В организации и ведении военной разведки. 17 страница
 |
Первые шаги по созданию нелегальной резидентуры в Шанхае (1928–1929)
Обусловил Абрамович и первичные условия связи: «Всякий приезжий должен сначала останавливаться в отеле «Палас» или
«Плаца». Может также остановиться в «Барлингтон отеле». За- тем по телефону 188-24 в течение дня позвонить и справиться о каком-нибудь товаре, но только у Хабера (Абрамовича. — Авт.), и, между прочим, должен сказать, что он [от] Мишеля из Парижа или что-либо вроде этого. Ни в коем случае не нужно, чтоб он прямо пошел на предприятие или на квартиру».
В марте 1929 г. Дальневосточное бюро Исполнительного комитета Коминтерна после двухлетнего перерыва вновь возобновило работу. В состав опорного пункта Коминтерна на Дальнем Востоке вошли И. А. Рыльский214 (руководитель) и Г. Эйслер215, являвшиеся представителями (делегацией) ИККИ при КПК, Дж. Харди216 — представитель Профинтерна и секретарь Тихоокеанского секретариата профсоюзов и А. Масси217 — представитель КИМ, а также ряд представителей зарубежных компартий. В целом эта группа представителей занималась вопросами организации работы компартий Китая, Кореи, Японии, Индокитая и Филиппин. Предполагалось, что Дальбюро будет действовать с нелегальных позиций. К заседа- ниям Дальбюро привлекался и представитель ОМС в Шанхае А. Е. Альбрехт (Абрамович).
В июне 1929 г. был арестован и выслан в Японию член Дальневосточного бюро ИККИ Като218. После ареста Като китайская полиция и полиция сеттльментов в Шанхае стали уделять пристальное внимание коммунистическим нелегаль- ным организациям. И сразу же в ежедневной газете «Форвертс» (орган СДПГ, издававшийся в Берлине) была напечатана за- метка, что «Герхард» (партийный псевдоним Г. Эйслера) на- ходится в Китае.
|
|
|
В этой связи на заседании Дальбюро 12 июля И. А. Рыль- ский и Дж. Харди приняли резолюцию с требованием не- медленного отзыва Коминтерном Эйслера из Китая, а до его отъезда — «полного отстранения от работы ответственного члена Бюро».
Эйслер признал справедливость принятого решения. Однако до приезда из Москвы своей замены посчитал воз- можным «продолжать работу, но с величайшими мерами предосторожности» — не встречаться больше с китайцами;
| |
Глава 3
участвовать лишь в особо важных заседаниях Бюро, прибегать к тщательной организации необходимых встреч с остальными членами Бюро.
При этом Эйслер отметил, что эта заметка в «Форвертс», если вообще на нее обратили внимание, вряд ли способна оказать быстрое действие. «Об этом говорит и тот факт, что около 3,5 месяца тому назад мы в телеграмме Коминтерна получили сообщение, что брандлеровская пресса пишет о моей посылке в Китай, — настаивал представитель ИККИ при КПК. — Это то же самое, как если бы это было напечатано в
|
|
|
«Форвертс», ибо социал-демократы и полиция читают бранд- леровскую прессу, чтобы черпать в ней материал для борьбы против партии и Коминтерна. Несмотря на это, Коминтерн в вышеупомянутой телеграмме выразил мнение, что я могу продолжать работу, и протекшие с тех пор месяцы доказали правильность этого взгляда».
23 декабря 1929 г. Политкомиссия Политсекретариата ИККИ приняла решение: «Отложить рассмотрение этого вопроса до выяснения его с приехавшим из Китая товарищем (возможно, А. Масси. — Авт.)».
1929 г. был ознаменован нарастанием левацкой тенденции в китайской политике ВКП(б) и Коминтерна. Нарастанию левизны в немалой степени способствовал проходивший 3–19 июля 1929 г. Х Пленум ИККИ, в материалах и решениях которого появились выводы о «международном характере нового революционного подъема» и «правой опасности» как главной во всех партиях Коминтерна. В «Политической ре- золюции» пленума при анализе факторов, способствующих развертыванию революции в Китае, выделялось «нарастание угрозы войны империализма и китайской реакции против СССР» — тезис, занявший позднее важное место в левацкой платформе члена Политбюро ЦК КПК Ли Лисаня.
|
|
|
Начиная с июля в связи с конфликтом на КВЖД установ- ку на пропаганду лозунга «защиты СССР» руководство КПК рассматривало как призыв к практическому осуществлению вооруженной защиты СССР. Вплоть до декабря 1929 г. оно исключало возможность мирного разрешения конфликта. В документах ЦК КПК получил хождение тезис о том, что
«…война империализма против СССР станет моментом взрыва
| |
Первые шаги по созданию нелегальной резидентуры в Шанхае (1928–1929)
мировой революции, будет способствовать еще более быст- рому наступлению революционного подъема в масштабах всей страны».
Под воздействием решений Х Пленума ИККИ, октябрьских установок Коминтерна в обстановке междоусобной войны и прямых вооруженных столкновений между частями китай- ской Красной армии и войсками Чжан Сюэляна на территории Маньчжурии в руководстве КПК в ноябре 1929 г. сформирова- лась концепция, включавшая в той или иной форме практиче- ски все основные элементы платформы, получившей в 1930 г. название «лилисаневщины». В выступлениях Ли Лисаня были обозначены основные моменты его концепции (о взаимосвя- зи мировой войны, мировой и китайской революции, о роли Китая и китайской революции в развязывании всемирной революции и т. п.), тезисы об объективном характере наступ- ления революционного подъема и прямой революционной ситуации, о возможности и необходимости в условиях Китая ускорить приход революции активными действиями немного- численного авангарда путем организации политических ста- чек, солдатских бунтов и наступления частей Красной армии. По оценке Ли Лисаня, в Китае уже возник революционный подъем, между которым и прямой революционной ситуацией не было принципиальных различий.
|
|
|
Фактическая раздробленность страны, отсутствие сильной центральной власти, войны со старыми и новыми милитарис- тами, раскол внутри самого Гоминьдана, а с сентября 1931 г. жизнь в условиях нарастающей японской агрессии создавали ситуацию политического хаоса в центре и политического ва- куума — на периферии страны. Вот этот вакуум и стремилась заполнить КПК, создавая революционные базы и Красную армию, с которыми и было связано развитие гражданской войны на новом этапе.
Пример и опыт Наньчанского восстания — откол от НРА частей, находившихся под влиянием коммунистов, — оказа- ли решающее воздействие на методы организации Красной армии. Именно отколовшиеся от НРА части делались ядром новых революционных сил, именно они могли оказать по- мощь и крестьянскому движению в создании вооруженных сил и революционных баз.
| |
Глава 3
Уже в начале 1928 г. остатки войск Кантонского восстания под руководством Чжу Дэ219 вышли из Гуандуна в Южную Ху- нань. В ходе партизанских действий отряд Чжу Дэ значитель- но пополнился за счет крестьянских отрядов и превратился в значительную военную силу. Приход сильного и хорошо организованного отряда Чжу Дэ позволил создать на стыке провинций Хунань и Цзянси первую революционную базу. Объединенные партизанские части получили наименование 4-го корпуса Красной армии (командующий — Чжу Дэ, комис- сар — Мао Цзэдун).
Советский район Китая образовался летом 1928 г. на стыке провинций Хунань — Хубэй — Цзянси после восстания в гоминьдановских войсках, посланных на подавление крес- тьянского мятежа. Командир полка Пэн Дэхуай возглавил это восстание и стал командиром 5-го корпуса Красной армии, образованного из восставших солдат и крестьян. В конце 1929 г. революционная база возникла в провинции Гуанси после организованного Чжан Юньи и Дэн Сяопином восста- ния в местных милитаристских войсках. Восставшие создали 7-й корпус Красной армии. Другое восстание в гуансийских войсках позволило в феврале 1930 г. создать 8-й корпус Крас- ной армии.
Революционные базы были соданы и на стыке провинций Хунань и Хубэй, а также Цзянси и Фуцзяни.
Однако при количественном росте Красной армии КПК столкнулась со значительными трудностями при попытке обеспечить надежный социальный состав — привлечь в ее ряды рабочих и трудовое крестьянство, как того требовали ре- шения VI съезда КПК. Разгром рабочих организаций в городах, формирование частей Красной армии в отдаленных сельских районах практически лишили ее рабочего пополнения. Но и трудовые слои деревни оказались весьма пассивными по отно- шению к лозунгам советской власти и не спешили пополнять ряды Красной армии.
Красная армия состояла в основном из бывших солдат наемных милитаристских армий, давно, как правило, порвав- ших связи с крестьянством. Это были солдаты, а не «крестьяне, одетые в солдатские шинели». Пополнялась армия и выход- цами из самых низов деревни, т. е. именно теми пауперско-
| |
Первые шаги по созданию нелегальной резидентуры в Шанхае (1928–1929)
люмпенскими элементами, которые лишились всех трудовых средств заработка и окончательно опустились до положения деклассированных людей. Такие люди шли в отряды крестьян- ской самообороны, тайные союзы, бандитские отряды и т. п. В командном составе (особенно высшем) преобладали выходцы из привилегированных слоев деревни, бывшие го- миньдановские офицеры. Такой социальный состав Красной армии создавал определенные препятствия для реализации
лозунгов советской власти.
3.3. Наследство «Алексеева»
В начале января 1928 г. на усиление создаваемой шанхай- ской нелегальной резидентуры из Владивостока через Харбин в Шанхай был вновь переброшен поляк Станислав Николае- вич Гогуль («Стиф», «Станислав»), являвшийся сотрудником Разведывательного отдела штаба Сибирского ВО. Гогуль про- живал в Шанхае с перерывами с 1915 г. Раньше он работал в частной строительной конторе, но в связи с вызовом во Владивосток потерял эту работу. Отъезд во Владивосток со- стоялся из-за его провала в июне 1926 г., вызванного захватом шанхайской дипломатической почты. Гогуль был далеко не лучшим приобретением для резидентуры, но, учитывая его столь длительное пребывание в Шанхае, от него можно было не только ожидать, но и требовать ощутимых результатов в работе.
Следом за Гогулем, в конце января, в Шанхай из Харбина выехал разведчик, сотрудник харбинской нелегальной ре- зидентуры Василь Дидушок220 — «Барон», работавший под прикрытием торговой фирмы с австрийским паспортом. Берзинем перед ним и была поставлена задача: выяснить, как идут дела у «организации Алексеева».
9 февраля «Алексееву» было направлено через Харбин 2500 долларов. В Центре посчитали, что для работы в «те- перешнем» масштабе этой суммы вполне достаточно. Для расширения сети выделялось 2000 долларов в месяц. Район охвата резидентуры был определен городами Шанхай, Хань- коу и Кантон.
| |
Глава 3
В конце февраля в Харбин из Шанхая возвратился Диду- шок («Барон»). Он открыл текущий счет «Алексееву» в банке
«Equistern», чем значительно облегчил перевод денег. Однако отчета о состоянии дел резидентуры «Алексеева» он не сделал. В Шанхае Дидушок встречался с представителем ОМС ИККИ в Китае (Шанхае) А. Е. Альбрехтом (Абрамовичем).
Абрамович просил Дидушка срочно передать в Комин- терн, что весь ЦК компартии в Шанхае, за исключением двух его членов, был арестован, ожидаются «жестокие» расправы. Однако имелась возможность спасти арестованных, для чего срочно требовались деньги. В конце марта Москва передала в Харбин информацию, полученную из Шанхая по линии ИККИ, о расконспирировании ряда разведчиков, в том числе Штальмана («Рихарда»), помощника «Алексеева».
В этой связи предлагалось немедленно запросить «Алек- сеева» и предложить в случае подтверждения сведений о расконспирации Штальмана откомандировать его в Харбин или Владивосток. Неясно, зачем было усложнять задачу, когда шанхайский резидент поддерживал связь с Ольгой Миткевич, а та, в свою очередь, с Абрамовичем. Последней мог, если не хотел этого делать напрямую, через Миткевич передать настораживающую информацию о провале, не привлекая лишних людей и не теряя драгоценного времени. Может, это была рекомендация в действии — держаться от «соседей» подальше? Как бы там ни было, Штальман выехал из Шанхая в Харбин.
В конце марта 1928 г. из Харбина курьером был направлен
«Алексееву» тайнописный текст с инструкциями, адресованны- ми КПК, для передачи Ольге Миткевич. Помимо инструкций китайским коммунистам, Миткевич должна была передать Абрамовичу и деньги, предназначавшиеся на обеспечение деятельности шанхайской резидентуры, «в надежде на ско- рый возврат» их Коминтерном. Однако этого не произошло, и «Алексеев» оказался без средств.
В начале мая из Харбина в Москву выехали Штальман и Миткевич. По словам последней, «Алексеев» сидел без денег, так как полученные Абрамовичем деньги так и не были воз- вращены. Долг представителя ОМС в Шанхае военной разведке исчислялся суммой 4000 американских долларов.
| |
Первые шаги по созданию нелегальной резидентуры в Шанхае (1928–1929)
Абрамович защищался как мог. Он утверждал, что деньги оседали у представительницы Профинтерна Ольги Миткевич. 1 мая 1928 г. в своем письме заведующему Пятницкому он очень нелицеприятно отзывался об Ольге: «Она всеми правда- ми и неправдами вымогала и сейчас продолжает вымогать деньги, где только может (так, например, деньги от берзинских соседей она получила и никому об этом не говорила). Благо- даря ее вмешательству в денежные дела мы никак не можем рассчитаться с китайцами, — сообщал представитель ОМС в Шанхае. — …Абсолютная неконспиративность, таскание китайцев повсюду, провал всех наших помещений, связь со всеми соседями, как берзинскими, так и другими, выхваты- вание денег, путчизм безграничный и, наконец, поддержка терроризма в самой анархической форме...»
Кто «придержал» деньги, сказать трудно.
Следует лишь подчеркнуть, что по указанию Центра «Алек- сеев» вынужден был поддерживать связь с представителями Коминтерна в Шанхае, имевшими очень отдаленное пред- ставление о конспиративной работе, что ставило под угрозу существование самой шанхайской резидентуры.
Тем временем у «Алексеева», прибывшего в Шанхай в на- чале декабря 1927 г., уже 1 июля 1928 г. истекал срок действия литовского «сапога» (паспорта). Поэтому он запросил Центр через харбинскую резидентуру разрешения прибыть в Харбин для продления паспорта. Разрешение было получено, и 3 июля
«Алексеев» выехал на Север Китая. Что представляла собой агентурная сеть шанхайской резидентуры к этому времени? В состав сотрудников резидентуры помимо «Алексеева» входили уже упоминавшийся Гогуль и Наталья Никандрова («Нелли»,
«Эльза»). Никандрова поддерживала связь с «Иностранцем», завербованным Горбатюком («Громовым»), и с самим Горба- тюком.
Каких-либо действий Центра по оказании помощи «Алек- сееву» в создании «крышевого» прикрытия не прослеживалось, а он сам с этой сложной задачей справиться не смог.
Пребывание же Гогуля в Шанхае не выдерживало никакой критики. «Нелегальная» резидентура в Шанхае поддерживала тесную связь с Горбатюком, заведующим агентством Китайско- Восточной железной дороги в Шанхае.
| |
Глава 3
Горбатюк, в свою очередь, был связан со структурами КВЖД в Шанхае, Дайрене и Харбине. Им был завербован за- ведовавший коммерческой частью Шанхайского агентства КВЖД «Коммерсант» (настоящая фамилия Лурье — Эттингоф). Вновь приобретенного агента Горбатюк предлагал использо- вать «как вербовщика за небольшие деньги».
Как мы помним, китайская агентура была принята «Алек- сеевым» от Рахманина в полном составе, за исключением одно- го человека. За полгода руководства «Алексеевым» резентурой агентурная сеть претерпела существенные изменения: часть агентов отошла от сотрудничества, а другие, судя по всему, только числились на бумаге.
В качестве источников развединформации остались: агенты «Жорж» и «Петров» — в Шанхае, «Гай» и «Тан» — в Нан- кине. Для связи с «Таном» по-прежнему использовался его брат «Петров». Имелись две квартиры для явок и свиданий и несколько почтовых адресов, на которые поступала кор- респонденция с использованием тайнописи, в том числе из Нанкина и Ханькоу.
В интересах легализации «Алексеев» снял помещение и оборудовал его для производства фотографических работ. Для работы в фотоателье был нанят специальный сотрудник, который, судя по всему, догадывался об истинной деятельности шанхайского резидента.
Не успел «Алексеев» прибыть в Харбин, как следом за ним из Шанхая пришло письмо, извещавшее о провале самого
«Алексеева» и, «по-видимому», всего аппарата, а также о том, что руководство резидентурой принял на себя Гогуль. Требовалось срочно направлять нового резидента в Шанхай.
Из разговоров в Харбине с «Алексеевым» сложилось впечатление, что агентурный аппарат не мог быть провален.
«Алексеев» считал целесообразным новому резиденту дождать- ся его приезда в Москву для решения организационных вопро- сов. На это предложение Берзин прореагировал резолюцией:
«Я думаю, что «Джим» может подождать приезда «Алексеева». Об этом «Джиме» будет еще отдельный разговор.
Уже в конце августа 1928 г. резидентуру временно возгла- вил Громов (Горбатюк), вернувшийся из служебной команди- ровки (по делам КВЖД) в Москву.
| |
Первые шаги по созданию нелегальной резидентуры в Шанхае (1928–1929)
А спустя месяц в Шанхае очередной раз появился «Ба- рон» — Дидушок, которому снова было поручено оценить со- стояние резидентуры. При этом он наделялся полномочиями принять организационные меры, если в этом появится настоя- тельная необходимость. На сей раз Дидушок покинул Шанхай только после того, как разобрался в положении дел.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 67; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!