В организации и ведении военной разведки. 23 страница
Тем временем ситуация в Маньчжурии обострялась, а у нелегального резидента Анулова в Харбине не было ни рации, ни радиста, который только готовился к отправке из Москвы в Китай. В этой тупиковой ситуации Центром было принято решение, согласно которому Гурвичу следовало развернуть рацию в Харбине и обеспечить связь с Москвой до прибытия харбинского радиста. К выполнению этой сложной задачи шанхайским резидентом были привлечены Кассони, Гогуль и «Иностранец».
21 июля 1929 г. Гурвич доложил в Москву, что он выезжает в Харбин вместе с Гогулем, но свою поездку считает крайне неподготовленной. Своим заместителем в Шанхае он оставил
«Джо», так как за Кассони была почти непрерывная слежка. Гурвич подчеркнул, что оставаться в Харбине ему можно мак- симум 10 суток, не возбуждая подозрения консула.
Вскоре в Шанхай вернулся «Иностранец». Он получил задание от Министерства иностранных дел Китая устано- вить рации в Шанхае, Мукдене, Пекине и Харбине для связи с агентами. Ему также предписывалось расширить сеть на Севере Китая — в штабах и правительственных органах за счет китайских и иностранных агентов. Для выполнения этой задачи требовались радисты и агенты с иностранными и белогвардейскими паспортами. Такое совпадение заданий не могло не насторожить Центр.
6 августа 1929 г. Центр запретил какие бы то ни было «коа- лиции» с «Иностранцем» по устройству радиосвязи в Харбине. У Центра не было доказательств о двурушничестве «Иностран- ца». Однако подозрения имелись, и они представлялись вполне
|
|
|
 |
Первые шаги по созданию нелегальной резидентуры в Шанхае (1928–1929)
обоснованными: Гуравичу была поставлена задача организо- вать радиосвязь из Харбина и «наладить там информацию»; в это же самое время «Иностранец» получил такое же указание от китайцев. У Центра создавалось впечатление полной осве- домленности «Иностранца» о наших мероприятиях.
Однако события развивались своим чередом, и запоздалые предупреждения Центра ничего изменить не могли. В связи с тем что Харбин находился на военном положении, проезд с рацией или ее частями без соответствующего прикрытия был обречен на провал. Приобрести рацию на месте, в Харбине, не зная местного радиорынка и в условиях дефицита времени, не представлялось возможным. Оставалось одно — везти из Шанхая вторую рацию, собранную к тому времени Клаузеном. Но как?
План, который разработал Гурвич, должен был способ- ствовать преодолению существовавших трудностей. Гурвич рассчитывал на легальные возможности «Иностранца» по перевозке различных грузов. И верил в его надежность.
В 20-х числах июля Гурвич и Гогуль выехали в Харбин без рации; им необходимо было подготовить место для организа- ции радиосвязи с Центром. В Харбине шанхайский резидент подобрал квартиру для рации, встретился с Ануловым, уже месяц сидевшим без связи, и взял от него депеши, которые надо было отправить из Шанхая.
|
|
|
В начале августа выехали в Харбин Кассони, Клаузен и
«Иностранец» с рацией, собранной Максом в Шанхае. При- влечение «Иностранца» было продиктовано необходимостью провоза рации — он был «крышей» в поездке. У «Иностранца» на руках имелось письмо от Министерства иностранных дел, разрешавшее провоз рации. Как утверждал Гурвич, «Иностра- нец» не знал радиста и, пробыв несколько дней в Харбине, вернулся назад.
В отчете о работе в Китае Макс Клаузен уточняет не- которые детали этой операции. Летом 1929 г. он сам начал монтировать передатчик. Посоветовавшись с Гурвичем, купил специализированный американский журнал и нашел там схему передатчика «Армстронг». Но так как к тому времени у него не было еще достаточного опыта, передатчик, который Клаузен сконструировал, оказался очень громоздким. Чтобы
| |
Глава 3
сделать передатчик удобным для переноски, Макс вмонтиро- вал его в чемодан. Когда из Москвы поступило указание ехать в Харбин и установить там радиосвязь с «Висбаденом» (так в оперативной переписке назывался Владивосток), эту рацию и решено было взять с собой.
|
|
|
Гурвич объяснил Клаузену, что передатчик в Харбин по- везет его приятель, французский дипломат, которого Макс не знал. Этим «дипломатом» был «Иностранец». Когда пароход, на котором Клаузен, Кассони и «Иностранец» прибыли из Шанхая в Дальний, ошвартовался к причалу, среди других чемоданов, выгруженных на палубу парохода, Макс увидел и свой чемодан с передатчиком. Он сильно перепугался, так как тогда еще не знал, что багаж дипломатов не подлежит досмотру.
Не дожидаясь прибытия передатчика, Гурвич, оставив Гогуля для связи с Ануловым, 6 августа убыл в Шанхай. Путь обратно занял десять дней из-за наводнения в Маньчжурии и холерного карантина шанхайских пароходов в Дайрене.
По приезде в Харбин Клаузен снял комнату в пансионате, подобранном ему Гурвичем. Особой легенды пребывания Клау- зена в Харбине разработано не было. Людям, которые интере- совались, что он делает в Харбине, Макс отвечал, что приехал на несколько месяцев, чтобы познакомиться с городом.
Поскольку тогда Клаузен не знал еще о существовании комнатных антенн, он должен был просить администрацию пансионата разрешить ему развернуть антенну на крыше, объ- яснив, что хочет установить приемник.
|
|
|
Первой задачей было смонтировать приемник. Это было нелегко, так как магазины, где он мог купить радиодетали, принадлежали японцам, которые проявляли повышенный ин- терес к покупателям-иностранцам. И когда один из торговцев спросил Макса, что он собирается делать с коротковолновым приемником, Клаузен сделал вид, что не понимает вопроса, и покинул магазин. Больше там он не показывался. Несмотря на трудности, Макс все-таки достал необходимые детали для приемника и сборал его в один день.
Теперь встал вопрос о передатчике. Сам передатчик у него уже был, но не хватало ключа и некоторых деталей. Обойдя весь Харбин, Клаузен конце концов купил необходимые ком- плектующие, за исключением ключа. Ключ он сделал сам из
| |
Первые шаги по созданию нелегальной резидентуры в Шанхае (1928–1929)
лезвия небольшой пилки, прикрепив его к куску железа. Эта конструкция мало напоминала ключ, но работать на нем было можно. Передатчик Клаузен поместил в чемодан, который по- ставил под кровать. Приемник же всегда держал на столе.
В Харбине Макса нашел Скарбек, его знакомый по Гам- бургу. В последующем телеграммы для отправки в Центр Макс получал именно от него.
21 августа 1929 г. Макс Клаузен впервые вышел на связь с Москвой. Уже 22 августа он получил телеграмму, в которой Кассони предписывалось рацию передать Анулову, а само- му вернуться в Шанхай. Предполагалось, что вместе с ним следовало выехать и Гогулю. Макс же должен был оставаться в Харбине до прибытия радиста из Москвы. Центр требовал от Анулова принять все меры по выяснению перебросок ки- тайских войск и складывавшейся политической обстановки. Газетная информация Центр уже не удовлетворяла.
Клаузен вспоминал, что ему приходилось работать почти каждый день. Обстановка в пансионе была «ужасной». Его комната выходила непосредственно в коридор, где все время находились люди. Радист не испытывал страха, но сильно нервничал, так как ответственность была слишком велика. Не- значительный шум от работы ключа мог испортить все. И эта нервотрепка продолжалась около шести недель.
Другая трудность заключалась в том, что надо было куда-то девать вышедшие из строя батареи. В комнате Клаузен хранить их не мог, поэтому укладывал по пять-семь штук в чемодан, вы- носил их в парк и в темноте выбрасывал. Всегда приходилось тщательно проверять, нет ли рядом посторонних.
Однажды положение сильно усложнилось. Как-то возвра- щаясь домой, Клаузен заметил двух человек, которые выгляде- ли необычно. Они прохаживались вдоль дома и рассматривали антенну на крыше. Лифтер пояснил, что один из незнаком- цев — директор радиостанции, находившейся неподалеку от пансионата, а другой — «офицер в гражданском платье».
На следующее утро Клаузен пошел на радиостанцию и зарегистрировал свой приемник. На вопрос о характеристи- ках приемника он ответил, что приемник длинноволновый, так как полагал, что коротковолновые приемники в Харбине запрещены. У Макса же приемник мог принимать передачи и
| |
Глава 3
на коротких, и на длинных волнах. По окончании работы он всегда настраивал станцию только на прием длинных волн.
На радиостанции Клаузену выдали железный жетон, кото- рый он должен был повесить на дверях своей комнаты. Макс жил в постоянном ожидании, что кто-нибудь придет с радиостанции осмотреть его приемник, но так никто и не появился.
29 августа в Харбин прибыл радист-немец Келлерман, знакомый Клаузена по радиошколе. Гогуль и Кассони к тому времени уже выехали в Шанхай.
26сентября рация была перевезена на новую квартиру. Эта квартира принадлежала агенту харбинской резидентуры — американскому вице-консулу в Харбине, который передавал до- клады американских консулов в Китае, адресованные Вашинг- тону, и поступавшие из США директивы. Клаузену пришлось самому устанавливать радиостанцию. Только после этого он был отправлен обратно в Шанхай, куда и прибыл 14 октября.
В конце августа Гурвич ходатайствовал перед Москвой о представлении к ордену Красного Знамени Кассони и Клаузена «…за отличную работу в связи с установкой рации в Харбине».
Тем временем харбинский резидент Анулов, получив ра- цию, стал направлять в Центр информацию: «документальные материалы военного характера» добывались через «А. И.» и
«Ал. Ив.», а «недокументального характера» — через № 1702. Развить агентурную сеть в этих условиях было чрезвычай-
но трудным занятием. В этой связи максимум внимания было обращено на усиление качественной стороны имевшейся сети и использование ее возможностей, а также на восстановление старых связей. Так, «старый агент» «Ал. Ив.», китаец, подполков- ник Генерального штаба, занимавший должность адъютанта дежурного генерала штаба охранных войск, «возобновил работу во время конфликта».
«Ал. Ив.» работал «из-за сочувствия к нам», имел доступ к документальным данным, однако не использовал эту возмож- ность «…по причине отсутствия опыта в работе и малограмот- ности», хотя считался одним из лучших офицеров. Агент часто выезжал на инспекции с генералами, но не мог «…изложить на бумаге сущность этой инспекции». От него поступали копии документов, сделанные от руки. При этом «Ал. Ив.» всегда де-
| |
Первые шаги по созданию нелегальной резидентуры в Шанхае (1928–1929)
лал отметку на передаваемой информации — достоверна она или нет. Анулов писал: «…В работе ленив и нуждается в частом подталкивании…» Чтобы его научить работать, полагал Анулов, нужно было «еще потратить год» и связать его с человеком, который говорит по-китайски. Судя по всему, к сотрудничеству с разведкой китайца «Ал. Ив.» привлек «А. И.» — А. Т. Сукин.
Псевдонимы «А. И.», «Ал. Ив.», под которыми скрывались А. Т. Сукин и китайский агент соответственно, свидетельство- вали о небрежности резидентов на месте при выборе «кличек», что создавало предпосылку к путанице. И тот, и другой агенты в отдельных документах проходили как «Александр Иванович», и это при том, что одно время в состав агентуры харбинской резидентуры входил Александр Иванович Андогский.
Продолжала поступать информация и от № 1716, вице- консула генконсульства США в Харбине.
С объявлением военного положения местные условия работы значительно ухудшились. В такой стране, как Китай,
«человек с ружьем» имел все права. Поспорив с китайским сол- датом в автобусе, № 1702 при выходе был ранен этим солдатом из маузера, несмотря на то, что он имел «офицерский значок из штаба» и прекрасно говорил по-китайски. В результате ра- нения агент около двух недель находился на излечении. Что касается рядового населения, то оно было в сильной степени терроризировано, что в значительной степени затрудняло работу. Движение по улицам разрешалось до 11 часов вечера. С наступлением темноты даже в тех районах города, которые считались отосительно безопасными для проведения встреч, встречаться все-таки было нельзя из-за патрулей, которым
«принадлежала вся власть». Встречаться с работниками ап- парата приходилось под видом знакомых коммерсантов, а с источниками — вечером, до 23 часов. Но в обоих случаях встречи были сопряжены со значительным риском.
27ноября 1929 г. Анулов получил телеграмму за подписью Берзина, в которой сообщалось, что поступавшие из Харбина телеграммы ценны, однако им следовало придать более си- стематизированный вид.
Перед харбинской резидентурой в качестве основной ставилась задача следить за дислокацией войск, переброской подкреплений из Мукдена, взаимоотношениями генералитета,
| |
Глава 3
особенно Чжан Цзосяна (в 1928–1932 гг. — председатель пра- вительства провинции Цзилинь, заместитель командующего пограничными войсками Северо-Восточного Китая) и Чжан Сюэляна, а также отслеживать политико-моральное состояние китайских частей в зоне боевых действий.
Центр высоко оценил деятельность харбинской рези- дентуры в ходе конфликта на КВЖД. Агентуре в Китае при- ходилось работать буквально в боевых условиях. Тем не менее в Харбине бесперебойно функционировала нелегальная резидентура, удовлетворительно освещавшая оперативные переброски китайских войск и политическую жизнь края. Центр отметил также эффективность использования во время конфликта на КВЖД радиостанции, установленной в Харбине. Она безотказно работала «до последних дней», благодаря чему имелась возможность своевременно передавать информацию о положении в Маньчжурии.
Резидентура во время ведения боевых действий находи- лась в абсолютно нелегальных условиях и вне всякой связи с советскими учреждениями в Маньчжурии. За весь период конфликта провалов по линии харбинской резидентуры не было. Во главе харбинской резидентуры, как подчеркивал Центр, стоял товарищ с большим агентурным опытом.
За обеспечение боевых действий в Маньчжурии разведин- формацией Леонид Анулов был награжден орденом Красного Знамени, а его помощник — Сигизмунд Скарбек — серебря- ными часами.
Однако деятельность шанхайского резидента Гурвича и сотрудников резидентуры Макса Клаузена, Кассони, Гогуля, а также агента «Иностранца», которыми в совершенно не- знакомой и непривычной для них обстановке был налажен канал бесперебойной передачи информации от имевшейся агентуры и были достигнуты столь впечатляющие результаты, оказалась обойденной вниманием.
Использование рации в Харбине и Шанхае дало положи- тельные результаты. В 1930 г. было решено организовать рации в Кантоне и Ханькоу.
7 сентября 1929 г. Гурвич доложил, что японскому се- кретному агенту Мияте Рутвалону было поручено следить за
«Иностранцем» и Кассони. Задание, как выяснилось, было не
| |
Первые шаги по созданию нелегальной резидентуры в Шанхае (1928–1929)
местное, оно поступило из Японии. Французская же полиция, в свою очередь, запросила Бухарест о подданстве Кассони. 3 октября он уже выехал в СССР через Японию, при нем была почта из Шанхая. А следом за Кассони, в 20-х числах октября, Шанхай покинул «Иностранец», причем своевременно, так как у него был обыск, в ходе которого, впрочем, ничего не нашли.
Вернувшись в Москву, Кассони, имея за плечами годичный опыт пребывания в Шанхае, решил поделиться с коллегами своими соображениями по организации агентурной работы с китайцами. Он считал, что подход здесь должен быть иной, чем в других странах.
Совершенно ошибочно считать, утверждал Кассони, что китайский агент — дешевый. Всегда можно найти за 40–75 мексиканских долларов в месяц профессионального агента- детектива, который давал бы сведения и ответы на любой запрос. Но доверять подобным сведениям нельзя, так как они либо почерпнуты из китайских газет, либо просто выдуманы. Верные сведения, подчеркивал Кассони, можно было получить только от чиновников, особенно от секретарей высокопостав- ленных лиц. Это были, как правило, молодые люди, сорящие деньгами и любившие похвастать (особенно при понимавшем китайские события иностранце) своим знанием и влиянием
«в высокой политике». Несмотря на всю продажность китай- ской бюрократии, указывал Кассони, требовался очень боль- шой срок для того, чтобы перейти к вознаграждению прямой уплатой. Эти секретари получали жалованье около 250–300 мексиканских долларов, воровали сколько можно. Кроме того, все они как один являлись родственниками влиятельных и богатых людей. Один Чан Кайши имел в учреждениях нацио- нального правительства в Нанкине, по неполному подсчету, 53 родственника. К таким людям невозможно было подойти с 50 долларами.
Кассони уточнил некоторые требования, предъявляемые к нелегальным работникам-вербовщикам. Они должны владеть английским, хорошо знать Китай, быть в курсе современных китайских событий и хотя бы минимально владеть основа- ми китайского языка и письменности, что очень ценится китайцами. Сам Кассони приобрел, к примеру, несколько
| |
Глава 3
ценных «друзей» посредством умения писать около 1500 иероглифов.
Лучше всего, утверждал Кассони, отправлять работников под видом людей, изучающих Китай, его язык, экономику или политику. Это давало возможность вступления в контакт с мо- лодыми китайскими профессорами, окончившими колледжи в Америке или университеты в Англии. При умелом «обраще- нии» такие связи могли перейти в дружбу. Нелегал становился своим среди родственников и друзей новых знакомых и, таким образом, «врабатываясь» медленно, но упорно в китайскую среду, где можно было подобрать людей, которые были бы ценны в дальнейшем как источники.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 62; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!