выдвинул всего два условия: "Он долженвладеть иностранным языком и обладать чувством юмора". Впоследствии обэтой удивительной, с точки зрения "серьезных" людей, просьбе Хейердалрассказал следующее: "О медицинской квалификации я ничего не писал,так как и без того не сомневался, что Академия наук подберетпервоклассного специалиста. Не говорил я и о том, что нужен человеккрепкий, здоровый и смелый,- все эти качества тоже сами собойподразумевались. Вот почему я и ограничился просьбой подобратьчеловека, обладающего чувством юмора и говорящего на иностранномязыке. Не все отдают себе отчет в том, что добрая шутка и смех -лучшее лекарство для души, лучший предохранительный клапан для людей,которым предстоит неделями вариться в одном котле, работая в трудных,подчас даже опасных условиях". Да, юмор всегда, в любом коллективе занимает далеко не последнееместо. Особенно он нужен там, где трудно. Арктика не любит хмурых,неулыбчивых людей. Таким трудно там жить, а еще труднее жить вместе стакими людьми. Конечно, не обязательно все должны быть остряками. Носуметь вовремя рассмеяться, уловить в самом безвыходном положениичто-то комическое, не обижаться на шутку - это необходимо. Юмор -прекрасная "смазка" человеческих отношений. А вот на "Заморе" мы почти совсем не шутили. Дима все время былна взводе. Я понимал - на него падала немалая ответственность."Замора" была его детищем, он надеялся на помощников, но они оказалисьне такими, какими он хотел их видеть, это раздражало его. За все онстал хвататься сам, не успевал, забывал и оттого опять сердился, былрезок, несправедлив, несдержан, хотя в душе, не сомневаюсь, и ругалпотом себя. В письме, присланном мне позднее, он пытался обосновать своюточку зрения. "Тот, кто связывает свою судьбу с морем, должен очень глубоко,даже не разумом, а всем нутром познать логику и своеобразие морскихобычаев. В уставе поморов степень подчиненности была сформулированатак: "В морском ходу и во время промысла всем рядовым товарищамслушаться одного кормщика и ни в чем воли у него не отнимать; а впотребном случае хотя и подавать ему совет, но учтиво и не спорно.Ежели же кто из них дерзнет кормщика избранить или ударить или нестанет его слушаться, на такого прочие рядовые должны дать кормщикупомощь к наказанию по морскому обыкновению; потому что без наказанияиные впадут в бесстрастие, от чего беспромыслица и разбитие судовприключаются". У меня сложилось мнение, что вызывали раздражение моираспоряжения, которые я предварительно не всегда согласовывал с вами,не давал разъяснений, почему так, а не по-другому. Чаще всего этопроисходило из-за сложности обстановки, резкой смены обстоятельств,недостатка, а зачастую и отсутствия времени. Кроме того, многиерешения принимались интуитивно, твердой уверенности, обоснованности нехватало. Если бы нас связывала давняя дружба... Что же сказать на это? Конфликт конфликту рознь. Во многихполярных и морских коллективах не все шло гладко, без срывов и споров.Чаще всего у нас возникал разлад, когда надо было рассчитывать курс.На "Заморе" не было рации, навигационных приборов, точных карт исовременной лоции, А Кравченко поплыл на ней по арктическим морям,надеясь на счастливый случай. То, что удалось дойти до Диксона, еще недоказательство его правоты. Диму гнали в Арктику нетерпение ифанатичная вера в свою "интуицию". Это и заставляло его пренебрегатьмногими истинами, накопленными человеческим опытом в аналогичныхусловиях. В письме Дима привел цитату из устава поморов. Да, кормщик - этонепререкаемый авторитет. Это опыт, выдержка, мужество, умение, какогонет у других членов команды. Но ведь Дима и сам признается, что"многие решения принимались интуитивно, твердой уверенности,обоснованности не хватало". Ученые, исследующие вопросы психологической совместимости, изучивнекоторый круг людей, могут выделить из них коллектив, оптимальный длярешения какой-либо задачи. Недалек тот день, когда рекомендациипсихологов в обязательном порядке будут учитываться при формированиигеологических партий, производственных бригад, административныхотделов. Но все же лучше самых совершенных приборов и тестов людейотбирает время. Так было, так есть. Некоторые руководители стремились подбирать людей по сходствухарактера, чтобы все члены группы являли собой некий общийпсихологический тип. Но, как показал опыт, при общности цели дажеразные по характеру и темпераменту люди успешно ладили друг с другом.Выражение древних "Мы ищем в друге то, чего сами лишены", пожалуй,больше всего подходит к этому. Неторопливость, обстоятельность,аккуратность одного часто удачно сочетались и дополнялисьстрастностью, стремительностью, тонкой наблюдательностью и быстротойреакции другого. Дима Кравченко писал: "Если бы нас связывала давняя дружба..." Онправ. Дружба - необходимый участник любой экспедиционной группы. Ноона не панацея в трудных испытаниях. Дружба, симпатии людей еще негарантируют от неприятностей. Однако если при подборе симпатии людейдруг к другу не учитываются, то позже это наверняка приведет косложнениям. Если нас спросить, без чего мы прожить не можем, то мы упомянемнепременно о воде, пище, воздухе, но забудем о такой остройпотребности, как общение. Один доброволец, пробывший в условияхэкспериментального одиночества, записал в дневнике: "Много раз мнеговорили товарищи, в шутку конечно, о чертике, жившем захолодильником. А за холодильником всегда слышался шум. Источникомслабого шума в сурдокамере была работа фреоновой установкихолодильника. Во всяком случае, я отметил, что если бы чертик вдругвышел, то, думаю, нам было бы о чем побеседовать, я не прочь был бы сним поговорить". В книге У. Уиллиса, совершившего одиночное плавание на плоту,есть такие мысли: "Человек нуждается в общении с себе подобными, емунеобходимо с кем-то разговаривать и слушать человеческие голоса... Впрошлую войну многие моряки в одиночестве носились по океану в шлюпкеили на плоту... Мне пришлось плавать с такими матросами, и я знаю, чтос ними произошло. Мы так и говорили про них: "Помешался на плоту". Существует еще и психологическая изоляция, "социальноеодиночество". Оно, пожалуй, страшнее физического. Здесь человекнаходится среди людей - и не может утолить стремление к общению, какжаждущий в океане не может напиться соленой водой. Конечно, в конце любого трудного дела, не говоря уж об экспедицииили зимовке, у человека истощается нервная система. Это наблюдалимногие. И. Д. Папанин писал: "Но, правду говоря, мы устали. Это сталочувствоваться во всем: и в отношениях друг к другу, и в работе". П. Д.Астапенко: "Трудно передать своими словами состояние психики,возникающее полярной ночью. Зимовщики в эти месяцы несут невидимоебремя, чувствуют какое-то напряжение, так или иначе сказывающееся наповедении людей". Ю. А. Сенкевич: "Нечто неуловимое и бесформенноевисело над нами, зудело в уши, заставляло злиться по мелочам, лишалосна, обволакивало полем вялости и апатии..." И мы на "Заморе" к концу изрядно вымотались. Раздражал каждыйпустяк. Может, виновницей была страшная теснота? Каждому участнику походанужно место - в кубрике, палатке, экспедиционном балке. И это местоприходится высчитывать так же скрупулезно, как и количество провиантана дорогу. Высчитывать до начала похода, а не надеяться, что потом всеобразуется само собой. В книге Юрия Сенкевича "На "Ра" через Атлантику" перечисляются"скучные истины", которыми мы пренебрегли, отправляясь в плавание на"Заморе". Вот они: 1. При комплектовании экспедиционной группы необходимыпроверочные групповые тренировки. 2. Проверочные тренировки должны быть многократными идлительными, с тем чтобы участники будущей экспедиции имеливозможность хорошо узнать друг друга еще до старта. 3. Условия проверочных тренировок должны быть максимальноприближены к "боевым". 4. В проверочных тренировках весьма желательно участиеспециалиста-психолога. 5. Рекомендации психолога важны не только при подборе группы, нои при распределении функций внутри ее, в частности при назначениируководителя. 6. Высокая степень профессиональной подготовленности членовгруппы - даже оставляя в стороне остальные аспекты - с чистопсихологической точки зрения уже обязательна. 7. Экспедиционная группа должна представлять собой союзединомышленников, спаянных и вдохновленных сознанием важностипоставленной цели. Конечно, нам следовало попытаться найти общий язык. Понять, чтовсякое бывает: и трения, и конфликты, маловероятно, что все моглопройти без сучка и задоринки. Искусство совместного действия как раз втом и состоит, чтобы вовремя преодолевать, смягчать трудности,находить выход из накаленной обстановки. Но таких попыток никто из насне предпринимал. Тогда можно было бы пройти по северным морям с меньшиминравственными потерями, несмотря на штормы, туманы, мели, льды, плохуюэкипировку. Достойная цель и чуткая дружба придали бы нам сил поборотьвсе невзгоды. Дима давал мне читать свой дневник. Он вел его с тех пор, какначал строить "Замору". Сколько труда и времени ушло на строительстводаже такого небольшого катера! И наверное, ему было обидно - приезжаеткакой-то посторонний человек и говорит, что мал запас топлива, нетштурманского инструмента, надо установить рацию и т. д. Но я говорилоб этом, так как знал, что могло нас ожидать в северных морях, знал оштормах и туманах, мелях и подводных камнях, которые действительновстретились нам в пути. Ведь лишь благодаря чистой случайностиплавание закончилось в общем-то благополучно. Впрочем... За то время, пока "Замора" шла к Диксону, а я валялсяна больничной койке, ветер трижды достигал скорости 25 метров всекунду, два раза - 35, один раз - 42, наконец он обрушился сураганной силой - 52 метра в секунду. Почти все сооружения на западномТаймыре - полярные станции, автономные радиомаяки, гидробазы, зимовьяпромысловиков - получили повреждения. Нагонный западный ветер поднял воду, и она через губы, заливы,устья рек устремилась, как цунами, в тундру. Ветер сносил антенны,срывал крыши, разрушал склады, а береговая волна громила все этоподхваченным плавником. Пострадали даже океанские суда. Что было бы с"Заморой", очутись она в открытом море в это время?.. Поскольку рации на "Заморе" не было и никаких вестей от нее непоступало, редакция журнала "Вокруг света", проследив за погоднойобстановкой, немедленно послала на Диксон компетентного человекаГеоргия Сикачинского. Тот поднял на ноги начальника штаба морскихопераций А. М. Кашицкого, капитана-наставника В. А. Куровкова,начальника узла связи гидрометеостанции В. А. Левковского и другихответственных товарищей. Как раз в это время в море находилиськараваны судов, люди и в штабе морских операций и на радиостанцияхбыли замотаны до предела. Но они все-таки нашли время запросить о"Заморе" все полярки. Синоптики Валерий Власенко и Михайл Мартыненкопереворошили горы синоптических карт (за сутки восемь новых карт),строили предположения, куда могло загнать катер, где он отстаивается.В курс событий были введены милиция, моряки погранохраны, полярники.Многие были настроены мрачно: "С Арктикой надо на "вы". Через несколько дней начальник узла связи В. А. Левковский порадио сообщил Сикачинскому следующее: "Ваши товарищи находятся наполярной станции на мысе Лескина в 90 километрах от Диксона. Учитывая,что мне дана власть, и исходя из соображений малых размеров судна,плохого состояния его корпуса, разболтанности двигателя и жестокойштормовой погоды, я запрещаю им дальнейшее продвижение... Энтузиазмпохвален, но никому не нужны бессмысленные жертвы". Позже узнали, чтоЛевковский не то в шутку, не то всерьез бросил фразу: "Катер сжечь,команду связать и караулить". Оказалось, однако, что на мыс Лескина прибыла не "Замора", адругой "самодеятельный" катер! Он-то и был задержан и силами флотаотбуксирован на Диксон. Штаб морских операций не мог предполагать, чтокроме "Заморы" кто-то еще совершает странствие в полярных водах. Он нестал уточнять, наши это или не наши. То, что экипажу неизвестногокатера была оказана помощь, поставило под угрозу судьбу "Заморы", окоторой перестали беспокоиться, полагая, что она обнаружена инаходится в безопасности. Когда все это выяснилось и истекли последние срокипредполагаемого прибытия "Заморы" на Диксон, Сикачинский поставил обовсем в известность райком партии. Здесь вместе с инструкторомКонстантином Анатольевичем Койниным он обсудил все варианты спасения"Заморы", вплоть до организации поисков с помощью авиации, судовгидробазы и метеослужбы. Договорились, что штаб морских операций дастсообщение всем судам, находящимся в районах от острова Белый доДиксона. При необходимости решено было вызвать авиацию из Дудинки,провести оповещение промысловых рыболовецких бригад в устье Оби иЕнисея, организовать береговые поисковые группы. К счастью, удалось избежать этой грандиозной заварухи. Вот почему на "Заморе" необходима была рация, как и другоенавигационное оборудование, современные карты, лоции. Плавание"Заморы" оказалось делом не только "Заморы" и ее маленькогоколлектива. Наше мероприятие вылилось в добавочные хлопоты, трепкунервов, немалое напряжение для многих людей, естественным жизненнымправилом которых было не оставлять товарищей в беде. И все же... Все же мы вынесли из этого плавания то главное, воимя чего люди поднимаются на снежные вершины, спускаются в неведомыепещеры, встречаются с жаркими вулканами, - веру, что мы очень многоеможем. Ведь пройдет время, и все огорчения покажутся мелкими, а то исовсем ничтожными. Неприятное уйдет в потемки, забудется, а доброе,как все истинное, останется в памяти. Ну разве можно забыть напряженные белые ночи на Югорском Шаре,старый самолет на аэродроме в Каре, прокладывавший первые воздушныетрассы в Заполярье, ребят с Вайгача и из Амдермы, цепко сторожившихизменчивую погоду, свежие ветры океана, которые звали многихпервопроходцев?! Тому, кто хочет увидеть поистине прекрасное в жизни, надо хотя быоднажды побывать в Арктике. В молодости или в старости, но каждыйпусть проверит себя Севером, услышит биение его ледяного и отзывчивогосердца...Дата добавления: 2021-04-15; просмотров: 64; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!