РигВеда I, 105. Ко Всем-Богам - Трита в колодце 11 страница

Открытия археологов и краеведов
С изучением неолитических стоянок и поселений эпохи бронзы на Владимирщине связаны имена археологов и краеведов: А.С. Уварова (одного из зачинателей русской археологии), его жены, П.С. Уваровой (председательницы Московского археологического общества), П.П. Кудрявцева (Муромского судебного следователя), Ф.Я. Селезнева (директора Муромского музея в 20-х годах), В.А. Городцова (Москва), Б.С. Жукова и О. Н. Бадера (Московский университет и Государственный музей Центрально-Промышленной области), А.В Збруевой (Музей антропологии МГУ), Ю.П. Медведева, Т.Б. Поповой (Государственный Исторический музей) и других.
Неолитические памятники б. Муромского уезда Владимирской губернии еще в XIX в. стали классическими для Средней России и служили своего рода эталоном в дальнейших исследованиях неолита всей нашей лесной полосы.
Недалеко от Мурома, на реке Илемне, В. А. Городцов (В.А. Городцов. Археология. Каменный период. М., 1923) исследовал очень интересный памятник; на нем найдено много крупных каменных орудий, грубо обитых, вытянутой формы. Некоторые исследователи относят местонахождение на Илемне еще к эпохе мезолита, сопоставляя эти орудия с аналогичными находками во Франции и на Верхней Волге. Но не исключено, что мы имеем здесь дело с неолитической мастерской для выделки каменных орудий, и изделия эти являются не чем иным, как своего рода полуфабрикатами; тут не жили, поэтому здесь и отсутствуют остатки глиняной посуды.
Одно из древнейших и притом вполне достоверных неолитических поселений Владимирщины — Мало-Окуловская стоянка, расположенная на правом берегу Оки. Б.С. Жуковым при раскопках в 1928—1929 гг. собрана богатая коллекция каменных орудий и своеобразной глиняной посуды; позднее материал был опубликован М.В. Воеводским и А.В. Збруевой (М.В. Воеводский и А.В. Збруева. Мало-Окуловская неолитическая
стоянка. Краткие сообщения института истории материальной культуры. Вып. 31. 1950). Кремневые наконечники стрел иволистной формы, скребки и другие каменные орудия, так же, как форма и орнаментация глиняной посуды Мало-Окуловской стоянки, близки элементам культуры, обнаруженным Б.С. Жуковым на Льяловской стоянке близ Москвы, в верховьях Клязьмы; вместе с Льяловской стоянкой Мало-Окуловская относится к числу наиболее ранних неолитических поселений нашей лесной полосы; их время может быть определено как четвертое тысячелетие до н.э.
Мало-Окуловская стоянка, как и более поздние неолитические стоянки Владимирщины, относится к давно исчезнувшей неолитической культуре с ямочно-гребенчатой керамикой, т.е. с глиняной посудой, украшенной кругло-ямочным и гребенчатым (зубчатым) орнаментом. Эта посуда имела значительные размеры, круглое или даже коническое дно и полуяйцевидную форму (см. рис.3 из: Б.С. Жуков. Теория хронологических и территориальных модификаций некоторых неолитических культур Восточной Европы по данным изучения керамики. «Этнография», 1929, 1. с.54-77

https://dlib.rsl.ru/viewer/60000290136#?page=64
https://vk.com/doc399489626_531998555 ).
Очень интересной и богатой оказалась уже упомянутая стоянка Плеханов Бор, расположенная на левом берегу Оки против деревни Чулково. Открытая более ста лет назад Л.С. Голицыным и обследованная им, она была в последний раз раскопана в 1939г. В.А. Тихомировой и О.Н. Бадером (В.А. Тихомирова. Последние исследования стоянки Плеханов Бор. «Историко-археологический сборник Ин-та краеведческой и музейной работы». М., 1948). Вместе с неолитическим материалом на этой стоянке обнаружен и более поздний материал, относящийся к волосовской археологической культуре начала бронзовой эпохи.
На Клязьме и Оке особенно много позднейших неолитических стоянок, относящихся к третьему и началу второго тысячелетия до н.э.: стоянки в районе Петушков на Клязьме, стоянка Бутриха в Вязниковском районе и целая серия окских стоянок в Муромском районе, Садовый Бор на реке Теше, стоянка на реке Ушне и другие (О. Bahder. Zum Erforschung der neolitischen Wohnplätze im Okatale - Eurasia Septentrionalis Antiqua. IV. Helsinki. 1929).
Одним из ярких памятников эпохи неолита на Владимирщине является знаменитый Волосовский клад каменных орудий (см. рис. в разделе: Край в эпоху мезолита; И.К. Цветкова. Волосовский клад. Под ред. проф. Д.Я.Брюсова. М., «Сов. Россия», 1957).
Век металла и камня
Десятки лет в русской археологической литературе стоянка у деревни Волосово под Муромом олицетворяла понятие об окском неолите. Богатейшие собрания археологических находок из окрестностей этой деревни имели па предметах надпись «Волосово» — без уточнения пункта, в котором каждый предмет найден; таковы, например, старые собрания из Волосова, хранившиеся в Антропологическом музее Московского университета, организованном Д.Н. Анучиным. Но материал этот — и каменные орудия, и изделия из кости, и керамика — имел довольно пестрый, неоднородный характер. К тому же было известно, что значительная часть вещей, переданных в музей местными любителями, собрана не лично ими, а была приобретена у известной в то время в Волосове бабушки Акулины, сделавшей продажу древних предметов основной статьей своего дохода.
И вот летом 1924г. для уточнения топографии Волосовского местонахождения туда был направлен Институтом антропологии МГУ и Московским областным музеем студент МГУ О.Н. Бадер Эта разведка дала большие результаты и легла в основу современных археологических исследований в окрестностях Мурома.
Удалось выяснить, что в ближайших окрестностях Волосова на раскинувшихся вокруг нее огромных, сильно развеваемых песках окской надлуговой речной террасы располагаются не единичные памятники, известные из раскопок Уваровых в конце XIX в или В.А. Городцова в 1910г., а буквально десятки стоянок и могильников, отделенных друг от друга пустым пространством и относящихся к разному времени и к различным культурам неолита и бронзы.

Предметы из поселений и могильников бронзовой эпохи:
1 — каменный сверленый боевой топор фатьяновской культуры из Ковровского могильника; 2 — фатьяновский сосуд из Сущевского могильника; 3 и 4— бронзовые браслеты из Борисоглебского могильника поздняковской культуры; 5 и 6 — глиняные грузила из Подборновского поселения и поселения Малый Бор поздняковской культуры; 7 — бронзовое копье (реконструкция) из Подборновского поселения; 8 и 9— бронзовый нож и кинжал из Борисоглебского могильника. Глиняные сосуды поздняковской культуры: 10 — из Битяговских курганов близ Мурома; 11 — хранится во Владимирском музее
Основной Волосовской стоянкой, исследованной в 1910г. раскопками В.А. Городцова, а в 1926 и 1927гг. раскопками Б.С. Жукова и С.Ф. Преображенского, является большое поселение со многими жилищами — полуземлянками, толстостенными сосудами с примесью толченой раковины в глине и зубчатым орнаментом, с великолепным по технике инвентарем кремневых орудий, но уже с присутствием отдельных медных предметов и, видимо, первыми следами домашних животных. Своеобразие материальной культуры этой стоянки позволило выделить особую археологическую культуру, названную волосовской и относящуюся уже к началу эпохи металлов, к началу второго тысячелетия до н.э.
В.А. Городцов исследовал на Волосовской стоянке якобы круглые полуземлянки (В.А. Городцов. Археологические исследования в окрестностях г. Мурома в 1910г. — в кн.: «Труды Московского археологического о-ва «Древности», т. XXIV. М., 1914), Б.С. Жуков — четырехугольные. Связанное с этой культурой население, видимо, пришло на Оку с востока, с Камы и Средней Волги, и составило первое ядро волго-финских племен на территории Средней России (?).
Близ деревни Панфилово Муромского района В.А. Городцовым в 1924г. была раскопана другая стоянка волосовского типа, но более поздняя (В.А. Городцов. Панфиловская палеолитическая стоянка. В кв.: «Труды Владимирскою гос. областного музея», т. II, Владимир,1925). Здесь снова были найдены предметы из меди и кости домашних животных, а также большие круглые жилища — полуземлянки; но в более поздних раскопках этой стоянки, проведенных Е.И. Горюновой, жилища оказались прямоугольными, соединенными переходами, типично волосовскими. Здесь же обнаружены несколько древних погребений.
Очень богатая стоянка волосовского типа была открыта О.Н. Бадером в 1926г. и раскапывалась им в 1927г. в урочище Холомониха на левом берегу Клязьмы в Вязниковском районе, близ деревни Липовская усадьба. Этот материал хранится в Государственном Эрмитаже. Еще одно, относительно позднее поселение той же, волосовской, культуры было исследовано В.В. Седовым неподалеку, на другом берегу Клязьмы, у села Пирово-Городищи в 1956—1958 гг.
Материал владимирских стоянок волосовского типа был подразделен О.Н. Бадером на 3 хронологических этапа: волосовский этап (XX—ХVШвв. до н. э.), этап Холомонихи, или володарский (XVIII—XVI вв.), панфиловский этап (XV—XIII вв. до н. э. - О.Н. Бадер. Бассейн Оки в эпоху бронзы. М., 1970).
О.Н. Бадер. В.В. Зыбковец. Следы эпох. - О крае родном: Люди, история, жизнь, природа земли Владимирской: Сборник - Сост. журн. Н.С. Софронов. Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд-во, 1978 с.7-26

Палеоэтнологическая школа МГУ
Весной 1929 г. в Москве состоялся диспут между археологами-марксистами и палеоэтнологами. Это была первая попытка разрушить прежнюю археологическую школу. Марксисты объявляли все иные подходы вредными для советской науки. В числе «вредителей-палеоэтнологов» оказался талантливейший профессор МГУ, величина международного масштаба – Борис Сергеевич Жуков, (01.12.1892-23.05.1933) исследовавший в 1926-1927 гг. открытую С.С. Деевым Супоневскую стоянку под Брянском (Чубур, 2003). Это был его последний выезд на международный симпозиум. Вскоре он, в числе более чем 150 видных историков, археологов, филологов и искусствоведов страны, был арестован по инспирированному по заданию ЦК ВКП(б) «Академическому делу» о заговоре ученых с целью свержения Сталина и его окружения мифическим «Всенародным союзом борьбы за возрождение свободной России». В истории репрессий против науки оно занимает особое место. К моменту, когда оно возникло в недрах ОГПУ, процесс огосударствления и идеологизации науки достиг пика. «Академическое дело» призвано было окончательно сломить сопротивление научной интеллигенции антидемократическому переустройству академии и открыть дорогу в нее партийной бюрократии (Академическое дело, 1993; Перченок, 1995). Б.С. Жукова признали членом Московского центра мифического подполья. Судебного разбирательства, даже закрытого, не было. Целый ряд работ Жукова остался неизданным, типографский набор первого тома трудов его Ветлужской экспедиции был рассыпан. Сам Б.С. Жуков умер в концлагере на Алтае г. Лишь 4.04.1959 г. он реабилитирован посмертно. Среди учеников Б. С. Жукова были такие выдающиеся исследователи, как О. Н. Бадер, М.В. Воеводский, А. Е. Алихова, Г. Ф. Дебец и другие, они продолжили его дело, но заменить собой не смогли – любой талант неповторим в принципе (Чубур, 2005-в).
Чубур А.А. Археология брянской земли и политические репрессии коммунистического режима - «Боль и память»: Матер. краевед. чтений.: 28 февраля 2006г.
http://libryansk.ru/files/izdaniya/sbornik_kray.pdf

Русский немец Отто Николаевич Бадер (1903–1979) — воспитанник двух археологических школ. В 1-м Московском университете (1922–1926) первые шаги в археологии были сделаны им под началом В.А. Городцова. Классификация и систематизация материала, использование типологического метода для реконструкции древнейшего прошлого, построение культурной стратиграфии региона на базе опорных комплексов, а следом колонки культур — эти методические приемы городцовской школы прочно войдут в исследовательскую практику Бадера. Но более заметную роль в его научной судьбе сыграла палеоэтнологическая школа, сложившаяся при кафедре антропологии 1-го Московского университета, и ее лидер Б.С. Жуков. Лекции и семинары Б.С. Жукова по палеоэтнологии и палеоантропологии, В.В. Бунака — по антропологии и Б.А. Куфтина — по этнологии были направлены на то, чтобы сформировать у студентов комплексный — палеоэтнологический — подход к изучению археологических, антропологических, этнографических и лингвистических источников для восстановления облика древних культур. При этом Жуков обращал особое внимание на методику археологических — полевых и лабораторных — исследований, придавая «первостепенное значение привлечению геологических, палеозоологических, палеоботанических, палеоклиматических данных, фиксации тратиграфических разрезов в раскопках, точному подразделению и обработке вещественного материала по слоям, исчерпывающей фиксации бытовых деталей в раскопках и расположения материала по площади».1 Созданные Б. С. Жуковым палеоэтнологическая лаборатория при Институте антропологии 1-го Московского университета и Антропологическая комплексная экспедиция (далее АКЭ) по ЦентральноПромышленной области стали той научной школой, в которой произошло становление Бадера-археолога. Годы работы в АКЭ (1924–1929) под началом Жукова определили всю дальнейшую научную деятельность Бадера.
Уже в 1920-е гг. молодой ученый проявил себя как одержимый полевой исследователь, прошедший сотни верст и открывший десятки новых памятников на Оке, Верхней Волге, Унже и Ветлуге. 2 Он писал А. М. Тальгрену, что нередко завершал раскопки с первыми снежными метелями. 3 В те годы Бадер самостоятельно и вместе с Жуковым обращался к разработке проблем неолита, бронзового и раннего железного веков Волго-Окского междуречья и лесного Заволжья, поскольку к этим эпохам относились основные памятники, раскопанные АКЭ. 4 Через 40 лет, оценивая результаты работ АКЭ, Бадер отмечал, что «еще тогда, в конце 20-х гг., были выделены основные культуры и сформулированы некоторые положения, лежащие в основе наших современных представлений об окской бронзе».5 Предварительные итоги исследований АКЭ Жуков и Бадер опубликовали в журналах «Этнография» и «Eurasia Septentrionalis Antiqua».6 Несмотря на лаконичность статей, они, безусловно, стали этапными для своего времени и принесли авторам европейскую известность.
Б.С. Жуков, основываясь на анализе керамики и стратиграфическом распределении выделенных керамических комплексов, рассматривал процесс культурогенеза в ВолгоОкском междуречье как последовательное автохтонное развитие культур, иногда усложненное мутационными скачками эволюции керамики и, в редких случаях, внешними влияниями и миграциями новых этнических групп. Примером влияния миграций являлись для него культурные комплексы Фатьяново, Поздняково и Малое Окулово 2 (могильник).
Для последующего изучения проблем неолита и бронзового века лесной полосы Восточной Европы методические разработки Жукова оказались существенно более важными, чем сама картина модификации «керамических культур».
О.Н. Бадер при работе с окской керамикой эпох неолита, бронзы и раннего железа опирался на те же методические подходы, что и его учитель, однако к проблеме выделения археологических культур подошел скорее погородцовски. Неолитические поселения юга Волго-Окского междуречья были подразделены им на балахнинскую и мещерскую локальные группы, а памятники эпохи раннего металла — на три последовательные культуры: волосовскую (Волосово 1 — Холомониха), поздняковскую (срубно-хвалынского типа) и культуру «текстильной» керамики (с кремневым инвентарем). Бадер наметил, пусть предварительно, отличительные черты, хронологию, характер взаимосвязей, динамику развития и исторические судьбы данных культур. Ему удалось решить и ряд, казалось бы, частных, но весьма важных для археологии Окского бассейна проблем. Благодаря его раскопкам выяснилось, что «текстильная» керамика, обнаруженная Городцовым в погребениях Младшего Волосовского могильника, попала в их засыпь из культурного слоя позднебронзового поселения. 7
Работы Б.С. Жукова и О.Н. Бадера конца 1920-х гг. в корне изменили представления об эпохе раннего металла Волго-Окского междуречья. Особенно важные результаты принесли масштабные раскопки поселений с послойной фиксацией и полной выборкой керамики для последующей камеральной обработки. Это позволило им, пожалуй, впервые в отечественной археологии построить периодизацию, основанную на стратиграфическом распределении керамических комплексов поселений. Данный опыт стал шагом вперед по сравнению с предшествующими разработками В.А. Городцова и А.М. Тальгрена, которые при характеристике окской бронзы, и прежде всего погребальных древностей, опирались на культурно-хронологические сопоставления с южными, восточными и западными культурами.
Выход на рубеже 1920-х и 1930-х гг. серии монографических исследований АКЭ мог бы стать важным событием в советской и европейской археологии. В начале 1929 г. были вычитаны гранки первого тома «Трудов» Ветлужской экспедиции. В середине лета Жуков сообщил Тальгрену о задержке выхода тома до конца года: «…из-за массы рисунков типография работает медленно».8 Подготавливалось также издание монографий Б.С. Жукова и О.Н. Бадера о поздняковской и волосовской культурах и о Сейминском могильнике. 9 Анонс первой из них уже появился на обложке одного из сборников. 10
В 1929 г. Б. С. Жуков и О. Н. Бадер стояли на пороге качественно нового этапа исследований. Бадер писал в те дни Тальгрену: «Работа нашей лаборатории идет в этом году с большой интенсивностью. Из периода собирательских работ мы начинаем вступать в период осмысливания накопленных материалов…» 11 Но с арестом в 1931 г. Б.С. Жукова палеоэтнологическая школа МГУ лишилась лидера и перестала существовать как единый научный организм. Типографский набор ветлужского тома «Трудов» АКЭ был рассыпан, а сама экспедиция прекратила существование. 12 Археологические работы Института антропологии в 1930–1933 гг. были существенно свернуты. 13
Подготовленные к изданию труды Б.С. Жукова и его учеников были опубликованы спустя 20 лет, 14 но не в полном объеме и без авторства Бориса Сергеевича. Так и не вышли запланированные монографии о волосовской, поздняковской культурах и культуре «текстильной» керамики. Имя и труды Б. С. Жукова упоминались в литературе, однако по дотоинству оценить вклад ученого в изучение эпох неолита и раннего металла Русской равнины О. Н. Бадер смог только в 1960-е гг. 15 Памяти учителя он посвятил книгу «Бассейн Оки в эпоху бронзы», замысел которой рождался в их сотворчестве в далекие 1920-е гг...
1 Бадер О. Н. Памяти Бориса Сергеевича Жукова // СА. 1968. № 4. С. 236.
2 См.: Крайнов Д. А. К 70-летию Отто Николаевича Бадера // Памятники древнейшей истории Евразии. М., 1975. С. 6.
3 РОНБФ. Coll. 230.1. Бадер — Тальгрену, 8.12.1929.
4 См. об этих памятниках: Бадер О. Н. Балановский могильник: (Из истории лесного Поволжья в эпоху бронзы). М., 1963. С. 20–37; Он же. Памяти Бориса Сергеевича Жукова. С. 236; Он же. Бассейн Оки в эпоху бронзы. М., 1970. С. 8, 9.
5 Бадер О. Н. Бассейн Оки в эпоху бронзы. С.10.
6 Жуков Б. С. Теория хронологических и территориальных модификаций некоторых неолитических культур Восточной Европы по данным изучения керамики // Этнография. 1929. № 1. С. 54–77; Joukov B. Les modifi cations chronologiques et locales de la céramique de certaines cultures de la pierre et du métal en Europe du Nord-Est // Eurasia Septentrionalis Antiqua. 1929. T. 4. P. 61–81; Bahder O. Zum Erforschung der neolitischen Wohnplätze im Okatale // Ibid. S. 90–101.
7 См.: Бадер О. Н. Бассейн Оки в эпоху бронзы. С 9.
8 РОНБФ. Coll. 230.11. Жуков — Тальгрену, 6.08.1929.
9 Там же. 15.01.1929.
10 Материалы к доистории Центрально-Промышленной области: 1-е совещание палеоэтнологов Центрально-Промышленной области, 27–29 мая 1926 г. М., 1927. С. 93.
11 РОНБФ. Coll. 230.1. Бадер — Тальгрену, 8.12.1929.
12 См.: Бадер О. Н. Памяти Бориса Сергеевича Жукова. С. 236.
13 Збруева А. В. Пижемское городище // ИГАИМК. 1935. Вып. 106. С. 267.
14 Бадер О. Н. Городища Ветлуги и Унжи // МИА. 1951. № 22. С. 110–158; Он же. Древнее Поветлужье в связи с вопросами этногенеза мари и ранней истории Поволжья // СЭ. 1951. № 2. С. 15–41; Он же. Бассейн Оки в эпоху бронзы; Воеводский М. В. Краткая характеристика керамики городищ Ветлуги и Унжи // МИА. 1951. № 22. С. 159–180.
15 Бадер О.Н. Балановский могильник. С. 21–24; Он же. Памяти Бориса Сергеевича Жукова.
С.В. Кузьминых. Отто Николаевич Бадер и отечественная археология эпохи раннего металла // РА. № 4. 2004. c.142-150
http://docplayer.ru/44391918-S-v-kuzminyh-o-n-bader-kak-issledovatel-epohi-rannego-metalla-udk-929-902-bbk.html

Мы поможем в написании ваших работ!