РигВеда I, 105. Ко Всем-Богам - Трита в колодце 15 страница
Волго-Окская топонимика на территории европейской части СССР
по тЪ Оцы земе наша
бя оде Ра рьека
адь Ока рьеща
А о ту бо Воронжеце
Годе о Роме бьзящеся
а да iдеть на ны
За шес колiбва Роме iдящете
i ту бо Оце оупредiша
а Годе ростлцеща...
Влескнига. Краткие отрывки из разных дощечек Изенбека (ГАРФ. Фонд 10143 - архив А.А. Куренкова, опись 41, рулон 7, 5-9-20)
4.. по тЪ оцы земе наша бя одерарьека адь окарьеща а отубо воронжеце годе о роме бьзящеся а да идеть на ны за шес колибва роме идящете и ту бо оце оупредиша а годе ростлцеща...(конец)
Влескнига, Жар-Птица и историческая память
https://vk.com/doc399489626_498481875
…Таким образом, тянуть генетическую «цепочку» от окского неолита с ямочно-зубчатой керамикой к утро-финнам нет оснований и от этой теории нужно отказаться. Предки волго-окских финнов появились здесь позднее, как это будет показано ниже. Этническая же принадлежность неолитического населения, выделывавшего ямочно-зубчатую керамику, остается неясной.
В связи с этой проблемой представляют интерес выводы Б.А. Серебренникова, построенные на топонимических данных. Он считает наиболее древним в Средней России топонимическим слоем речные названия на -ма. -га, -ша и называет эту топонимику волго-окской, «поскольку до периода передвижения неолитических племен на Север она, по-видимому, первоначально была сконцентрирована в междуречье Оки и Волги». Автор прослеживает ее распространение в Волго-Окском междуречье, а также в Горьковской области и Чувашии, далее в Кировской, Вологодской, Архангельской областях, в Карелии и на западе — в Смоленской области. Вопреки мнению ряда языковедов он считает эту топонимику не только доиндоевропейской, но и до-финно-угорской. Древность и ареал этой топонимики позволяют связывать ее происхождение с неолитическим населением, выделывавшим ямочно-зубчатую керамику (с.25).
О.Н. Бадер. Бассейн Оки в эпоху бронзы. АН - СССР. Ин-т археологии. Москва: Наука, 1970 - 176с.
https://vk.com/doc207444966_438770034
…Вопросами дославянской топонимики на территории средней и северной части СССР была посвящена также статья акад. А.И. Соболевского. В отличие от своих предшественников, А.И. Соболевский относил создателей этой топонимики не к финно-уграм, а к индоевропейским народам. «Я ограничиваюсь, - писал он в своей статье , -сопоставлением данных в области названий рек и озер Поволжья, Прикамья и русского Севера с данными названиями на юге и центре России.
Исходный пункт моей paботы - предположение, что эти две группы названий родственны между собой и принадлежат одному языку индоевропейской семьи, который я пока, впредь до подыскания более подходящего термина, именую скифским».
А.И. Соболевский также делает попытки объяснить некоторые окончания рек. Так, окончание -ма (Вязьма, Клязьма, Шошма и т.д.) он связывает с прилагательным индоевропейских языков на –ima…Касаясь названий рек, обнаруживающих о окончании повторяемый элемент кша, например Мокши, Ширмокша, Покша и т.д…
Среди исследователей дославянской топонимики на территории северной и средней полосы Европейской части СССР были и такие, которые предпочитали здравый скепсис бесплодным попыткам установления этнической принадлежности создателей этой топонимики.
И.Н. Смирнов писал по этому поводу следующее: «Страна, в которой окончательно осели черемисы, не была пустыней, когда они в ней явились. Главные воды территории от Волги до Вятки были известны человеку задолго до начала черемисской колонизации. Все они имеют названия не соответствующие по своему составу черемисским. Мы видим реки: Ветлуга..., Кокшага..., Каньга, Нулга, Кичига, Шинга, Ронга, Шурма, Юргема…, Олма, Кичма, Торма, Вошма, Чухма, Шошма…, Урма, Нурма, Удюрма, Пижма…, Пима, Муйма, Рой, Буй, Люй, Пижой.., Турья…, Руя, Курья, Сурья, Унжа, Сарда, Немда, Инда, Кирда, Купта, Ухта, Мута, Орша, Турша, Пильба, Курба, Лояба. Названия эти не могут считаться и вотяцкими...Из того обстоятельства, что вотские названия носят мелкие речки, можно заключить, что вотяки, подобно черемисам, застали край... уже со следами человека...За вычетом всех зырянских по типу названий мы получаем массу других, которые пока не поддаются еще объяснению из живых финских наречий и принадлежат, судя по сходству или даже тождеству, народу, занимавшему громадное пространство от меридиана Москвы до меридиана Перми» -.
Не касаясь анализа других работ русских в зарубежных ученых, связанных с исследованием этого вопроса, мы считаем, что все попытки определить этническую принадлежность создателей дославянской топонимики средней и северной полосы Европейской части СССР не увенчались до сих пор какими-либо серьезными успехами. Более обещающим, по нашему мнению, будет другой путь исследования — путь установления связи между результатами исследований в области топонимики с новейшими достижениями археологии. Топонимика в этом случае вместе с данными археологии превращается в один из источников изучения истории заселения русского Севера (с.19-20).
Средняя полоса
Шокша — насоленный пункт в Мордовск. АССР, Шокша в
Костромской обл.
Ижма — река в Марийской ACCР
Икса — название населенного пункта в Марийский АССР, Икша —
название населенного пункта в Московской области
Вашка — река в Ивановской обл.
Сура — приток Волги (протекает главным образом по территории Мордовской и Чувашской республик)
Клязьма — приток Волги
Тойма— приток Камы
Муром — город Владимирской обл.
Кудьма — цриток Средней Волги
Север
Мыс Шокшинский на Онежском озере
Ижма — приток Печоры
Икса — река в Архангельской обл.
Вашка — приток Мезени
Сура — приток Мезени
Колозьма — река в Архангельской обл.
Тойма — приток Северной Двины
Муромля — приток Свнри
Кудьма — река, впадающая в Белое сэеро
...Выше указывалось, что на Севере СССР, помимо топонимических названий, характеризующихся «речными» суффиксами ма, га и ша, встречаются названия рек, имеющие суффиксы жа, да или та, за или са, ра, ла и т.д. Нужно отметить, что названия рек с этими суффиксами встречаются значительно южнее, что может быть наглядно проиллюстрировало. Суффикс жа: Ковжа, Кобжа (Вологодская обл.), Сережа, Межа (Великолукская обл.), Сережа (Горьковская обл.), Унжа (Костромская и Ивановская обл.). Тужа (Кировская обл.); суффикс ра: Пахра (Московская обл.), Кобра (Кировская обл.), Угра, Вихра (Смоленская обл.), Вишера (Ленинградская, Молотовская обл. и Коми АССР), Сура (Мордовская и Чувашская АССР), Вытегра (Вологодская обл.), Конгора, Мягра (Ярославская обл.); суффикс за: Вазуза, Гобза (Смоленская обл.), Руза (Московская обл.), Луза, Керза (Кировская обл.), Юза (Вологодская обл.), Теза (Ивановская обл.), Меза (Костромская обл.); суффикс та (да): Нерехта, Сорохта (Костромская и Ивановская обл.), Немда (Кировская обл.), Уста, Линда (Горьковская обл.), Тафта (Вологодская обл.), Люнда (Марийская АССР), Шижегда, Уронда (Ивановская обл.).
Можно приблизительно очертить ареал распространения топонимики этого типа. Она распространена на территории Московской, Ивановской, Кировской, Горьковской, Ярославской, Костромской, Вологодской, Архангельской, Рязанской и отчасти Смоленской областей, а также на территории Мордовской, Марийской и отчасти Удмуртской республик. На Крайнем Севере эта топонимика не заходит дальше южной части Кольского полуострова, почти не встречается в западной части Ленинградской области, а также в Псковской, Великолукской и Калининской областях; нет ее на территории Коми республики, за исключением двух небольших топонимических островов в районе Сысолы и Печоры. Незначительные следы ее имеются на территории Чувашской и Татарской республик. Топонимика этого типа в Приуралье, на Верхней Каме и в Башкирской республике встречается крайне редко.
Несомненно, эта топонимика в качестве источника имеет какой-то язык, который, разумеется, имел своих носителей. Учитывая, что пространства русского Севера заселялись значительно позднее, можно предполагать первоначальную территорию распространения этого языка в средней полосе Европейской части СССР, может быть, на территории современных Московской, Ивановской и Ярославской областей с несколько большим территориальным охватом. В какой-то период времени действительно осуществлялась миграции этого населения в более северные области на территорию Костромской, Кировской и Вологодской областей, а также и южную часть Карелии. Из Карелии позднее, по-видимому, происходило распространение этого населения к востоку, в бассейн Сухоны, Северной Двины и Мезени. Об этом свидетельствуют не только общность «речных» суффиксов, но и другие весьма показательные факты. Бросая насиженные места и обосновываясь на новом месте, переселенцы иногда давали новому населенному пункту название покинутого населенного пункта. При этом несколько наглядных примеров (см. стр. 26).
Движение населении совершалось не только в направлении к северу, но и в направлении северо-востока, о чем опять-таки свидетельствуют повторяющиеся названия рек и населенных пунктов; ср., например, г. Чухлома в Костромской обл. и Чухлом — населенный пункт на р. Сысоль; село Николо-Полома в Костромской обл., Полом — в верхнем течении р. Вятки и Полом в Удмуртской АССР; р. Межа — приток Западной Двины и Межа — приток Унжы; р. Пижма — приток р. Великой, приток р. Ветлуги, приток р. Вятки и приток р. Печоры. На Севере наблюдается повторяемость населенных пунктов и названии рек по направлению к востоку; ср. Ухта — в Карело-Финской ССР и Ухта — в Коми АССР; Мудьюга — приток Онеги и Мудьюга — река, впадающая в Белое море: Ижма — населенный пункт около г. Архангельска и Ижма — приток Печоры; Кулой — приток Ваги и Кулой — приток Пинеги; Нюхча — река в Карело-Финской ССР, впадающая в Белое море, и Нюхча — приток Мезени; Уфтюга — приток Сухоны и Уфтюга — приток Северной Двины; Сойга — приток Северной Двины и Сойга — приток Вычегды; Няндома — населенный пункт в Архангельской обл. и Нянда — населенный пункт в нижнем течении Вычегды; Вандыш - населенный пункт в Архангельской обл. и Вандыш — населенный пункт в нижнем течении р. Вычегды; Яренга — селение на берегу Белого моря и Яреньга — правый приток Вычегды.
Есть основания предполагать возможность частичного заселения Севера непосредственно с северо-востока из района Кировской области; ср. название Пижмы — притока Вятки и Пижмы — притока Печоры. Интересны такие полярные топонимические параллели, как Вишера в Новгородской обл. и Коми АССР. Орша в Белорусской ССР и в Марийской АССР, которые могут свидетельствовать о каком-то движении населения с запада на восток.
Таким образом, топонимика позволяет в известной степени уточнить пути колонизации волго-окского населении. Движение населения происходило не только в направлении севера, но также в направлении северо-востока и востока, причем колонизация населения к востоку в средней полосе началась, очевидно, раньше колонизации населения на восток из района Карелии. Можно предполагать, что преимущественно из Карелии были заселены бассейны рек — Сухоны, Онеги, Северной Двины и Мезени, а также нижнее течение Вычегды (с.25-26).
Б.А. Серебренников. Волго-Окская топонимика на территории европейской части СССР. - Вопросы языкознания. 1955(6), с.19-31
http://vja.ruslang.ru/archive/1955-6.pdf
https://vk.com/doc399489626_532300328
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Культура с текстильной керамикой
Бя нароуд родiщеск Iльмерстii
а сто корежене о дво ста
Народо наш
яко прiде поздЪ до Русе земЪ
а селiщеся среде Iльмерштi
Тii бо суте брачке наше
а намо...подобi соуте
Аще колiво роужнЪтi
бо нас хранiша од злы
ВЪща iмяiаще
сото рЪещено...о ВещЪ
тако iессте
Аще сого не рЪшена
не есте бы
...iзбiраща кънязi
од полудiа до полюдiа
а тако жiвяi
Мы же сьмы
iмо помоще даяхом
А тако бяхом
...зеле бо знаiа
i твърiтi сосудi пецене во огнiщЪх
а соуте бЪ гонцарi доблi
земе ратi
а скотiя водящетi
бъ розоумЪяi
Тако i Отце наше соуте
Дощ.2 Был народ родственный (родiщеск) Ильмерский. И сто корней из двухста. Народ наш, как пришел позднее на Русскую землю и селился среди Ильмерцев. Те ведь, (по) суте, братья наши и нам подобны. А когда была война ведь нас хранили от злых. Вече имели, что речено...на Вече, так и было. А что не речено - не есть было...Избирали (они) князей от полюдья к полюдью, и так жили. Мы же им помощь даем. И так мы были...травы (они) знали, и (как) творить сосуды печенные (обожженные) во огнищах, и (по) сути (они) были гончарами умелыми (доблестными, хорошими), и (как) землю раять (пахать, облагораживать) и скот водить - были разумны. Таковы и Отцы наши (по) суте.
Влескнига, Жар-Птица и историческая память
https://vk.com/doc399489626_494084371
Эпоха следующая за неолитом, эпоха бронзы. Это время имело особое значение в истории древнего населения Евразии. В эпоху бронзы повсеместно происходили существенные перемены в экономике древнего населения, переходившего от присваивающих форм хозяйства — охоты и рыболовства — к его производящим формам — животноводству и земледелию. Этим важным изменениям в хозяйстве почти повсеместно сопутствует появление древней металлургии; медные, а затем и бронзовые орудия труда и оружие начинают конкурировать с каменными.
Неравномерно развивающаяся металлургия, скотоводство и земледелие приводили к усилению обмена и межплеменных связей, улучшили условия существования, но они же обусловили и учащение военных столкновений, целью которых нередко становилось возникающее новое богатство; скот и металл. Развивающееся скотоводство нередко требовало расширения пастбищ — и возникала борьба за них. Эта борьба местами усиливается из-за наступившего в то время сухого, ксеротермического климата, обусловившего смещение к северу ландшафтных зон. Именно в это время происходят многочисленные передвижения на новые земли, подчас очень далекие, в связи с чем эпоха бронзы по праву может называться эпохой первого «великого переселения народов».
Из предисловия (О.Н. Бадер): Памятники каменного и бронзового веков Евразии: [Сборник статей] / Акад. наук СССР. Ин-т археологии; [Отв. ред. О.Н. Бадер]. Москва: Наука, 1964
Культура с текстильной керамикой
Поселения с керамикой, имеющей текстильные отпечатки на поверхности (которую для краткости называем просто «текстильной»), давно и широко известны, общепризнанна их основная роль в формировании культур городищ дьяковского и городецкого типов1, но вопрос о возникновении этой своеобразной культуры финальной бронзы далеко не решен; более того, этот сложный вопрос никем не подвергался специальному исследованию.
На «текстильную» («сетчатую», «ниточную» или «рябчатую») керамику, находимую в среднем течении Оки, впервые обратил серьезное внимание еще в конце прошлого века и правильно определил ее место в общеисторическом процессе В.А. Городцов. В своем отчете о работах на Оке в 1897г. он писал: «До последнего времени имелось большое затруднение в определении времени или эпохи, к которой относилась такая посуда, так как по своему типу она не подходила ни к неолитической посуде, ни к посуде железного века, что и давало повод относить ее к особой, промежуточной культурной эпохе»2. В последующих работах В.А. Городцова «текстильная» керамика неоднократно упоминается при описании археологических памятников среднего и нижнего течения Оки.
Рис. 1. Схематический профиль расположения древних поселений в долине Оки: 1 — с ямочно-гребенчатой керамикой; 2 — с волосовской керамикой; 3 — с поздняковской керамикой; 4 — с «текстильной» керамикой
Примерно в тех же районах (в разведках 1924—1928 гг.) мною обследовано 14 поселений с «текстильной» керамикой, выяснено их позднее стратиграфическое положение (см. рис. 1) и отсутствие их в низовьях Оки, в Балахнинской низине3, историческое развитие населения которой в конце бронзовой эпохи пошло другим путем. В 1928г. в докладе на III совещании палеоэтнологов Центральной промышленной области в Москве автор демонстрировал карту Волго-Окского междуречья, на которой было нанесено уже до 60 поселений с «текстильной» керамикой.
Характеристику ткачества в лесной полосе Европейской части СССР по находкам на многих памятниках, и в частности в бассейне Оки, позднее дал в специальной статье А.Я. Брюсов4. Затрагиваемые многими авторами интересующие нас памятники Верхнего Поволжья особенно подробно рассмотрены в последних работах Н.Н. Гуриной, где опубликованы хотя и не полные, но интересные карты распространения древней «текстильной» керамики на очень широкой территории Северной Европы5.
Как известно, «текстильная» керамика чаще всего встречается на поселениях вместе с керамикой других типов: поздняковской, фатьяновской, волосовской, позднейшей ямочно- гребенчатой6 и пр. В связи с этим закономерно возникает вопрос: не является ли «текстильная» керамика лишь своеобразным типом посуды, свойственной одной из перечисленных культур, т.е. следует ли поселения с «текстильной» керамикой выделять в особую археологическую культуру или культурную группу, отличную от прочих?
На этот вопрос должен быть дан отчетливый положительный ответ: да, поселения с «текстильной» керамикой на позднем этапе их существования на всем пространстве Волго-Окского края, исключая низовья Оки, Балахнинскую низину, принадлежат к уже сложившейся, достаточно своеобразной культуре, в среде которой в свою очередь формируются культурные элементы, вошедшие затем в хронологически следующую дьяковскую культуру железного века.
Но когда и при каких обстоятельствах появляется культура с «текстильной» керамикой? На этот вопрос сейчас еще нельзя дать четкого ответа. Пытаясь ответить на него, не следует применять трафаретный в археологии прием: выводить ее, как почти всякую новую культуру, в готовом виде с иной территории, мало заботясь о том, имеются ли там памятники этой культуры или хотя бы ее достоверные истоки.
Наиболее характерный признак рассматриваемой культуры — «текстильная» керамика — вначале появляется в составе смешанных комплексов и лишь впоследствии, в конце бронзовой эпохи, образует относительно чистые комплексы, наиболее близкие раннедьяковским. Объективно создается картина автохтонного формирования новой культуры. Процесс формирования культуры с «текстильной» керамикой следует рассматривать как отражение процесса ассимиляции разнородных этнических элементов и постепенного слияния их в единое целое. Этот процесс завершается в период появления на Оке поселений с резко преобладающей «текстильной» керамикой или только с ней одной (вероятно, в самом конце II или, скорее, в начале I тысячелетия до н. э.). Понятно, что процесс этот на всей обширной территории не мог протекать равномерно.
К сожалению, сейчас нельзя с уверенностью говорить о времени и месте появления древнейшей керамики с текстильными отпечатками в нашей лесной полосе. По мнению А.Я. Брюсова, можно «с уверенностью заявить, что на рубеже III и II тысячелетий до н. э. в лесной зоне Восточной Европы существовала выделка (плетение?) ткани — искусство, которое почти сразу распространилось среди племен, занимавших эти области»7. Тот же автор считает, что «древнесетчатая керамика... возникает и развивается на большом пространстве в древних культурах Волго-Окской области и севернее, в культурах с ямочно-зубчатой керамикой, а не в фатьяновской или абашевской культуре»8. Однако М.Е. Фосс, на которую А.Я. Брюсов при этом ссылается, совсем этого не говорит, а лишь указывает, что ею «прослежена преемственность между культурой дьяковских племен и культурой предшествующего времени, характеризуемой древнесетчатой керамикой, т.е. установлена связь между памятниками ранне-железной эпохи и предшествовавшими»9, что было, впрочем, сделано и аргументировано на обширном материале Антропологической комплексной экспедиции МГУ Б.С. Жуковым и мною ровно двадцатью годами раньше, еще в конце 20-х годов10. А еще раньше, в начале 20-х годов Ю. Айлио писал, что в Северной и Восточной Европе «сетчатая» керамика появляется в позднее время гребенчатой керамики неолита и связана так или иначе с «сетчатой» керамикой городищ11. Подчеркиваю, что Айлио пишет о позднем времени гребенчатой керамики, т.е. не о неолитической эпохе, а о более позднем времени II тысячелетия до н.э.
Как указывалось, еще в 90-х годах прошлого зека В.А. Городцов правильно отнес «сетчатую» керамику на Оке к бронзовой эпохе12. Пользуясь обширным новым материалом, я в 20-х годах пришел к выводу, что «культура «текстильной» керамики с кремневой индустрией, будучи иногда связанной с материальными остатками упадочного неолита, является культурой металла и, непосредственно переходя к культуре городищ, дает чрезвычайно поздние пережитки»13. По Б.Ф. Землякову, в Северо- Западной области лишь в пору третьей, позднейшей фазы керамики с гребенчатым (а не ямочно-гребенчатым) орнаментом, и только в эту пору, «встречаются также остатки сосудов, покрытые сетчатым узором, полученным при помощи плетения или грубой ткани»14.
По новейшим наблюдениям, сделанным на этой территории Н.Н. Гуриной, поселения с «текстильной» керамикой, которые она связывает с финно-угорскими народами, относятся на Северо-Западе к концу II тысячелетия до н.э. Тем не менее недавно Н.Н. Гурина, рассматривая вопрос о происхождении «текстильной» керамики, сочла маловероятным ее зарождение в недрах фатьяновской, волосовской, галичской и турбинской культур и вслед за А.А. Спицыным, Б.С. Жуковым и другими авторами пришла к выводу о наибольшей вероятности развития «текстильной» керамики из позднейших вариантов поздненеолитической ямочно-гребенчатой керамики, мотивируя это некоторым сходством разреженного ямочного орнамента, круглодонной формы и профилировки сосудов, а также составом глиняного теста того и другого керамических комплексов16. На ту же точку зрения недавно встал и В.П. Третьяков17. С этим выводом трудно согласиться.
Прежде всего представляется принципиально ошибочным сам подход к решению этого вопроса, т.е. желание вывести культуру с «текстильной» керамикой непременно из какой-либо определенной, одной культуры из числа уже долго сосуществовавших бок о бок культур середины II тысячелетия до н.э., в значительной мере уже слившихся.
Переходя к конкретным возражениям, необходимо указать на следующее:
1. Между эпохой неолита с ямочно-гребенчатой керамикой и появлением «текстильной» керамики существует значительный хронологический разрыв.
2. Культура позднейших потомков неолитических волго-окских племен, которая могла войти в качестве одного из компонентов в состав формировавшейся культуры с «текстильной» керамикой около середины II тысячелетия до н.э. или в его второй половине, была уже сильно видоизменена в результате ассимилятивных процессов с волосовской, фатьяновской, балановской, а вероятно, и с поздняковской и абашевской культурами и сохранилась к этому времени лишь у разрозненных групп, уже не составлявших большинства населения края.
3. Круглодонная форма, свойственная сосудам с текстильными отпечатками, характерна не только для неолитической ямочно-гребенчатой керамики, но и для волосовской, и фатьяновской, и балановской, и абашевской; по составу же глины, толщине стенок, так же как по еще более характерной для нее плоскодонной горшковидной форме и орнаменту, «текстильная» керамика ближе всего к поздняковской керамике; в частности, для нее очень характерен орнамент из ямочных оттисков продолговатого штампа в виде «городков», поясков из круглоямочных вдавлений вокруг шейки и в особенности поясков из выпуклых «жемчужин»; шнуровой орнамент, встречающийся на «текстильной» керамике, также чужд ямочно- гребенчатый керамике, но обычен на фатьяновской и поздняковской.
4. Двумя годами раньше выхода в свет цитированной выше работы Н.Н. Гуриной, подводя итоги исследованиям древних памятников Северо-Запада Европейской части СССР, приходит к диаметрально противоположному и, с нашей точки зрения, правильному выводу о том, что «керамика с отпечатками ткани весьма отлична от предшествующей ей ямочно-гребенчатой», и подробно и убедительно аргументирует этот вывод17 . «На территории Карелии мы не можем указать такой последовательности, где бы элементы (даже элементы! — О. Б.) «текстильной» керамики зарождались в предшествующей стадии. Она резко отлична и по тесту, и по орнаменту. Как правило, стоянки с «текстильной» керамикой в пределах Карелии и Ленинградской области имеются в чистом виде, без примеси более ранних элементов...Таким образом, стоянки с «текстильной» керамикой как бы не имеют своих предшественников»18 .
С этим можно целиком согласиться, и это понятно, так как в Карелии и Ленинградской области недостает большей части тех культурных элементов, из которых слагается культура с «текстильной» керамикой в Волго-Окском крае. Из всей суммы фактов и заключений Н.Н. Гурина делает конечный и совершенно логичный вывод о том, что «носители «текстильной» керамики в первой фазе ее в Южной Карелии и северной части Ленинградской области не были аборигенами, а представляли собой пришлый элемент, сложившийся где-то вовне рассматриваемой нами территории»19.
Остается неясным, почему на Северо-Западе не произошло формирования культуры с «текстильной» керамикой на базе предшествовавшей ей культуры с ямочно-гребенчатой керамикой, а в Волго-Окском крае именно такой процесс представляется Н.Н. Гуриной наиболее вероятным.
5. Поселения с «текстильной» керамикой имеются и на Ветлуге и в районах Казанского Поволжья, куда неолитическая культура с ямочно-гребенчатой керамикой вообще не распространялась. По А. В. Збруевой, «сетчатая» керамика имеется в незначительной примеси на поселениях финальной бронзы — Старо-Грязнухинском, Зеленовском, Усть-Камском и Гроханском на Каме близ устья Вятки, но восточнее не распространяется. На Морквашинском поселении сетчатая керамика составляет 40% 20, а на Казанском (по Н. Ф. Калинину) — 67 % 21. Она распространяется здесь лишь, в конце II тысячелетия до н.э. в памятниках приказанской культуры (Займище II, Волжская, Криуши) и в начале I тысячелетия. По мнению А.X. Халикова, это произошло, «очевидно, в результате некоторого сдвига волго-окских племен на восток»22. Но использование здесь теории сдвигов неприемлемо по той причине, что на указанных поселениях «текстильная» керамика находится не в волго-окских комплексах, а в комплексах приказанской культуры и не в виде посторонней примеси: текстильные отпечатки на сосудах «нанесены преимущественно вместе с орнаментом (однорядные ямочные вдавления и резные узоры) позднеприказанского типа»23. Естественнее всего и здесь смотреть на появление «текстильной» керамики как на результат автохтонного процесса, конечно не изолированного от аналогичного процесса на смежных с запада территориях. Из элементов, которые нужно принимать во внимание при рассмотрении вопроса о сложении культуры с «текстильной» керамикой в Волго-Окском крае, в Приказанском Поволжье нет или почти нет ямочно-гребенчатой керамики, но есть и волосовская, и балановская, и абашевская, и срубно-поздняковская. Таким образом, на примере Казанского Поволжья можно видеть, что ямочно-гребенчатая керамика не является основой для керамики с текстильными отпечатками; более того, не обязательно даже ее участие в этом процессе.
Высказанными соображениями опровергается гипотеза о сложения культуры с «текстильной» керамикой в недрах поздненеолитической культуры с ямочно-гребенчатой керамикой…
О.Н. Бадер. Бассейн Оки в эпоху бронзы. АН - СССР. Ин-т археологии. Москва: Наука, 1970 - 176с.
https://vk.com/doc207444966_438770034
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 81; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!