ОЗЕРО ОГНЕННОЕ ГОРЯЩЕЕ (ОТКР. 19:20) 10 страница
– Хороший мальчик, – похвалила его Джулия и закрыла глаза. И увидела глаза Кокса, которые никак не хотели встретиться с ее глазами: Кокс думал, что они надолго останутся под Куполом.
Но телу ведомо сострадание, недоступное мозгу. Джулия заснула, и ее голова находилась менее чем в четырех футах от конверта из плотной коричневой бумаги, который Бренда пыталась передать ей этим утром. В какой‑то момент Горас забрался на диван и свернулся калачиком у ее колен.
Такими и нашла их Андреа, когда спустилась вниз утром двадцать пятого октября, впервые за последние годы чувствуя себя истинной Андреа.
16
В гостиной дома Эвереттов собрались четверо: Линда, Джекки, Стейси Моггин и Расти. Он раздал всем стаканы с ледяным чаем, потом рассказал о своих находках в подвале «Похоронного бюро Боуи».
Первый вопрос задала Стейси, сугубо практичный:
– Вы не забыли запереть дверь?
– Нет, – ответила Линда.
– Тогда дайте мне ключ. Нужно вернуть его на место.
Мы и они , вновь подумал Расти. Вот о чем пойдет разговор. О чем он уже идет. Наши секреты. Их сила. Наши планы. Их намерения .
Линда передала ключ, потом спросила Джекки: не доставили ли девочки хлопот?
– Никаких припадков, если ты об этом. Спали, как овечки, пока вы отсутствовали.
– И что мы собираемся теперь делать? – спросила Стейси. Миниатюрная, но целеустремленная. – Если вы хотите арестовать Ренни, в этом нам четверым придется убеждать Рэндолфа. Нам, трем женщинам, как патрульным, Расти – как патологоанатому.
|
|
|
– Нет! – одновременно воскликнули Джекки и Линда. Джекки – решительно, Линда – в страхе.
– У нас только гипотеза, а не вещественные доказательства, – добавила Джекки. – Я сомневаюсь, что Пит Рэндолф поверит нам, даже если бы мы располагали фотографиями, на которых Большой Джим ломает Бренде шею. Он и Ренни теперь повязаны, вместе утонут или выплывут. И большинство копов будут на стороне Пита.
– Особенно новые. – Стейси пригладила пушистые волосы. – В большинстве своем они неумны, но готовы выполнить любой приказ. И им нравится ходить с оружием. Плюс, – она наклонилась над столом, – сегодня их стало на шесть или восемь больше. Ученики старшей школы. Здоровые, глупые, энергичные. Они чертовски меня пугают. И вот что еще. Тибодо, Сирлс и Ренни‑младший просят новеньких порекомендовать кого‑то еще, через пару дней у нас будет не полиция, а армия тинейджеров.
– Никто нас не послушает? – спросил Расти. Не потому, что не поверил женщинам. Просто хотел исключить все неясности. – Ни один коп?
– Генри Моррисон может, – ответила Джекки. – Он видит, что происходит, и ему это не нравится. Остальные? Они пойдут за Ренни и Рэндолфом. Отчасти потому, что испуганы, отчасти потому, что им нравится власть. У таких, как Тоби Уилен и Джордж Фредерик, ее никогда не было, а такие, как Фредди Дентон, просто злые.
|
|
|
– И что это означает? – спросила Линда.
– Это означает, что полученная информация должна у нас и остаться. Если Ренни убил четверых, он очень, очень опасен.
– Выжидание приведет к тому, что он станет еще более опасен, – возразил Расти.
– Нам надо тревожиться о Джуди и Джанель, – указала Линда. Она грызла ногти, чего Расти не замечал за ней многие годы. – Мы не можем рисковать их благополучием. Я не хочу даже думать об этом и тебе не позволю.
– У меня тоже есть ребенок, – напомнила Стейси. – Кэлвин. Ему только пять. Мне пришлось собрать все мужество в кулак, чтобы сегодня охранять вас у похоронного бюро. Сама мысль обратиться к этому идиоту Рэндолфу… – Она замолчала, но бледность ее щек стала красноречивой заменой недосказанному.
– Никто и не просит тебя к нему идти, – сказала Джекки.
– На текущий момент я могу только доказать, что Коггинса убили тем бейсбольным мячом, – отметил Расти. – Но его мог использовать кто угодно. Черт, даже сын Ренни.
– И я бы этому не удивилась, – отметила Стейси. – Младший в последнее время такой странный. Его вышибли из Боудина за драку. Я не знаю, известно ли об этом его отцу, но полицию вызывали в спортивный зал, где она произошла, и нам прислали рапорт. И две девушки… если это половые преступления…
|
|
|
– Именно, – кивнул Расти. – Все так отвратительно. Вам лучше не знать подробности.
– Но над Брендой сексуального насилия нет, – подчеркнула Джекки. – Что для меня означает, что убийства Коггинса и Бренды – это одно, а двух девушек – совсем другое.
– Может, Младший убил девушек, а его отец – Бренду и Коггинса. – Расти замолчал, ожидая общего смеха. Но никто не засмеялся. – Если так, почему?
Все дружно покачали головами.
– Должен быть мотив, – продолжил Расти, – но я сомневаюсь, что это секс.
– Ты думаешь, Большому Джиму есть что скрывать. – Вопросительные нотки в голосе Джекки отсутствовали.
– Да, думаю. И я подозреваю, что есть человек, который знает, что именно. Он заперт в подвале полицейского участка.
– Барбара? – спросила Джекки. – Почему ты так решил?
– Потому что он говорил с Брендой. Довольно долго, во дворе ее дома, на следующий день после того, как возник Купол.
– Откуда ты можешь это знать? – удивилась Стейси.
|
|
|
– Буффалино живут рядом с Перкинсами, и окно спальни Джины Буффалино смотрит на двор Перкинсов. Она их видела и сказала мне об этом. – Расти заметил, что Линда вопросительно посмотрела на него, и пожал плечами: – А почему бы нет? Наш город мал. И за команду за одну мы все болеем.
– Я надеюсь, ты велел ей держать рот на замке? – спросила Линда.
– Нет, потому что у меня не было причин подозревать Большого Джима в убийстве Бренды, когда она мне это говорила. Или в том, что он разбил голову Лестера Коггинса сувенирным бейсбольным мячом. Я даже не знал, что они мертвы.
– Мы по‑прежнему не знаем, что известно Барбаре, – покачала головой Стейси. – Кроме того, что он знает, как приготовить потрясающий омлет с грибами и сыром.
– Кому‑то придется его спросить. – Джекки оглядела сидящих за столом. – Я выбираю меня.
– Даже если ему что‑то известно, какая нам от этого польза? – спросила Линда. – У нас уже почти диктатура. Я только сейчас это осознала, а не раньше, наверное, потому, что туго соображаю.
– Ты скорее доверчивая, а не тугодумка, – возразила Джекки, – и в принципе доверять людям – это правильно. Что же касается полковника Барбары, мы не знаем, какую пользу он может нам принести, пока мы его не спросим. – Она помолчала. – Но не это главное, вы понимаете. Он невиновен. Вот что главное.
– А если его убьют? – резко спросил Расти. – Застрелят при попытке побега?
– Я практически уверена, что этого не произойдет, – ответила ему Джекки. – Большому Джиму нужен показательный суд. Об этом говорят в участке. – Стейси кивнула. – Он и его приспешники хотят заставить людей поверить, что Барбара – паук, который сплел обширную паутину заговора. Потом эти люди его казнят. Но даже если они будут двигаться с максимальной скоростью, на это уйдет несколько дней. Недели, если нам повезет.
– До такой степени нам не повезет, – не согласилась Линда. – Ренни наверняка хочет быстро довести дело до конца.
– Может, ты права, но он назначал на четверг экстренное городское собрание. И конечно, захочет допросить Барбару. Если Расти знает, что Барби общался с Брендой, тогда об этом знает и Ренни.
– Разумеется, знает. – В голосе Стейси слышалось нетерпение. – Бренда была с Барбарой, когда тот показал Джиму письмо президента.
С минуту все обдумывали услышанное.
– Если Ренни что‑то скрывает, – прервала паузу Линда, – ему потребуется время, чтобы избавиться от компромата.
Джекки рассмеялась. В напряженной атмосфере маленькой комнаты от этого смеха все нервно передернулись.
– Попутного ему ветра. Что бы там ни было, он не сможет погрузить компрометирующие его улики в кузов грузовика и вывезти из города.
– Это как‑то связано с пропаном? – спросила Линда.
– Возможно, – кивнул Расти. – Джекки, ты служила в армии, так?
– Да, два срока. Военная полиция. В боевых действиях не участвовала, зато видела много раненых, особенно во второй срок. В немецком Вюрцбурге. Там дислоцировалась Первая пехотная дивизия. Вы знаете, Большая красная единица[23]. В основном останавливала драки в барах и стояла на посту у госпиталя. Я знала таких парней, как Барби, и я многое бы отдала, чтобы он вышел из подвала и оказался на нашей стороне. Есть причина, по которой президент назначил его старшим. Или пытался назначить. – Она помолчала. – Его нужно оттуда вытащить. Об этом стоит подумать.
Две другие женщины – сотрудники полиции, но также и матери – на это ничего не сказали, но Линда продолжила грызть ногти, а Стейси – дергать себя за волосы.
– Я понимаю, – вздохнула Джекки.
Линда покачала головой.
– Если у тебя не спят наверху дети, которых утром только ты можешь накормить завтраком, ты не понимаешь.
– Может, и нет, но спросите себя: если мы отрезаны от всего мира, а мы отрезаны, и если человек, который всем верховодит, – безумный убийца, а возможно, так оно и есть, станет ли лучше, если мы будем просто сидеть и ничего не предпринимать?
– Если мы освободим Барби, что нам с ним делать? – спросил Расти. – Программа защиты свидетелей здесь не работает.
– Не знаю. – Джекки вновь вздохнула. – Мне известно только одно: президент приказал ему взять в городе власть, а Большой Джим, гребаный Ренни, сфальсифицировал против него обвинения в убийстве, чтобы он взять эту власть не смог.
– Прямо сейчас ты ничего делать не будешь. – Расти посмотрел на Джекки. – Даже не предпримешь попытки поговорить с ним. Потому что есть еще один важный момент, который может все изменить.
Он рассказал о счетчике Гейгера: как он к нему попал, кому он его передал и что с его помощью нашел Джо Макклэтчи.
– Ну, не знаю. – В голосе Стейси слышалось сомнение. – Так хорошо, что верится с трудом. Этот Макклэтчи… сколько ему? Четырнадцать?
– Думаю, тринадцать. Но паренек очень смышленый, и, если он говорит, что удалось засечь источник радиации на Блэк‑Ридж‑роуд, я ему верю. Если действительно найдена та штуковина, что создает Купол, и мы сможем ее отключить…
– Тогда все закончится! – воскликнула Линда. Ее глаза сверкали. – И Джим Ренни сдуется… как пробитый воздушный шар у «Мейси» в День благодарения.
– Было бы здорово, – усмехнулась Джекки Уэттингтон. – Если б показывали по телику, я бы даже поверила.
17
– Фил! – позвал Энди. – Фил!
Он возвысил голос, чтобы его услышали. Бонни Нанделла и «Ридемпшн» во всю мощь динамиков пели «Моя душа – свидетель». Весь этот грохот немного дезориентировал. Даже яркий свет в радиостудии ХНВ дезориентировал. Только оказавшись под этими флуоресцентными лампами, Энди осознал, каким темным стал Милл. И как он привык к приглушенному свету.
– Шеф?!
Ответа не последовало. Энди посмотрел на экран телевизора (канал Си‑эн‑эн, без звука), потом через большое окно – в саму студию. Свет там тоже горел, оборудование работало (у него мурашки побежали по коже, хотя Лестер Коггинс, раздуваясь от гордости, объяснил ему, что всем заправляет компьютер), но никакого Фила.
Внезапно он ощутил запах пота, затхлый и кислый. Обернулся – перед ним стоял Фил, словно выскочил из‑под пола. В одной руке держал что‑то похожее на пульт дистанционного управления гаражными воротами, в другой – пистолет. Дуло пистолета смотрело в грудь Энди. Костяшки пальца, лежащего на спусковом крючке, побелели, мушка пистолета чуть подрагивала.
– Привет, Фил. То есть Шеф.
– Что ты здесь делаешь? – Ядреный запах пота Шефа валил с ног. Джинсы и футболка с надписью «ХНВ» на груди от грязи изменили цвет. К ногам (он был босиком, потому‑то, вероятно, Энди и не услышал его шагов) прилипла земля. Голову он, наверное, мыл в последний раз год назад. Может, и не мыл. Но больше всего пугали глаза, налитые кровью, безумные. – Говори быстро, старина, или ты больше никому ничего не скажешь.
Энди, который совсем недавно в самый последний момент обманул смерть, вылив в унитаз розовую воду, встретил угрозу Шефа хладнокровно, можно сказать, даже с улыбкой.
– Поступай, как считаешь нужным, Фил. То есть Шеф.
Шеф удивленно вскинул брови:
– Правда?
– Абсолютно.
– Почему ты пришел?
– Я принес дурную весть. Извини.
Шеф обдумал его ответ, улыбнулся, обнажив считаные оставшиеся зубы:
– Дурных вестей нет. Христос возвращается, и это хорошая весть, в которой растворяются все дурные. Это очень хорошая весть. Ты согласен?
– Да, и я говорю аллилуйя. К сожалению – или к счастью, наверное, ты скажешь, к счастью, – твоя жена уже с Ним.
– Что?
Энди протянул руку и толкнул мушку к полу. Шеф не пытался его остановить.
– Саманта мертва, Шеф. Должен сообщить тебе, что этим вечером она покончила с собой.
– Сэмми? Мертва? – Шеф бросил пистолет в лоток для исходящих документов на ближайшем столе. Опустил и руку с пультом; последние два дня не выпускал его даже во время становящихся все более редкими периодов сна.
– Я сожалею, Фил. Шеф.
Энди пересказал обстоятельства смерти Сэмми, как он их понимал, закончив более радостной новостью: с ребенком все хорошо (даже в отчаянии Энди Сандерс помнил, когда и что надо говорить).
Шеф отмахнулся от благополучия Литл Уолтера пультом.
– Она уложила двух свиней?
Энди напрягся.
– Патрульных, Фил. Хороших людей. Она сошла с ума, я в этом уверен, раз совершила такой плохой поступок. Ты должен взять эти слова назад.
– Какие слова?
– Я бы не хотел, чтобы ты называл наших полицейских свиньями.
Шеф задумался.
– Д‑да, ладно. Беру их назад.
– Спасибо тебе.
Шеф наклонился (рост у него был немалый, но теперь казалось, что наклонился скелет) и всмотрелся в лицо Энди:
– Храбрый маленький ублюдок, да?
– Нет, – честно ответил Энди. – Просто мне все равно.
И Шеф вроде бы уловил, что Энди и сам в печали. Схватил его за плечо:
– Брат, ты в порядке?
Энди разрыдался и плюхнулся на офисный стул под плакатом с надписью: «ХРИСТОС СМОТРИТ КАЖДЫЙ КАНАЛ, ХРИСТОС СЛУШАЕТ НА ВСЕХ ВОЛНАХ». Привалился затылком к стене под этим странным, зловещим слоганом и плакал, как ребенок, которого наказали за кражу джема. Причиной стало слово брат , это совершенно неожиданное слово.
Шеф выдвинул стул из‑за стола управляющего радиостанцией и смотрел на Энди, как натуралист, наблюдающий за каким‑то редким животным в его естественной среде обитания. Через какое‑то время спросил:
– Сандерс, ты пришел сюда, чтобы я тебя убил?
– Нет, – ответил Сандерс сквозь рыдания. – Возможно. Да. Не могу сказать. Но все в моей жизни пошло не так. Мои жена и дочь погибли. Думаю, Бог наказывает меня за продажу этого дерьма…
Шеф кивнул:
– Такое возможно.
– …и я ищу ответы. Или смерть. Или что‑то. Разумеется, я также хотел сказать тебе о твоей жене, это важно, поступать правильно…
Шеф похлопал его по плечу:
– Ты так и поступил, брат. Я это ценю. На кухне проку от нее не было, за чистотой в доме она не следила, но иногда, обкурившись, трахалась фантастически. А чего она так рассердилась на этих парней в синем?
Даже горюя, Энди не собирался говорить об обвинении в изнасиловании.
– Думаю, она сильно расстроилась из‑за Купола. Ты знаешь о Куполе, Фил? Шеф?
Тот махнул рукой, вероятно, отвечая положительно.
– Насчет мета ты говоришь правильно. Продавать – это плохо. Служение дьяволу. А производить – нет, это Божья воля.
Энди опустил руки и уставился на Шефа опухшими глазами:
– Ты так думаешь? Потому что я не уверен, что это правильно.
– Ты когда‑нибудь пробовал?
– Нет! – воскликнул Энди, будто Шеф спросил его, наслаждался ли он соитием с кокер‑спаниелем.
– Ты принимаешь лекарство, которое прописывает тебе врач?
– Ну… да, конечно… но…
– Мет – это лекарство. – Шеф очень серьезно смотрел на него, потом для убедительности постучал пальцем по груди Энди. Все ногти Шеф обглодал. – Мет – это лекарство . Повтори.
– Мет – это лекарство. – В голосе Энди слышалось согласие.
– Совершенно верно. – Шеф встал. – Мет – лекарство от меланхолии. Это из Рэя Брэдбери[24]. Ты когда‑нибудь читал Рэя Брэдбери?
– Нет.
– Брэдбери – это голова. Он знал . Написал эту злогребучую книгу[25]. Скажи «аллилуйя». Пошли со мной. Я изменю твою жизнь.
18
Первому члену управления Честерс‑Милла мет приглянулся, как комары – лягушке.
За выстроившимися в ряд горелками стоял старый скрипучий диван, и на нем устроились Энди и Шеф Буши под картиной Христа на мотоцикле (называлась картина «Твой невидимый попутчик»), передавая друг другу трубку. Горящий мет пахнул, как трехдневная моча, оставленная в закрытом горшке, но после первой осторожной затяжки Энди почувствовал правоту Шефа: продавая мет, ты работаешь на Сатану, однако сам продукт угоден Богу. Мир вдруг стал четким и ярким, каким Энди никогда раньше его не видел. Сердцебиение участилось, кровеносные сосуды на шее вздулись, в деснах ощущалось покалывание, яйца зашевелились, совсем как в юности. Но самое главное, исчезла усталость, тяжелой ношей лежавшая на плечах и путающая мысли. Он чувствовал, что может на тачке перевезти горы.
– В райском саду есть Дерево. – Шеф передал ему трубку. С обоих концов вился зеленый дымок. – Дерево Добра и Зла. Сечешь?
– Да. Это из Библии.
– Зуб даю. И на этом Дереве росло Яблоко.
– Точно, точно. – Энди сделал маленькую затяжку, как что‑то пригубил. Хотел больше – хотел всё, – но боялся, что после глубокой затяжки голова оторвется от шеи и начнет летать по лаборатории, как ракета, на выхлопной струе из крови и мозгов.
– Мякоть этого Яблока – Истина, а кожура этого Яблока – Мет. – Шеф довел до конца свою мысль.
Энди посмотрел на него.
– Это потрясающе.
Шеф кивнул:
– Да, Сандерс. Так и есть. – Взял трубку. – Это хорошее дерьмо, или как?
– Потрясное дерьмо.
– Христос возвращается на Хэллоуин, – сообщил Шеф. – Может, несколькими днями раньше. Не могу сказать. Сезон Хэллоуина уже начался, знаешь ли. Сезон злогребучей ведьмы. – Он протянул Энди трубку, указал рукой, которая сжимала пульт: – Видишь это? В конце галереи? Над дверью со стороны склада?
Энди посмотрел:
– Что? Тот белый ком? Выглядит как глина.
– Это не глина. Это Тело Христа, Сандерс.
– Что за провода из него выходят?
– Сосуды с бегущей по ним Кровью Христа.
Энди обдумал эту концепцию и нашел ее блестящей.
– Хорошо. – Подумал еще. – Я люблю тебя, Фил. Шеф, я хочу сказать. Я рад, что пришел сюда.
– Я тоже. Послушай, не хочешь прокатиться? Где‑то у меня есть машина, кажется, но у меня немного трясутся руки.
– Конечно. – Энди встал. Мир в первые мгновения закачался, потом вновь обрел устойчивость. – Куда хочешь поехать?
Шеф ему сказал.
19
Джинни Томлинсон спала за столом регистратора, положив голову на обложку журнала «Пипл» – Брэд Питт и Анджелина Джоли бегали в прибое на каком‑то маленьком, сексуально возбуждающем острове, где официанты приносят напитки с маленьким бумажным зонтиком над стаканом. Когда что‑то разбудило ее, уже в среду, без четверти два утра, она, открыв глаза, увидела перед собой странную личность: высокого худющего мужчину с завалившимися глазами и торчащими во все стороны волосами, одетого в футболку с надписью «ХНВ» и джинсы, которые едва не сваливались с его тощих бедер. Поначалу она подумала, что ей снится кошмар о ходячих мертвяках, но потом уловила идущий от личности запах. Ни в одном сне такого мерзкого запаха быть просто не могло.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 54; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!