РигВеда I, 105. Ко Всем-Богам - Трита в колодце 14 страница

V. Общая стратиграфическая увязка поименованных памятников друг с другом, а также согласование их стратиграфии с имеющимися в настоящее время геологическими работами по стратиграфии нашего неолита Айлио (24), А.П. Павлова (25), Б.Ф. Землякова (26, 27, 28), а также работою А. Еуропеуса (29), еще не закончены проработкой. Равным образом незаконченной является взаимная стратиграфическая увязка некоторых из этих памятников со страграфическими работами по изучению торфяников, в чем весьма активных
соучастников встретили наши работы в лице В.С. Доктуровского, (З0), Д.П. Мещеряков а (З1) и некоторых других исследователей. Нет сомнения в том, что дальнейшее развитие геологических и почвенных исследований аллювиальных отложений, а также развитие исследований торфяников на изучаемой нами территории создадут для неолитических культур достаточно прочную относительно хронологическую базу.
Среди перечисленных нами памятников, равно как и среди тех, которые обследованы или раскопаны сотрудниками наших лабораторий в последние годы и не введены мною в настоящую работу, имеются такие, которые дали стратиграфически или по конструкции памятников отделимые слои с залегающими в них своеобразными комплексами находок. Такие, найденные в особых слоях или условиях керамические комплексы обозначаются мною в настоящей работе арабскими цифрами рядом с обозначением памятника, начиная с наиболее древнего (глубокого) слоя. Совершенно очевидно, что такие расслоенные памятники дают особенно ценный материал для установления относительной хронологической последовательности культур.
Из этих памятников отметим нижеследующие:
1) Языково. Под основным слоем залегания в торфе комплексов Языково 2 мы имеем залегание в верхнем горизонте подстилающей глины комплекса керамики Языково 1.
2) Малое Окулово I—II. Курганный могильник Малое Окулово II расположен на площади стоянки Малое Окулово I, причем раскопками выяснен ряд деталей нарушения позднейшим памятником первого.
3) Николо-Перевоз II. В этом местонахождении выделяются стратиграфически и морфологически более древний комплекс Николо-Перевоз П1 и более поздний Николо-Перевоз П2.
4) Ветлужские городища. Хотя эти памятники и затрагиваются в данной работе лишь попутно, однако следует здесь отметить, чтонекоторые из них дают четкую картину следующих стратиграфических разделений: Одоевское 1, Одоевское 2, Одоевское 3, Богородское 1) близкое по характеру керамики к Одоевскому 1), Богородское 2) близкое к Чортово 2), Чортово 1) близкое к Одоевское 3), Чортово 2.
Яркий пример характера памятников Малое Окулово I и II укрепил мои предположения о возможной расшифровке Сейминского памятника, о котором создалась большая литература, но систематическое описание комплекса находок которого еще не было опубликовано. Нет сомнения в том, что на Сейминской дюне находился могильник, вскрывавшийся многократно за период времени до 1922г. Из описания этих раскопок можно видеть, что здесь предполагалось также и присутствие «селища» (стоянки).
Мои раскопки 1922г. на той же дюне, но на нетронутых участках не обнаружили ни бронзовых предметов, ни следов могильника, очевидно не задетого моими траншеями. Напротив, я получил в результате раскопок ряд признаков, указывающих на существование здесь стоянки с неолитоидною керамикой. Принимая во внимание, что в керамике Сеймы в целом можно проследить влияния ряда культур, как это показано ниже в моей схеме, я полагаю возможным допускать, что вследствие несовершенства раскопок этого памятника его комплексы были смешаны воедино, что, быть может, не относится к бронзовому инвентарю, но относится к инвентарю кремневому и, в особенности, к керамике. В настоящее время безошибочное разделение инвентаря стоянки возможно не единого комплекса Сеймы по материалам прежних раскопок — уже является почти безнадежным; во всяком случае мы пока не имеем возможности рассматривать этот комплекс иначе как в целом.
Отмечая стратиграфические отличия некоторых комплексов находок в раскопанных нами памятниках, должно признать, что такие счастливые возможности и случаи их полного выделения на стоянках представляются довольно редкими. Однако метод порайонных исследований вознаграждает палеонтолога в его исканиях возможности бесспорного определения неодновременности различных культурных напластований. В самом деле, если, например, на расстоянии 10 км друг от друга находятся три столь различных по своему инвентарю памятника, как Горшиха, Балахна III и Чуркино, едва ли может быть допущена мысль об одновременном существовании хотя бы двух из них, что свободно допускалось бы, если бы они были разбросаны в различных географических провинциях на расстоянии сотен километров. Таким образом, оперируя с циклом районных культурных смен и оперируя с морфологическими признаками, мы приближаемся к истинному определению культурных смен на большой территории, если нам удается связать между собой те или иные культуры из разных районов.
VI. Большое значение в дальнейших построениях придается мною памятникам с «гибридными» комплексами. Такие памятники определяются тогда, когда нам известны чистые комплексы, т.е. такие, которые мы вправе считать характеристичными для руководящих культур.
Среди перечисленных выше памятников типичные целостные комплексы керамики, которые могут быть рассматриваемы как чистые, дают следующие: Льялово, Малое Окулово I, преимущественная часть керамических объектов из Волосова I, Поздняково, Малое Окулово II, Докукино и, быть может, Озименки I—II (проработка последних к настоящему времени еще не закончена). Кроме того, чистый комплекс представляет собою фатьяновская керамика из Фатьянова, Чуркина (2, 21, 22, 23, З2, 33, З4). Наконец, весьма своеобразный комплекс представляет Языково 1; однако материал для его понимания в целом еще далеко недостаточен в виду небольших раскопок, которые были до сего времени осуществлены в Языкове.
«Гибридным» керамическим комплексом я называю такой, в котором при малых отличиях в морфологическом составе культурного слоя, где залегают находки, или даже при отсутствии таковых отличий оказываются различные по своему морфологическому облику керамические группы (или комплексы). Иногда бывает так, что в нижней части культурного слоя залегается большое количество в процентном отношении объектов одного комплекса (А) и меньшее количество объектов другого комплекса (В), а в верхней части слоя—наоборот. Иногда же, как, например, в Панове (9), ни по глубине, ни по отдельным участкам не устанавливается таких отличий. Нужно предполагать, что «гибридность» комплекса керамики в слое какой-нибудь стоянки зависит от следующих причин: а) от продолжительности существования стоянки, обитатели которой со временем изменяют облик своего инвентаря, б) от различия в бытовом назначении сосудов, в) от неравномерности процесса модификации культуры, который, повидимому, дает иногда скачки или как бы «мутации», обусловленные определенными причинами.
При детальном изучении керамических комплексов перечисленных выше памятников оказалось, что, строго говоря, чистые комплексы в их культурах встречаются крайне редко, как, например, в Малом Окулове 1; напротив, даже в таком материале, как Волосово I, представляющем находки с площади четко ограниченного углубления, содержащего культурный слой, мы находим в весьма характерном, основном керамическом комплексе толстостенной гребенчатой керамики некоторую, правда небольшую, примесь более древней ямочно-
гребенчатой керамики.
Опуская пока интерпретацию этих фактов, которая будет сделана далее, отметим, что установления одного присутствия различных групп керамики в стоянках, которые определяются по морфологическим признакам, которые связывают одни стоянки с другими и относительная древность которых нам становится известной, дает наряду с рассмотренными выше данными хороший материал для общих систематических и историко-культурных построений. К моменту написания настоящей работы я мог располагать лишь весьма предварительными и суммарными определениями этого характера. Я выделил поэтому лишь минимальное число групп в пределах керамического комплекса каждого культурного слоя и обозначил их временно латинскими литерами А, В, С и т. д.
В перечисленных памятниках различаются, таким образом, следующие группы, которые увязываются некоторым образом с комплексами, принимаемыми за чистые.
Керамика Языкова 2 распадается на группу Языково 2А (=Льялово + nt, где t—обозначает время, п—его коэффициент) и группу Языково 2В ( = Волосово 1В).
Керамика Николо-Перевоз П1 распадается на группы Николо-Перевоз П1А ( = ямочно-гребенчатая керамика развитого стиля Волосово 1А?) и Николо-Перевоз ПІВ (= Волосово 1В).
Керамика Холомонихи заключает энеолигоидный дериват Волосова 1В (=Волосово 1B + nt — группа, обозначаемая мною литерой А) + ?.. При раскопках О.Н. Бадером была сделана здесь единичная находка целого сосуда типа Малого Окулова II, в условиях, заставляющих предполагать его позднейшее попадение на площадь стоянки.
Керамика Липки имеет группу А, сходную с Озименки I и II, дериват которой представлен в Докукине, и группу В, — древней «текстильной» керамики.
Керамика Волосова I распадается на А—группу ямочно-гребенчатой керамики развитого стиля и В—типичную, подавляющую по количеству объектов группу гребенчатой керамики.
Малого Окулова I = Льялово + nt?
Малого Бора распадается на А ( = Поздняково) и Б ( = Липки В?).
Ефанова распадается на группы, одна из которых соответствует (?) ( = Липкам В).
Балахны III распадается на группы А (своеобразной развитой ямочно-гребенчатой керамики) и В (группу своеобразной гребенчатой керамики более позднего стиля).
Большого Козина IV распадается на группы А и Б, подобно Балахне III.
Пановская распадается на группы А (неолитоидной), В (текстильной), С (сходной с городищами Одоевским I и Богородским I) и др.
VII. Как видно из перечислений локальных групп памятников, их отдельных слоев и, наконец, отдельных керамических комплексов в культурных слоях, мы имеем дело с довольно обширным материалом, который выказывает взаимно морфологические аналогии, связи и переходы. Это делает возможным построение предварительной системы их соотношений по трем признакам: а) морфологическому (по предварительной характеристике), б) хронологическому (стратиграфическому) и в) территориальному. К опыту построения подобной предварительной системы мы и перейдем. При этом построении является необходимым выделить, прежде всего, культуры типичного энеолита и бронзы, а также культуры железа. Выделяя первые, важно учесть, что среди них Фатьяновский (Чуркино), Малое Окулово II и частично Сейма являются комплексами керамики могильников, a Поздняково и Озименки I и II—комплексами стоянок.
В нашей системе (табл. рис. 12) хронологическое место круга комплексов Фатьяново—Сейма определяется: а) территориальным положением Чуркина, б) отличием в основных признаках керамики и инвентаря Чуркина от Балахны—Козина, не допускающим мысли о том, что Чуркино могло быть могильником культуры типа Козино — Балахна, в) весьма слабыми намеками, которые можно подметить в архитектуре сосудов, на возможное влияние на неолитический комплекс Балахны—Козина со стороны существующей где-то на соседней территории Фатьяновской культуры или комплекса, близкого к культуре одиночных могил Скандинавии.
Положение в нашей системе бронзовых комплексов Позднякова, Малого Окулова и Озименок (?), из которых все имеют юго-восточные генетические связи, т.е. связи с областями древней степи, определяется: а) наличием гибридного комплекса Малого Бора, находящегося по соседству с Поздняковым и Волосовым, б) наличием влияний комплекса острореберной керамики Малого Окулова в Сейме и на территории Холомонихи, в) наличием влияний Озименок в Липках.
Наконец хронологическое положение культур железа определяется: а) наличием ряда связей по текстильной керамике (см. 9, а также работу О.Н. Бадера о стоянках с сетчатой керамикой З5, среди комплексов которой, например, H—Перевоз П, представляет собою едва ли не типичный комплекс ранних селищ и городищ Дьяковой культуры) и б) находкой железной стрелы в Докукине.
Мезолитические источники рассматриваемых нами неолитических культур представляются еще не совсем ясными. Выше мною отмечено распространение на нашей территории культур с микролитоидными пережитками. Мы имеем также существование Горшихи в районе Балахны, и, наконец, я устанавливаю весьма своеобразный характер Балахнинского кремневого инвентаря со следами микролитоидных влияний, которые я усматриваю также и в некоторых комплексах, известных мне по материалам Костромского и Ярославского музеев.
Указанные факты позволяют предположить, что микролитоидные влияния, явившиеся на север очевидно со стороны Оки, удержались в неолите района Волги от Ярославля до Балахны, в то время как на Оку распространились мощные влияния культур с макролитическими комплексами, могущие быть в той или иной степени прослеженными во всех связанных с Льяловым, Языковым 2 и Волосовым культурах. Недоказуемой пока (пока — за отсутствием данных по инвентарю) является генетическая связь Языкова 1.
Этими комментариями к построению предлагаемой мною предварительной схемы, отражающей отмеченные выше факты, я считаю возможным пока ограничиться и перейти к пояснениям самой схемы (табл. 1). Нужно отметить, что эти последние могут быть даны лишь в самых общих чертах, а приводимые изображения типов сосудов являются лишь общею иллюстрацией некоторых групп комплексов, которые я упоминаю, но никак не характеризующими в деталях морфологический облик керамики своих памятников.

Рис. 2. Фрагменты керамики Языково I. Рис. 3. Сосуд керамики Малое Окулово I. Рис. 4. Сосуд керамики Б. Козино IV А. Рис. 5. Сосуд керамики Б. Козино IV AB. Рис. 6. Сосуд керамики Б. Козино IV В. Рис. 7. Сосуд керамики Балахна III. Рис. 8. Сосуд керамики Волосово I В. Рис. 9. Сосуд керамики Н. Перевоз II 2. Рис. 10. Сосуд керамики Липки. Рис. 11. Сосуды из Позднякова (а), Малого Окулова II (г,д,е) и Озименок (б,в).
Рис. 12. Схема хронологических и культурных взаимоотношений памятников неолита и других культур на территории центраіьной части Восточной Европы.
Рис. 13. Схемы территориальных взаимоотношений культур лесного неолита и других в разные эпохи.

VIII. Группа наиболее ранней керамики из рассматриваемых местонахождений представлена единичными фрагментами Языкова 1 (рис. 2).

Рис. 2. Фрагменты керамики Языково I.
Эту группу можно охарактеризовать как группу толстостенной керамики с обильной примесью дресвы в глиняной массе, несущую орнамент в виде длинных параллельных штрихов (D1), а возможно и другие элементы. Форма сосудов для этой группы пока не установлена, равно как и отношение ее к комплексам других территорий.

Рис. 3. Сосуд керамики Малое Окулово I.
Следующий керамический цикл представляется комплексами керамики, широко известной под именем «гребенчатой» керамики, но понимание которой как для всей области ее распространения, так и для рассматриваемой нами территории нуждается в уточнениях. В рассматриваемых нами культурах начальная фация ее последовательных модификаций представлена сосудами полуяйцевидной формы, соответствующими употреблению на мягком грунте — землянок и кострищ, т.е. на песке, глине, торфе и пр. Эти сосуды имеют зачастую мало диференцированную шейку. Они содержат те или иные твердые примеси в глине; они более тонкостенны, чем в Языкове 1, несмотря нередко на значительную величину сосудов. Их орнамент штамповый, сплошной по всему сосуду, в виде линейных горизонтальных параллельных лент из чередующихся элементов в простых комбинациях,
преимущественно круглой или кругловатой ямки (А) и короткого «гребенчатого» (В) отпечатка. Принимая во внимание последнее, я предложил (7) назвать этот цикл, арактеризуемый, между прочим, Льяловской или Мало-Окуловской I (рис. 3) керамикой, «комплексом круглоямочно-гребенчатой керамики». Хронологическая модификация этого цикла протекает медленно. Ее можно охарактеризовать в общем как усложнение орнаментального узора, выражающееся в двояком направлении: 1) группировки орнаментальных эламентов на поверхности сосуда в геометризованные фигуры, например, треугольники, с соответственным частичным изменением линейных орнаментальных узоров на угловатые, и 2) в смысле освобождения пустых, незаполненных орнаментом, полей на сосудах. Повидимому, несколько изменяются при этом и самые «гребенчатые», элементы (В), становясь более удлиненными и разнообразными. Форма сосудов остается, повидимому, прежней. Характеризующим этот цикл комплексом явится, повидимому, Языково 2А, выказывающий генетические связи с комплексами типа Льялова и Малого Окулова I.
Дальнейшая судьба этого цикла может быть охарактеризована как большая диференциация формы сосудов, уменьшение значения кругло-ямочного элемента с коническим дном ямок, дальнейшее освобождение от орнамента полей на поверхности сосудов и т.д.

Рис. 4. Сосуд керамики Б. Козино IV А. Рис. 5. Сосуд керамики Б. Козино IV AB. Рис. 6. Сосуд керамики Б. Козино IV В. Рис. 7. Сосуд керамики Балахна III.
В развитии этого цикла наблюдаются локальные особенности. Так, в районе Балахны—Козина (рис. 4—7) его модификация протекает более или менее спокойно в указанном направлении, причем в Б. Козине IV В как бы намечаются некоторые фатьяновские влияния. На территории Заволжья модификация приводит к типу одного из комплексов Пановкой стоянки, названному мною неолитоидным.

Рис. 8. Сосуд керамики Волосово I В.
Параллельно с модификацией типа Козина IV на довольно обширной территории протекает развитие, наблюдаемое в комплексах Языкова, Волосова I и других. Здесь появляется комплекс типа Волосово I В (рис. 8), хорошо представленный в виде Языкова 2В, а также в виде своего энеолитоидного деривата Холомониха А и т.п. Это комплекс толстостенных сосудов более цилиндрической формы с округлым или округло-сдавленным (уплощенным) дном и мало днференцированной шейкой. Элементы орнамента — преимущественно разновидности удлиненно-гребенчатых (В) и шнуровых (С) отпечатков; орнаментальные узоры располагаются нередко вертикальными лентами; неорнаментированные поля занимают значительную площадь поверхности. Появление этого керамического цикла, который можно назвать собственно «гребенчатым», в процессе общей модификации нашей неолитической
керамики надо рассматривать как явление спорадическое и в значительной мере локальное. Доказательством этого служат: а) его соотношение с развитыми типами круглоямочно-гребенчатого цикла в слоях Волосова I и Языкова 2, где он очевидно отчасти характеризует сосуды особого назначения, и б) характер дальнейшей модификации культур соответствующих территорий, где главным образом на основе дериватов керамики круглоямочно-гребенчатого цикла появляются культуры с кремневым инвентарем и керамическими комплексами, в которых все большую и большую роль приобретает текстильный орнамент (F) на более тонкостенных сосудах.

Рис. 9. Сосуд керамики Н. Перевоз II 2
Цикл комплексов с текстильной керамикой охватывает культуры стоянок либо с каменным инвентарем, например Липки (12), Паново (9), либо с признаками железного, например Докукино, Н. Перевоз II 2 (см. рис. 9), причем он дает дериваты, тяготеющие к керамике городищ. Особенностью его для еще неолитических культур является то, что он нигде не встречен в виде чистого. Напротив, как в материалах наших раскопок, так и в других обозначается его несамостоятельная роль среди ямочно-гребенчатой керамики позднего стиля, так что. по моим наблюдениям, величина процентного отношения количества «текстильных» или «сетчатых» фрагментов, сосуды которых в общем одинаковой величины с прочими, является чуть ли не одним из критериев для определения относительного возраста данной культуры.

Рис. 10. Сосуд керамики Липки.
Сосуды с текстильным (F) орнаментом сохраняют нередко еще весьма архаичную форму днищ, например в Панове, в Липках (12) (см. рис. 10), как и вообще в более поздних комплексах, нередко попадаются пережитки тех или иных более древних признаков в керамике.
Однако на сосудах этого цикла, как и цикла Волосово IB — Холомониха А, устанавливается в рассматриваемых нами культурах и переход к плоскому днищу, которое определяет употребление плоской подставки при формовке сосудов и при их бытовом использовании.
Все рассмотренные нами группы керамических комплексов в их последовательном появлении характеризуют собою общий ход модификации керамики лесного охотничье-рыболовственного неолита с его стоянками у берегов рек на рассматриваемой нами территории. Этот ход можно рассматривать как звенья прямого цикла развития туземных культур.
Рис. 11. Сосуды из Позднякова (а), Малого Окулова II (г,д,е) и Озименок (б,в).
Параллельно развитию некоторых частей этого общего цикла устанавливается внедрение на ту же территорию первоночально чуждых туземным керамических комплексов. Эти комплексы во взаимоотношениях с туземными порождают некоторые гибридные комплексы или оказывают на местные культуры более или менее сильно воспринимаемые последними влияния, что может указывать на локальные внедрения в круг лесного неолита этих чуждых культур. Такие локальные внедрения отнюдь не следует истолковывать как результат переселения новых этнических групп, но скорее как локальные восприятия новых культур, распространяющихся затем в виде расходящихся все более слабых волн по периферии районов их преимущественного существования. Примерами подобных внедрившихся в лесную область культур являются такие чистые комплексы, как Чуркино, Поздняково (рис. 11а), Малое Окулово II (рис. 11 г—е) и, отчасти, Озименки I—II (рис. 11 б,в).
Примерами гибридных комплексов, которые могут быть расматриваемы как ассимилировавшие влияния (см. схему рис. 12), таких внедрившихся комплексов, представляет керамика культур Сеймы, Панова, Малого Бора, Липок и ряда других памятников.
Некоторое сравнительное представление о морфологическом облике главнейших из упомянутых нами комплексов дает сводка индивидуальных характеристик, взятых для иллюстрации объектов, представленная на прилагаемой таблице 2.
IX. Исходя из изложенных выше положений и приведенных фактов, развитие древнейших культур, имеющих керамику, на территории распространения раскопанных нами памятников в предшествующие появлению городищ времена, представляется в нижеследующем виде. Прогрессивная модификация культур камня, первоначально стимулированная лишь довольно медленным развитием техники и хозяйства в среде рыболовственно-охотничьего населения в зоне лесов и лесостепи, последовательно прошла стадии, различаемые нами по фациям
древней круглоямочно-гребенчатой керамики (типа Льялово, Малое Окулово I и др.) и ямочно-гребенчатой керамики более высокого стиля (Языково 2А, Волосово 1А и т.п.). Районные различия керамических комплексов этих фаций обусловлены, повидимому, индивидуальными особенностями техники, вкусами обитателей отдельных стоянок и особенностями местного керамического материала, т.е. глины. Предшествующая этим фациям стадия керамики на нашей территории типа Языково I еще только намечена раскопками 1928 года. Дальнейшие
модификации культуры развитой ямочно-гребенчатой керамики на нашей территории протекали, очевидно, под влиянием ряда различных более прогрессивных культурно-хозяйственных факторов, которые более или менее разновременно оказывали свое влияние в некоторых районах, расположенных близ речных путей, которые связывали лесную зону со степью или, повидимому, с областями Балтики. Источники таких влияний установлены нами пока в качестве таких керамических комплексов, как Фатьяново, Поздняково, Малое Окулово II, Озименки. Возможно, однако, что подобную же роль могла играть Абашевская культура (36), или другие, еще неизвестные нашей науке. Среди подобных «влияющих» комплексов находились несомненно как такие, которые представляют культуры пришлого населения, так и культуры, обязанные своим обликом ассимиляции в туземной керамике посторонних влияний. Собственная модификация культуры ямочно-гребенчатой керамики, устанавливаемая в районе Муром—Вязники—Кашин в качестве специфической фации гребенчатой керамики, типа Волосово 1В, в других районах следовала иной тенденции утраты в керамике некоторых древних признаков орнаментального стиля, как это мы видим, например, в керамике Б. Козина — Балахны. Вместе с тем в стоянках с развитой ямочно-гребенчатой керамикой появляется древняя текстильная керамика, которая приобретает, очевидно, все больше и больше количественное значение. Эта значимость текстильной керамики характеризует последнюю фацию развития туземного неолита лесов рассматриваемой территории.
Внедрения влияний чуждых туземным культур бронзы создают на слое туземных культур районные пятна своего распространения, характеризуемые наличием памятников с чистыми и гибридными керамическими комплексами, неоднородность которых обусловлена специфическими хозяйственно-бытовыми причинами. Такие неоднократные из разных территориальных зон влияния создавали, как это иллюстрируется схемой рис. 1ЗА, значительную диференциацию в облике бытовавших местных культур. Можно думать, что более консервативные туземные черты должны были сохранять преимущественно культуры тех районов, которые находились на менее доступной инородным влияниям территории заволжских лесов.
Ко временам появления у местного населения первых городищ на Оке, Волге, Вятке, причину которого следует объяснять сильным изменением хозяйственно-культурных отношений на территории Восточной Европы, туземная культурная среда была уже столь диференцированной по своему облику, что рассматриваемая нами территория оказалась разделенной по крайней мере на три четко различаемых ареала распространения городищ: 1) «костеносных»—на основе культур с неолитоидной керамикой типа Панова, 2) «Дьяковых» — на основе культур с древней текстильной керамикой и 3) городищ с керамикой типа «рогожной», как возможных дериватов культур типа Озименок. Можно думать, как это показано на схеме рис. 1З, что параллельно с появлением городищ и металлургии железа в некоторых глухих районах рассматриваемой территории еще сохранились неолитические культуры, которые впоследствии ассимилировали влияния дальнейших дериватов культур городищ того или иного ареала.
Культуры «костеносных» городищ районов Ветлуги стратиграфически и хронологически расшифрованы нами на довольно обширном материале раскопок 1925 — 1926 гг. В них четко различаются по крайней мере 3 фации, из которых древнейшая имеет керамику, аналогичную комплексу Паново С, а позднейшая дает дериваты типа поздних, некостеносных городищ, доходящих по своей дате до времени около XIII века нашей эры. Имея эту расшифровку, мы переходим от районов Ветлуги к районам Вятки и Камы, где первые работы были осуществлены нами в 1928 г.
По культурам городищ Дьякова типа мы также располагаем в настоящее время значительным материалом, позволяющим наметить некоторые хронологические фации в комплексах Пирова, Кондракова, Синькова, Саконы и др., связанных по керамике с одной стороны со стоянками своих районов, а с другой стороны—с древнейшей фацией костеносных городищ и, наконец, с керамикой некоторых финских могильников соответствующей территории.
Наконец, по городищам круга культур с «рогожной» керамикой мы располагаем также некоторым материалом с наших раскопок в районах рек Мокши, Суры, отчасти Волги. Лабораторная обработка этих материалов еще не начата, и я предположительно наметил генетическую связь этих культур с Озименками, где мы имеем керамику круга «срубной культуры» Городцова (З7, 38) и «Хвалынской культуры» Рыкова (З9, 40), основываясь на наблюдениях В.В. Гольмстен (41) о том, что рогожная керамика в Самарском крае настилает на городищах слои, содержащие дериваты Хвалынской керамики.
X. Ввиду предварительности намечаемой системы модификаций неолитических культур, невозможно еще устанавливать для приводимых относительно-хронологических построений твердую абсолютную хронологическую сетку. Однако некоторые из таких вех, которые можно было бы наметить для отдельных частей схемы (рис. 12), создают весьма допустимую и правдоподобную картину. Так, дата 1000 года до нашей эры должна быть помещена между Сеймом и Пановым, дата в 2000 лет может лечь близ Волосово 1А, дата в 2500 лет — близ
Льялова. Конечно, такие определения должны быть еще многократно просмотрены в связи с многосторонним стратиграфическим анализом условий залегания объектов соответствующих культур. Равным образом в пределах предлагаемых построений, возможно, будут сделаны перестройки после детального морфологического анализа объектов,
относящихся к соответствующим памятникам. Я полагаю, однако, что эти, хотя и предварительные построения, смогут отрешить мысли исследователей от понимания последователей смен культурных формаций нашей территории по упрощенной трафаретной схеме неолит—бронзовый век—железный век, считаясь с теорией прогрессивных территориальных модификаций неолита северо-восточной Европы, которую я рассматриваю пока как рабочую теорию, которая справедлива для территории, подвергшейся нашему изучению, но которая должна быть проверена применительно к культурам других территориальных областей.
XI. В заключение настоящей работы является целесообразным остановиться на некоторых закономерностях процесса модификации культурно-хозяйственных образований, которые выясняются из приведенных выше положений. Оттеняя эти закономерности, их отнюдь не следует рассматривать иначе как некоторые иллюстрации основных задач палеоэтнологического анализа, каковыми нужно считать именно выяснение закономерностей или «механики» формирования этнических образований. Вместе с тем, ввиду некоторой новизны постановки таких проблем, невозможно пока ни придавать устанавливаемым закономерностям обобщающего или распространительного толкования, ни останавливаться на интерпретации тех или иных хозяйственных факторов, которые их обусловливают. Ввиду того, что выявление этих некоторых фактов базируется на формальном методе анализа материала, можно более или менее условно применить для характеристики самих фактов достаточно понятные научные термины, отнюдь не настаивая на данной терминологии и не подразумевая в понимании причин, их обусловливающих, никаких иных, кроме хозяйственно-бытовых, факторов.
В охарактеризованных выше процессах модификации культур камня можно отметить следующие моменты:
I. Расщепление неолитического комплекса более древней ямочно-гребенчатой керамики на дальнейшие циклы развития—а) по линии культeр Балахна—Козино—Паново, быть может под воздействием фатьяновских влияний и б) по линии Волосово — Холомониха, еще неясной в смысле своих дальнейших (Галич?) генеалогических связей.
2. Обособление в известную хронологическую эпоху не менее 3-х городищенских культур (костеносной, Дьяковой рогожно-керамической) на территории с некогда менее локально-диференцированным неолитическим подслоем.
3. «Гибридизация» керамических комплексов при взаимоотношениях неоднородных компонентов, как это прослеживается в керамике Липкинского, Малоборского, Пановского, Сейминского и других памятников. Подобную же «гибридизацию» можно видеть, например, в известных комплексах Костромских курганов, исследовавшихся Ф.Д. Нефедовым, в некоторых Владимирских курганах со славяно-финским инвентарем, и пр.
4. Признаки «мутации» в морфологическом облике керамики Языкова 2—Волосова I в виде появления керамики группы В, повидимому, связанной с некоторым переломом хозяйственно-бытовых условий. В качестве подобной же, формально устанавливаемой, «мутации» может быть рассматриваемо обрастание стоянок или селищ валом и рвом, т.е. превращение их в городища, вызванное определенными хозяйственными причинами.
5. Ассимиляция влияний, как, например, влияний Фатьянова на керамику соседствующих или более поздних неолитических комплексов (Балахна, Паново).
Таким образом в ходе хронологических изменений в культурах, в общем течении эволюционного процесса замечаются иногда частичные резкие сдвиги в виде мутационных скачков, иногда более спокойные ассимиляционные переходы и т.п.
Наконец весьма важное значение для изучения процесса формирования не только этнических, но также расовых групп в центральных областях РСФСР имеют указания на территориальные источники основных культурных влияний, на ареалы распространения этих влияний, на эпоху и длительность этих влияний. Можно отметить, что население западной половины изучавшейся нами территории имело в неолите длительные связи с Балтикой (через макролитоидные комплексы, через Фатьяновскую культуру), население северо-восточной части — с областью Вятки—Камы (в эпоху ранних городищ), а юго-восточной — с областями юга и юго-востока Европы, в особенности во вторую половину эпохи своего неолита.
Указанные закономерности и факты лишний раз предостерегают от поспешных объяснений миграционными движениями всяких резких изменений в облике этнических, а может быть, и расовых групп. Имея перед собою значительные хронологические отрезки, палеоэтнология может дать весьма конкретные материалы для суждения о механизме формирования таких групп. Заострить на этом внимание исследователей в наши дни переоценки методологических основ наук о человеке и являлось задачею заключительной части настоящей работы.
Б.С. Жуков. Теория хронологических и территориальных модификаций некоторых неолитических культур Восточной Европы по данным изучения керамики. «Этнография», 1929, 1. с.54-77
https://dlib.rsl.ru/viewer/60000290136#?page=64
https://vk.com/doc399489626_531998555

Мы поможем в написании ваших работ!