ЧАСТЬ II. ТРИУМФ, НАЧЕРТАННЫЙ КРОВЬЮ. 9 страница
Она уже свершила невозможное, за единственный месяц поставив на колени Ба-рах, Аргос, Зингару и Пелиштию — земли и страны, которые никто до сей поры не рискнул бы назвать легкой добычей. Она сделала это с десятитысячной группиров-кой стигийцев, которым ни разу не пришлось вступать в серьезные боевые действия. Не мечи, не луки, не алебарды и даже не могучие катапульты флагманского фрега-та играли главную роль в успехах императрицы; она побеждала, опираясь на тала-нтливых и преданных сподвижников — мудрейшего медикуса Паксимена, хитроум-нейшего дипломата Ронтакиса, честнейшего генерала Псамитека, опытнейшего стра-тега Ихмета, исполнительнейшего флотоводца Ратмеса и других, — а также на ост-рый, как меч и вероломный, как яд, Орден мефреситов, Рыцарей Империи, учреж-денный ею по проекту князя Ронтакиса.
Но на самом деле и эти люди были всего лишь удачно подобранными инструме-нтами в ее масштабной, увлекательной, полной смертельного риска игре. Она сама передвигала по мировой доске все эти фигуры. Камия, императрица Мефрес, этот тонкий знаток человеческой натуры, эта великая умелица изыскивать затаенные по-роки даже в самой невинной душе и обращать их в свою пользу, эта гениальная ак-триса, самозабвенно играющая бесчисленное множество сложнейших ролей, эта при-рожденная авантюристка — она с точностью рассчитывала каждый свой шаг. Она зна-ла, что, как, когда и на кого произведет наилучшее впечатление. Она, в сущности, была величайшей взломщицей — только, в отличие от знаменитых охотников за ма-териальными ценностями, она умела виртуозно подбирать отмычки не к холодным, лишенным жизни замкам, а к пылающим сердцам человеческим; там, в живых сер-дцах и душах, находила она самые дорогие ценности…
|
|
|
Пиратов вольного Барахского архипелага искусно соблазнила она сказочными сокровищами и заставила драться за них между собой; когда же силы вольницы ис-тощились, нагрянул стигийский флот, и Барах низвергся в руки победительницы.
Далее принялась она за великие континентальные державы. Стравила претенден-тов на престол в Кордавском герцогстве, купила, а затем запугала герцога Гварра-лида и графа Нуэртеса, пленила и принудила подписать вассальную грамоту графа Кастанью. Так покорила она чванливую Зингару. Зингарцы отделались малой кро-вью. Она даже не стала менять правителей герцогств и графств — эти государства просто вошли в состав Стигийской империи.
Аргосу, крупнейшей морской державе Хайбории, повезло меньше. Императрица Мефрес сначала возвысила властителей этого королевства, а затем, когда схлестну-лись они в междоусобице, без тени сомнения растоптала, их же собственными нога-ми. Стольная Мессантия горела в огне земном и в пламени людского безумия. Пока не пришли стигийцы и не восстановили власть и порядок…
|
|
|
Пелиштия, плодоносная житница Шема, склонилась перед стигийским троном сама — чтобы бесчестием избежать разорения.
Но этой удивительной женщине, которую ненавидели и которой восхищались, которую единственную на свете искренне и самозабвенно любил вероломный Джо-сер, которую не понимали и которую боготворили ее подданные, того было мало. Хищный взор стигийской императрицы уже блуждал над картой непобедимой Акви-лонии, величайшей державы хайборийского Запада. Недавно заключила она пари со своим первейшим соратником Ронтакисом на то, сумеет или нет она, Мефрес, в оди-ночку покорить Аквилонию всего за один месяц.
Большего срока, впрочем, не было дано ей, потому что сама она была обречена. Эмбрион проклятой расы тху, плод памятной первой оргии людей и змеядов, устро-енной в Луксуре королевой-жрицей Тхутмертари, рос в чреве Камии и неумолимо выпивал из нее жизнь. Старый медикус Паксимен, самый близкий ей человек, де-лал все, чтобы облегчить последние недели и дни нареченной дочери. Спасти ее он уже не мог. Камия добровольно пренебрегла надеждой на спасение. Едва надев ко-рону, дочь заявила ему: «Я всю жизнь ждала этого мига! Разве мало я страдала? Разве недостойна власти? И что же? Править Стигией из постели? Да еще со смут-ной надеждой когда-то спастись! Ну уж нет!», — и выбрала два месяца деятельной жизни.
|
|
|
Все, что уже случилось с Аргосом, Зингарой и Пелиштией, случилось в первой половине этого срока.
Паксимен знал свою Камию как никто другой, лучше даже, чем ее любимый Джосси. «Сколько жизней спас бы я, если бы убил тебя, доченька», — не раз заду-мывался Паксимен. Но поднять руку на Камию выше его сил. Как власть и игра за власть значили всё для Камии, так и она сама значила всё для нареченного отца.
Поэтому и у нее, и у него оставался еще один месяц жизни.
Всего один, — плакал старый Паксимен в своей каюте. Целый месяц! — думала Мефрес, и планы, один другого блистательнее, стремительно проносились в ее мо-згу. Они означали прекрасное развлечение для Высоких Богов, увлекательную игру для нее самой и новые бедствия для людей, будущих фишек ее игры.
Последний акт ее прощальной драмы назначен в Тарантии. Мефреситы, Рыцари Империи, ее замечательные лазутчики, воины и диверсанты, уже заполонили акви-лонскую столицу. Достоверные сведения о короле Роберте Благочестивом и герцоге Вибии Латро, его наместнике, о быте и нравах нового двора, о таинственных при-шельцах, о положении в Аквилонии и вокруг нее — стекаются в покои святейшей императрицы и князя Ронтакиса, иерарха Ордена мефреситов. Ронтакис прав: акви-лонские властители не чета аргосским и зингарским.
|
|
|
«Аквилония — богатое и процветающее государство, — убеждал ее иерарх. — Герцог Вибий — не ленивый кот, как граф Молинарио, а, скорее, мудрый филин. В Аквилонии нет принцев, подобных Кассио, Ариостро, Лидии или Фабио. Полковод-цы их не чета маршалу Аркадио. Аквилония привыкла воевать, а в войнах одержи-вать победы. И король Роберт — не король Мило. Судя по всему, это умный, хит-рый и ловкий проходимец… У короля Роберта имеется особенное оружие, ужасной разрушительной силы, и говорят, что это оружие, да и сам король Роберт, и кое-кто еще, прибыли в наш мир из Иного Времени, где все не так, как у нас. И более того: король Роберт — Избранник Митры, у него Огненный Феникс на груди. Народ богот-ворит его… Клянусь Сетом, и ста тысяч отборных воинов не хватит, чтобы одолеть могучую Аквилонию!»
Как же не понимает мудрый иерарх моего Ордена, мысленно усмехалась импе-ратрица Мефрес, слушая Ронтакиса, что именно там, где спасуют сто тысяч отбор-ных воинов, один-единственный способен одержать настоящую победу.
Этот воин — Я.
О, властительные боги! Сколь красивая мне предстоит игра!
* * *
| Н |
о прежде, чем отправиться в Аквилонию, она должна была поставить точку в
Аргосской кампании. Венец лавровый есть уже у нее —дело за венцом кровавым. Кровь — суть вода Истории. Как человек на четыре пятых состоит из воды, так и История человечества течет во Времени человеческой кровью.
Просто пролить кровь мало. Не нужно далеко ходить за примерами. Вот Тхут-мертари: кровь миллионов пролила, и что же? Кто ею восхищается? Никто! Кузина осталась в памяти народов лишь бедствием стихийным. Забудут ее скоро, как забы-вают бури, рек разлив иль буйства демонов Нергала, что огненные струи извергают из-под ног.
Нет, как все в этой жизни, кровь проливать нужно красиво. Только тогда Высо-кие Боги позволят пролившему людскую кровь остаться в памяти потомков навсегда.
Да! «Стигийцы алчут побеждать. Я слишком долго в заточении их держала. Сол-датам Стигии Барах опостылел. Пусть кровь прольется: их и твоего народа. И еще. Ты понял все, что должен был понять. Я это вижу. Но черви жалкие народа твоего по-прежнему горды и неразумны. И прежде, чем склонишь ты корону предо мной, мне надобно их подучить немного. Я то и сделаю, а ты увидишь.»
Так говорила она Мило, королю Аргосскому, за день перед его убийством. Жаль, не увидит он ее триумфа. Но ничего, остались Кассио и Ариостро, сыновья его. Они увидят. Еще остались тысячи и тысячи аргосцев, зингарцев и шемитов. И акви-лонцы есть, наверняка, шпионы наместника Вибия. Они увидят тоже.
Пусть восторгом и ужасом исполнятся их ничтожные душонки!
Кровь прольется во Флори. Это залив в ста с лишним милях к юго-востоку от Мессантии. На берегу залива — укрепленный порт и город того же названия. В го-роде обычно живут чуть более тридцати тысяч человек, однако в последние дни на-селение его возросло до ста тысяч за счет беженцев из столицы и ее предместий. Ведь Флори — главный военно-морской форпост Аргоса. В огромной бухте стоят на якоре его основные силы: тяжелые галеоны и караки, а также каравеллы, бриганти-ны и галеры. Безопасность города защищают метательные машины фортов и гарни-зон в двадцать пять тысяч воинов регулярной королевской армии; это не считая мат-росов и морской пехоты.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что после воцарения императрицы Мефрес в Мессантии все так называемые «патриоты Аргоса» устремились во Флори, и город-порт неизбежно превратился в столицу сопротивления. Неудивительно и то, что Бенедетто, герцог Флорийский, отказавшись признать верховную власть стигий-ской короны, объявил себя местоблюстителем аргосского престола. Бежав из павшей Мессантии, также укрылись во Флори ведущие флотоводцы Аргоса во главе с прос-лавленным адмиралом Парнези.
Их всех предстояло раздавить.
И не привычным «бескровным» способом, стравливая каждого с каждым, разжи-гая ненависть, подогревая амбиции и пробуждая низменные инстинкты, — а в насто-ящей битве, настоящем сражении двоих противников, настоящей кровью обеих учас-твующих в сражении сторон. То есть десятитысячный экспедиционный корпус Импе-рии против ста пятидесяти тысяч повстанцев, их укрепленного порта и всего остав-шегося военно-морского флота аргосской державы.
Какой тщеславный гений пройдет мимо столь великой победы?
15. Военный совет.
| Е |
два взошло солнце, на борту флагмана императорского флота Стигии начался
военный совет. Огромный четырехмачтовый черный фрегат по-прежнему дрей-
фовал на рейде Мессантии, как мрачное напоминание о новых временах, нас-тавших для аргосской державы. Прежде, в пору владычества жрецов, стигийцы не осмеливались давать кораблям собственные имена: это почиталось богохульством. Однако нынче, после разгрома Черного Круга, когда единственными толкователями
воли Вечного Отца стали святейшие Джосер и Мефрес, эта традиция, в числе мно-гих других тысячелетних установлений, была отброшена. Специальным рескриптом императрица Мефрес присвоила своей плавучей крепости собственное имя. Более десяти часов потребовалось сотне рабочих, чтобы выложить его золотыми иерогли-фами на высоких бортах фрегата.
Вокруг стола в личном кабинете императрицы собрались ее ближайшие сподвиж-ники. На столе лежали военные карты. Толстобрюхий, некрасивый лицом, страда-ющий одышкой, генерал Ихмет, главнокомандующий Западной группировкой импе-рских войск, делал доклад. Ихмет считался едва ли не лучшим военным стратегом Стигии. Проницательный и мнительный одновременно, он разрывался между жела-нием угодить святейшей императрице и своим долгом говорить ей одну лишь прав-ду. Лицо его покраснело от волнения и натуги, а на широком лбу сверкали бисери-нки пота.
В отличие от Ихмета, барахский наместник генерал Псамитек держался с обыч-ной своей невозмутимостью. Казалось, ничто не могло его удивить. Мефрес ценила его за усердие и честность. Это сочетание качеств встречалось нечасто среди высо-копоставленных стигийцев. Псамитек откровенно высказывал собственное мнение, когда она интересовалась им, но старательно исполнял любой приказ, вне зависи-мости от того, согласен он был с ним или нет.
Адмирал Ратмес, капитан фрегата и недавно назначенный главнокомандующий стигийским флотом, слыл любимцем императрицы. Собственное мнение Ратмес обы-чно отбрасывал, принимая за свое мнение Мефрес. Неважный стратег, но изобрета-тельный тактик, он явился идеальной кандидатурой исполнителя ее военных замыслов.
Самый примечательный человек в окружении Мефрес, старый лис Ронтакис, ро-довитый князь, опытнейший и хитроумнейший политик, был горячим патриотом стигийской державы. И не просто патриотом — ими являлись, так или иначе, все подданные Святейших Повелителей — а идеологом Вечной Империи. Рассуждения князя о величии древней Стигии и способах его, величия, умножения, согласовались с сокровенными чаяниями Джосера и Камии. При Мефрес он стал и самым влияте-льным, после монархов, человеком Стигии, объединяя в своем лице первого минис-тра двора, главу Ордена Рыцарей Империи, а с недавних пор и вице-короля, то есть императорского наместника, Аргоса. Князь Ронтакис был яркой тенью своей великой повелительницы.
Императрица Мефрес внимательно слушала генерала Ихмета, время от времени подбадривая его своей красивой улыбкой. Улыбка эта, впрочем, могла ввести в за-блуждение кого угодно, только не сподвижников императрицы, лучше других знав-ших ее. Когда доклад был завершен, Мефрес обратила на Ихмета кошачьи очи и не-громко произнесла:
— Ты проделал большую работу, генерал. Я бы поблагодарила тебя, если б ты правильно понял, что от тебя требуется. Увы! Объясняю еще раз: меня не интересу-ют способы морской блокады Флори, о которых ты толковал. Я желаю взять этот форпост штурмом. Я также не спрашивала твоего мнения, оправдан ли этот штурм с военной точки зрения. Меня интересует, как скорее и с наименьшими потерями ис-полнить поставленную задачу.
— Но эта задача невыполнима!—в отчаянии воскликнул Ихмет, заливаясь краской.
— Ты ошибаешься. Я не ставлю перед собой невыполнимых задач, — холодно заметила императрица; улыбка исчезла с ее аристократически очерченных губ.
— Мне это известно, Ваше Святейшее Величество. Однако, да позволено мне бу-дет заметить, вы ставите задачу не перед собой, а перед армией и флотом!
— Я должна расценивать твои слова как комплимент лично мне или как оценку реальных боевых возможностей наших армии и флота?
Ихмет пошатнулся. Он понял, что каким-то непостижимым образом, в пылу, сказал лишнее. Опустив глаза, генерал выдавил из себя ответ:
— Как комплимент лично вам, моя госпожа.
— Я позвала тебя не для того, чтобы выслушивать твои двусмысленные компли-менты. Нынче я нуждаюсь не в них, а в четком плане штурма Флори.
В кабинете императрицы воцарилась напряженная тишина. Мефрес обвела взгля-дом своих приближенных. Поймав его, адмирал Ратмес заметил:
— Стигийский флот исполнит любой приказ Вашего Величества.
— А ты что скажешь, генерал Псамитек?
— Я вижу лишь один способ взять Флори, моя императрица. Тот, который был уже опробован в Мессантии. Мефрес снисходительно усмехнулась.
— Нет, не узнаю вас, отважные полководцы. Неужели вам не стыдно прятаться за спиной женщины?
— Я согласен с адмиралом, — сказал князь Ронтакис. — Полагаю, будет лучше, если Ваше Святейшее Величество самолично изложит план операции, а затем поз-волит нам внести свои предложения.
— С чего вы взяли, князь, что у меня имеется такой план?
— Вы бы не стали собирать нас только затем, чтобы услышать наше мнение. Ведь оно известно вам заранее!
Императрица и князь обменялись понимающими взглядами. Как всегда, Ронтакис умел тонко отслеживать ее настроение.
— Хорошо,— кивнула Мефрес. — Я расскажу вам, что нужно сделать. Всю мину-вшую ночь я трудилась над этими картами, изучала данные разведки и прогнозы му-дрого Паксимена. Как вы знаете, он, помимо всего прочего, хороший астролог. О прогнозах Паксимена я вам ничего не скажу, а свой план Флорийской кампании, вы правы, князь, у меня имеется, и я не стану его от вас скрывать. Итак, предстоящей ночью…
… В отличие от Ихмета, затратившего на свой доклад целый час, Мефрес успела изложить план кампании за несколько минут. Когда она закончила и поинтересова-лась мнением сподвижников, адмирал Ратмес первым заявил ей свое восхищение. Наместник Псамитек заметил, что план красив, но чересчур рискован. Он требует почти невозможной согласованности действий многих тысяч человек. А в случае не-благоприятного стечения обстоятельств,— например, если ветер в течение дня изме-нит направление, — можно потерять все.
— Я бы предложил провести операцию за три дня, — сказал Псамитек. — Это позволит нам вносить необходимые коррективы по ходу военных действий.
— Ни в коем случае,— покачал седогривой головой Ронтакис. — Поймите, гене-рал: дерзновенный замысел Ее Величества предполагает такую стремительность де-йствий, каковой прежде никогда не видывали военные стратеги. Именно в стремите-льности, даже в наглости, если хотите, — залог нашего успеха. Иначе аргосцы пе-регруппируют силы, и штурм Флори превратится в утомительную осаду.
— Князь прав, — подметила Мефрес, — хотя он, равно как и я, не имеет опыта стратегического планирования военных кампаний.
— Как имеющий такой опыт обязан заявить, что он, весь мой опыт, восстает про-тив подобного отношения к нашей армии, — пробурчал Ихмет.
— В таком случае предлагаю тебе подать в отставку с поста главнокомандующе-го и возвратиться в метрополию, генерал Ихмет,— ледяным тоном проговорила им-ператрица. — Возможно, твой опыт военного стратега окажется более полезен моему венценосному супругу в его войне со змеядами.
Вельможи побледнели от этих слов. Ронтакис тяжело вздохнул, а Псамитек и Ратмес попытались незаметно отодвинуться от Ихмета. На стратега было жалко смо-треть. Он хлопал глазами, постигая истинный смысл предложенного ему. Опала! То, чего он так страшился в последние дни, являвшееся едва заметными фантомами во сне и в яви, — наконец свершилось. Слова о возращении в Стигию, ко двору свя-тейшего императора, не могли обмануть Ихмета. У Мефрес не принято оставлять обиженных в живых. Опала означает смерть. Неважно, как и когда это случится. Мо-жет быть, затонет корабль, следующий в Стигию, или отставленного генерала обви-нят в государственной измене, либо попросту отыщет его стилет ночного убийцы…
Поэтому толстобрюхий генерал Ихмет, вмиг позабыв свои стратегические разно-гласия с императрицей, рухнул перед ней на колени и ударился головой о паркет покоя.
— Молю Ваше Святейшее Величество о снисхождении, — запричитал главноко-мандующий. — Да простит великая госпожа неразумного! Разум помутился мой… Но прозрел я, прозрел! Да, вижу теперь, вижу, сколь велик военный гений госпожи; да простит моя императрица, что не уразумел это сразу…
— Прекрати рыдать, как глупая девица,— жестко проговорила Мефрес,— и встань с колен. Я рада, что ты прозрел. Воистину, лучше поздно, чем никогда… Ну же, вставай!
Однако привести себя в вертикальное положение было делом для Ихмета непро-стым, а в нынешнем смятенном состоянии и вовсе невозможным. Узрев несколько безуспешных попыток главнокомандующего встать с колен, Мефрес брезгливо отве-рнулась и сделала знак Ратмесу и Псамитеку помочь незадачливому генералу. Когда те привели Ихмета в подобающий стигийскому вельможе вид, императрица подош-ла к нему и протянула руку для лобызания.
— О, хвала Сету! Моя госпожа отпускает мне мой грех?
— Как могу я не простить прозревшего? — ласково улыбнулась Мефрес. — Ведь ты согласен с моим планом, генерал?
— Этот план выше моего восхищения! — целую руку госпожи, воскликнул стратег.
— В знак моего высокого доверия к тебе, генерал Ихмет, я поручаю тебе возгла-вить штурм Флори.
Князь Ронтакис, наблюдая весь этот спектакль, в очередной раз подивился нео-быкновенному умению Мефрес манипулировать другими людьми. Поручение Ихмету возглавить штурм аргосской твердыни — не только мрачная насмешка над истинным его мнением об этой операции. Отныне успех кампании и жизнь главнокомандую-щего неразделимы. Любая неудача может стать поводом для новой опалы. Поэтому Ихмет будет лезть из кожи вон, чтобы оправдать «высокое доверие» императрицы…
Дата добавления: 2020-11-15; просмотров: 55; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!