ДОН ГАРСИЯ НАВАРРСКИЙ, ИЛИ РЕВНИВЫЙ ПРИНЦ 11 страница
Сганарель.
Он собственным глазам готов не доверять!
Я в бешенстве! Ей‑ей, свой возраст вы срамите.
Знать, пусто здесь у вас. (Стучит себя по лбу.)
Арист.
Чего же вы хотите?
Сганарель.
О боже, ничего! Доверьтесь только мне –
Довольны будете вы сразу и вполне.
Увидим, лгу ли я и мало ль правды в этом,
Что их сердца давно сопряжены обетом.
Арист.
Поверить, что она не известить меня
Могла, к союзу с ним желания склоня,
Хоть знает издавна мое с ней обхожденье,
Являвшее во всем любовь и снисхожденье,
Хотя не раз я ей старался изъяснять,
Что склонностей ее не думаю стеснять!..
Сганарель.
Ну, скоро вам теперь предстанет эта пара.
Нотариуса я позвал и комиссара.
Для плана моего все основанья есть:
Он должен ей вернуть утраченную честь.
Едва ли вы могли столь низко опуститься,
Чтобы желать на ней, запятнанной, жениться.
Иль, может быть, и здесь начнете вы мудрить,
Что, мол, издевками нельзя вас огорчить?
Арист.
Избегну я и впредь сей слабости постылой
И сердцем обладать не пожелаю силой.
Но как поверю я…
Сганарель.
Напрасный разговор!
Идем!.. Нам никогда не кончить этот спор!
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же, комиссар и нотариус.
Комиссар.
Насилия отнюдь не нужно в деле этом,
И если ваша цель – их сочетать обетом,
Желанье ваше здесь легко осуществить:
Она и он равно готовы в брак вступить.
|
|
|
Уж подписал Валер – да будет вам известно, –
Что признает ее своей супругой честной.
Арист.
Она…
Комиссар.
Закрыла дверь. Останется все так,
Пока согласия вы не дали на брак.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Те же и Валер.
Валер (из окна своего дома).
Нет, господа, никто сюда войти не может,
Пока меня судьба неясностью тревожит.
Вы знаете, кто я; я долг исполнил свой,
Сей лист, как видите, скрепив своей рукой.
Когда на наш союз согласье вы дадите,
Своею подписью вы это подтвердите,
Но верьте: я скорей скончаю дни мои,
Чем соглашусь отдать предмет моей любви.
Сганарель.
Нет‑нет, разлукой вам никто не угрожает.
(В сторону.)
Все Изабеллу он себе воображает.
Мне это на руку.
Арист.
Но Леонора ль с ним?
Сганарель.
Молчите!
Арист.
Но…
Сганарель.
Тсс! Тсс!..
Арист.
Но что ж…
Сганарель.
Неисправим!
Да замолчите вы?
Валер.
Но что б вы ни сказали,
Мы с Изабеллою друг другу клятвы дали.
Таков ли выбор мой – решите, господа, –
Чтоб был причиною он строгого суда?
Арист (Сганарелю).
Во всем, что он сказал…
|
|
|
Сганарель.
Молчите же, любезный!
Секрет откроется. (Валеру.)
Да, споры бесполезны,
Согласие на брак мы вам дадим тотчас
С девицей, что теперь находится у вас.
Комиссар.
Здесь все изложено подробно, как прилично,
Но в имени пробел, до явки самоличной.
Пишите. Очередь девицы после вас.
Валер.
Итак, согласен я.
Сганарель.
Я также, хоть сейчас.
(В сторону.)
Уж посмеемся мы! (Аристу.)
Скорей же подпишите,
Вам честь и место, брат.
Арист.
Всё тайны! Разъясните!
Сганарель.
Пишите, черт возьми! Прочь дурь из головы!
Арист.
Об Изабелле – он, о Леоноре – вы!..
Сганарель.
А если и она – что ж будет в том дурного,
Что вы позволите им дать друг другу слово?
Арист.
Конечно.
Сганарель.
Ставьте же здесь подпись. Вот моя.
Арист.
Пусть так, но цель темна.
Сганарель.
Все расскажу вам я.
Комиссар.
Сейчас вернемся мы.
Сганарель (Аристу).
Я объясню значенье
Всей этой кутерьмы.
Комиссар и нотариус уходят. Сганарель и Арист отходят в глубину сцены.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Сганарель, Арист, Леонора, Лизетта.
|
|
|
Леонора.
Ужасное мученье!
Безумцев молодых мне так досаден нрав!
Едва спаслась от них я, с бала убежав.
Лизетта.
Но каждый угодить, конечно, вам старался.
Леонора.
Несносней ни один мне вечер не казался.
Приятней был бы мне обычный разговор,
Чем эти россказни и этот важный вздор.
Всех русым париком – им мнится – покоряют
И остроумие задорно изощряют,
Начав с повадками невежи шутника
Глумленье глупое над чувством старика,
Как будто мне его заботы не ценнее,
Чем молодых голов безумные затеи!..
Но кто‑то там стоит!..
Сганарель (Аристу).
Все было так, ей‑ей.
(Заметив Леонору.)
Да вот она сама, и горничная с ней.
Арист.
Не гневом – жалобой вас встречу, Леонора!
Стесненье знали ль вы от моего надзора?
Настаивал ли кто упорнее, чем я,
Чтоб вам свободно жить, желаний не тая?
Но втихомолку вы, презрев мои советы,
Себя связуете любовью и обетом.
О мягкости моей жалеть не стану, нет,
Но поведением подобным я задет:
Вы поступаете совсем не по заслугам
Со мной. Я столько лет был вашим нежным другом.
Леонора.
Чем недовольны вы, понять я не могла,
Но верьте, что во всем я та же, что была,
Что неизменно к вам проникнута почтеньем,
|
|
|
Что нежной быть с другим сочла бы преступленьем,
Что вы исполните заветный помысл мой,
Святыми узами соединясь со мной.
Арист.
На чем основана вся ваша, брат, химера?
Сганарель.
Как! Вы выходите сейчас не от Валера?
Не говорили вы о страсти ничего?
Иль больше года вы не влюблены в него?
Леонора.
Кто мог живописать подобные картины,
Пятная честь мою без смысла и причины?
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Те же, Изабелла, Валер, комиссар, нотариус и Эргаст.
Изабелла.
Сестра! Прошу меня сердечно извинить,
Что ваше имя я решилась очернить.
В нежданной крайности, запутавшись всецело,
К постыдной хитрости я обратилась смело.
Конечно, вами я за то осуждена,
Но участь нам была не сходная дана. (Сганарелю.)
Пред вами, сударь мой, не стану я виниться.
Полезно и для вас со мною разлучиться.
По воле неба нам назначен разный путь.
Я не достойна вас – не правда ли? – ничуть,
А мне приятней быть в объятиях другого,
Чем недостойной быть супружества такого.
Валер (Сганарелю).
Я, сударь, вижу честь и счастие мое
В том, что из ваших рук я получил ее.
Арист.
Вам нужно с кротостью испить из этой чаши:
Причиною всего – одни поступки ваши,
И в вашей участи всего печальней то,
Что не жалеет вас в такой беде никто.
Лизетта.
А я за этот шаг ее хвалить готова –
Она разделалась с ним, право, образцово.
Леонора.
Хвалить возможно ли, судить я не берусь,
Но осуждать ее я также не решусь.
Эргаст.
Судьба его к рогам влекла бесповоротно,
Их в мыслях лишь иметь он предпочтет охотно.
Сганарель (выйдя из оцепенения).
Нет, изумления не победить ничем.
Я от коварности подобной, право, нем.
Навряд ли дьявол сам сумел бы зло и смело
Со мною обойтись, как эта дрянь сумела!
Я руку за нее готов был сжечь в огне.
Но можно ль женщине довериться вполне?
Из них и лучшая – одна сплошная злоба;
Ведь этот пол рожден, чтоб мучить нас до гроба.
На веки вечные я рад его проклясть.
Чтоб провалился он – и прямо к черту в пасть!
Эргаст.
Так!
Арист.
Всех прошу ко мне. Идем без промедленья,
А завтра злость его остынет, без сомненья.
Лизетта (зрителям).
Коль есть еще мужья с характером таким,
Пусть в школу к нам идут – мы им урок дадим.
ДОКУЧНЫЕ
Комедия в трех действиях
Перевод Всеволода Рождественского
К КОРОЛЮ
Ваше величество!
Я прибавляю еще одну сцену к этой комедии, ибо человек, посвящающий книгу, есть тоже в своем роде довольно невыносимый докучный . Вы, Ваше величество, знаете это лучше, чем кто‑либо другой в Вашем королевстве, ибо поток посвящений устремляется к Вам не впервые. Но хотя я следую примеру других и ставлю себя в один ряд с изображенными мною лицами, все же я осмеливаюсь сказать Вашему величеству, что делаю я это не столько для того, чтобы предложить Вашему вниманию свое произведение, сколько с целью выразить Вам благодарность за успех моей комедии. Этим успехом, превзошедшим мои ожидания, я обязан, во‑первых, милостивому одобрению, которым Вы, Ваше величество, с самого начала удостоили мою комедию, вызвав тем самым к ней всеобщее благоволение, а во‑вторых, Вашему приказанию добавить характер еще одного докучного ;[76] при этом Вы были так добры, Ваше величество, что раскрыли мне его черты, и потом этот образ был признан лучшим во всей комедии. Признаюсь, ничто до сих пор не давалось мне так легко, как именно то место в комедии, над которым Вы, Ваше величество, велели мне потрудиться, – радость повиноваться Вам вдохновляла меня сильнее, чем Аполлон и все музы, вместе взятые, и теперь я вижу, что я мог бы создать, если бы писал всю комедию по Вашим указаниям. Рожденные в высоком звании могут надеяться послужить Вашему величеству на высоких постах, для меня же наивысшая честь заключается в том, чтобы увеселять Ваше величество. Этим ограничиваются мои славолюбивые желания, и я полагаю, что принесу некоторую пользу Франции, если сумею развлечь ее короля. Если же я в этом не преуспею, то не по недостатку рвения и усердия, но по воле злой судьбы, которая нередко преследует лучшие наши стремления, что, разумеется, глубоко огорчит нижайшего, покорнейшего и преданнейшего слугу и подданного Вашего величества.
Ж.‑Б. П. МОЛЬЕРА
К ЧИТАТЕЛЮ
Кажется, ни одна театральная затея не осуществлялась столь поспешно, как эта. В самом деле, вряд ли еще какая‑нибудь комедия была в двухнедельный срок задумана, сочинена, разучена и представлена на сцене. Говорю я это не для того, чтобы похвалиться своей способностью к экспромтам и стяжать себе в этой области славу, а единственно для того, чтобы предупредить нападки некоторых лиц, которые могли бы заметить, что я вывел в ней не все существующие на свете разновидности докучных. Я знаю, что число их велико как при дворе, так и в городе; их одних с избытком хватило бы мне на пятиактную комедию, и действия в ней было бы много. Но в тот короткий срок, который мне был предоставлен, я не мог претворить в жизнь столь обширный замысел, тщательно отобрать действующих лиц, обдумать развитие действия. Поэтому я решил коснуться лишь небольшого числа докучных. Я взял тех из них, которые прежде других пришли мне на ум и показались наиболее подходящими для того, чтобы развлечь высочайших особ, пред коими мне надлежало выступить. А чтобы как можно скорее все это связать воедино, я воспользовался первым попавшимся мне узлом. В настоящее время в мои намерения не входит разбирать, мог ли я сделать все это лучше и смеялись ли те, кто считает возможным забавляться лишь в строгом согласии с правилами. Когда‑нибудь я издам свои замечания по поводу моих будущих пьес;[77] я не теряю надежды доказать, что могу не хуже любого знаменитого автора цитировать Аристотеля и Горация. В ожидании этого разбора, который, может быть, так никогда и не появится, я всецело полагаюсь на мнение публики, ибо считаю одинаково трудным делом как нападать на произведение, которое ею одобряется, так и защищать то, что она осудила.
Всем известно, для какого празднества я сочинил свою комедию.[78] Распространяться об этом пышном празднестве я почитаю излишним, но сказать два слова о том, чем была украшена комедия, мне представляется необходимым.
Кроме комедии задуман был и балет, но так как в нашем распоряжении отличных танцоров было очень немного, то балетные выходы пришлось разделить – решили устраивать их в антрактах, с тем чтобы дать время танцорам переодеться для следующего выступления. А чтобы не разрывать нить пьесы подобными интермедиями, мы решили связать их как можно крепче с ее действием, соединив балет и комедию в одно целое. Однако времени у нас было очень мало, ведало всем этим не одно лицо, а потому, быть может, не все балетные выходы связаны с комедией одинаково естественно. Как бы то ни было, для наших театров это новость, однако некоторые авторитеты древности подобное соединение допускали. А так как комедия‑балет всем понравилась, то она может послужить образцом для других произведений, которые будут более тщательно обдуманы.
Перед поднятием занавеса один из актеров, в котором можно было узнать меня, вышел в городском платье на авансцену, со смущенным видом обратился к королю и, запинаясь, принес извинения в том, что вышел один и что ему недостало времени и актеров, чтобы предложить вниманию его величества ожидаемое увеселение. В это самое время среди двадцати натуральных фонтанов раскрылась раковина, которая всем была видна, из нее вышла очаровательная наяда, подошла к самому краю сцены и с пафосом прочла стихи, сочиненные господином Пелисоном[79] и служащие прологом к моей пьесе.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
[80]
В ПРОЛОГЕ
НАЯДА.
ДРИАДЫ, ФАВНЫ И САТИРЫ.
В КОМЕДИИ
ОРФИЗА.
ДАМИС
ее опекун.
ЭРАСТ
молодой человек, влюбленный в Орфизу.
АЛЬСИДОР, ЛИЗАНДР, АЛЬКАНДР, АЛЬСИПП, ОРАНТА, КЛИМЕНА, ДОРАНТ, КАРИТИДЕС, ОРМЕН, ФИЛИНТ
докучные.
Л’ЭПИН
слуга Дамиса.
ЛА МОНТАНЬ
слуга Эраста.
ЛА РИВЬЕР
слуга Эраста.
ДВОЕ ДРУГИХ СЛУГ ЭРАСТА.
В БАЛЕТЕ
ИГРАЮЩИЕ В ШАРЫ.
ЛЮБОПЫТНЫЕ.
МАЛЬЧИКИ С ПРАЩАМИ.
БАШМАЧНИКИ И БАШМАЧНИЦЫ С СЕМЬЯМИ.
САДОВНИК.
ШВЕЙЦАРЦЫ.
ЧЕТЫРЕ ПАСТУХА.
ПАСТУШКА.
Действие происходит в Париже.
ПРОЛОГ
Сцена изображает сад, украшенный термами и фонтанами.
Наяда (выплывая в раковине из глубины вод).
Чтоб властелина зреть, чья слава выше меры,
К вам, смертные, сейчас я вышла из пещеры.
Не кажется ли вам, что воды и земля
Чтить новым зрелищем должны здесь короля?
Он хочет, он сказал – и это выполнимо.
Не чудо ли он сам, нам явленное зримо?
Его прекрасный век, исполненный чудес,
Не вправе ль ожидать того же от небес?
Величествен и юн, весь – мужество, учтивость,
Столь нежен, сколь суров, столь строг, сколь щедр на милость,
Умеет Францией он править и собой,
Вести средь важных дел забав высокий строй,
В великих замыслах ни в чем не ошибаться,
Все видеть, понимать, душой делам отдаться;
Кто может быть таким, тот может все. Он сам
Повиновение предпишет небесам –
И термы сдвинутся, и, чтя его законы,
Дубы заговорят мудрей дерев Додоны.
Простые божества, властители лесов,
О нимфы, все сюда на королевский зов!
Я подаю пример, и было бы прилично
Вам хоть на краткий срок покинуть вид обычный
И появиться здесь пред праздничной толпой,
Чтоб тешить зрителей актерскою игрой.
Дриады в сопровождении фавнов и сатиров выходят из‑за деревьев и терм.
Заботы о делах, тревоги и волненья
К благу подданных всегдашнее стремленье!
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 61; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!