ТОЛКОВАНИЕ МОНАСТЫРСКОГО УСТАВА И ПРАВИЛ СВЯТОГО АВГУСТИНА 9 страница
Святой Августин говорит в своих правилах, конечно, не о плотских отношениях, занимающих умы людей, которые думают лишь о чувственных наслаждениях. Речь идет о естественных в обществе отношениях между мужчиной и женщиной, в такие отношения вступают и монахи, когда им случается выходить из монастыря или работать вместе с женщинами.
В древности мужские и женские монастыри были настолько близко расположены друг к другу, что приходилось заботиться о том, чтобы в соседнем монастыре не было слышно голосов поющих монахов или монахинь. Святого Августина этот вопрос не интересовал в силу своеобразного устроения его монастырей. Однако отцы внимательно следили за тем, чтобы монахи и монахини не вступали в пагубное для себя тесное общение. Даже если монах не пятнает свою чистоту, от общения со слабым полом он, тем не менее, теряет мужественный дух и становится женоподобным. Мужчине трудно сохранить мужские качества, находясь среди лиц, которые обращаются с ним обходительно, с любовью, нежностью, деликатностью. Такое общение ему не помогает, а вредит. Вместо того чтобы совершенствоваться, он катится вниз.
Без сомнения, в Церкви нет разделения полов: Нет мужеского пола, ни женского. Церковь ни в одной из сфер своей общественной жизни, ни в богослужении, ни в других разнообразных собраниях, носящих литургический, огласительный или иной характер, никогда не делила людей по признаку пола. Мужчина и женщина созданы таким образом, чтобы дополнять друг друга. Такое единство полов признается Церковью естественным. Однако Церковь предусмотрительно разделила мужчин и женщин в повседневной жизни, для того чтобы каждый пол мог естественно, правильно развиваться. Теперь, имея в виду все это, давайте посмотрим, как деликатно и в то же время реалистично святой Августин говорит об отношениях мужчины и женщины, стремясь предотвратить всякую опасность.
|
|
|
Если ваш взгляд упадет на женщину, не смотрите на нее пристально. Когда выходите из монастыря, смотреть на женщин не запрещается, но предосудительно испытывать вожделение или стремиться быть вожделенным. (4.4)
Очевидно, здесь речь идет о монахах, которые выходят из монастыря, потому что внутренняя территория обители всегда недоступна для посторонних. Если же противоположный пол может свободно входить в монастырь, то это чрезвычайно обессиливает обитель. Мужчина изменяется при общении с женщинами, как, впрочем, и женщина при общении с мужчинами. Мужчины подвержены этому изменению в большей степени, из‑за чего святые считали, что лучше иметь дело с дьяволом, чем с женщиной.
|
|
|
«Смотреть на женщин не запрещается». Если ты находишься посреди мира – мирянин ли ты, живущий там постоянно, или монах, вынужденный иногда выходить из монастыря по каким‑то причинам, – то ты не можешь вообще не видеть женщин, это было бы неестественно. Или же ты должен будешь постоянно вытеснять в подсознание все нежелательное. Но вытесненное – это «пятая колонна» внутри нас, и если мы будем так действовать, то никогда не приблизимся ко Христу. Поэтому святой Августин наставляет: нет ничего страшного, если ваш взгляд упадет на женщину, только не смотрите на нее пристально. Девственная жизнь заключается не только в чистоте, непорочности и воздержании от всякого греховного наслаждения, но и в удалении от всяких впечатлений, наполняющих ум и воображение чувственными образами. Настоящий монах никогда не будет считать себя девственником, если в его уме и сердце, а тем более в необузданном воображении возникают образы женских лиц. Такие представления – это самое настоящее осквернение, даже если нет влечения ко греху.
По этой причине святой Афанасий, основатель Большого Метеорского монастыря, никогда не произносил женского имени и слова «женщина». Подлинное девство чуждо всякого представления или мечтания. Кто‑то засомневается: «Да возможно ли это?» Отрицать это – значит соглашаться с тем, что девства не бывает и ангелоподобное состояние никогда не перейдет в ангельское. Если не существует чистоты ума и сердца и если нельзя ослабить силу воображения вплоть до полного ее исчезновения, тогда наш труд ради приобретения бесстрастия напрасен. Отсутствие мечтаний – это естественное состояние человека, очистившего мыслительную часть души и способного владеть и управлять своим умом. Если же человек не управляет своим умом, то он почти не способен к исканию Бога как ощутимой реальности.
|
|
|
Итак, с того момента как ты на кого‑то пристально посмотрел, в тебе остается некое впечатление, которое потом проявляется как образ, воспоминание, представление, – и это сразу делает тебя повинным. В твоей жизни теперь есть другая женщина, кроме Той единственной Женщины, с Которой тебя обручил Христос, – Церкви, Царицы и Госпожи всего мира. Следовательно, под пристальным взглядом, о котором говорится в правиле, подразумевается взгляд сладострастный. Однако увлечение, к чему бы оно ни относилось, вообще не должно иметь места в нашей жизни: ничто не должно увлекать наших чувств. Как только мы увлечемся, тут же изменится наше сознание: мы примиримся со своим пристрастием, снизим планку своей духовной жизни, начнем противиться заповедям и оправданиям Божиим и будем требовать, чтобы к нашей духовной немощи снисходили.
|
|
|
Кто снисходит к себе и считает нормальным то, что его сердце ранено чувственным мечтанием о женщине, тот постоянно оправдывает себя, потому что ему приятно находиться в обществе женщины. Но жизнь монаха допускает одно единственное общество – общество сопутствующего нам Христа. Точнее, это мы спутники Христу, а не Он нам. Так не будем же позволять себе ничего такого, что разлучает нас с Богом. Будем внимательны, помня, что предосудительно не только вожделеть, но и стремиться быть вожделенными.
Слово «вожделеть» указывает не столько на вхождение другого человека внутрь меня, сколько на мой собственный исход к нему: я выхожу из моего собственного бытия, перестаю жить своей жизнью, теряю мир, находящееся внутри меня Царство Небесное. Всякое мое желание соединяет меня с предметом моего желания. Но в отношениях с Богом бывает иначе: Он Сам приходит и соединяется с нами. Приведу пример. Я иду в кино и смотрю фильм, в котором девушка влюбляется в парня, согрешает с ним, а потом ее преследуют родители. Несмотря на то что она согрешила, я ей сострадаю, как бы соединяюсь с ее личностью. Такое может случиться, даже если в фильме показывают какого‑нибудь преступника. Его сначала ловят, затем ему удается бежать, и я охвачен тревогой за него, потому что чувствую себя с ним единым. Именно в этом заключается главная опасность кинематографа и телевидения: они выводят людей из их собственной жизни.
Таким образом, всякое наше желание привязывает нас к предмету нашего желания, одновременно удаляя от нас Христа. А влечение к женщине – это одна из наиболее мучительных проблем для мужчины, как и для женщины – вожделение мужчины, хотя у женщины оно имеет иную силу и окраску и выражается в другой форме. Женщине более присуще желание быть вожделенной.
В наших отношениях с противоположным полом мы лишь до определенного момента владеем собой, отдавая себе отчет, увлечены мы или нет. Но потом мы перестаем собой распоряжаться и разделяем общую для всех участь – попадаем во власть царствующего над всеми греха. Женщина начинает волновать нашу кровь: мы видим, какие у нее привлекательные глаза, нежный взгляд, изящные губы. В таком случае уже не может быть и речи о девственной жизни.
Итак, предосудительно и вожделеть, и стремиться быть вожделенным. И то и другое может показаться вам настолько чувственным и грубым, что кто‑нибудь из вас, наверное, задастся вопросом, имеет ли это к нему какое‑то отношение. Но не смотрите на это односторонне, как мирские люди, которые считают грехом только потерю девства. Грех пребывает внутри нас и не всегда обнаруживается внешне. Может, мы осознаем его только через пятьдесят лет, но это не значит, что все эти годы мы жили безгрешно. Чистые сердцем знают и видят Бога, мы же из‑за своей невнимательности теряем духовную связь с Богом и оказываемся как бы лишенными слуха и зрения, хотя мы полагаем, что это Бог нас не слышит и не видит. Это тонкий момент. Для монаха непозволительно никакое желание, потому что всякое желание, даже отведать сладкого меда, для него греховно. Мы ищем высшей духовной сладости, ликования, наслаждения и радости, ради чего проводим жизнь в горечи.
«Стремиться быть вожделенными». Сам того не замечая, ты становишься иным, когда беседуешь с женщиной: стараешься выглядеть веселым, быть деликатным и вежливым, держишь себя иначе, чем обычно, чувствуешь, что желаешь быть таким, каким она ожидает тебя увидеть. За всем этим часто кроется желание понравиться, стать любимым, желанным. Конечно, не в греховном смысле. Греховного намерения может совсем и не быть, но это не значит, что ты остаешься непорочным. Твое поведение не монашеское, потому что монах предстоит только пред Богом. Человеку нужно быть совершенно искренним перед самим собой, чтобы осознать, в какой момент в нем происходит это незаметное падение. А поскольку нелегко всегда сохранять такую чуткость, лучше быть осторожным, помня пословицу: «Опасение – половина спасения», и не успокаивать себя тем, что ты жены не познал. Грех заключается не только в этом. Я неповинен в грехе в том случае, если после общения с женщиной чувствую, как и прежде, божественную радость и ликование, ощущаю присутствие Бога; если мой ум свободен от всяких впечатлений и всего чувственного, связанного с женщиной.
В «Отечнике» есть рассказ о том, как монахи, увидев женщину, тут же потупили взоры. Тогда старец сказал им: «Если бы вы были настоящими монахами, вы так не сделали бы». Старец был прав, потому что делать вид, будто мы не видим, – это не выход, так мы не достигнем чистоты. Зрение естественно для человека. Потупляет взор человек с греховным прошлым, потому что ощущает соблазн. Но такое поведение не возводит к совершенству, напротив, вызывает иногда еще больше мечтаний. Если ты посмотришь на женщину, то тебя может разочаровать, например, ее некрасивая внешность, а если не посмотришь, то много чего можешь вообразить. В конце концов, дело не в том, смотришь ты или не смотришь. Необходимо благоразумие, рассуждение.
Женщины, стараясь обратить на себя внимание или замечая, что на них обращают внимание, привлекают к себе не только через страстное прикосновение, но и через взгляд. Так что не говорите, что у вас непорочный дух, если ваши глаза бесстыдны, потому что бесстыдный взгляд – признак бесстыдного сердца.
Нужно ли дойти до греха на деле, чтобы понять, что глаза ближнего смотрели на тебя нецеломудренно? Нет, конечно. Любая женщина понимает бесстыдство, которое кроется в слове или взоре мужчины. Может быть, только он сам этого не понимает. Бесстыдство выражается в поддразнивающем, ироничном или льстивом слове, в шутке, желании сказать что‑нибудь остроумное, так чтобы поставить женщину в трудное положение и показать ей, что она ниже мужчины. Бесстыдство особенно очевидно тогда, когда при этом он не чувствует расположения быть главой, руководителем и господином в ее жизни.
Когда сердца нецеломудренных при молчании уст открывают друг другу взаимное расположение через взгляды и когда они услаждаются взаимной страстью, вызванной плотским вожделением, их нравы лишаются непорочности, хотя тела и остаются нетронутыми нечистым буйством страстей.
Например, я говорю что‑то остроумное, тонкое, обворожительное, замысловатое, изобретаю какойто софизм и вижу, что женщина мною восхищена или что она не может ответить так же ловко, потому что умеет только любить и приносить себя в жертву. Если при этом я считаю себя незапятнанным с нравственной точки зрения, поскольку нетронуто мое тело, то я ошибаюсь. Из‑за своего внутреннего бесстыдства я нахожусь в чрезвычайной опасности.
Тот, кто останавливает взгляд на женщине и кому нравится привлекать ее взгляд, не должен воображать, будто другие не замечают того, что он так себя ведет. Без сомнения, это видят и те, кого он и не подозревает. Но даже если предположить, что его поведение осталось незамеченным людьми, то можно ли это сказать о Том вышнем Свидетеле, от Которого невозможно ничего утаить? (4.5)
Человек способен предстоять пред Богом, только если он совершенно непорочен и чист.
Неужели оттого, что Бог, наблюдая со всей проницательностью, проявляет терпение, мы должны думать, что Он ничего не видит? Человек, посвятивший себя Богу, должен избавляться от преступного желания понравиться женщине – из‑за боязни огорчить Того Свидетеля, Которому неприятны наши нечистые помышления.
Взор Господа проникает в глубины нашего сердца, но при этом Господь необыкновенно терпелив. Он не обрушивается на нас с гневом и не поражает молнией, Он нас терпит. Сколько бы раз в нашей повседневной жизни мы ни увлекались женщиной, внешне или внутренне, то есть сколько бы раз мы ни поддавались греховному помыслу, чувству или мечтанию, мы всегда повинны, хотя не решаемся признать свою вину. Бог никогда не попускает Своему созданию попасть в столь сильный водоворот искушения, чтобы вйдение Бога стало для него невозможным. Бог – зрящий и зримый. Человек сам ведет себя в трущобы и потаенные места в поисках греховных приключений.
Итак, всякий раз, когда мы поддаемся соблазну, вся тяжесть вины ложится на нас – и это бремя отягощает нас до тех пор, пока мы продолжаем добровольно пребывать в беззаконии, оправдывая себя и не раскаиваясь.
Согласно святым отцам, даже самый развращенный человек, как только скажет: Встану, пойду к отцу моему и скажу ему: «Отче, я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим», сразу вступает на путь очищения и за относительно короткое время его сердце очищается и восходит на небеса. Если же у него это не получается, значит, он этого не хочет, а хочет оставаться во власти недозволенных желаний, которые он оправдывает. Другой причиной может быть склонность судить других, осуждение, пустословие, гордость: за эти прегрешения Бог наказывает человека тем, что попускает ему нравственное падение.
Когда вы окажетесь в церкви, где присутствуют женщины, храните сокровенную стыдливость. Тогда и Господь, внутри вас пребывающий, будет хранить вас. (4.6)
В древности многие монастыри не имели своих храмов, монахи ходили молиться в приходские церкви, и у них могла возникнуть скрытая, мысленная связь с женщинами через воображение, переписку или под видом духовного общения, потому что у дьявола много разных щупальцев, он действует и справа и слева.
Стыдливость, способность человека краснеть – это прекраснейшее доказательство того, что его душа девственна. Но если человек начинает тайно собеседовать с женщиной, выбирая между целомудрием и безнравственностью, словно играя в орел и решку, то в этом диалоге и недозволенном общении исчезают расстояния и происходит сближение. Это ведет обоих к мысли о том, будто они принадлежат друг другу или имеют нечто общее. Знаком сближения может быть подарок, письмо и даже простой взгляд, ведь глаза человека очень хорошо передают его чувства, даже если мы не стоим рядом, а беседуем только в воображении.
Чувство общности может создавать общая вера или общий Бог. Когда дистанция между мужчиной и женщиной пропадает, происходит духовное и душевное соединение, изгоняющее стыд. Постепенно человек
может дойти до того, что будет считать себя неподверженным соблазну и непорочным, ему будет казаться, что он может смотреть даже на обнаженную женщину и при этом оставаться бесстрастным или что он может предаваться мечтаниям без всяких последствий. Все это говорит о том, что духовное зрение такого человека крайне притупилось. Поэтому святой Августин и советует хранить сокровенную стыдливость.
Внутренний, сокровенный стыд теряется, как только появляется опасное ощущение сопричастности друг другу. Это означает, что два человека испытывают влечение друг к другу и не могут остановиться, пока не станут одним целым. Влечение полов всегда ведет к полному соединению двух людей, что уничтожает в монахе саму суть его монашеского призвания – быть одному. Сближение между мужчиной и женщиной может остановиться только по достижении окончательного соединения. Если только речь не идет о людях, которые внутренне услаждаются грехом и на этом останавливаются, потому что испытывают то же чувство, какое имели бы при супружеской жизни.
Следовательно, слова «храните сокровенную стыдливость» означают, что ты не можешь свободно и запросто общаться с женщиной. Беги от нее подальше, если не хочешь превратиться в падшего ангела. Конечно, пред Богом нет мужеского пола, ни женского, но это означает не равенство полов, а их упразднение – пред Богом ты предстоишь не как мужчина или женщина.
Если вы замечаете у кого‑либо из ваших братьев бесстыдный взгляд, о котором я говорю, вразумляйте брата сразу, чтобы в нем не развился порок, и позаботьтесь, чтобы он немедленно исправился. (4.7)
Если, наставляет святой Августин, вы заметите в своей среде кого‑то, чей взгляд выдает скрывающегося в нем змея, то не оставляйте это без внимания. Твой брат, с того момента как устремил на кого‑то свой взор, уже не остановится, но полетит в пропасть. Так предупреди же его об опасности! Когда вы останетесь вдвоем, вразуми его как можно более мягко, чтобы он немедленно исправился. Говоря об исправлении, святой Августин имеет в виду, что брат, после того как бросил взгляд на кого‑то или предался мечтанию, уже, несомненно, получил рану или находится в опасности падения. И падение это подстерегает его не за монастырскими воротами, а прямо здесь, в монастыре. Поэтому святой говорит о возможности повлиять на брата, хотя это очень трудно. Пока он еще не зашел слишком далеко, есть надежда на его исправление.
Слова святого о том, что очень легко осквернить свою совесть, позволяя себе разные уступки, касаются, как вы понимаете, отношений не только между мужчиной и женщиной, но и между лицами одного пола. Этот вопрос всегда был актуален для монастырей – все основатели уделяли ему внимание. Преподобный Феодор Студит часто говорит об отношениях между двумя братьями. Этот мрачный и страшный змей близок к нам так же, как близок был змей к Еве, слышавшей его голос и видевшей его красоту. Никто не может сказать, что далек от опасности. Итак, это правило касается и отношений монахов с противоположным полом, и всякой связи, которая приводит к сближению и свободному обращению между людьми одного пола.
Кроме того, вообще любое пожелание, мнение или хотение может стать для монаха «женой» – даже если это пожелание относится к какой‑либо святой вещи, например, к иконе, которую ему не терпится повесить в келье. Он поклоняется этой иконе и не осознаёт, что каждый день поклоняется не ей, не Христу или святому. Он поклоняется блуднице, то есть собственному желанию – и, в сущности, поклоняется идолу.
Мы видим здесь трезвость взглядов святого Августина, а также его желание сохранить духовную чистоту монаха. Он призывает вразумить брата, если мы видим, что тот в опасности. Вразумить не значит вмешаться в жизнь ближнего. Во взаимоотношениях монахов это исключено. Не указывает это слово и на право предъявить какие‑то требования к брату, или выступить в роли наставника, или взять его под опеку. Нельзя нападать на него, вызывая его негодование, иначе он может воспротивиться. Нужно просто постараться призвать его, чтобы он заставил свой ум действовать правильно, дал ему верное направление. Вразумить человека – значит помочь ему правильно, более трезво мыслить о жизни, помочь избежать пропасти падения, которая зияет перед ним, особенно если брат – иностранец.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 68; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!