ЧАСТЬ II. ТРИУМФ, НАЧЕРТАННЫЙ КРОВЬЮ. 12 страница
Судя по всему, такая тактика не на шутку встревожила змеепоклонников. Двенад-цать черных кораблей ускоряли разворот и поднимали паруса. Стоя на капитанском мостике своего флагмана, адмирал озабоченно теребил бороду. Опытный взгляд морского волка оценивал ситуацию, которая менялась очень быстро. Кольцо вокруг стигийских дромонов не успеет сомкнуться, и они, конечно же, уйдут. Что делать?
Он больше не смеялся над противником. В последовательности действий змеепо-клонников, абсурдных, на первый взгляд, ему виделась какая-то коварная логика. Нет, вовсе не случайно те напали с суши, не случайно выдвинули дромоны, не слу-чайно подорвали Большую Катапульту, — конечно же, не случаен и момент, когда это было сделано, — и не случайно тяжелые дромоны, не такие уж беззащитные бо-евые суда, уклоняются от схватки и показывают ему свою корму. Теперь уже ясно, что дюжина дромонов не собиралась по-настоящему штурмовать укрепления порта. Глупо предполагать, будто Мефрес отправила эти корабли, не зная, какие силы со-средоточены во флорийском порту. Тогда зачем приплыли они? И зачем уничтожи-ли Большую Катапульту?
Это ловушка, — шептали адмиралу интуиция и опыт. Они хотят, чтобы ты пог-нался за ними. Погонишься — и погибнешь. Но отчего? Аргосский флот, состоящий из двадцати громадных галеонов, одиннадцати караков, а также десятков более ме-лких кораблей, без труда раздавит стигийскую эскадру. Может быть, змеепоклонни-ки желают выманить его из бухты? Дюжина дромонов — всего лишь наживка, а основная сила Мефрес не видна покамест…
|
|
|
Молодые офицеры суетились вокруг и подгоняли адмирала. Понятно, им не те-рпится принять бой, услышать грохот ядер, свист стрел и лязг абордажных сабель, увидеть рвущиеся черные паруса и тонущие корабли супостата. Для многих это не просто шанс отличиться. Это верный способ расквитаться за унижения Родины: за гибель любимого короля Мило и очаровательного Фабио, королевского внука, за плен молодых принцев, за братоубийственную резню в столице… За все. Есть люди — и Парнези принадлежал к их числу — имеющие к стигийцам и личные счеты. Во вре-мя беспорядков, предшествовавших воцарению Мефрес в Аргосе, бессмысленной смертью погиб единственный сын адмирала. Так неужели он не отомстит за сына?
Черные дромоны трусливо удирали. Словно в полусне, адмирал Парнези видел возбужденные лица соратников. Соратники — те, кто не убоялся восстать против ве-ликой императрицы Мефрес, — требовали от него действий. Догнать и раздавить гадину! Не ее саму — так ее флот. Все благоприятствует успеху: попутный ветер крепчает, боевой дух команд высок, как никогда, люди рвутся в бой, и достаточно всякого оружия на кораблях… Только ленивый не одержит победы!
|
|
|
Или предатель. Уголком глаза адмирал заметил на берегу фигуру герцога. С первого взгляда было ясно, что Бенедетто успел побывать в настоящем бою. Герцог ожесточенно размахивал окровавленным клинком и делал Парнези какие-то знаки. Если я не пущусь в погоню за стигийцами, эта сухопутная крыса непременно обви-нит меня в измене, невольно подумалось адмиралу. Он содрогнулся. Голова раска-лывалась, и он не знал, что предпринять.
Затем подошел адъютант и доложил вести с бастионов. Повсеместно защитники цитадели теснили змеепоклонников. Те еще как будто атаковали, но на самом деле это уже аргосцы вели активную контратаку. На восточном направлении — там, где стигийцы едва не ворвались в город, — ситуация изменилась самым решительным образом. Кстати, именно благодаря морской пехоте, посланной адмиралом. Прошел слух, будто бы уж пал в бою, сраженный стрелою аргосского патриота, сам толсто-брюхий Ихмет, стигийский главнокомандующий, и дело идет к полному разгрому его войска.
Внезапно герцог Бенедетто, недавно жестикулировавший на берегу, возник перед адмиралом. Окровавленный меч еще плясал в его руке, и было мгновение, когда Парнези подумал, не явился ли герцог, чтобы зарубить его. Однако тот, подлетев к адмиралу, всего лишь заявил, угрожающе хмуря брови:
|
|
|
— Что вы медлите, милостивый государь? Змеепоклонники уходят!
Парнези сжал зубы и процедил: — Я это вижу.
— Ах, вы видите! — с издевкой усмехнулся герцог. — И что же?
— Аргосскому флоту надлежит защищать порт, — хмуро отозвался адмирал.
Он испытывал величайшее отвращение от необходимости давать объяснения это-му напыщенному нобилю, который, по всему видать, первый раз в жизни ступил на борт настоящего военного галеона. Тем более что нетрудно было предугадать сле-дующий вопрос герцога.
— Значит, вы защищаете порт, Ваше Превосходительство? От кого же? От чаек?
Бенедетто стоял перед Парнези, уперев руки в бока, точно напрашиваясь на ссо-ру. Побывавший в гуще боя, он чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы судить о делах прославленного адмирала, который годился ему в отцы.
Парнези сжал кулаки и процедил в ответ:
— Вы ошибаетесь, если думаете, что это весь стигийский флот, Ваше Высочест-во. Я не могу гнаться за этими дромонами. Моя задача — защищать Флори. Основ-ные силы Мефрес могут в любой момент напасть на него. Я имею в виду ее флаг-манский фрегат…
|
|
|
Герцог расхохотался ему в лицо. Может быть, в другой раз он и прислушался бы к словам Парнези. Однако нынче, после стыдной ночной слабости, о которой Бене-детто боялся даже вспоминать, и первых побед, одержанных патриотами под его руководством, он жаждал лишь одного: нападать и бить врага. Бить и нападать!
— Основные силы Мефрес — фикция, милостивый государь адмирал! Фрегат сто-ит на рейде Мессантии, это всем известно. Мефрес хотела взять нас на испуг. Но мы, истинные патриоты Аргоса, не испугались. Мы победили змеепоклонников! Они бегут! А вы? Я вот что скажу, монсеньор адмирал: вы попросту струсили!
Парнези побледнел.
— Послушай, ты, щеголь! Парнези боится только одного — дураков на флоте! А поэтому убирайся-ка со «Звезды Мессантии» подобру-поздорову! Я сам знаю, что мне делать!
Бенедетто отступил на шаг. Его окружали капитаны и офицеры. Пробежав взгля-дом по их лицам и обнаружив поддержку, герцог указал рукой на адмирала и зая-вил: — Арестуйте этого человека.
Никто не шелохнулся. Адмирал расставил ноги и скрестил руки на груди. Он был уверен в преданности сподвижников.
— В чем Ваше Высочество обвиняет адмирала? — спросил один из капитанов.
— В государственной измене и пособничестве противнику! — воскликнул Бенедет-то. — Арестуйте его! Я приказываю!
— Прошу Ваше Высочество извинить меня, но здесь приказывает монсеньор адмирал, — молвил другой капитан.
— Ах, вы негодяи,— прошептал герцог, меняясь лицом.— Вы все заодно! Измена! Один лишь Митра ведает, сколько золотых денариев осело в ваших кошелях!
Эти слова изменили многое. Одно дело защищать адмирала, а другое — быть обвиненными в измене самим. Капитаны побледнели, и один из них, между прочим, адъютант Парнези, сказал своему начальнику:
— Ваше Превосходительство, я полагаю, нам стоит атаковать стигийцев. Иначе…
Верный адъютант замялся — но Парнези понял, что он так и не решился заявить вслух: иначе нам придется исполнить приказ герцога.
— Хорошо, — процедил адмирал. — Я приказываю поднять все паруса и идти на запад. Бенедетто усмехнулся, чувствуя себя победителем.
— Доставьте Его Высочество обратно на берег, — добавил Парнези. — Здесь монсеньору герцогу делать нечего.
— Ошибаетесь, монсеньор адмирал! Я останусь на борту галеона. Боюсь, вам еще не раз потребуется моя поддержка!
Пробормотав крепкое морское проклятие, адмирал махнул рукой на владетеля Флори: пускай остается.
После стычки с герцогом адмирал неожиданно ощутил в душе такое же сильное желание драться со змеепоклонниками, каким бахвалился Бенедетто. Все, довольно! Больше он никому не даст повода обвинить себя в трусости и предательстве.
— Поднять паруса! Полный вперед! Абордажные команды — стройся! Зарядить машины! Десять золотых цехинов первому, кто подобьет стигийца! — ревел адмирал Парнези.
— Цехин за каждого убитого змеепоклонника! — отзывался герцог Бенедетто, не желающий ни в чем отставать от адмирала.
В голове владетеля Флори уже вырисовывались контуры предстоящего триумфа в Мессантии. Да, именно в Мессантии — это же очевидно, после разгрома стигийской эскадры следует идти на столицу! Бенедетто Освободитель, регент Аргоса, — зву-чит!
А может, и не регент — если выяснится вдруг, что молодые принцы мертвы ли-бо помешались рассудком в стигийском плену…
И уже через считанные минуты аргосский флот уносился на запад, к Мессантии, вослед трусливо бегущим змеепоклонникам. Охранять вход в залив остались четыре галеона, семь караков и с десяток галер. Команды этих судов искренне завидовали своим товарищам, которые уплыли на бой, чтобы вернуться с победой.
Напрасно завидовали: вся разница между первыми и вторыми заключалась един-ственно лишь в том, что защитникам гавани по плану Мефрес предстояло умереть сначала, а остальным, проглотившим наживку, — потом.
19. Битва при Флори I — представление начинается.
| И |
мператрица опустила подзорную трубу и сказала своему адмиралу:
— Признаюсь, я несколько недооценила Парнези. Он заставил меня понервни-
чать. Но, хвала богам, варвары все-таки купились. Ну что ж, начинаем предс-тавление! Командуй полный вперед, Ратмес.
Адмирал поклонился и бросился выполнять приказание.
— А если бы Парнези отказался покинуть залив? — спросил Ронтакис.
— Этого не могло случиться,— ответила Мефрес. — Я неплохо разбираюсь в че-ловеческой натуре, как вы, наверное, успели заметить, князь. Не во власти адми-рала Парнези сохранять выдержку в то самое время, когда долгожданная победа над захватчиками — над нами, то есть, — кажется всем флорийцам столь близкой. Сти-хия обманчивого триумфа захлестнула его. Если бы он не поддался ей, готова би-ться об заклад, сами повстанцы убили бы его. Как вы думаете, зачем на «Звезду Мес-сантии» явился герцог Бенедетто?
— Но промедление стоит жизни сотням и тысячам наших солдат, штурмующих Флори на суше, — вздохнул иерарх.— Бедняга Ихмет так и не понял военного смыс-ла этой атаки…
— Да нет его вовсе, никакого военного смысла, — улыбнулась императрица. — Вы-то должны понимать. Я с самого начала сознавала, что штурм города захлебне-тся. Это мне и нужно. Отбросив от города мои войска, аргосцы возомнили себя по-бедителями. Без этого чувства они ни за что угодили бы в мою ловушку.
— Вы очень рискуете, моя госпожа…
— Я люблю рисковать, князь, очень люблю. Люблю и умею рисковать. Риск ме-ня возбуждает. Вы знаете, это поистине неповторимое чувство: ты ощущаешь, как не-истово бьется и замирает твое сердце, как ясно работает твой ум, и как по трепещу-щему телу твоему струится холодок восторга… О, это лучше, чем любовь! Это — игра!
— Вы весьма откровенны со мной, госпожа, — пробормотал Ронтакис, — и я ценю это. Императрица посмотрела на водяные часы, стоящие подле нее на капи-танском мостике.
— Все идет по плану — по моему плану, князь. Не беда, что на бастионах Флори погибло больше моих воинов, чем я рассчитывала. Они пали счастливо и достойно, как герои, с моим именем на устах. Многие позавидуют их смерти. Это все фиш-ки, мой верный иерарх. Правда, пока я больше фишек пожертвовала, чем выигра-ла. Но такова цена любой красивой комбинации. Вся разница между стигийцами и аргосцами — в том, что первые — мои фишки, а вторые — фишки моего противни-ка. Можете называть это цинизмом, как мой добрый Паксимен, но я предпочитаю называть это политикой.
— Вы гениальный политик, Ваше Величество, — молвил князь, склоняя голову перед своей госпожой.
Ветер усиливался, и стигийский флот ходко шел на запад. Четыре стройные ма-чты фрегата несли каждая от трех до пяти парусов; ими управляли лучшие морехо-ды из Атлаи, былой вотчины королевы Камии. Все паруса строго прямоугольные, а не трапециевидные, как на аргосских галеонах и караках. Строгая форма парусов, мачт и самого корпуса фрегата, вкупе с его гигантскими размерами и идеально чер-ным цветом, создавали ощущение некой мрачной грации, изящной, но жестокой си-лы. Любой истинный сын моря сразу уразумел бы, что судно превосходно сбалан-сировано, его пропорции не просто красивы — они свидетельствуют о выдающихся мореходных качествах творения атлайских корабелов, талантливых потомков вели-кого народа Атлантиды…
Флагман был настоящей плавучей крепостью. Шесть с лишним десятилетий тому назад, когда король Атлаи Феопилакс, дед Камии по материнской линии, впервые подарил его своей возлюбленной королеве Стигии Нехтесси, оснащение фрегата со-ставляли сто баллист, катапульт и бриколей, по пятьдесят с каждого борта. Однако Нехтесси, почитавшая войну бессмысленной тратой времени и средств, ни разу не использовала эту мощь в деле. Ее сын и преемник король Ментуфер, проведший треть жизни в военных походах, питал стойкое отвращение к морю. По этой причи-не фрегат, вместе с двумя другими своими собратьями, также подаренными Феопи-лаксом Нехтесси, стоял на якоре в секретном порту близ Кеми. Вскоре судьба раз-лучила могучие корабли: один из них был возвращен Ментуфером атлайскому коро-левству, второй фрегат король Ктесфон, преемник Ментуфера, отдал жрецам, ну а третий стал королевской резиденцией на море. Неудивительно поэтому, что к концу царствования Ктесфона корабль утратил былую мощь. Часть метательных машин по-просту разобрали, а оставшиеся стреляли редко и кое-как.
Все изменилось, когда кровавая королева Тхутмертари, пришедшая на смену сво-ему миролюбивому брату Ктесфону, поставила принцессу Камию командовать сти-гийским флотом. Это был более чем удачный выбор. Родившаяся и выросшая в Ат-лае, Камия обожала море. Еще в детстве она штудировала труды древних флотово-дцев, превосходно разбиралась в кораблях, в морской стратегии и тактике. Качаю-щаяся под ногами палуба сердцу Камии всегда была милее чертогов королевского дворца.
Едва взойдя на борт флагмана, принцесса провела ревизию его вооружений. По-ловину команды она заменила, призвав на смену стигийцам атлайцев. Закипела ра-бота, и вскоре прежняя боевая мощь фрегата была восстановлена. Еще некоторое время спустя кровавая богиня Тхутмертари сошла со сцены, а принцесса Камия пре-вратилась в королеву Мефрес. Первое, после перерыва почти в сто лет, боевое ис-пытание фрегат прошел в схватке с галерами зингарских каперов, пытавшихся взять его на абордаж. Расправа над разбойниками оказалась настолько скоротечной, что королева даже не успела насладиться прелестью настоящей морской битвы.
Во второй раз стигийский флагман сразился с тремя галеонами кордавского гер-цога Родриго. Поскольку противник не ожидал нападения, равного боя снова не по-лучилось — артиллерия фрегата попросту расстреляла плавучие крепости зингарцев.
Однако эти успехи не вскружили Мефрес голову. Она понимала, что во Флори ей будут противостоять намного превосходящие силы противника. Аргосцы называ-лись лучшими мореходами Хайбории. И хотя при короле Мило аргосскому флоту не пришлось вести боевые действия, мало кто осмелился бы бросить вызов столь могу-чей морской державе. Особенно после того как Зингара, извечная соперница Аргоса, погрузилась в пучину разрушительной междоусобной войны. Барахские пираты и зи-нгарские флибустьеры располагали достаточными силами, чтобы грабить торговые суда и удерживать свои базы, но при встрече с аргосскими эскадрами неизменно об-ращались в бегство. Поэтому могучий флот Аргоса служил, главным образом, для устрашения потенциальных недругов и, как обычно бывает в подобных случаях, с течением времени обрел легендарную непобедимость, но утратил былую силу…
Все это Мефрес также понимала прекрасно. Если использовать ее собственное сравнение, флот Аргоса был таким же яблоком, прекрасным с виду, но гнилым вну-три, как и остальные опоры этого государства. Конечно, в открытом и честном мор-ском сражении ни у кого по-прежнему не было бы ни единого шанса устоять против аргосского флота. Даже победа стигийцев над барахской вольницей и зингарскими флибустьерами не изменила радикально соотношения сил. Перед визитом наслед-ного принца Кассио на Барах у Мефрес было около девяти десятков судов, которые она могла использовать как военные. Почти половину из них она широким жестом вручила в дар «дружественному» Аргосу. Многим ее подданным это показалось бе-зумием. Однако она знала, что делает. Прошло совсем немного времени, и Аргос рухнул к подножию ее трона — многократное военное превосходство не спасло ни короля Мило, ни его державу…
К битве при Флори императрица Стигии готовилась с максимальным тщанием. Совершенно очевидно было, что ни стигийские боевые каравеллы, ни дромоны, да-же вооруженные метательными машинами, ни, тем более, малые низкобортные га-леры не окажут достойного сопротивления громадным аргосским галеонам и кара-кам, каждый из которых нес по десятку метательных машин различного калибра, несколько сотен лучников, арбалетчиков и копьеносцев. У аргосцев имелись также большие галеры, идеально приспособленные для абордажа. Как ни искусен в морс-кой тактике адмирал Ратмес, не в его силах совладать с этой мощью.
Требовалось нечто новое, неожиданное, почти волшебное — и небывало могучее. Проигрывая повстанцам буквально по всем военным позициям, имперские силы ну-ждались в преимуществе качества над количеством. Иначе — позорный разгром, ко-нец всему. И Мефрес, со свойственной ей изобретательностью, разыскала такие ре-шения, а Паксимен и другие инженеры помогли претворить их в жизнь…
* * *
| П |
оказался Западный форт. Как и форт Восточный, он представлял собой большую
приземистую башню, построенную на выступающей в море скале у входа в за-лив Флори. Оба форта не только охраняли вход, но и держали под прицелами всю бухту. Причем форт Западный, в отличие от Восточного, был возведен сравнительно недавно и оснащен не одной, а тремя катапультами.
На башне форта и кораблях, стоящих на рейде, тревожно запели горны: аргосцы увидели приближение вражеского флота. Галеоны и караки начали выстраиваться в ряд, преграждая стигийским судам путь в бухту. Орудия форта и кораблей готови-лись дать первые выстрелы, как только змеепоклонники войдут в зону поражения.
Но тут случилось то, к чему аргосцы оказались не готовы, — да и не могли по-дготовиться, ибо было это святотатством, невиданным доселе…
Внезапно воздух как будто вспыхнул перед их глазами. Откуда-то явился осле-пительный солнечный луч. Скоро стало ясно, откуда: луч брал начало не в небес-ной выси, там, где разгоралось Око Светозарного Митры, а на вершине фок-мачты черного фрегата, в «вороньем гнезде»… Хитроумная система линз атлайского хрус-таля и миниатюрных серебряных зеркал собирала и фокусировала солнечный свет. Из мириада лучей, которыми благий Митра рассеянно и равномерно ласкает суетную землю, изобретательная Мефрес создавала один-единственный направленный луч, и луч этот становился для ее противников светом не блага, но погибели. Вот почему она так интересовалась, ясным иль пасмурным встанет день битвы. К вящей радости ее, день оказался ясным, и это означало, что свет Солнечного Митры превращается в самое страшное и самое неотразимое оружие поклонников Темного Сета…
Ослепительно белый солнечный луч вспыхнул, пробежал по морской волне и достиг первого аргосского галеона. Он пополз от ватерлинии вверх, к палубе. Ко-рабельное дерево шипело и пускало облачка пахучего дыма. Конечно, Мефрес не рассчитывала таким образом поджечь вражеские суда: это случилось чуть позже, ко-гда направленный луч упал на парус. Раздалось шипение — воистину, то, видать, шипел в злобной радости своей сам Темный Сет! — а затем послышался треск, и парус вспыхнул.
Дата добавления: 2020-11-15; просмотров: 54; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!