ГРАНИЦА МЕЖДУ ЕВРОПОЙ И АЗИЕЙ 4 страница
ЗОВУЩАЯ ЗВЕЗДА
Где-то слева пылала невидимая в полярный день Полярная звезда...Я был еще очень маленьким, когда научился находить ее в звезднойроссыпи. На заснеженном огороде я делал палатки из картонок, ставилмачты и сажал рядом деревянные самолетики. Скольких людей волновалаэта звезда! Уходя в безвестные моря, открывая острова, архипелаги,континенты, рисуя неточные, иногда полуфантастические карты,путешественники непременно останавливали свое внимание на крошечной,абстрактной точке в пространстве, откуда прочерчивали меридианы Земли.Это была точка географического полюса. На первом в мире глобусе (конец XV века) полюс изображался вокружении обширного океана. На знаменитой карте фламандца ГерардаМеркатора (середина XVI столетия) в районе полюса появились острова среками. Жюль Верн предположил даже, что там находится действующийвулкан. Как оказалось, он был недалек от истины: не так давно ученыеобнаружили подводный вулкан в районе полюса. "Кто хочет познать гений человеческий в борьбе против суеверий имрака, пусть прочтет историю арктических путешествий, прочтет о людях,которые в те времена, когда зимовка среди полярной ночи грозила вернойсмертью, все же шли с развевающимися знаменами навстречу неведомому",- писал Фритьоф Нансен. Неутоленная жажда поисков и открытий вела землепроходцев кполюсу. Уходили надолго, многие навсегда. Доплыть, дойти, добраться,доползти до этой невидимой, но такой манящей точки во льдах стало длямногих единственной мечтой. Особенно в конце XIX века, когда полюссделался объектом обостренного честолюбия, фантастическогорекордсменства. В международных "скачках" к Северному полюсуучаствовало более тридцати крупных экспедиций, не говоря уже ободиночках. Они стремились туда на паровых судах, на оленьих и собачьихупряжках, на лыжах и пешком. Гибли люди, шли ко дну раздавленныельдами корабли, пропадали без вести целые экспедиции. Марк Твенгрустно пошутил: "Если бы кто-нибудь открыл речонку в каком-нибудьрайоне рядом... с Северным полюсом, Европа и Америка тотчас жеснарядили бы туда пятнадцать дорогостоящих экспедиций - одну, чтобыисследовать речку, а остальные четырнадцать, чтобы искать друг друга!" Первым приблизился к полюсу Фритьоф Нансен. Со своим молчаливымспутником Иогансеном на собачьих упряжках он добрался до 86-йпараллели. В истории покорения высоких широт это было последнимдостижением XIX века. В начале нового, XX столетия итальянец Каньи "обошел" норвежцев,потеряв при этом трех товарищей по экспедиции. Но уже приступил к осуществлению своей мечты американскийвоенно-морской гидрограф Роберт Пири... Двадцать три года он шел к своему полюсу. Двадцать два из нихприносили ему неудачи. В одном из походов он отморозил пальцы наногах. В следующую экспедицию отправился на костылях. Это ли не примерчеловеческой доблести, целеустремленности, верности цели! Что жаждал Пири увидеть на полюсе? Ведь по сути дела стремление кСеверному полюсу представляло собой путь в никуда, желание достичьточки, которая существовала только в воображении. К тому временичеловечество уже не верило, что в высоких широтах есть неоткрытыематерики и моря. Ученые доказали, что центральный арктический бассейн- это гигантский массив дрейфующих паковых полей. Что там искать? Когда Пири со своими спутниками добрался до географическогоСеверного полюса, ни у кого из них не было желания ликовать. Победадалась с таким трудом, что радоваться не было сил. Молчаливые льдыокружали людей. Холодно светило низкое, равнодушное солнце.Громоздились торосы, которые на всем пути так изматывалипутешественников... Вечером в дневнике Пири записал: "Наконец-тополюс. Приз трех столетий. Мечта и цель двадцати лет моей жизни.Наконец-то мой! Никак не могу в это поверить. Все кажется такимпростым и банальным". Добравшись до первого населенного пункта, Пири послал президентуСША телеграмму: "Северный полюс в вашем распоряжении". И получилвежливо-иронический ответ: "Благодарю за щедрый дар, но не знаю, что сним делать..." Но пусть на полюсе были лишь льды, снега и торосы. Но были идвадцать три года борьбы. Был самоотверженный бросок к полюсу. И этоне вычеркнуть из истории арктических путешествий. Потом к полюсу летели воздухоплаватели. Мальчишками мы всеупивались книгами о полетах Нобиле, Амундсена, Бэрда... И уже будучивзрослым, я столкнулся с именем Хуберта Уилкинса, который в 1931 годупопытался дойти до Северного полюса на подводной лодке. Это имя я услышал, когда плыл на научно-исследовательскойподводной лодке "Северянка" в Северную Атлантику... Помню, была полночь. Солнечная медь перекатывалась в зеленыхволнах. Московское радио пожелало спокойной ночи и смолкло. Несмотря на качку, мы более или менее сносно укрепили вещи,подвесили, где это было возможно, койки. Те, кому коек не хватило,соорудили лежанки из ящиков с провизией. Перед сном мы вылезли на мостик покурить. Там несли вахтупомощник капитана и матрос-сигнальщик. Солнце висело над горизонтомдовольно высоко. Утробным басом гудел двигатель, выплевывая лиловыекольца перегоревшей солярки. За лодкой носились чайки. Высмотревдобычу, они пикировали вниз и выхватывали из волн тяжелую рыбу. - Разрешите на мостик! - бойко крикнул штурман Гена Яловко,поднимаясь по вертикальному трапу. - Добро! - отозвался помощник капитана. Гена был одет несколько экзотически: шерстяная шапочка, кожанаямеховая куртка-канадка, теплые брюки и... спортивные тапочки на ногах. - Обморозишься! - Бог не выдаст... - Гена шумно втянул свежий воздух. - Где оно,ясно солнышко? - Он нацелился секстаном и воскликнул: - Так я и думал! - Что думал? Но Гена уже спрыгнул вниз, к карте в штурманской каюте. - Так я и думал, - повторил он, через минуту появившись намостике. - Сидите вы здесь, нахохлились, как сычи, и не знаете, какоеисторическое место мы проходим. - Он обвел нас высокомерным взглядоми, насладившись нашим замешательством, проговорил: - Сейчас, именно вэту минуту, мы пересекаем курс "Наутилуса". - Капитана Немо? - Хуберта Уилкинса! Поскольку об этом человеке мы ничего не знали, Гена сталпросвещать нас. Уилкинс родился в Австралии в семье фермера. С детскихлет он был свидетелем беспощадных засух, когда земля превращалась впустыню и люди умирали от голода. Он знал, что ледяные шапки Северногои Южного полюсов "делают погоду" обоих полушарий. И стал полярником. Уилкинс решил исследовать Арктику на самолете. Он налетал тысячии тысячи километров, но позднее для более детальных исследований решилиспользовать подводную лодку. С большим трудом он выхлопотал у США субмарину, приговоренную постарости к уничтожению. На лодке стояли два дизеля по пятьсотлошадиных сил. Один из них двигал корабль по воде, другой заряжалбатареи. Расчетная скорость определялась в надводном положениичетырнадцать узлов, в подводном - десять. В действительности же лодкаразвивала гораздо меньшую скорость и имела очень маленький радиусдействия, особенно когда шла под водой. Отсутствие средств, спешка, а подчас и рекламный характерподготовки к трудному походу во льды предопределили грядущую неудачу. 12 августа 1931 года "Наутилус", как назвал Уилкинс свой корабль,вышел из Норвегии, держа курс на север. От острова Медвежьего онповернул к Шпицбергену и вошел во льды Арктики. По пути то и дело выходили из строя двигатели, много времениуходило на их ремонт. Трагическим событием была потеря рулей глубины.Из-за этого лодка не могла погружаться. Основная часть исследованийосталась невыполненной. После этого похода не заходило и речи о каком-то новом плаваниина "Наутилусе". Лодку пришлось затопить у норвежских берегов, так какона была слишком стара и немощна для суровых испытаний. Умер Уилкинс в США в декабре 1958 года, и моряки американскойсубмарины "Скат", достигшие полюса и высадившиеся на лед 17 марта 1959года, развеяли его прах по ветру. Так завещал человек, пытавшийсяпробиться к Полярной звезде под водой... Но ярче, притягательнее всего горела Полярная звезда для русскихлюдей. Ведь к Ледовитому океану фасадом повернута вся Русская земля. С полюса я однажды привез карту. В поездках по Арктике онаслужила мне верой и правдой. Эта непривычная, непохожая на другиекарча. В центре ее - Северный полюс. От него, как лучи, во все стороныразбегались меридианы, соединяя тонкими ниточками острова иархипелаги. На этой карте было видно, что не так уж далеки от насГренландия, Северная Америка, а Аляска как бы протянула руку Чукотке,чтобы поздороваться. По этой карте легче всего было изучать историю арктическихпутешествий. Мысы, заливы, острова, моря носят русские имена. СтепанМалыгин, Витус Беринг, Дмитрий Овцын, Дмитрий Стерлегов, Федор Минин,Дмитрий и Харитон Лаптевы, Василий и Мария Прончищевы и много другихрусских путешественников увековечены на славной карте Арктики. Этиимена стали для нас примером благородного служения цели, достижению ееони отдали жизнь, совершая свои деяния во славу Родины. Мог же Георгий Седов избежать гибели! Благоразумнее было быпослушаться товарищей, советовавших ему не рисковать. Благоразумнее...И все же многие, потрясенные трагической смертью, встали на сторонуСедова. Сказал же годы спустя поэт Николай Заболоцкий: И мы пойдем в урочища любые, И, если смерть застигнет у снегов, Лишь одного просил бы у судьбы я: Так умереть, как умирал Седов... Наверное, вышел бы победителем из схватки со льдами и ВладимирРусанов, если бы более основательно подготовился к своему походу. Итем не менее мы чтим его за целеустремленность и самопожертвование,так свойственные русским первопроходцам, шедшим по дорогам Арктики. ...Ровно гудел мотор. Нос катерка цепко держался за спину бегущейволны. Вода как бы скатывалась в рулон, оставляя позади губчатый белыйслед. Близился вечер. Я сидел за штурвалом, следил за счетчикомоборотов и дрожащей стрелкой компаса, которая все время норовиласползти вправо. Впереди не было никаких ориентиров, чтобы держать поним ровную прямую. Только четкая зеленая линия отделяла от океанасумеречно-голубое небо, где наверху начинала напряженно помигиватьПолярная звезда. Дима и Володя крепко спали, спрятавшись с головой в мешки. Доплавания я видел их только дважды: в редакции и на вечеринке, когданас провожали. Дома они пили пиво, танцевали, пели, рассказывалисмешные истории. Ребята как ребята. В меру самонадеянности,честолюбия, упорства, снисходительности к старшим. Ну а как ониповедут себя, если случится беда?.. Я вспомнил ребят из экспедиции "Комсомольской правды". Незадолгодо своего знаменитого похода на лыжах к Северному полюсу группаДмитрия Шпаро была у нас в редакции. С журналом в течение многих летони поддерживали добрые отношения, и мы, старые "вокругсветовцы",дружили с некоторыми из них. Мы собрались тогда в "вокругсветовской кают-компании" иразговорились о том, что же представляет собой экспедиция нынешнегодня. Бессменный радист и соратник Дмитрия Шпаро Леонид Лабутин, нераздумывая, заявил, что прежде всего современные экспедиции имеютпостоянную радиосвязь. Многие неудачи прошлого происходили отугнетающего действия неизвестности, неопределенности, ощущениязабытости и рокового одиночества. Уникальная рация, сделаннаяЛабутиным, безотказно работала в пургу и мороз. Она и перекинуларадиомост, по которому отправилась ледовая группа. По словам Леонидавыходило, что радио играет сейчас чуть ли не решающую роль в любыхэкспедициях. К техническому оснащению сегодняшних экспедиций нужно отнести иавиацию. Об этом сказал Дмитрий Шпаро. Именно самолеты рождалиуверенность путешественников в своей безопасности. Все знали: что быни случилось, самолеты не оставят в беде. В том памятном разговоре участвовал и общий наш любимец ВалентинИванович Аккуратов, превосходный человек и скромнейший из всехполярников, каких я знал. Мы вместе бывали в Арктике, много летали надЛедовитым океаном. Валентин Иванович первым привел к полюсуотносительной недоступности самолет СССР-Н-169, которым управлялпрославленный полярный летчик Иван Иванович Черевичный. Трижды садилсяон тогда на дрейфующие льды. Авиаторы и ученые жили в маленькихпалатках, а вокруг расстилался недоступный белый мир, удаленный наполторы тысячи километров от земной тверди. Теоретики, предсказавшиемифическую Землю Гарриса, ввели их в заблуждение, никакой земли здесьне было. Зато белый медведь, которому, по прогнозам биологов, там бытьне полагалось, нашел их. И это было очень некстати, потому что ониверили биологам и не захватили с собой ружей... Валентин Иванович говорил о своей работе так: "Штурман - какскрипач: день не поиграл, мастерство уходит. Летать надо, как можнобольше летать". И он летал всю жизнь. Он прокладывал самолету Михаила Водопьяновадорогу к Земле Франца-Иосифа, высаживал папанинцев, а потом тринадцатьмесяцев "дежурил" на острове Рудольфа, чтобы в любой момент прийти навыручку дрейфующей четверке. В годы войны Валентин Иванович водилсамолеты в осажденный Ленинград, в дальние фашистские тылы кпартизанам. А после снова полетел в сердце Арктики, туда, где неработал магнитный компас, где не слышно было радиомаяков, где теснобыло меридианам и просторно полярным стихиям... Двадцать два года Аккуратов занимал пост флаг-штурмана полярнойавиации и, обладая столь высоким званием, продолжал все время летать.В его летной книжке записана уникальная цифра: двадцать четыре тысячичасов налета. Без малого три года прожил в небе этот человек. Так вот, когда заговорили об авиации, Валентин Иванович полностьюсогласился с мнением Дмитрия Шпаро. Он напомнил, что известныйяпонский путешественник Наоми Уэмура не смог бы в одиночку достичь насобаках полюса, если бы не был постоянно связан с авиабазой вГренландии и самолеты не доставляли бы ему свежих ездовых собак,продовольствие, палатки и другие необходимые вещи. Да, он стал первымодиночкой, которому покорился полюс, а его экспедиция была пятым посчету удачным походом на собаках со времен Роберта Пири. Но именноблагодаря самолетам. Ребятам Шпаро тоже много давала предварительная авиаразведка. Ещене ступив на лыжи, они уже знали, что встретится им на пути: ровныйприпай, торосы, широкая полынья или изломанный лед... Третьей отличительной чертой экспедиций сегодняшнего дня, помнению "шпаровцев", является то, что они выполняют большие научныезадачи. В путешествиях прошлого далеко не последнюю роль игралирекордсменство, случайность, спортивная удача. Сейчас их главная цель- научные исследования. Группа Шпаро в какой-то мере повторяла опытАлена Бомбара, в одиночку переплывшего Атлантику на надувной лодке"Еретик". Бомбар писал: "Когда корабль тонет, человеку кажется, что вместес его кораблем идет ко дну весь мир... И даже если он найдет в этотмиг спасательную шлюпку, он еще не спасен, потому что он замирает вней без движения, сраженный обрушившимся на него несчастьем". Пожалуй, именно Бомбар, положивший начало целому ряду научныхэкспериментов, и вдохновил ребят на благородную цель - изучитьподлинные возможности человека в труднейших условиях, датьпрактические рекомендации людям, которые могли бы оказаться ваварийной ситуации. После своих походов они писали отчеты в Институтмедико-биологических проблем, излагая наблюдения над выживаемостьючеловека во враждебной среде, над динамикой взаимоотношений междулюдьми. Они ставили, к примеру, конкретную задачу - установить,сколько времени можно пройти на лыжах по льду, используя тот запаспродовольствия, который человек в силах унести с собой. Бралипродуктов на двадцать три дня. Рюкзаки весили по пятьдесяткилограммов. С каждым днем вес на килограмм уменьшался, но все равноидти было очень тяжело. Такую нагрузку, понятно, могли вынести лишьтренированные люди. Рацион из сублимированных продуктов хотя ивосстанавливал силы, но каждый из участников тем не менее терял за этидни в весе около пяти килограммов. Потом зашел разговор о том, как возникла сама идея похода налыжах к полюсу. - Такая идея не могла возникнуть в тридцатых - сороковых годах, -сказал Дмитрий Шпаро. - Хотя вышла уже горбатовская "ОбыкновеннаяАрктика", человек на Севере был еще редким гостем. Он бы не рискнул наподобный переход, так как внутренне не был готов к нему. Даже летдвадцать назад она не могла родиться. Полярники первых станций"Северный полюс", например, заботились лишь о том, как обеспечить себявсем необходимым, как перенести полярную ночь, как сделать, чтобыдомики при разломах льдины не ушли под воду... Иными словами, такаяидея не могла родиться у них чисто психологически. Каждому овощу своевремя. - Не мог в то время возникнуть и такой вопрос, - продолжал Шпаро,- кто лучше перенесет такое путешествие: уроженец Севера или наш брат,житель большого города? Каюру незачем приспосабливаться к Северу. Онздесь живет. На Севере его дом, земля, небо. А горожанин? Интеллигент?Сложился же образ неумелого, рассеянного, неловкого чудака... Анынешний молодой интеллигент - большой работяга. В студенческом отрядеон научился строить дороги, дома, штукатурить стены, управлятьмеханизмами. Да и после института многие используют отпуск, работая настроительстве, чтобы иметь прибавку к зарплате. Мы своей экспедицией,кажется, доказали: чем более образован человек, тем большевероятности, что он выживет. Казалось бы, математик, физик ничегообщего с пургой или грузом в пятьдесят килограммов не имеет. Но онскорее приспосабливается к обстановке, принимает более логичныерешения в случае опасности... В той же "вокругсветовской кают-компании" зашла речь и опсихологической совместимости. О ней в полный голос заговорили впоследнее время, пишут в газетах, журналах, обсуждают эту проблему нанаучных конференциях. - На примере нашей группы, - говорил Юрий Хмелевский, - ученыеисследовали, по каким законам складываются отношения внутри группы,как образуются коалиции, как происходит подавление антипатий, кстати,неизбежных? Они сделали интересное наблюдение: в хорошей группе личнаявражда не проявляется, зато она непременно реализуется послеэкспедиции. Субъективно так и выходило. Когда мы шли по океану, тосознавали, что зависим друг от друга, и вольно или невольно пыталисьсгладить возникающие разногласия. - Современная цивилизация загнала человека в размеренный,упорядоченный ритм, - добавлял Дмитрий Шпаро.-Восемь часов работа,восемь - сон, восемь - на все другие дела и досуг. В таком режимемного благ. Но, попадая в другую обстановку, слишком"зарегулированный" человек с трудом приспосабливается к новымусловиям. Ему "цивилизация" начинает мстить. Большая часть нашеговремени в походе тратилась на борьбу за существование. Как упервобытных людей. А организм протестовал, требовал газеты утром ителевизора перед сном. Хорошо еще, что мы вели тренировки ипутешествовали не один год. Я смотрел на Дмитрия Шпаро, человека, как бы от рождениязапрограммированного на активную, без всякого отдыха деятельность,беспокойного, организованного, отзывчивого, и думал, что все жеглавную роль в успехе любого предприятия играет лидер. Один извиднейших психологов мира - Курт Левин, эмигрировавший в тридцатыхгодах из фашистской Германии, исследовал влияние психологическойатмосферы на личность. Он сравнивал три модели правления -анархическую, демократическую и автократическую. Лучшие результатыдавала модель демократическая. Между демократизмом и единоначалием нетбольшой разницы, если руководитель не подавляет личность, не выделяетлюбимчиков, не берет за горло железной хваткой, действует честно исправедливо, не вмешивается в мелкие ссоры, не лезет в вожди. В любой группе есть связи формальные и неформальные. Однируководят по должности, другие ведут за собой по призванию. Идеальныйслучай, когда то и другое совпадает. Но это бывает редко. Значит,нужно добиваться хотя бы приблизительного соответствия идеалу. Умелый,но нелюбимый командир, возможно, добьется успеха, однако весьмадорогой ценой. Обстановка в экспедиции будет тяжелой. Дмитрий Шпаро неощущал себя лидером. Он попросту искал единомышленников. И редкоошибался. - Все мы были "одной веревкой связаны", - говорил он. - Вкритический момент мы становились как пружина на боевом взводе. Когдапродирались сквозь торосы, у нас не возникало никаких трений. А воткогда все шло гладко, раздражали, как ни странно, мелочи. Удручало,когда в ком-то я не чувствовал единомышленника. Вот мы искали остаткиэкспедиции Русанова. С нами были такие, кому неинтересно было искать.Они заранее убедили себя, что ничего мы не найдем. Пройтись интереснобыло, а что-то делать - скучно. Разумеется, от таких людей мыстарались избавиться. Дмитрий Шпаро провел в блокноте жирную черту. - Итак, если подытожить все сказанное здесь, то на вопрос обособенностях современных экспедиций мы ответим так: это техническаяоснащенность, физическая закалка, осознание важности поставленнойцели... И конечно, готовность к риску. Из массы приветствий, полученных ребятами после похода, особеннотрогательным было посланное Туром Хейердалом: "Как потомок норвежскихвикингов, соотечественник Нансена и Амундсена, как человек,понимающий, что значит для путешественника впервые бросить вызовневедомому, я считаю, что достижение семерых советских людейвеликолепно. История исследования и покорения Арктики знает немалопримеров мужества и героизма, замечательных побед и, к сожалению,неудач. То, что удалось сделать Шпаро и его товарищам, займет в нейпочетное и законное место. Пройти на лыжах свыше полутора тысячкилометров, заметьте, не по гладкой лыжне, а по коварным и таящим всебе опасные неожиданности льдам Северного Ледовитого океана моглитолько отлично подготовленные, спаянные крепкой дружбой и общей цельюлюди. Они еще раз доказали, что тщательная, скрупулезная подготовкаплюс отличное планирование похода - главные слагаемые успеха в такихпутешествиях. Мне не довелось штурмовать полюс, быть с теми, кто упорно шел наСевер, доказывая себе и другим, что для человека нет ничегоневозможного. Однако эти люди всегда были и будут для меня примеромдля подражания и восхищения. К числу таких людей я и отношу вашуотважную семерку, покорившую вершину Земли без вспомогательных средствпередвижения..." По этой экспедиции теперь долгое время будут равняться другие. Кроме прочих заслуг ребята группы Шпаро показали прекрасныйпример содружества с Арктикой, нашли с ней общий язык, помогавший встранствиях многим полярникам. Вильялмур Стефансон, знаменитый канадский полярный исследователь,написал в свое время книгу "Гостеприимная Арктика". Он доказывал, чточеловек всегда и везде, даже на дрейфующих льдах, может безбеднопрожить, питаясь за счет охоты. А уж материковая Арктика в егоописаниях выглядит чуть ли не курортом. Это опасное заблуждение. Арктику нельзя считать ни "теплой", ни"гостеприимной". Сотни тысяч людей, которые строят в Заполярье города,добывают там нефть и руду, прекрасно это знают. Арктика не прощает ни страха, ни панибратского отношения. Обе этикрайности опасны и вредны. В том-то и заслуга экспедиции"Комсомольской правды", что она нашла адекватные, соответствующиенеобходимости взаимоотношения человека с арктической природой, далаобразец поведения человека в высоких широтах, показала примерподлинной дружбы и братства. Ровесником членов экспедиции был и Дима Кравченко. Своейнапористостью, энергией, целеустремленностью он даже походил на Шпаро.Но легче ли нам было от его максимализма? С первых же дней вовзаимоотношениях у нас почувствовалась какая-то натянутость.Проявлялась она в мелочах. Например, мы хотели ехать на "той" -ненецкий праздник в тундре. Дима демонстративно отказался, заявив, чтобудет ремонтировать катер, хотя тот в спешном ремонте не нуждался.Если в столовой все ели котлеты, Кравченко брал бифштекс. И наоборот.Когда я хотел садиться за штурвал, Кравченко упрямо продолжал самуправлять катером. Просил я остановиться, чтобы сфотографироватьчто-то любопытное на берегу, - Дима вдруг проявлял чрезмернуюторопливость. Разумеется, это все мелочи, но и в них мы были нетерпимыдруг к другу. Конечно, наше предприятие было несравнимо скромнее. Да и цельпомельче. Мы получали удовольствие от самого процесса похода. Дляальпинистов, например, восхождение на гору дорого само по себе. Какаярадость, если тебя подбросит туда вертолет или фуникулер? Сознание, неподготовленное мускульным напряжением, никогда не сможет в полной мереоценить красоту гор и тревожных облачных далей. Совсем по-другому тыпосмотришь на каменистые утесы, ледники, обрывы и пропасти, еслидостигнешь их сам. Некоторые места в Арктике мы могли бы просто перемахнуть напопутном сухогрузе, где "Замора" свободно уместилась бы средикорабельных шлюпок и катеров. Однако это нарушило бы намерение самимиспробовать древний поморский ход. ...Вдруг чихнул мотор. Катер резко тормознул, будто натолкнулсяна булыжник. Машинально я сбавил обороты. Волна, на которой висела"Замора", ушла вперед, а другая наддала сзади. Сразу проснулся Дима, быстро выбрался из спального мешка,постучал ногтем по бензиномеру, как иногда стучат по остановившимсячасам. Стрелка качнулась и уперлась в нуль. - Где мы? - спросил Кравченко, разворачивая карту. - По времени и скорости должны быть где-то здесь, - показал я накарте место. Дима выглянул из рубки, долго смотрел на синевшую полоску берега,которая тянулась по правому борту. - Чертовщина! - выругался он. Мы считали, что бензина должно хватить до Усть-Кары. Однаконикакого поселка на берегу не было. Видимо, хороший ход съел у нас всегорючее. Если мы останемся сейчас посреди моря с заглохшим мотором,катер очутится во власти волн. Даже если поднимем парус, тонеизвестно, куда нас вынесет ветер. Или к югу, что было бы желательно,или к северу, где над горизонтом висела лилово-черная хмарь, отделяятраурной лентой зеленоватое море от такого же холодно-зеленого неба.Надо скорее поворачивать к берегу. Дима слил из канистр остатки, те,которые выплескивает с донышка ведра любой шофер, опасаясь засоритьбензопровод, настроил мотор на самые малые, экономичные обороты. К нашей радости, на полоске берега показалось строение, но такдалеко, что его трудно было рассмотреть даже в сильный морскойбинокль. До строения попробуем дотянуть, но если там не окажетсялюдей, то как доберемся до Кары? Приблизившись, мы рассмотрели домик. На шестах, развеваясь какфлаги, сушилось белье. Подойдя совсем близко, увидели множество собак.Псы рвались с цепей, оглашая округу свирепым лаем. Никто из избушки невышел. Впрочем, хозяева могли спать - было всего четыре утра. Подход к берегу оказался трудным. Здесь впадала речка и нанесламного песка. Потыкавшись по сторонам, мы наконец нашли основное русло.Вышли на берег и почувствовали, как закачалась под ногами земля. Вморе мы были больше двух суток. В этом месте тундра не походила на амдерминскую. Цвели крупныеромашки, незабудки, пушица. Высокий берег на той стороне реки, видимо,надежно защищал от холодных западных ветров. На юге рыбьими спинамигорбились сопки. Это и создавало здесь свой микроклимат. Над избушкой закучерявился дымок. Мы взяли с собой хлеб, колбасу,сахар и пошли к хозяевам, надеясь заодно и позавтракать. Белоногий щенок - помесь волка с лайкой - замахал пушистымхвостиком, как бы приглашая войти. Его не держали на цепи, каквзрослых собак. Он не носился по тундре и не пугал песцов, которые вэто время выводили потомство. Изба оказалась просторной, чистой. На стенах висели ружья,патронташи, на тумбочке с книгами попискивала "спидола". Полы былизастланы новыми ковриками, сшитыми из цветных лоскутков. Здесь жил ненец Иван Лапландер с матерью Еленой и женойАлександрой. Он занимался охотничьим промыслом. В Кару, в свой колхоз,ездил только за припасами, продовольствием, капканами и запчастями длямоторки. Промышлял вместе с женой песца и получал неплохой доход. Жилас ними до недавнего времени дочь Наташа, но теперь она уехала вСалехард, в медицинское училище. Иван, коренастый, с большими покатыми плечами, широкой грудью,прочным загаром, только что встал. Он не вышел навстречу, так какзнал: если люди завернули в его сторону, то по делу. Такая жекоренастая и широкая, как муж, Александра молча поставила на столтарелки с вареной олениной, вяленой рыбой, соленым хариусом. Позавтракав, мы рассказали Ивану о своей беде. Бензин у него был,и мы заправили бак и канистры по горлышко. Сам он тоже собирался вКару. - А далеко до нее? - спросил Дима. Иван почесал заросший черными прямыми волосами затылок: - Может, километров двадцать, а то и тридцать будет... Выяснилось также, что фарватер на подходах к Каре хитрый, можнозапросто сесть на мель. - А зачем вам гонять свою моторку, - сказал Дима. - Садитесь снами, обратно тоже кто-нибудь прихватит. Иван подумал и кивнул: - И то... Теперь с нами были надежные провожатые - Иван и его жена.Дата добавления: 2021-04-15; просмотров: 64; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!