Итак, идея длящейся добросовестности - фантазия, оторванная от реальной жизни и не имеющая почвы в законе, который тоже ведь написан для жизни. 25 страница
Естественно, что в практике встречаются попытки обойти ограничения, вытекающие из нормы ст. 167 ГК. Например, должник, имущество которого было передано взыскателю (торги не состоялись), заявил иск о признании за ним права собственности на это имущество. В иске указывалось на нарушения, допущенные, по мнению истца, в ходе исполнительного производства, однако иска о признании сделки недействительной либо о применении реституции не заявлялось. Можно предположить, что истец сознательно избегал реституции, так как это привело бы лишь к повторной реализации того же имущества. Понятно, что признание права собственности за должником даже при оставлении вещи у взыскателя в значительной мере лишает эту вещь ценности, так как она становится непригодной к обороту.
Суд в иске отказал, сославшись на то, что невозможно сделать вывод о наличии у истца права собственности на имущество, не дав оценки сделке по передаче вещи. А эта сделка является оспоримой, и суд не вправе обсуждать ее действительность, пока не заявлен соответствующий иск. Мне такое решение представляется верным <1>.
--------------------------------
<1> Противоположную позицию занимает Л.А. Новоселова: "Возможность виндицировать имущество у приобретателя существует у собственника независимо от того, предъявлялся ли им иск о признании недействительной продажи имущества в ходе обращения на него взыскания" (Новоселова Л.А. Истребование из чужого незаконного владения имущества, проданного в порядке исполнения судебного акта. С. 66). Эту позицию трудно понять: ведь пока оспоримая сделка о приобретении имущества является действительной, владелец остается законным и к нему невозможно предъявить виндикационный иск.
|
|
|
Позиция Л. Новоселовой в немалой степени связана с той идеей, что третье лицо не вправе оспаривать торги по тому мотиву, что продано чужое имущество, если при этом не нарушена процедура торгов (хотя, как заметил еще К. Победоносцев, торгов без нарушений почти не бывает). Но если принять эту идею, которая имеет свои резоны, то вывод получается, пожалуй, другим: имущество, проданное с торгов, вообще не может быть виндицировано третьим лицом, что также имеет свои резоны и отсылает к конструкции иммунитета имущества, приобретенного на торгах. Поэтому я бы скорее поддержал те суждения Л. Новоселовой, которые клонятся к недопустимости оспаривания собственником прав на имущество, приобретенное на торгах. Такой вывод может объясняться, во-первых, тем, что собственник, вверяя свое имущество должнику, имеет вытекающие из договора с ним возможности контролировать судьбу имущества. Во-вторых (об этом пишет Л. Новоселова), у собственника имеется иск об исключении имущества из описи до его реализации на торгах. Предоставление собственнику еще и третьего средства - виндикационного иска - можно рассматривать как нарушение баланса. Впрочем, эта позиция без соответствующих изменений закона остается только теоретической.
|
|
|
Если исполнение производится на имя не того лица, которое организует торги, а иного (чаще всего им будет взыскатель), то это еще не означает, что возникает другой продавец, скорее мы имеем ситуацию исполнения иному лицу по указанию кредитора (ст. 312 ГК). В этом случае сторона в договоре, конечно, не меняется, а значит, и стороной, получившей исполнение по недействительному договору, должен считаться кредитор, а не то лицо, которому переадресовано действительное исполнение. Следовательно, именно лицо, проводящее торги, кроме, естественно, случая, когда оно выступает по поручению и от чужого имени, рассматривается с позиций ст. 167 ГК как сторона, получившая имущество по недействительной сделке. Реальное осуществление реституции в этом случае ведет к возникновению на стороне взыскателя обязательства из неосновательного обогащения в размере фактически полученного. Поэтому взыскатель вправе вступить в процесс о реституции в качестве третьего лица.
|
|
|
Участие взыскателя в процессе о реституции в качестве (со)ответчика (по этому пути часто идет практика) может быть обосновано только тем, что он рассматривается как лицо, получившее имущество по сделке, а это, надо признать, - расширительное толкование ст. 167 ГК <1>.
--------------------------------
<1> Подробнее проблемы реализации имущества в порядке публичных торгов рассмотрены мной в кн.: Применение гражданского законодательства о собственности и владении: Практические вопросы. М.: Статут, 2004.
Глава 16. ПРИОБРЕТАТЕЛЬНАЯ ДАВНОСТЬ
Освоение приобретательной давности, малоукорененной в отечественном праве, наряду с совершенно необходимым привлечением классики нуждается и в попытке дать ей обоснование с позиций здравого смысла в надежде хотя бы таким образом преодолеть историческое отдаление.
Можно, вообще говоря, найти несколько объяснений сущности этого института. Прежде всего приобретательная давность (usucapio в римском классическом праве), суть которой наиболее кратко выражена Дернбургом: "...время возводит владение в право" <1>, может быть увязана с представлениями о трудовом освоении вещи, ее изготовлением или обработкой как достаточном основании для последующего присвоения. (С этой точки зрения объясняется то, что установление в римском праве двухлетнего срока для приобретения земельных участков, в отличие от годичного для движимостей, было продиктовано двухлетним севооборотом.) Такие воззрения, основанные на признании юридических последствий внешней экспансии субъекта в материальный мир, можно проследить почти во всех архаических обществах.
|
|
|
--------------------------------
<1> Дернбург Г. Пандекты. Т. 1. Ч. 2: Вещное право. СПб., 1905. С. 127. Это кратчайшее определение имплицитно уже содержит определенные предпосылки, например те, что владение - не право.
В определенной мере это проявляется и в ощутимой близости (возможно, такое ощущение не лишено известной степени вульгарности, поскольку под этим качеством понимаются черты доправового сознания) оккупации и usucapio при всем их радикальном институциональном различии. И хотя юристы всегда решительно противопоставляли приобретение по оккупации и приобретение по давности, обыденное сознание продолжало их объединять так, что суд вынужден был прямо сформулировать: "...право собственности в силу приобретательной давности может возникнуть не только на бесхозяйные вещи" <1>.
--------------------------------
<1> Вестник ВАС РФ. 1997. N 7. С. 94. Впоследствии этот вывод повторялся.
Тем не менее вновь и вновь приобретательная давность увязывается именно с оккупацией, причем из этого делаются далеко идущие выводы. Например, А. Лисаченко, исходя из презумпции государственной собственности на землю и природные ресурсы, исключает возможность появления "бесхозяйных" природных ресурсов, что, как ему кажется, выводит эти объекты из сферы приобретательной давности <1>.
--------------------------------
<1> См.: Лисаченко А.В. Приобретательная давность в российском гражданском праве. Томск, 2000. С. 27.
Между тем приобретение по давности прежде всего предполагает получение владения по недействительной сделке, а не оккупацию. Что же касается значения оккупации, то оно невелико, если учесть, что эта форма приобретения права не имела детальной легальной разработки и была вообще слабо укоренена в законе <1>.
--------------------------------
<1> См.: Дождев Д.В. Основание защиты владения в римском праве. М., 1996. С. 195.
Восприятие usucapio исключительно через призму оккупации заметно и в таком выражающем опасение "неконтролируемого захвата" высказывании: "Институт приобретательной давности, на наш взгляд, должен применяться к природным объектам в том случае, если он фактически использовался гражданином добросовестно, открыто и непрерывно в течение 15 лет с письменного согласия государственного органа, правомочного управлять природными ресурсами" <1>. Понятно, что должностные лица никогда не осмелятся подтверждать владение чужим участком как собственным, а "письменное согласие" на любых других условиях автоматически делает невозможной узукапию, да и вообще штеарю как результат бюрократической деятельности - идея, сильно отдающая этатистской утопией, которая издавна широкой сенью покрывает отечественную аграрную идеологию. В то же время Г.В. Чубуков вовсе не замечает ситуацию завладения объектом в результате сделки через оборот, а не через захват (оккупацию).
--------------------------------
<1> Чубуков Г.В. Земельный рынок России и права собственников земельной недвижимости // Журнал российского права. 1997. N 5. С. 83.
Необходимо заметить, что приобретение имущества посредством давности само по себе не нуждается в столь сложном механизме, который представляет собой приобретательная давность. Например, когда А.А. Рубанов не без оснований определяет нормы ст. 225 ГК как "частные правила" приобретения по давности <1>, он не уточняет, что для приобретения собственности на бесхозяйное имущество, находку, безнадзорный скот, клад не только не требуется такой, столь длительный, срок, какой установлен ст. 234 ГК, но и не требуется добросовестности, т.е. извинительного заблуждения относительно истинного собственника <2>.
--------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации: В 3 т. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (том 1) (под ред. Т.Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина) включен в информационный банк согласно публикации - Юрайт-Издат, 2007 (3-е издание, переработанное и дополненное).
<1> Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая: Науч.-практ. коммент. / Отв. ред. Т.Е. Абова, А.Ю. Кабалкин, В.П. Мозолин. М., 1996. С. 373.
<2> Желательное в принципе расширение действия приобретательной давности за счет случаев недобросовестного приобретения имущества (об этом пойдет речь далее) повлечет за собой и вовлечение в число владельцев для давности не только приобретателей, но и иных владельцев. Но пока закон не изменен, все подобные предложения имеют смысл именно как предложения приобретения по давности без доброй совести, в том числе в рамках концепции "смягчения доброй совести", самой по себе вполне приемлемой, на мой взгляд.
Однако это частное значение приобретения доходит иногда до такой степени свободного толкования понятия "приобретение", что даже признается возможность утраты приобретенного было права собственности на находку. Например, М. Николаев полагает, что если после приобретения собственности на находку выяснится, что вещь была похищена у собственника, то собственник вправе ее виндицировать <1>. Конечно, с таким суждением невозможно согласиться.
--------------------------------
<1> Николаев М. Приобретение права собственности на находку // Хозяйство и право. 2000. N 11. С. 108.
Очень важно сразу сказать, что добросовестность возможна именно в силу получения вещи по сделке о приобретении/отчуждении. В других случаях получения владения - будь то получение вещи от собственника по иному договору, отличному от договора о приобретении, либо оккупация и т.п. способы завладения - владелец никак не может иметь никаких сомнений относительно того, что он собственником не является (кроме владения в силу первоначального приобретения по п. 1 ст. 218 ГК, в котором другого собственника также быть не может и нет почвы для незаконного владения, а значит, и доброй совести <1>, и приобретения по давности). Многие заблуждения относительно смысла ст. 234 ГК проистекают из непонимания того, что добросовестность возможна только у приобретателя по сделке.
--------------------------------
<1> Если объект недвижимости создан законно, то владелец - собственник; если незаконно (самовольная постройка), то собственника вовсе нет и невозможны ни добросовестность, ни недобросовестность. Если налицо переработка движимой вещи, то заблуждение касается только материалов, а не самой вещи, относительно которой правила о доброй совести неприменимы, поэтому присвоение вещи в этом случае не подчиняется механизму приобретения по давности.
Можно, конечно, заняться школьной казуистикой и обсуждать право охотника на дичь, подстреленную по ошибке вместо поля на ферме (впрочем, это будет, пожалуй, уже и не дичь), или право организации, перепутавшей свое месторождение с чужим и ошибочно добывшей чужие ископаемые; однако понятно, что добрая совесть в таких ситуациях весьма маловероятна, если не вовсе исключена, а полученное таким образом имущество не предназначено для сколько-нибудь длительного владения и не будет приобретаться по давности. Полезно очередной раз вспомнить, что гражданское право - прикладная наука и его институты возникают в ответ на практические нужды, а не для школьных упражнений. С практической же точки зрения, с точки зрения закона только добросовестное приобретение по сделке - это факт, влекущий применение нормы ст. 234 ГК.
Впрочем, применительно к недвижимости никакие самые отвлеченные казусы, способные ввести какие-либо допущения, кроме добросовестного приобретения владения по сделке, принципиально невозможны. Это все же следует заметить, потому что именно относительно недвижимости и встречаются рассуждения о каком-то добросовестном владении помимо приобретенного по сделке в сфере ст. 234 ГК (примеров из практики, конечно, нет, потому что их быть не может).
Нет сомнения, что приобретательная давность выходит далеко за рамки одного только приобретения собственности и играет более сложную и ответственную роль в регулировании оборота имущества.
Очевидно также, что для более простых форм приобретения права на находку, бесхозяйные вещи и др. характерна меньшая острота коллизии собственности и владения либо даже полное отсутствие такого рода конфликта (например, в случае отказа собственника от вещи), тогда как приобретательная давность (usucapio) сопряжена с более выраженным столкновением позиций собственника и владельца. Именно этим и можно объяснить дополнительные условия, сопровождающие приобретение по давности.
Возвращаясь к архаике, заметим, что Е.М. Штаерман, следуя логике внеоборотного приобретения по давности, обосновывает usucapio как результат "возделывания земли своим трудом" <1>.
--------------------------------
<1> Штаерман Е.М. Римская собственность на землю // Древние цивилизации: Древний Рим: Избр. ст. из журн. "Вестник древней истории". М., 1997. С. 340.
В римском праве такой подход должен связать usucapio и usus, охватывающий главным образом материальную сторону отношения к вещи. Диошди отмечает, что "материал, тщательно собранный Бонфанте, доказывает, что римляне всегда понимали usucapio как приобретение через usus". При этом usus, как показал М. Казер, имел смысл реальной власти, предвосхищая более позднее понятие владения, хотя usus не был столь четко отграничен от собственности. Диошди добавляет, что usus был "равно применим для обозначения владения как собственника, так и несобственника" <1>.
--------------------------------
<1> Diosdi G. Ownership in Ancient and Preclassical Roman Law. Budapest, 1970. P. 88 - 89.
Но сведение смысла приобретательной давности только к завладению через труд, обработку вещи или даже, если предельно расширить этот подход, к лишению всех прав прежнего владельца, забросившего вещь без присмотра и потому утратившего связь с нею, хотя такое обоснование всегда так или иначе подразумевалось <1>, не может объяснить юридического содержания usucapio, не затрагивает его сути.
--------------------------------
<1> М. Бартошек указывает в качестве "идейной основы" usucapio, во-первых, обязанность собственника заботиться о своей вещи, пренебрежение которой дает возможность завладения ею, и, во-вторых, фактическое осуществление права, длящееся без помех в течение определенного времени (см.: Бартошек М. Римское право: Понятия, термины, определения. М., 1989. С. 320). Такое обоснование уже смещается от идеологии трудового освоения вещи в сторону поощрения правом общих качеств заботливости и осмотрительности, равно важных вообще в обороте, ведь они же служат и для защиты интересов добросовестного приобретателя.
Например, с позиций трудовой теории с ее идеологией контроля общины за "наиболее целесообразным использованием, наилучшей обработкой принадлежавшей ей территории" <1> не получает объяснения тот факт, что usus auctoritas связывает приобретателя не со всей общиной, а только с прежним обладателем вещи, причем эта связь никоим образом не означает возможности какого-либо ухудшения позиции приобретателя, если он не обнаружит желания обрабатывать землю, ухаживать за купленным скотом или эксплуатировать иные манципируемые вещи.
--------------------------------
<1> Штаерман Е.М. Римская собственность на землю. С. 340.
Трудно принять ведущую роль трудового обоснования приобретения собственности также и потому, что "в античности труд не считался добродетелью и неотъемлемым атрибутом жизни", а воспринимался скорее как "досада, неприятность". Цезарь обратил внимание на то, что "германцы не особенно усердствовали в земледелии", а Тацит замечал, что по их представлениям трудом и потом "добывать то, что может быть приобретено кровью, - леность и малодушие" <1>. К. Маркс и Ф. Энгельс обращали внимание на то, что в классическую эпоху, когда утверждалось рабовладение, характерным для общественного мировоззрения стал взгляд на труд как на недостойное занятие, позорящее свободного человека <2>.
--------------------------------
<1> Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М., 1990. С. 36 - 37. Предпочтение насильственного способа присвоения труду, присущее, конечно, не только древним германцам (Хейзинга подчеркивает слова Аристотеля: "Праздность - начало всего. Праздность предпочтительнее труда и есть цель последнего" (Хейзинга Й. Homo Ludens; Статьи по истории культуры. М., 1997. С. 156), ослабляет убедительность трудовой теории, не свободной от идеализации, и подтверждает правомерность и авторитетность захвата как источника собственности для архаичного сознания.
<2> Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 643; Т. 21. С. 153. См. также: Корсунский А.Р. Сельское население поздней Римской империи // История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. Том первый / Ред. кол.: З.В. Удальцова и др. М.: Наука, 1985. С. 84.
Е.М. Штаерман также отмечала общеизвестную "античную концепцию труда как зла". Здесь может создаться впечатление противоречия во взглядах известного романиста (для этого могут быть понятные основания, если исходить из классического противопоставления аграрного и урбанистического сознания). Но у автора эта мысль высказана в контексте обсуждения поэм Вергилия, "соединившего противоречивые темы "золотого века" и прогресса" <1>, оправдавшего труд как источник изменений.
--------------------------------
<1> Штаерман Е.М. История крестьянства в Древнем Риме. М., 1996. С. 110 - 111.
Однако архаичное сознание плохо совместимо с идеей изменений и прогресса. Кажется, М. Блок замечал, что первобытный человек с трудом терпит историю. Но и право, как об этом уже говорилось, вполне обходится без прогрессистской идеологии, которая скорее враждебна праву. И с этой точки зрения нет достаточных оснований увязывать узукапию, как и другие фундаментальные институты права, с идеологией труда.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 39; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!