В организации и ведении военной разведки. 21 страница
себя слабым работником, и поэтому рацию ему доверить было нельзя. На основании этих не вполне аргументированных до- водов Гурвич поставил вопрос об отзыве Даниленко в СССР.
Отсутствие реакции со стороны Центра подвигло Гурвича на новую депешу. Во второй половине сентября 1929 г. он на- писал на имя Берзина, что перспективы работы Даниленко
«…малые и ограничиваются пока материалами по коммунис- тическим отрядам». Гурвич снова подчеркнул неудовлетвори- тельный характер связи с Ханькоу — материалы поступали только два раза в месяц. И невзирая на то, что в Ханькоу тот был «легализован прилично», автор депеши вновь поставил вопрос об отзыве Даниленко.
Центр тем не менее отрицательно отнесся к предложению шанхайского резидента. Чего было не занимать Гурвичу, так это настойчивости. Между тем Даниленко продолжал при- сылать в Шанхай информацию (полученную от «Жоржа»), на основании которой в резидентуре составлялись сводки и от- правлялись шифртелеграммами в Москву, однако без ссылок на источник.
«Имре» (Кассони) так и не был отправлен в Кантон. Ему на руководство был передан «Иностранец». В ноябре 1928 г. в Шанхай поступила оценка деятельности «Иностранца» и определены основные направления его работы в дальнейшем. В письме Центра, в частности, отмечалось, что материал, пред- ставленный «Иностранцем», очень ценный и что следовало серьезно начать работу с этим источником. По характеру представленных материалов, согласно оценке Центра, источ- ник был наиболее осведомлен о деятельности иностранных консулов и настроениях правивших китайских кругов. В этих двух направлениях и предлагалось шанхайской резидентуре вести работу с агентом, освещая попутно и другие вопросы, в первую очередь военные.
|
|
|
Казалось бы, эта оценка должна была разрешить вопрос о доверии Центра к «Иностранцу», однако этого не произошло. Высказывалось мнение, что помимо советской разведки он на- верняка сотрудничает и с другими иностранными разведками. Далее утверждалось, что «…он не дает всех материалов, к кото- рым имеет доступ». И, наконец, в вину «Иностранцу» вменялось то, что он знает всех сотрудников шанхайской резидентуры.
 |
Первые шаги по созданию нелегальной резидентуры в Шанхае (1928–1929)
У Кассони, правда, подобных сомнений не было, хотя
«Иностранец» находился на связи с ним в течение года. Кас- сони считал его преданным работником, которого следовало использовать в будущем. В ходе общения у Кассони установи- лись доверительные отношения с «Иностранцем». Ему удалось сделать то, что не удалось ни Горбатюку, ни Дидушку, — собрать о личности «Иностранца» достаточно исчерпывающую ин- формацию и разобраться в мотивах его поступков.
|
|
|
Настоящая фамилия «Иностранца» была Зусман. В Китае он был известен под фамилией Дэкросс (Декрос). Родился в 1891 г. в Польше, отец — польский еврей, мать — иностранка («будто бы англичанка»). Воспитывался и учился во Франции. Владел свободно французским, английским, немецким, испанским языками и плохо — русским. Утверждал, что во время Первой мировой войны служил во французской армии летчиком; это подтверждали фотокарточки в форме французского военного летчика, заснятого на аэроплане. В 1918 г. вместе с француз- ской военной миссией при гетмане П. П. Скоропадском был на Украине, вероятно, в качестве переводчика. Впоследствии он несколько раз посещал Америку — бывал в Мексике и США. По его словам, все это время был связан с разведывательной и политической деятельностью. В Мексике «Иностранец» со- трудничал с одной из революционных партий. В США был рабочим на разных предприятиях, в том числе в Детройте у Форда; работал на одной из киностудий в Голливуде в качестве специалиста по летному делу (даже снимался в картине «Кры- лья»). В Калифорнии «Иностранец» познакомился с членами отдела Гоминьдана в Сан-Франциско и получил рекоменда- тельное письмо к видным гоминьдановским деятелям в Китае. Он оставил Америку и, нанявшись матросом, прибыл в Китай как раз в то время, когда советские военные советники были отозваны из страны.
|
|
|
Имея рекомендательные письма, «Иностранец» легко устроился военным советником при главной квартире Чан Кайши и установил дружеские отношения в первую очередь с деятелями, говорившими по-французски, такими как Ху Ханьминь, Ло Вэньгань и другими.
«Иностранец» последовательно занимал несколько офи- циальных должностей — от советника до директора бюро
| |
Глава 3
советников, в том числе и в Департаменте разведки и подго- товки». К концу 1927 г. он стал начальником разведки Шанхай- Вузунского гарнизона и имел «…хорошо организованное и сильно развитое учреждение в Шанхае». Число сотрудников и агентов отдела «Иностранца» превышало 200 человек. Это была наивысшая точка его карьеры и влияния в Китае, и к этому времени относятся его первые контакты с шанхайской резидентурой. По его собственному признанию, он уже на Украине свел знакомство с большевиками и хотел сотруд- ничать с ними, а в Шанхае сам стал искать связи с советской разведкой.
|
|
|
Так «Иностранец» вышел на Горбатюка. Связь с ним была закреплена настолько, что «Иностранец» «…считал себя на- шим работником, органически связанным с шанхайской резидентурой», а свою работу на китайцев по мере возмож- ности подчинял указаниям резидентуры. Никаких фактов, свидетельствовавших о его связях с другими иностранными разведками, выявлено не было.
На отдел, возглавляемый «Иностранцем», возлагались за- дачи по выявлению китайских коммунистов и слежка за дея- тельностью иностранцев в Шанхае. Для этой цели он имел не- сколько бюро в международном сеттльменте и во французской концессии. Но свою основную задачу — борьбу с коммунис- тами — «Иностранец», по его утверждению, выполнял очень вяло, аресты и расстрелы первоначально были сокращены до минимума, зато после ухода «Иностранца» с этой должности картина резко изменилась — в день расстреливали в среднем по пять-восемь коммунистов. Подобная деятельность «Ино- странца» тем не менее вызвала гнев местной коммунистичес- кой организации. И его жизнь в течение нескольких недель была в серьезной опасности до тех пор, пока шанхайский резидент «Алексеев» не предупредил КПК и ему не придали молодого коммуниста «Чжана» как секретаря, через которого
«Иностранец» мог всегда сообщать о готовившихся налетах. После этого расстрелы китайских коммунистов фактически прекратились. Все это не могло не вызвать подозрений со стороны китайского начальства, и доверие к «Иностранцу» было подорвано. Полиция международного сеттльмента вос- пользовалась сложившейся ситуацией и закрыла его отдел,
| |
Первые шаги по созданию нелегальной резидентуры в Шанхае (1928–1929)
обвинив «Иностранца» в связях с коммунистами. Китайцы же уволили его весной 1928 г. и этим существенным образом ограничили его возможности. Весь последующий год, до сентября 1929 г. включительно, «Иностранец» был занят тем, что пытался восстановить подорванное доверие со стороны китайцев. Он начал с того, что укрепил свои связи с деятеля- ми левого крыла Гоминьдана и устроился на неофициальную службу в Министерство иностранных дел.
Еще занимая официальную должность и являясь влиятель- ным человеком в китайских кругах, «Иностранец» попросил прикомандировать к нему одного из «наших работников», которого он мог бы официально устроить у себя помощником. Это было обещано Горбатюком.
Приехав в Шанхай 25 октября 1928 г., Кассони получил от Гурвича распоряжение познакомиться с «Иностранцем» и по- ступить к нему на службу. Ситуация к этому времени коренным образом изменилась: «Иностранец» только что начал свою работу в Министерстве иностранных дел, но в неофициальном качестве и поэтому не мог устроить советского разведчика в МИД. Все же он свел Кассони как якобы старого друга со своими китайскими знакомыми и с большинством своих ис- точников. Вскоре всем стало известно, что Кассони, являясь в прошлом майором австрийского Генерального штаба, рабо- тает с «Иностранцем» в качестве его помощника и советника по военным вопросам. Это полуофициально было признано также Министерством иностранных дел во время первой по- ездки «Иностранца» на Север Китая (январь 1929 г.), в течение которой «Имре» (Кассони) представлял доклады китайскому МИД (за подписью «майор Ласло»). В дальнейшем эти доклады составлялись совместно, но все военные вопросы отрабаты- вались Кассони.
Первоначально «Иностранец» получал от Министерства иностранных дел за работу скромное вознаграждение в раз- мере 500 мексиканских долларов в месяц. По мере роста заин- тересованности в работе их тандема эта сумма была увеличена вдвое, а по возвращении из Харбина после конфликта на КВЖД было обещано выплачивать ежемесячно с 1 октября 1929 г. по 1700 долларов за ценную работу «Иностранца» и Кассони, как говорили в министерстве.
| |
Глава 3
В отношении агентурной работы с «Иностранцем» деятельность Кассони первоначально выражалась в инструк- тировании «патрона» и контролировании его источников. В дальнейшем сведения собирали оба; доклады составлялись
«Иностранцем» после сопоставления и корректировки ин- формации.
Согласно полученной в январе 1929 г. директиве Центра, предполагалось, что работа «Иностранца» должна быть на- правлена в первую очередь на выяснение позиции китайских руководящих кругов и политических деятелей. Одновременно предписывалось освещать военно-политические и «широкие стратегические вопросы». Этим он и занимался до конца сентября 1929 г. Попутно, главным образом из материалов, добытых для Министерства иностранных дел, предоставля- лись сведения контрразведывательного характера — о дея- тельности атамана Семенова, белоэмигрантах, выявленных советских агентах, о намерении полиции провести аресты коммунистов и т. д.
Помимо китайских связей к сотрудничеству было при- влечено несколько агентов (по большей части русских) французской полиции и японской разведки, в том числе генерал Власьевский, доктор Крайтнер и другие. В процессе вербовки находился начальник разведки агентства Южно- Маньчжурской железной дороги.
Русские агенты давали сведения о деятельности японской разведки в Шанхае и активности белогвардейцев в этом городе. Власьевский поддерживал связь с Семеновым и давал мате- риалы «Братства русской правды» о выявленных советских агентах. Крайтнер представлял все материалы, разработанные германской военной миссией.
Характеризуя «Иностранца», Кассони пытался ответить на вопрос, почему он пошел на сотрудничество с советской разведкой. Материальная заинтересованность не была здесь определяющим фактором, так как сумма, выплачиваемая ему шанхайской резидентурой, не покрывала полностью даже его расходов по добыванию интересовавших разведку сведений и он должен был доплачивать из средств министерства. Кроме того, даже при его полуофициальной связи с китайским МИД, любая иностранная разведка платила бы ему гораздо больше,
| |
Первые шаги по созданию нелегальной резидентуры в Шанхае (1928–1929)
чем советская. Он мог бы по крайней мере параллельно рабо- тать на другие иностранные разведки и хорошо зарабатывать. Однако «Иностранец», по утверждению Кассони, этого не де- лал. Во время скитаний по всему миру «Иностранец» лишился подданства и не имел никакого паспорта — оказался человеком
«без национальности». Его судьба в Китае зависела от частых и неожиданных перемен в политической обстановке, и поэтому он искал для себя, по его выражению, «страну упора». Этим требованиям, по его мнению, отвечал Советский Союз, страна победившей револющии, где все его способности, такие как знание иностранных языков, умение приспосабливаться к любой обстановке, находчивость и т. д., вполне могли быть востребованными.
По утверждению Кассони, в течение 1929 г. «Иностранец» работал (исключая китайцев) только на советскую разведку. Его связи с сотрудниками других разведок были, как доносил Кассони, «…более или менее случайными и всегда с нашего ведома и разрешения, а часто по нашим заданиям». Его работа для Министерства иностранных дел самими китайцами оце- нивалась как отличная, но она производилась под контролем резидентуры. Все сведения, передаваемые «Иностранцем» китайцам, предварительно проверялись Кассони, а зачастую и Гурвичем. Отметал Кассони и другое обвинение против «Ино- странца», что он якобы частенько не давал сведений, несмотря на то что располагал ими.
В этой связи Кассони отмечал, что информационные возможности «Иностранца» не были постоянны и сильно зависели от любых изменений в расстановке китайских руководящих кругов. Так, в частности, в начале работы с Кассони, «Иностранец» (как и во все время его сотрудни- чества с разведкой) делал ставку на возможность прихода к власти «левого» Гоминьдана, вернее, блока Фэн Юйсян — Ван Цзинвэй. В этом случае и он сам, и Кассони, без всякого со- мнения, получили бы хорошие официальные назначения. Когда в ноябре 1928 г. «Иностранец» устроился секретарем Военного министерства, он имел возможность получать
«хорошие сведения».
После ухода Фэна и отставки военного министра его связи с Военным министерством прервались. Когда в августе 1929 г.
| |
Глава 3
прежний военный министр вернулся на свой пост, «Ино- странец» опять восстановил прерванные связи. В результате намечалось его назначение на должность по линии Военного министерства, о чем свидетельствовало письмо министра, адресованное лично «Иностранцу». Копия письма была пред- ставлена в Центр. В Министерстве иностранных дел, несмотря на положительную оценку его работы, «Иностранец» тем не менее особым доверием никогда не пользовался и только в последние два месяца 1929 г. мог получать интересовавшие разведку сведения о направлениях внешнеполитической деятельности Китая, в частности инструкции по проведению китайско-советских переговоров.
Было одно обстоятельство, которое, возможно, привело к провалу Кассони и «Иностранца», желавшего устроиться в Москве и стать «нашим» работником». Ему еще при Горба- тюке была обещана поездка в СССР для установления непос- редственной связи с Центром, а потом уже Гурвич заверял его, что летом 1929 г. он поедет в отпуск в Москву. Однако в мае 1929 г. ему в этой поездке было отказано, и он усмотрел в этом недоверие к себе и посчитал, что сотрудничество с ним в скором времени подойдет к концу. Естественно, что при та- ком раскладе он попытался отыскать «опору» в другом месте. Об этом «Иностранец» сказал Кассони «только постфактум», сообщая, что он связан продолжительное время с китайской компартией через своего секретаря «Чжана», а после отказа в поездке в Москву решил укрепить эту связь, вплоть до вступ- ления в компартию. Центр в конце концов принял решение направить «Иностранца» в Москву.
Надуманным, по мнению Кассони, было и обвинение в том, что «Иностранцу» якобы известна вся шанхайская резидентура и он только ждет удобного момента для провокации. «Ино- странец» после отъезда Горбатюка и Натальи Никандровой никого, кроме Кассони, не знал и не сделал никаких попыток выявить кого-либо еще из числа сотрудников резидентуры или агентов. Что касается собственной безопасности, то Кассони был уверен, что «Иностранец» за весь год не подвергался ни- каким опасностям и мог бы продолжать работу в том же духе, без угрозы провала, разумеется, при умелой организации связи с резидентом.
| |
Первые шаги по созданию нелегальной резидентуры в Шанхае (1928–1929)
Такую же позицию занял и Гурвич, который 23 октября 1929 г. докладывал Берзину, что в связи с отъездом «Иностран- ца» в «Мекку» (Москву) он намерен дать оценку его работе. Учитывая особенности оперативной обстановки в Шанхае, по словам Гурвича, «Иностранец» был нужным работником и всегда сохранял лояльность Москве. Он предлагал исполь- зовать его в одной из стран Западной Европы или возвратить обратно в Китай после поездки в Москву. Однако ни того, ни другого сделано не было. В учетной карточке «Иностранца» было записано, что его исключили из агентурной сети как двойника в 1930 г.
Таким образом, в течение 1928–1929 гг. «Иностранец» был основным источником шанхайской резидентуры, дававшим ценную разведывательную информацию.
Выступал он и в качестве вербовщика. В частности, им был привлечен к сотрудничеству китаец «Лева», местный агент Ван Цзинвэя, который информировал шанхайскую резидентуру о взаимоотношениях последнего, находившегося на тот момент в Германии, с Фэн Юйсяном. Оба являлись основными оппо- нентами Чан Кайши в Южном Китае.
21 ноября 1929 г. Гурвич доносил из Шанхая, что «Лева» получил письмо от Фэн Юйсяна для Ван Цзинвэя, в котором Фэн обещал поддержку последнему. Информация, полученная от «Левы», оценивалась как ценная.
До Шанхая между тем докатывались сведения о провалах, происходивших за многие сотни километров от города.
В начале апреля 1929 г. в Шанхай поступило предупреж- дение по поводу Никандровой и Гогуля. В частности, сообща- лось, что, по имевшимся сведениям, туда выехал «провокатор Лебедь», бывший сотрудник разведывательного пункта во Владивостоке, который знал Никандрову и, возможно, Гогуля. Предлагалось принять меры предосторожности. Уже 19 апреля Гурвич сообщил в Центр, что «провокатор Лебедь» прибыл в Шанхай и наводил справки о Гогуле и Никандровой.
Никандрова выехала в Центр в начале мая. С Гогулем было сложнее. Тот отказался покинуть Шанхай, что наводило Центр на некоторые подозрения.
Гурвич считал, что Москва сгущает краски в отношении Го- гуля, который «просто деклассирован», но с Лебедем не связан,
| |
Глава 3
и не желает покидать Шанхай из-за семьи. По мнению Гурвича, рвать с Гогулем было нельзя, однако следовало настоять на его отъезде. В итоге Гогуль был изолирован — получал деньги, а от агентурной работы его отстранили. Во Владивосток он был переброшен только в конце 1929 г.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 52; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!