Часть I. НАСЛЕДИЕ БОГИНИ ТХУТМЕРТАРИ. 6 страница
Само собой разумеется, в многотысячелетней стигийской истории случались по-пытки избавить Трон от диктата посвященных жрецов или хотя бы ограничить их влияние. Успехи на этом пути были столь нечасты, что история почти не сохрани-ла имен королей-реформаторов. После их смерти наследники покорно восстанавли-вали влияние синклита, а деяния дерзких правителей и сами их имена предавали забвению. Черный Круг был зловонной тучей, нависшей над великой державой, про-чной паутиной, где увязали все прогрессивные устремления древней цивилизации, петлей на шеях луксурских венценосцев; сами же «святые отцы» почитали себя «на-ставниками», то есть поводырями, стигийских королей и принцев.
Досконально изучив историю и политическую систему своей страны, Джосер ут-вердился во мнении, что победить Черный Круг можно, лишь уничтожив его физиче-ски, окончательно и навсегда. При любом ином раскладе жреческий синклит рано или поздно восстановится и разделается со строптивым правителем. Высшие жрецы Сета не признавали никаких компромиссов по поводу своей «священной» власти.
Перед глазами Джосера всегда стоял яркий пример отца, великого короля Мен-туфера. Отец был умен, красив, силен, удачлив как властитель, воин и полково-дец, его любили в народе. Ему удалось добиться ограничения власти жрецов и даже изгнания их владыки Тот-Амона. Но чем всё закончилось? В последние годы жизни Ментуфера синклит, искусно играя на горестях, постигших короля, неуклонно возв-ращал себе прежнее влияние. А после гибели Ментуфера и вовсе оттеснил нового монарха Ктесфона от управления державой. Ктесфон, как человек умный и сдержан-ный, считал такое положение вещей наименьшим из зол.
|
|
|
Однако Джосер полагал иначе. Внешне почтительный со жрецами Сета, он их ненавидел. Еще более угнетало молодого принца понимание собственной обречен-ности в борьбе с могущественными чёрными магами. Он жаждал власти, он ощущал свои силы вести стигийский государственный корабль, он был уверен в своем пред-назначении стать величайшим правителем древней империи — но проходило время, а союз короля Ктесфона с верховным жрецом Тот-Амоном и чародеями Черного Круга по-прежнему оставался для него неприступной твердыней. В своих скитаниях по миру Джосер разыскивал способы взять ее, однако все его усилия терпели крах, и с годами он всё явственнее понимал, что эту твердыню нельзя одолеть ни штур-мом, ни осадой, ни хитрым обманным маневром — никак. Ее можно только взорвать, снести одним стремительным и сокрушительным ударом. Но у него, простого смер-тного, не было и не могло быть сил для этого. С такими волшебниками, какими были посвященные жрецы Сета, на равных могли сражаться только не менее могу-чие волшебники. А победить и уничтожить — стократ более могучие!
|
|
|
Так он пришел к мысли о Тхутмертари. Эта страшная женщина-жрица была су-щим проклятием королевской семьи. Прямо или косвенно она была виновна во всех смертях, потрясавших дом Ментуфера почти два десятилетия. Четверть века назад ее наконец-то поймали и приговорили к казни. Тот-Амон спас ее тогда и заточил в темницу.[12] О Тхутмертари велено было забыть. Но Джосер не хотел забывать. На-против, странствуя по разным землям, он по крупицам собирал сведения о своей старшей сестре — вернее, о её злодеяниях, ставших легендой при жизни…[13] И к концу своих поисков уже не сомневался: она — именно та, кто ему нужен.
Освобождая Тхутмертари из заточения, самовлюбленный глупец Тот-Амон не мог вообразить себе, что это роковое его решение на самом деле явилось результа-том сложной, хитроумной интриги принца Джосера. Безраздельно властвующий в Стигии верховный жрец наивно полагал, что укрощенная им демоница будет испол-нять его волю. Он просчитался. Мятежный дух демоницы не угас в каменном мешке заколдованного каземата. Она признавала лишь свою игру. Ею овладела жажда вла-сти. Тхутмертари готова была биться за нее до конца. Поэтому Джосер выследил сестру, подстроил так, чтобы в королевском дворце ее ждала засада, а когда она в засаду угодила, спас ее. Его искусные речи понравились демонице, и он стал ее пособником.
|
|
|
К несчастью для него, дальше события развивались не по плану Джосера. В ка-кой-то момент он ощутил, что вся игра проиграна им окончательно и бесповоротно. Тхутмертари разгадала его и высмеяла перед всем двором. «Твоя игра — это всего лишь маленькая и незначительная часть моей игры. Ты играешь в нее так, как того хочу я. Ты ввязался не в свою игру, Джосер, а в мою. И заканчивать твою игру то-же буду я»,[14] — язвила она. Бессмысленная и мученическая гибель его детей от руки Тхутмертари, собственные унижения и даже страшная участь, которой подверг-лась Камия,[15] угнетали Джосера меньше, чем одна лишь мысль о том, что он обидно проигрался в своей великой авантюре, фактически перехитрив самого себя. Жизнь стала недорога ему, но и над ней при королеве, а потом богине Тхутмертари он был уже не властен.
Капризная Судьба подвергла Джосера жестоким страданиям, но в итоге одарила своей милостью. Тхутмертари пала, когда он уже отчаялся ее пережить, и тут ока-залось, что всё, чего так добивался могучий и отважный, хитроумный принц, дос-тигнуто. Черного Круга не существовало более — Тхутмертари уничтожила его в са-мом начале своего кровавого похода. Она также расчистила дорогу к трону; старшая линия дома Ментуфера, линия Ктесфона, пресеклась полностью, так Джосер оказа-лся законным королем Стигии. И даже более того: в результате походов Армии Тьмы территория империи — его империи! — увеличилась втрое.
|
|
|
Джосер ясно видел и минусы доставшегося ему наследства. За одну луну своего правления Тхутмертари успела разрушить не только Черный Круг. Почти вся страна лежала в руинах. Подсчетов ее злодействам не вел никто, но Джосер полагал, что за эту луну население империи, составлявшее при Ктесфоне девять миллионов че-ловек, сократилось едва ли не на треть. И пали лучшие: воины, аристократы, чино-вники, земледельцы… Бесчисленными человеческими жертвоприношениями — сперва Сету, а затем самой себе — Тхутмертари выкосила почти всех отроков и юниц Сти-гии. Никогда еще ни один завоеватель, ни один мятеж, ни одно стихийное бедствие не причиняли Стигии такого разрушения. Сюда оставалось лишь добавить полчища змеядов, врагов рода человеческого, которые теперь полны были решимости завла-деть всей Стигией, а людей превратить в рабов и в свой домашний скот… Ни один новый монарх не получал страну в таком плачевном состоянии, в каком получил ее король Джосер.
Но опасности не страшили его. Главные цели достигнуты, а отстроить Стигию заново было делом времени. Джосер ощущал в себе силы заново сплотить державу, создать новую армию и администрацию, которые зависели бы уже не от проклятого синклита, а единственно от престола в Луксуре. Прямо сейчас, на марше, в мозгу его рождались очертания новой стигийской власти, которым будет суждено пережить тысячелетия.
Нет, он вовсе не помышлял о смене веры! Это было бы сущим безумием. Вели-кий Змей Сет был, есть и будет верховным божеством древней державы — такова уж ее участь, и не смертным бунтовать против пасьянса Высоких Богов… Он, Джосер, был чист перед Сетом. Не он, а Тхутмертари восстала против Вечного Повелителя. Не он, а она уничтожила жреческий синклит. Не он, а она объявила себя новой бо-гиней. Он же, Джосер, наоборот, восстановил культ Сета, как только корона появи-лась на его голове. И прежде, будучи отверженным принцем, и нынче, став коро-лем, он обращался с молитвами к Великому Змею, умолял о покровительстве и бо-жественном благословении своих начинаний.
Но Сет молчал, не давал ответа. Король понимал, что божеству непросто сде-лать выбор. Кого предпочесть: его или Таниту? Людей или змеядов? Приемных или истинных своих детей?
Змеяды представляли собой внушительную силу. Но они были не самостоятель-ной расой, а выродившимися потомками древнего змеиного племени. Их осталось слишком мало для воссоздания державы. Как смертельно раненые звери, они еще способны убивать, но творить что-то новое уже не в силах. Подлунный мир более не принадлежит им — это мир людей. Не могут несколько десятков тысяч чешуйча-тых чудищ одолеть многомиллионный народ. Да, чудища сильны и бесстрашны, но люди умнее их — иначе бы они не победили двадцать тысяч лет тому назад…
Джосер надеялся, что всё это Отец Сет понимает не хуже смертного властителя; таким образом, стигийский король верил в мудрость Вечной Тьмы — и, более того, сам надеялся стать ее Избранником.
Он был умён и проницателен, как мало кто из смертных в его мире, но даже он не мог ведать тогда, что Вечная Тьма решит сделать сразу несколько ставок в своей игре против Вечного Света.
* * *
| К |
огда солдаты поставили королевскую палатку, Джосер велел доставить туда Ко-
нана. Киммериец все еще был без сознания. Его положили на походные нары. Мудрец Имхотеп подробно доложил королю о состоянии больного и в заключение сказал: — Без сомнения, сир, этот человек выживет, хотя, да позволено мне будет заметить, любой другой на его месте уже давно испустил бы дух.
— Воистину, северный пес живуч, как демон… Зачем только боги даровали ему такую силу? — пробурчал Джосер.
— Вероятно, затем, чтобы предоставить его судьбу Вашему Величеству, — подо-бострастно заметил сметливый Имхотеп.
— Ты можешь привести его в чувство?
— Да, сир. Как свидетельствует многоучёный Паксимен, одна капля настойки из ягоды кхеули ненадолго возвращает сознание человека из мира, где оно отдыхает, а две капли…
— Не надо, — перебил король, многозначительно ухмыльнувшись, — достаточно и одной. Я не собираюсь долго с ним разговаривать. Дай ему эту каплю, Имхотеп.
— Слушаюсь, сир.
Лекарь извлек из своего сундучка черный флакончик, поднес его ко рту Конана и один раз нажал на донышко. Из-под колпачка выделилась капля мутно-серой жид-кости. Она упала на губы киммерийца и, точно живая, сама проскользнула меж губ в рот. Джосер невольно вздрогнул: как ни полагался он на учёность Паксимена и верность своего Имхотепа, сам бы ни за что не принял такую гадость!
Тело Конана вздрогнуло, и киммериец раздвинул веки. Взгляд синих глаз обежал палатку, ненадолго остановился на Имхотепе, двинулся дальше и наконец замер на Джосере. Губы что-то невнятно пробормотали. Кроме имени Нергала, прозвучавшего достаточно отчетливо, стигийский король ничего не смог разобрать.
— Что бормочет эта скотина? — спросил Джосер.
— Он приходит в себя, — ответил Имхотеп, зардевшись.— Судя по всему, он уз-нал Ваше Величество…
— Это я и без тебя понял. Зачем иначе поминать Нергала?
— Верблюжий кал… Змееныш Сета… Подо… — послышалось из уст Конана.
— Оставь меня, Имхотеп, — велел Джосер, и лекарь тотчас же с немалой радостью исполнил его приказ.
Король наклонился над лицом Конана, но тут же ему пришлось отпрянуть, чтобы избежать плевка. Сильный удар железным кулаком в живот стал ответом на попытку оплевать монарха Стигии. Киммериец кратко, но ёмко выругался и замолчал, уста-вившись на Джосера. Тот с интересом разглядывал его. Пауза продолжалась недол-го, затем Конан невозмутимо спросил: — Где я, будь ты проклят?
— В безраздельной моей власти, — в тон ему ответил стигиец.
— Почему ты не прикончил меня?
— Аманда за тебя просила.
Киммериец недоверчиво скривил губы. О, если бы он мог встать, он бы заставил этого стигийца пожалеть о содеянной им «милости»!
— Что с ней?
— Она геройски сражалась со змеядами, пока ты отлеживался в беспамятстве. Ее ранили, и теперь она спит. Ты задал все свои вопросы, варвар?
— Нет. Как ты намерен с нами поступить?
Джосер рассмеялся.
— Намерен вылечить вас. Мой лекарь Имхотеп — ученик великого медикуса Па-ксимена, поэтому также умеет творить чудеса, хотя он не маг и не жрец.
Конан мысленно помянул Крома. Если б знать заранее, для какого нового злоде-йства этому ублюдку понадобились они с Амандой?
— Мы не будем играть в твои игры, стигиец. Не рассчитывай.
— Отвечай за себя, варвар. Аманда уже согласилась учить моих солдат стрельбе из арбалета. Мы нашли с ней общий язык.
Киммериец не сдержал стона. И дня не прошло, как этот хитрый змей подцепил простодушную Аманду! Ну погоди, пусть только твой кудесник Имхотеп вылечит меня — тогда и поглядим, сумеет ли он потом вылечить тебя.
— Думаю, и нам с тобой лучше найти общий язык, — добавил стигиец.
— Ну, так что тебе от меня нужно? — буркнул Конан, полагая, что такие вещи лучше прояснять сразу.
— Сначала расскажи мне, как ты убил Тхутмертари, кто такие карлик, а также волшебник, обернувшийся синей птицей, и демон-лев, которому ты отсек голову. И что, в сущности, произошло там, на горе?
— Сколь многого ты еще не знаешь, стигиец, — злорадно ухмыльнулся Конан, — и так никогда и не узнаешь!
Вывести Джосера из равновесия ему, впрочем, не удалось. Тот миролюбиво за-метил: — Я прикажу пытать тебя, киммериец. И ты мне все расскажешь.
Варвар брезгливо поморщился.
— Приказывай. Может быть, и расскажу. Например, о том, как ты прятался за камешками, пока я бился с твоей бессмертной сестренкой. Навряд ли я успею рас-сказать что-то большее!
— Аманда будет куда сговорчивей тебя.
— Проверь, — бесстрастно отозвался киммериец.
— И тебе не жалко женщину?
— А почему мне ее должно быть жалко? Я же ее пытать не собираюсь.
Все такой же крепкий орешек, не то с сожалением, не то с наслаждением мыслен-но отметил Джосер. Разумеется, я не буду пытать ни тебя, ни твою подружку. Такие герои, как вы, выдержат любую пытку и, хотя бы из чувства гордыни, предпочтут умереть, нежели выдать свои якобы неизвестные мучителям тайны… Да и зачем пы-тать, когда можно перехитрить? Не для того я поставлю тебя на ноги, чтобы затем ломать их.
— У меня есть работа, киммериец, — вдруг сказал Джосер. — Как раз для такого героя, как ты.
Конан посмотрел на стигийца. Он имел представление об актерских способнос-тях Джосера, но ему показалось, что тот на сей раз не шутит.
— Скорее Сет выползет из Бездны, чем я соглашусь работать на тебя, — отрезал варвар. Джосер пожал плечами.
— Не хочешь работать на меня — не работай. Будешь лежать и глядеть, как мы с Амандой и моими воинами деремся против хвостатых монстров. Я тебе это устрою.
— Кром! — взревел Конан. — Так чего ж тебе надо от меня?
— Чтобы ты обратил свой меч против проклятых змеядов. Нужно очистить землю от этой нечисти.
— Еще вопрос, от какой нечисти нужно скорее землю очищать, — выразительно глядя в глаза Джосеру, молвил Конан.
Но и тогда ему не удалось вывести стигийца из себя.
— Мы с тобой еще успеем разобраться. Подумай, как будут радоваться змеяды, если мы перебьем друг друга. Или, может, ты желаешь им победы?
Варвар зарычал, не найдя что ответить.
— 50-тысячная армия чудовищ движется нам навстречу. У меня только две тыся-чи солдат. Мои воины изнурены. Они готовы умереть за меня, но что с того? Если я успею вернуться в Стигию, то соберу новое войско, и все равно змеяды будут силь-нее. Вот зачем мне нужен каждый меч. Особенно такой, как у тебя.
— Смотри, как ты заговорил. Ты хвалишь мой меч. Неужели ты всерьез рассчи-тываешь, что я буду сражаться за твою засиженную мухами корону?
— Не хочешь сражаться за мою корону — сражайся за свою.
— Причем тут моя корона?
— А ты не король Аквилонии? — вопросом на вопрос ответил Джосер и, не ус-лышав ответа Конана, подытожил: — Если здесь победят змеелюди, и твоей короне придется туго.
— Плевать. Аквилония далеко.
Джосер улыбнулся: — Сейчас в тебе говорит обиженный на Судьбу варвар, а не государственный муж. Клянусь Сетом, ты не попадешь в свою Аквилонию, пока я не расправлюсь со змеядами!
— Посмотрим! — буркнул киммериец.
— Я сказал свое слово. Тебя с ответом не неволю. Имхотеп подлечит тебя, а там видно будет.
Пристально глядя на Джосера, Конан сказал:
— Опять надеешься надуть меня, стигийский змей? Ты похитил мою победу, а теперь хочешь похитить мой меч! Затем тебе понадобится моя душа?
Не отвечая ему, Джосер позвал Имхотепа. Мудрец явился.
— Я желаю, чтобы этот человек отдохнул, — сказал король, указывая на Конана. — И немедленно.
Имхотеп достал другой флакончик. Завидев это, Конан выругался и сделал по-пытку встать. У него ничего не вышло, и он также не смог помешать лекарю влить в его рот какое-то новое зелье. Когда киммериец отключился, Джосер сказал:
— Я доволен тобой, Имхотеп. Этот человек выздоравливает быстро. Пожалуй, даже слишком быстро.
Догадливый Имхотеп поклонился.
— Я понял, сир. Торопиться в таком деле ни к чему.
—Пусть он выздоравливает, и чем скорее, тем лучше. Но, я думаю, мы переживем, если он некоторое время не сможет двигаться без твоих примочек. Ты понял меня?
— Да, сир. Без них он не сделает ни шагу!
Король одобрительно похлопал мудреца по плечу.
— А теперь, Имхотеп, оставим медицину. Я хочу услышать твое мнение об уст-ройстве нашей власти. Как нам жить дальше без святых жрецов?
4. Последний из Черного Круга.
| П |
устынное солнце садилось. Его прощальные лучи багрово освещали стигийский
лагерь. Военачальники и офицеры спали в небольших походных палатках, а солдаты — под открытым небом. Бодрствовали лишь стражи у палатки короля, караульные, поставленные охранять спокойствие лагеря, да Джосер с верным совет-ником Имхотепом.
Внезапно с северо-западного направления послышался глухой шум. Караульные встрепенулись и дали сигнал тревоги. Лагерь мгновенно ожил. Засуетились воена-чальники, солдаты взяли в руки оружие, из палатки вышли Джосер и Имхотеп.
Вскоре на горизонте возникла большая колесница, выкрашенная в цвет Ночи и запряженная тройкой сильных вороных скакунов. Она была одна; наиболее дально-зоркие уже разглядывали возницу и троих пассажиров. Все четверо были облачены в длинные черные одеяния, подпоясанные на поясах зелеными шнурами. Бритые го-ловы зловеще поблескивали в лучах угасающего солнца. Возница правил к стигий-скому стану. Воины забеспокоились, но, глядя на невозмутимое и уверенное лицо короля, сохраняли выдержку.
Колесница подлетела к границе лагеря и остановилась. На землю сошел один из бритоголовых, и звучный голос нарушил тишину:
— Его преосвященство достойнейший Хнум-Собек, посвященный жрец Сета!
Следом с колесницы спустился человек в глухом черном хитоне, высокий, худо-щавый. Шишковидный лоб его опоясывала внушительная змеящаяся диадема. Черты лица выдавали натуру надменную, темные глаза едва проглядывали сквозь узкие прорези век. Бесстрастно оглядев лагерь, посвященный жрец неспешно двинулся к королевской палатке. Стигийцы расступались перед ним, преклоняя головы и прик-ладывая руки к груди в жесте послушания и смирения, а кое-кто даже опускался на колени. Возница остался при своих конях, а два жреца, сопровождавших Хнум-Со-бека, как тени, следовали за ним на расстоянии трех шагов.
Хнум-Собек был персоной в Стигии небезызвестной. Знающие люди считали его одним из самых прозорливых и осторожных чародеев Черного Круга. Во время ярос тной борьбы за власть между правящей королевой Нехтесси и ее старшим сыном Ме-нтуфером Хнум-Собек сразу сделал ставку на последнего. Но об этом не знал никто из его коллег, и даже всеведущие агенты королевской охранки Деншур считали Хнум-Собека верным подданным Нехтесси. Он тайно поддерживал Ментуфера и позднее, когда Тот-Амон, Нехтесси и Хеврен едва не свергли последнего с престола в Лук-суре. После низложения Тот-Амона Хнум-Собек сам едва не сделался верховным жрецом, но, предчувствуя грядущие потрясения священного Дома Сета, прозорливо уступил святой престол ставленнику Ментуфера Тот-Апису.[16] При Ктесфоне Хнум-Собек оставался лоялен королю и Тот-Амону и в то же время умудрялся поддержи-вать отношения с принцессой Камией и принцем Джосером. Верховный жрец подоз-ревал его не в одном заговоре, но собрать прямые улики никогда не удавалось.
Дата добавления: 2020-11-15; просмотров: 177; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!