ОЗЕРО ОГНЕННОЕ ГОРЯЩЕЕ (ОТКР. 19:20) 12 страница
– Так избавь себя от лишних мучений, – предложил Большой Джим.
– Вы выглядите усталым, сэр. Нездоровится?
Легкая улыбка ушла, Большой Джим нахмурился. Между сошедшимися бровями появилась глубокая морщина.
– Состояние моего здоровья тебя не касается. Мой тебе совет, мистер Барбара: не задевай меня, и я не буду задевать тебя. Почему бы тебе не озаботиться собственным здоровьем? Сейчас оно, возможно, отменное, но все может измениться. За несколько минут. Видишь ли, я действительно думал о водяной пытке. Более того, серьезно рассматривал ее применение. Так что признавайся в убийствах. Зачем тебе вся эта боль?
– Мне признаваться не в чем. А если вы подвергнете меня водяной пытке, я заговорю много о чем. Возможно, вам следует иметь это в виду, когда будете решать, кто окажется рядом и услышит меня.
Ренни задумался. И хотя держался он бодро, особенно для такого раннего часа, землистый цвет лица и лиловый цвет кожи вокруг глаз указывали, что со здоровьем у него нелады. Если бы Большой Джим прямо сейчас умер, Барби видел два варианта развития событий. В первом политическая буря в Милле утихала, обойдясь без новых торнадо. Во втором начиналась кровавая бойня: его, Барби, скорее всего линчуют – не расстреляют, а потом возьмутся за его предполагаемых сообщников. Джулия возглавит список. Роуз займет в нем вторую строку. Перепуганные люди уверены в вине всех, кто общался с главным злодеем.
|
|
|
Ренни повернулся к Тибодо:
– Отойди, Картер. К самой лестнице, пожалуйста.
– Но если он попытается схватить вас…
– Тогда ты его убьешь. И он это знает. Так, мистер Барбара?
Барби кивнул.
– А кроме того, ближе я подходить не собираюсь. Поэтому и прошу тебя отойти. У нас тут личный разговор.
Тибодо отошел.
– А теперь, мистер Барбара… о чем ты можешь заговорить?
– Я все знаю о лаборатории по производству мета. – Барби понизил голос: – Чиф Перкинс знал и собирался вас арестовать. Бренда нашла соответствующий файл в его компьютере. Поэтому вы и убили ее.
Ренни улыбнулся:
– Это все претенциозные фантазии.
– Генеральный прокурор штата так не подумает, учитывая ваш мотив. Мы говорим не об изготовлении крох для собственных нужд в каком‑то доме на колесах. Мы говорим о производстве в промышленных масштабах.
– К концу дня компьютер Перкинса будет уничтожен, – отчеканил Ренни. – И ее компьютер тоже. Полагаю, копия неких документов может лежать в сейфе дома Перкинсов. Ничего не значащих, разумеется. Лживый, политически мотивированный поклеп, сочиненный человеком, который ненавидел меня. Что ж, сейф будет вскрыт. А бумаги сожжены. Для блага города – не моего. У нас кризисная ситуация. Мы все должны сплотиться.
|
|
|
– Бренда отдала распечатку этого файла, прежде чем умерла.
Большой Джим усмехнулся, продемонстрировав два ряда маленьких зубов.
– Одна фантазия заслуживает другой, мистер Барбара. Могу я пофантазировать?
Барби раскинул руки: будьте любезны .
– В моей фантазии Бренда приходит ко мне и говорит то же самое. Она говорит, что отдала упомянутую тобой копию Джулии Шамуэй. Но я знаю, что это ложь. Она, возможно, и собиралась, но не отдала. Даже если бы отдала… – Он пожал плечами. – Твои пособники прошлой ночью сожгли редакцию газеты Шамуэй. С их стороны плохое решение. Или идея принадлежала тебе?
Барби повторил:
– Есть еще одна копия. Я знаю, где она. Если вы подвергнете меня водяной пытке, я выдам местонахождение документов. Громко.
Ренни рассмеялся.
– Сказано так искренне, мистер Барбара, но я провел жизнь в политике и торговле, так что узнаю́ блеф, если слышу его. Возможно, мне лучше просто тебя расстрелять. Город только порадуется.
– И как громко будет он радоваться, если вы это сделаете, не выяснив имен моих сообщников? Даже Питер Рэндолф может засомневаться в этом решении, а он – всего лишь тупой и перепуганный задолиз.
Большой Джим встал. Обвислые щеки обрели цвет старого кирпича.
|
|
|
– Ты просто не знаешь, с кем затеял игру.
– Конечно же, знаю. Частенько видел таких, как вы, в Ираке. Они носят тюрбаны вместо галстуков, но в остальном ничем от вас не отличаются. Вплоть до постоянного поминания Бога.
– Ладно, ты отговорил меня от водяной пытки. – Большой Джим покачал головой. – Жаль, конечно, очень хотелось увидеть ее наяву.
– Охотно верю.
– А пока мы оставим тебя в этой уютной камере, так? Не думаю, что тебя будут часто кормить, потому что сытость мешает думать. Как знать, может, пораскинув мозгами, ты найдешь более веские причины, которые убедят меня, что тебя лучше оставить в живых. К примеру, назовешь имена тех, кто мне не друг, а враг. Полный список. Я даю тебе сорок восемь часов. И если по истечении этого срока ты не убедишь меня, что без тебя мне не обойтись, мы расстреляем тебя на площади Военного мемориала на глазах всего города. Твоя смерть послужит предметным уроком.
– Вы действительно неважно выглядите, член городского управления.
Ренни пристально смотрел на него:
– Из‑за таких, как ты, в мире по большей части и возникают проблемы. Если бы я не думал, что твоя публичная казнь послужит объединению города и его очищению от скверны, то приказал бы мистеру Тибодо пристрелить тебя прямо сейчас.
|
|
|
– Прикажи, и все выплывет наружу. Люди всего города узнают о производстве мета. А потом попытайся достигнуть согласия на собрании вашего паршивого городишки, самовлюбленный тиран.
Вены вздулись на шее Большого Джима и на его лбу. Казалось, он сейчас взорвется, но все закончилось улыбкой:
– Пятерка за старание, мистер Барбара. Но ты лжешь.
Он ушел. Они все ушли. Барбара, весь в поту, опустился на койку. Он знал, как близко подошел к краю пропасти. У Ренни были причины сохранять ему жизнь, но не такие уж весомые. А еще он помнил о записке, которую принесли Джекки Уэттингтон и Линда Эверетт. Выражение лица Линды показывало, что она знала достаточно, чтобы бояться, и не только за себя. Получалось, что для него безопаснее попытаться бежать, пустив в ход нож. Учитывая нынешний уровень профессионализма в полицейском участке Честерс‑Милла, Барби полагал, что это не безнадежный вариант. Да, ему потребуется удача, но все может получиться. Он, однако, не мог сообщить Джекки и Линде, что попытается выйти из тюрьмы самостоятельно.
Барби лег, положил руку под голову. Один вопрос не давал ему покоя больше остальных: что случилось с распечаткой файлов из папки «ВЕЙДЕР», которая предназначалась Джулии? Потому что к ней эти документы не попали. Барби не сомневался, что тут Ренни сказал правду.
Узнать он никак не мог, так что оставалось только ждать.
Лежа на спине и глядя в потолок, Барби предался этому занятию.
«Сыграй эту песню погибшей группы»
1
Когда Линда и Джекки вернулись из полицейского участка, Расти с девочками сидел на крыльце, дожидаясь их. Сестрички еще не сняли ночные рубашки – хлопчатобумажные, а не фланелевые, в каких обычно спали в это время года. Хотя не было еще и семи часов, термометр за окном кухни показывал шестьдесят шесть градусов.
Обычно, встречая мать на дорожке, девочки далеко обгоняли Расти, но тут он опередил их на несколько ярдов. Схватил Линду за талию, а она обняла его за шею со всей силой, словно не приветствовала его, а тонула.
– Ты в порядке? – прошептал он ей на ухо.
Волосы прошлись по его щеке сначала вниз, потом вверх – она кивнула. Отстранилась. Ее глаза блестели.
– Я не сомневалась, что Тибодо начнет рыться в хлопьях. Это Джекки придумала плюнуть в них. Идея гениальная, но я все равно…
– Почему мамочка плачет? – спросила Джуди, сама готовая разреветься.
– Я не плачу. – Линда вытерла глаза. – Ну, может, чуть‑чуть. Я очень рада, что вижу твоего папочку.
– Мы все рады видеть его! – сообщила Джанель Джекки. – Потому что мой папочка – главный !
– Для меня это новость. – И Расти поцеловал Линду в губы, крепко.
– Поцелуйчик‑в‑губки! – завороженно воскликнула Джанель. Джуди закрыла глаза и захихикала.
– Пойдемте, девочки, на качели, – предложила Джекки. – А потом будем одеваться в школу.
– Я хочу на качели! – закричала Джанель и побежала первой.
– В школу? – спросил Расти. – Правда?
– Правда, – ответила Линда. – Только для маленьких, занятия в Начальной школе на Восточной улице. В первой половине дня. Уэнди Голдстоун и Эллен Вейндестин вызвались их вести. Одна возьмет с первого по третий классы, вторая – с четвертого по шестой. Не думаю, что это будут настоящие занятия, но зато дети смогут куда‑то пойти, вернуться к привычному образу жизни. – Она посмотрела на небо, безоблачное и с желтым отливом. Как синий глаз с растущей катарактой , подумала Линда. – Мне бы тоже не помешало что‑то привычное. Посмотри на это небо.
Расти бросил короткий взгляд вверх, потом отстранился от жены на расстояние вытянутой руки, чтобы всмотреться в нее.
– Вы проскочили? Ты уверена?
– Да, но на пределе. Такое может выглядеть забавным в шпионских фильмах, но в реальной жизни мало не покажется. Я не хочу вытаскивать его оттуда, дорогой. Из‑за девочек.
– Диктаторы всегда брали детей в заложники. Но в какой‑то момент люди должны понять, что больше такое не срабатывает.
– Но я не хочу проверять это здесь и сейчас. Идея принадлежит Джекки, пусть она ее и реализует. Я принимать в этом участия не буду и тебе не позволю.
Однако Расти знал: она сделает все, как он скажет, что читалось на ее лице. Потому и дети считали его «главным», но сейчас он таковым быть не хотел.
– Ты собираешься на работу?
– Естественно. Дети идут к Марте, Марта отводит детей в школу. Линда и Джекки приходят в участок, чтобы отработать еще один день под сенью Купола. Иначе на нас косо посмотрят. Так мне все это не нравится. – Линда шумно выдохнула. – И потом, я устала. – Она оглянулась, чтобы убедиться, что дети ее не услышат. – Чертовски выдохлась. Ночью практически не сомкнула глаз. Ты едешь в больницу?
Расти покачал головой:
– Джинни и Твитчу до полудня придется обходиться без меня… хотя с этим новым парнем, который им помогает, думаю, они справятся. Терстон из тех, кто тяготеет к Новой эре, но свое дело знает. Я поеду к Клер Макклэтчи. Мне надо поговорить с теми ребятами и выяснить, где находится источник радиации, зафиксированный счетчиком Гейгера.
– А что мне говорить людям, которые будут спрашивать, где ты?
Расти задумался.
– Полагаю, правду. Хотя бы часть. Говори, что я поехал на поиски генератора, который, возможно, создает Купол. Это, надеюсь, заставит Ренни дважды подумать, прежде чем сделать следующий намеченный им шаг.
– А если меня спросят, куда ты поехал? И ведь спросят.
– Говори, что не знаешь, но вроде бы в западную часть города.
– Блэк‑Ридж на севере.
– Да. Если Ренни прикажет Рэндолфу послать кого‑то из его подчиненных, я хочу, чтобы они поехали не туда, где буду я. Если кто‑то потом укажет тебе на это, скажешь, что очень устала, потому и напутала. И послушай, лапочка, прежде чем ты пойдешь в полицейский участок, составь список людей, которые могут поверить, что Барби невиновен в убийствах. – Вновь подумал: Мы и они . – Нам нужно переговорить с этими людьми перед завтрашним городским собранием. Не привлекая внимания.
– Расти, ты в этом уверен? Потому что после пожара прошлой ночью весь город настроен искать друзей Дейла Барбары .
– Уверен ли я? Да. Мне это нравится? Абсолютно нет.
Линда вновь посмотрела на подернутое желтизной небо, потом на два дуба, растущих на лужайке перед домом. Листья повисли и не шевелились, из зеленых стали бурыми. Она вздохнула.
– Если Ренни сфальсифицировал улики против Барбары, он, вероятно, и сжег редакцию газеты. Ты это знаешь, так?
– Знаю.
– И если Джекки сможет вытащить Барбару из тюрьмы, где она его спрячет? Есть ли в городе безопасное место?
– Об этом надо подумать.
– Если ты сможешь найти и отключить генератор, тогда вся эта шпионская возня станет ненужной.
– Молись, чтобы все так и вышло.
– Буду. А радиация? Я не хочу, чтобы ты вернулся с лейкемией или чем‑то таким.
– На этот счет у меня есть идея.
– Мне спросить?
Расти улыбнулся:
– Пожалуй, что нет. Очень уж она безумная.
Линда переплела его пальцы своими:
– Будь осторожен.
Он легонько ее поцеловал:
– Ты тоже.
Они посмотрели на Джекки, раскачивающую девочек на качелях. У них хватало причин проявлять осторожность. Но при этом Расти отдавал себе отчет, что риск становится главным фактором его жизни. Понимал и другое: он должен рисковать, если при утреннем бритье хочет и дальше смотреть в глаза своему отражению в зеркале.
2
Корги Горас любил человеческую еду.
Если точнее, корги обожал человеческую еду. Маленькой собачке с избыточным весом (не говоря уже о седине, которая появилась вокруг пасти в последние годы) не следовало есть такое, и Джулия прислушалась к совету ветеринара, который прямо сказал, что щедрость за столом сокращает жизнь ее любимцу. Разговор этот произошел шестнадцатью месяцами раньше; с тех пор Гораса ограничили «Бил‑Джеком» и изредка диетическими собачьими деликатесами. Деликатесы эти напоминали пузырчатую упаковку из пенополистирола, и, судя по укоризненным взглядам, которые бросал на хозяйку Горас, когда их ел, вкусом они тоже напоминали пузырчатую упаковку. Но она твердо стояла на своем: больше никакой куриной кожицы, никаких чипсов, никаких кусочков утреннего пончика.
Это ограничивало количество verboten[27] вкуснятины, но не полностью ее отсекало: навязанная диета побуждала Гораса добывать лакомства самому, что ему даже нравилось – он превращался в охотника, какими были его далекие предки. Утренние и вечерние прогулки приносили особо большой урожай кулинарных радостей. Просто удивительно, сколько всего оставляли люди в придорожных канавах Главной и Западной улиц, по которым пролегал его обычный маршрут. И картофель фри, и картофельные чипсы, и крекеры с ореховым маслом, иной раз обертку от мороженого с налипшим на ней шоколадом. Однажды он нашел целый пирожок «Тейбл ток». Он оказался в желудке Гораса, прежде чем вы произнесли бы слово холестерин .
Правда, ему не удавалось съесть все вкусненькое, попавшееся на пути. Иногда Джулия видела, на что он нацелился, и дергала за поводок до того, как Горас успевал полакомиться находкой. Но ему доставалось многое, потому что хозяйка обычно прогуливала его, держа в руке книгу или свежий номер «Нью‑Йорк таймс». Предпочтение, отдаваемое «Таймс», радовало не всегда – особенно если хотелось, чтобы тебе почесали животик, – но во время прогулок Горас предпочитал, чтобы игнорировали его как можно чаще. Для маленьких корги такое безразличие хозяев означало вкусный перекус.
Игнорировали его и в это утро. Джулия и другая женщина – хозяйка дома, потому что ее запах чувствовался везде, особенно в той комнате, куда люди уходят, чтобы оставить каку и пометить территорию, – разговаривали. Однажды другая женщина заплакала, и Джулия обняла ее.
– Мне лучше, но не совсем хорошо, – говорила Андреа. Они сидели на кухне. До Гораса долетал запах кофе. Холодного кофе, не горячего. И маленьких пирожных. С глазурью. – Все равно меня на них тянет. – Если она говорила о пирожных с глазурью, то Горас тоже не отказался бы от одного или двух.
– Тяга может остаться надолго, однако не это самое важное. Я хвалю тебя за храбрость, но Расти прав. Полный отказ от них – глупо и опасно. Тебе чертовски повезло, что обошлось без припадков.
– Насколько мне известно, не обошлось. – Андреа выпила кофе. Горас услышал, как она шумно втянула его. – И мне снились такие чертовски яркие сны. Один – о пожаре. Большом пожаре. На Хэллоуин.
– Но теперь тебе лучше.
– Немного. И я уже начинаю думать, что смогу выкарабкаться. Джулия, я буду рада, если ты останешься у меня, но, думаю, ты сможешь найти местечко и получше. Этот запах…
– С запахом мы попытаемся справиться. Возьмем у Берпи вентилятор на батарейках. Если ты предлагаешь стол и кров – как мне, так и Горасу, – я твое предложение принимаю. Нельзя оставаться одной, пытаясь избавиться от наркотической зависимости.
– Не думаю, что есть какой‑то иной способ, дорогая.
– Ты знаешь, о чем я. Почему ты это делаешь?
– Потому что впервые с моего избрания я, возможно, нужна городу. И потому, что Джим Ренни пригрозил лишить меня таблеток если я попытаюсь противодействовать его планам.
Дальше Горас слушать не стал. Куда больше его интересовал запах, источник которого находился между стеной и краем дивана. На этом диване Андреа любила сидеть в те дни, когда чувствовала себя куда как лучше (спасибо таблеткам), и смотреть телесериал «Гонимые» (продолжение «Остаться в живых»), шоу «Танцы со звездами» или какой‑нибудь фильм по Эйч‑би‑оу. Когда показывали фильмы, Андреа частенько ела приготовленный в микроволновке поп‑корн. Ставила миску на столик у дивана. Иной раз раздутые кукурузные зерна выскальзывали из ее руки и падали под столик. Там их Горас и учуял.
Оставив женщин с их болтовней, он полез под столик, в щель между ним и диваном, пытаясь добраться до вкусненького. Конечно, в узком пространстве продвижение давалось ему нелегко, но Горас был небольшой собачкой, да еще и заметно похудел, посаженный на диету. Первые зернышки лежали аккурат за конвертом из плотной коричневой бумаги с распечаткой документов из папки «ВЕЙДЕР». Горас в прямом смысле стоял на имени своей хозяйки, написанном аккуратным почерком Бренды Перкинс, и уже приступил к поглощению первых гранул этого невероятно богатого клада, когда Андреа и Джулия вошли в гостиную.
Какая‑то женщина произнесла: Отнеси это ей .
Горас поднял голову, прислушался. Говорила не Джулия, не другая женщина. Он слышал голос мертвой. Горас, как и все собаки, часто слышал голоса мертвых, иногда и видел их обладателей. Мертвых вокруг хватало, но живые увидеть их не могли, как не могли унюхать большую часть десяти тысяч запахов, которые ежеминутно, изо дня в день, окружали людей.
Отнеси это Джулии, ей это нужно, это ее .
Горас не понимал, чего от него хотят. Джулия никогда не стала бы есть то, что уже побывало у него в пасти. Горас это знал по собственному многолетнему опыту. Даже если бы он только толкал гранулы носом, она не стала бы их есть. Да, он нашел человеческую еду, но теперь это была и еда с пола.
Не поп‑корн. Ко …
– Горас! – Резкий голос Джулии говорил о том, что он ведет себя плохо. Вы понимаете: Ах ты, негодник, ты знаешь, что этого нельзя делать! И бла‑бла‑бла. – Чего ты туда полез? Немедленно вылезай.
Горас дал задний ход. Одарил Джулию самой обаятельной улыбкой – Джулия, как же я тебя люблю – в надежде, что крошки поп‑корна не прилипли к носу. Он съел лишь несколько раздутых кукурузных зерен, но чувствовал, что до основной жилы еще не добрался.
– Ты что‑то ел?
Горас сел, глядя на нее с обожанием. Ему не приходилось притворяться: он действительно очень любил Джулию.
– Лучше изменить вопрос: что ты там ел? – Она наклонилась, чтобы заглянуть в щель между диваном и стеной.
Но прежде чем успела это сделать, в горле другой женщины булькнуло. Она обхватила себя руками, чтобы унять дрожь, но успеха не добилась. Запах женщины изменился, и Горас знал, что ее сейчас вырвет. Поэтому пристально наблюдал за ней. Иногда в людской рвоте попадалось вкусненькое.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 55; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!