Глава 2. Делегация и цессия по римскому праву и романо-германским цивилистическим теориям 15 страница
Предложенное А.С. Кривцовым делегату право "самому считаться с делегантом" в данном случае является выражением высшей несправедливости, ибо отношения покрытия оказались противозаконными не по злому умыслу и не по беспечности делегата, а из-за злонамеренной их маскировки делегантом, осуществлявшейся не без ведома, а может статься - и не без помощи делегатария (последнее особенно вероятно, если делегатарий - банк, обслуживающий делеганта). Делегат, формально участвующий в отношениях покрытия, по существу "завязан" в них даже менее, чем делегатарий, ибо у делегата и в мыслях не было заключить незаконную сделку. Наоборот, делегат вполне может представить доказательства того, что он осведомлялся о кредитоспособности делеганта в обслуживающем его банке и получил положительный ответ! Вправе ли мы возлагать на делегата бремя предположения того, что лицо, давшее справку о кредитоспособности, окажется заинтересованным в выдаче такой справки, хотя бы и не соответствующей действительности?!
Итак, если (по общему правилу) пороки отношения покрытия являются следствием умысла или небрежности самих участвующих в них сторон (делегата и делеганта), то, конечно же, нет никаких оснований возлагать ответственность за них на третье, не участвующее в отношениях покрытия лицо (делегатария). Но если делегатарий в момент дачи ему делегационного обещания знал о пороках правоотношения покрытия и, тем не менее, сознательно действуя в ущерб делегату, воспользовался этим обещанием, то такие действия нельзя квалифицировать иначе, как причинение ущерба недобросовестным осуществлением субъективного права. Тем больше оснований для квалификации действий делегатария как деликта в случае, когда делегатарий сам или через делеганта вводит делегата в заблуждение относительно характера или содержания отношений покрытия именно с целью вызвать делегационное обещание не подозревающего обмана третьего лица в свою пользу.
|
|
|
Доказывание любого из названных обстоятельств делегатом должно расцениваться как доказательство недобросовестности кредитора (делегатария) и основание предоставления делегату прав "считаться" не только с делегантом, но и (по собственному усмотрению) с делегатарием, например, путем парализации его требования эксцепцией о недобросовестном или даже противоправном поведении.
в) О значении отношений валюты
В рассуждениях о влиянии на действительность делегации отношений валюты А.С. Кривцовым не принят во внимание законный интерес делеганта. Действительно, делеганту обычно желательна действительность делегации, причем даже в том случае, когда отношения валюты ничтожны, отпали или дефектны настолько, что не позволяют говорить об осуществлении делегатарием требования к делеганту. Но возможна и ситуация, когда законный интерес делеганта заключается в том, чтобы констатировать недействительность делегации. Эта ситуация возникает тогда, когда отношения покрытия представляют собой кредит делегата делеганту. Выдавая и исполняя делегационное обещание, делегат действует по просьбе и за счет делеганта и, естественно, имеет право возмещения делегантом всего, что будет затрачено им на исполнение делегационного обещания. Если такое исполнение заменяет ранее не существовавшие, недействительные или такие отношения валюты, которые не угрожали бы делеганту требованиями делегатария, делеганту нет никакого интереса "возвращать" ненужный ему кредит и, тем более, - платить проценты за пользование им.
|
|
|
В описанной и иных аналогичных ситуациях делегату должно быть позволительно ссылаться на любой дефект отношений валюты с участием делегатария, а не только на их незаконность и безнравственность. Иначе нарушатся интересы делеганта. При этом, однако, надо различать два случая: (1) делегант в момент заявления просьбы о делегационном обещании был осведомлен или должен был быть осведомлен о дефектности отношений валюты; (2) противоположная ситуация, т.е. случай, когда делегант не знал и не должен был знать о такой дефектности. В первом случае все должно оставаться согласно теории А.С. Кривцова: если делегант по собственной оплошности впал в ошибку или намеренно закрыл глаза на пороки отношений валюты, естественно возложить на него все бремя неблагоприятных последствий такого поведения. Но во втором случае интерес делеганта заслуживает защиты, ибо свидетельствует о недобросовестности делегатария. По этой причине делегант должен не только иметь право снабдить делегата всеми сведениями и доказательствами, которые позволяли бы ему парализовать требования делегатария, но и иметь право обязать делегата пользоваться этими сведениями и доказательствами. Понятно, что последствия неправомерного отклонения требования делегатария на основе подложных или поддельных доказательств должны быть возложены на делеганта, а при вступлении последнего в сговор с делегатом - солидарно на обоих нарушителей права делегатария.
|
|
|
А.С. Кривцов начал рассуждать о случаях, когда заявление делегатом эксцепций против требования делегатария может быть признано его обязанностью перед делегантом. По его мнению, это может иметь место лишь тогда, когда имеются особые доказательства того, "...что делегант, несмотря на "приказ", хотел видеть осуществление известных возражений против иска делегатария. Таким доказательством может служить, например, последовавшее вслед за "приказом" письмо делеганта, в котором делегат извещается о ближайшей природе того "отношения валюты", которое лежит в основании делегации. Все дело зависит от индивидуальных особенностей отдельных случаев, и, только взвесив все эти особенности, можно прийти к какому-либо окончательному результату по занимающему нас вопросу" *(193). Как видим, рассуждения завели ученого совершенно не в нужную сторону, ибо "индивидуальные особенности" не могут изменять качества правоотношений - наличия или отсутствия юридической обязанности. Да и указал автор всего на одну "особенность" - наличие доказательств каузальности предложения о делегации. Но приведенный им пример не иллюстрирует сказанного, ибо принятие во внимание делегатом письма с указанием на отношения валюты, направленного следом за "приказом", но не упоминаемого в нем самом, зависит исключительно от доброй воли делегата. А значит, никакой обязанности может не получиться.
|
|
|
Следовательно, вывод А.С. Кривцова может быть признан правильным, но лишь при условии, что: (1) сведения об отношениях валюты сообщаются делегату делегантом в самом предложении о делегации; (2) либо, в крайнем случае, в документе, на которое это предложение ссылается *(194); (3) делегационное обещание будет не чистым, а титулированным. Случаи же, которые мы считаем основанием возложения на делегата обязанности пользоваться возражениями из недостатков отношений валюты, относятся к числу случаев именно чистой делегации, в которой делегант первоначально не стремился видеть осуществление делегатом возражений из отношений валюты. Наши случаи объединены наличием таких изменений или свойств у отношений валюты, которые наступили или стали известными после возникновения отношений делегации, наступления (наличия) которых добросовестный делегант не мог и не должен был предполагать, но зная о которых он не дал бы делегату делегационного "приказа". В них письмо делеганта идет действительно вслед за приказом, и его принятие во внимание или отклонение становится предметом доброй воли делегата, если иного - обязанности принятия этого письма во внимание - не будет установлено законом. Как было показано выше, установление в законе предписания о такой обязанности вполне отвечало бы требованиям справедливости, да и целесообразности тоже. Вряд ли было бы правильным позволять делегату, несмотря на просьбы и мольбы делеганта, молчаливо производить исполнение по заведомо не существующим отношениям валюты, затем "считаться" с делегантом по отношениям покрытия и возлагать на делеганта бремя истребования у делегатария неосновательно полученного за его, делеганта, счет. Куда проще обязать делегата пользоваться возражениями "раскаявшегося" делеганта и парализовать ими требование недобросовестного делегатария.
Неисполнение такой обязанности должно служить основанием предоставления делеганту права пользоваться против требования делегата по отношениям покрытия предположением о его недобросовестном поведении, а также всеми теми возражениями, которыми делегат обязан был воспользоваться, но не воспользовался.
г) Об последствиях дефектов обоих отношений
По совершенно правильному мнению А.С. Кривцова, делегация недействительна при недействительности обоих отношений: и отношений покрытия, и отношений валюты. Противопоставляя этому случаю недействительность какого-то одного из отношений, ученый утверждает, что недействительность одного из отношений позволяет обосновать действительность делегации другим отношением *(195). Следовательно, в данном вопросе автор разделяет "теорию отсутствия двух оснований" Кинделя: есть хотя бы одно основание - хорошо, нет обоих - нет и делегации.
Вряд ли это объяснение может быть признано правильным. Действительность чистой делегации не является следствием действительности одного из ее оснований. Делегация на то и чистая, чтобы не ставить себя в зависимость ни от одного из них. Действительность одного из оснований - это лишь внешнее проявление условия действительности делегации, которым является наличие в отношениях делегации частного интереса добросовестного лица, заслуживающего законодательного уважения (защиты). Действительность отношений покрытия свидетельствует о наличии в делегации законного интереса делегата, действительность отношений валюты - о наличии законного интереса делегатария. Недействительность и того и другого - и отношений покрытия, и отношений валюты - свидетельствует о том, что ни один из участников правоотношения делегации не является добросовестным лицом. Значит, их частные интересы в делегации не могут быть признаны законными, а сама делегация должна считаться недействительной.
§ 7. Теоретическое конструирование активной цессии (сингулярной сукцессии)
Если теоретическое исследование вопроса о сущности делегации стало уделом весьма небольшого числа ученых, то аналогичных исследований о цессии прав и долгов не осуществлял вообще никто. Упомянутая нами ранее работа Н.Г. Вавина *(196), представляет собой, скорее, попытку обобщения современного автору законодательного материала, нежели обещанное исследование "природы и понятия договорной цессии". Мы прекрасно осознаем, что предпринимаемая нами первая попытка построения гражданско-правовой теории цессии связана с очень большой ответственностью перед каждым отдельным читателем и наукой гражданского права в целом. По этой причине мы ограничим круг проблем, подлежащих теоретическому объяснению теми, которые составляют необходимую принадлежность существующих теорий делегации. Как мы помним, таких проблем было две: (1) влияние на действительность и наличность правоотношений делегации фактов получения и неполучения делегатом эквивалента от третьего лица (действительности и недействительности отношений покрытия); (2) значение для наличности и действительности делегации отношений валюты, т.е. отношений между делегантом и делегатарием. Для того чтобы объяснить две аналогичных проблемы, возникающих в случае с цессией, нам, несомненно, потребуется, во-первых, дать определение понятия цессия и описать ее виды, во-вторых, обнаружить сходство и различия цессионных правоотношений с правоотношениями делегации и, наконец, в-третьих, скорректировать проблемы, освещаемые в рамках теорий делегации, применительно к цивилистической конструкции, хотя и иной по своей сути, но служащей идентичным практическим целям и в силу этого сопоставимой с делегацией.
Цессия представляет собой соглашение (договор), по которому одна сторона, являющаяся кредитором некоторого обязательственного правоотношения, отказывается от принадлежащего ему статуса кредитора либо в пользу другой стороны - третьего, постороннего упомянутому обязательственному правоотношению лица (активная цессия), либо - в пользу должника упомянутого обязательственного правоотношения взамен на свое участие во вновь возникающем обязательственном правоотношении, по содержанию совпадающем с первоначальным, но с участием на стороне должника третьего лица (пассивная цессия). Нередко термин "цессия" употребляется также и для обозначения того юридического распорядительного эффекта, который наступает в результате заключения цессии в смысле соглашения, т.е. замены кредитора либо должника. Так, нередко говорят о договоре цессии или цессионном соглашении; понятно, что в этих случаях слово "цессия" употребляется как раз для обозначения гражданско-правового результата, на достижение которого направляется соответствующий договор или соглашение. В дальнейшем мы будем говорить о цессии как в смысле самого договора, так и в смысле его результата, поскольку из контекста всегда достаточно точно ясно, о чем идет речь.
Последовательно рассмотрим основные признаки каждого вида цессии.
Активная цессия (иначе именуется уступкой прав и сингулярной сукцессией) представляет собой, как традиционно утверждают, соглашение между верителем и третьим лицом "об уступке первым последнему без согласия должника самого обязательственного права" *(197). Сразу оговоримся, что мы не имеем ничего против данного определения с учетом того, что категория "уступка" должна восприниматься как требующая юридической квалификации и объясняемая именно так, как это сделано нами в первом параграфе первой главы настоящего исследования.
Первый признак активной цессии в частности и всякой цессии вообще - ее договорный характер. Из этого отличия, которое можно назвать главным, основополагающим, будет брать корни вся специфика, отличающая положение участников цессии от положения участников делегации. Если делегация представляет собой обещание, которое не может быть взято делегатом назад даже без особого акта его принятия делегатарием, т.е. одностороннюю сделку, то цессия это договор. Для действительности делегации достаточно волеизъявления одного лица - дающего делегационное обещание (делегата), а для действительности цессии необходимо волеизъявление как минимум двух лиц - уступающего обязательственное право (первоначального кредитора или цедента) и принимающего это обязательственное право (нового кредитора или цессионария). Обращает на себя внимание также и то обстоятельство, что если правоотношения активной делегации складываются между должником и новым кредитором, то правоотношения активной цессии - между двумя кредиторами (первоначальным и новым), но без участия должника. Что стал бы делать кредитор, пожелавший инициировать активную делегацию? Он направил бы должнику распоряжение о том, чтобы последний исполнял возложенную на него юридическую обязанность не ему (кредитору), а третьему лицу. Цель - вызвать должника на делегационное обещание в пользу третьего лица, превратив таким образом должника в делегата, третье лицо - в делегатария (нового кредитора), и притом покинув обязательство в качестве делеганта. При активной цессии все происходит совершенно иначе: кредитор ни на что не вызывает должника (больше того - он с ним вовсе не общается), но заключает с третьим лицом (будущим новым кредитором) договор, согласно которому тот, кто прежде был посторонним для обязательства лицом, теперь становится его активным участником (кредитором), в то время как лицо, ранее бывшее кредитором, утрачивает свой кредиторский статус и оказывается в положении лица, не имеющего к обязательству никакого отношения. Как и в делегации, третье лицо "выталкивает" прежнего кредитора из обязательства, занимая его место, с той лишь разницей, что импульс к такому "выталкиванию" дает не делегационное обещание должника и его последующее использование новым кредитором (делегатарием), а договор нового кредитора (цессионария) с прежним (цедентом). Должник, принимавший на себя обязательство только перед цедентом и не участвовавший в его договоре с цессионарием, оказывается поставленным перед следующим фактом: без какого бы то ни было собственного участия он становится должным новому, быть может, даже вовсе незнакомому ему лицу - цессионарию. Да, это происходит не просто так, а за счет того, что должник (опять же без всякого своего участия) перестает быть обязанным перед прежним своим кредитором - цедентом; о чем это говорит? Только о неизменности его имущественного положения, в то время как его юридический (гражданско-правовой) статус претерпевает значительные пертурбации.
Как видим, цессия примечательна тем, что после ее совершения обязательственное правоотношение, которое с имущественной точки зрения, как кажется, остается прежним, в действительности оказывается обросшим своеобразной "цессионной аурой". Что свидетельствует о ее наличии? Какие признаки? Неработоспособность одного из ключевых принципов гражданского права - принципа автономии воли, проявляющегося, в частности, в недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела и неприкосновенности частноправовой сферы. Никто не может быть обязан к чему бы то ни было иначе, как по собственной воле - прямо выраженной или подразумеваемой; никто не может быть принужден считаться с договором, в заключении коего он не участвовал, равно как и никому не позволительно и ссылаться на договор, заключенный посторонними лицами; наконец, ни одна обязанность не может быть установлена без достаточного правового основания (встречного удовлетворения). Все эти очевидные положения в случае с цессией куда-то испаряются самым загадочным образом: на лицо (должника) падает обязанность, в установлении которой он не участвовал; должник обязан подчиниться нормам договора посторонних лиц о перемене личности его кредитора и, в случае чего, вправе сам на эти нормы сослаться; наконец, должник не только не получал от нового кредитора встречного удовлетворения, но и не мог его получить, что называется, по определению, ибо до установления требования в его пользу он не был даже знаком с этим лицом.
Сказанное означает, что первая проблема, которую нам предстоит разрешить прежде, чем двигаться дальше, состоит в установлении источника обязательности договора активной цессии для должника. Должник как лицо, постороннее договору цессии, вправе не считаться с этим договором и расценивать противостоящих ему лиц, вне зависимости от их количества, как одного участника обязательства, занимающего место кредитора. Недаром еще русские цивилисты в свое время говорили о разделении правоотношений, складывающихся в результате совершения цессии, на две группы: первая - между цедентом с одной стороны и цессионарием с другой, а вторая - отношения между должником (цессионаром) с одной стороны и кредиторами (цедентом и цессионарием) с другой *(198). Действительно, юридическая природа цессии неоднозначна. С одной стороны, этот договор освобождает должника от обязанности перед цедентом (первоначальным кредитором), т.е. устанавливает определенные выгоды для должника - поименованного в договоре третьего лица. С другой стороны, договором цессии определяется, что должник становится обязанным перед лицом (цессионарием), должником которого он ранее не состоял. И если первая часть договора цессии не вызывает никаких сомнений, то непонятна его вторая часть: на каком основании законодательство разрешает двум лицам по своему усмотрению возлагать обязанности на третье лицо?
Нам представляется, что корень данной проблемы в ошибочном отнесении договора цессии к числу договоров в пользу третьих лиц. Как известно, договоры в пользу третьих лиц могут устанавливать для третьих лиц только права. Но до тех пор, пока третье лицо не выразило намерения воспользоваться выгодами, предоставленными ему по договору, его стороны вправе этот договор расторгнуть или изменить, в том числе и таким образом, чтобы урезать или отменить ранее планировавшиеся к предоставлению права. Если цессию причислять к договорам в пользу третьего лица, слагающим с последнего обязанность перед одним кредитором при условии несения обязанности перед другим, то мы будем вынуждены признать, что до того момента, пока должник прямо не согласится воспользоваться предоставленной ему договором цессии возможностью сменить кредитора, перемены кредитора произойти просто не может. Но такое заключение, во-первых, не соответствует традиционным нормативным положениям о цессии, а во-вторых, отождествляет цессию и активную делегацию, ибо и в том и в другом случае смена кредитора происходит только по воле должника. Это означает, что сложение с должника обязанностей перед цедентом нельзя рассматривать как некое отдельно предоставляемое должнику благо. Его следует трактовать в неразрывной связи со вторым неизменным атрибутом цессии - установлением обязанности перед новым кредитором. Договор активной цессии заключается не для того, чтобы "осчастливить" должника (смотри, дескать, если хочешь, можешь не исполнять такому-то, но только если исполнишь другому). Цель заключения договора активной цессии - облечение в юридическую форму факта распоряжения одного лица своим правовым статусом (правовым положением) кредитора путем его предоставления другому лицу. Но что представляет собой пресловутое распоряжение лица своим правовым статусом или положением?
Дата добавления: 2020-04-25; просмотров: 220; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!