Глава 2. Делегация и цессия по римскому праву и романо-германским цивилистическим теориям 17 страница
Имея в виду, что основание принятия на себя чужого долга находится вне отношений, связывающих кредитора и нового должника, логично применить к этим последним правила о роли отношений покрытия для действительности делегации. Как мы помним, по общему правилу недействительность отношений покрытия не делает недействительными отношения делегации, если только сам делегатарий не является участником противоправного сговора с делегантом. Также и в данном случае. Если новый должник сумеет доказать, что неудачность отношений покрытия, сделавшая невыгодным принятие им на себя долга третьего лица предопределена противоправным соглашением кредитора и этого третьего лица, в этом случае нет никаких оснований сохранять договор интерцессии действительным, ибо это означало бы попустительство несправедливым и незаконным действиям. Во всех остальных случаях отношения покрытия не должны оказывать никакого влияния на судьбу интерцессии.
В какой мере новый должник может оперировать возражениями, проистекающими из отношений валюты? Ответ на этот вопрос можно получить, вспомнив два необходимых условия действительности активной цессии: она не должна ни улучшать положения кредитора, ни ухудшать положение должника. Переворачивая этот тезис "зеркально", получим, что пассивная цессия должна быть выполнена так, чтобы она не привела ни к возникновению ранее не существовавших привилегий у кредитора, ни к отягощению положения нового должника в сравнении с первоначальным. А это означает, что новый должник всегда вправе выдвинуть против кредитора любые возражения, основанные на дефектности отношений валюты.
|
|
|
Мы рассмотрели тот ход отношений пассивной цессии, который является наиболее типичным. Но возможны и два других варианта развития ситуации: (1) когда не прежний должник подыскивает себе замену и "связывается" со своим заместителем отношениями покрытия, а когда это делает кредитор; (2) когда третье лицо по собственной инициативе без установления предварительных отношений с должником принимает на себя его долг. Привносят ли данные варианты какие-либо принципиальные изменения в сделанные выше рассуждения?
В сущности своей оба варианта ситуации едины, поскольку и в том и в другом случае новый должник вступает в договор интерцессии, не имея каких-либо правовых связей с должником прежним, фактически оказывает ему кредит. Такого рода действия необходимо расценивать как действия в чужом интересе без поручения интересанта, причем по своей природе данное действие таково, что может быть для прежнего должника только выгодным, а потому не нуждающимся в особом акте его одобрения. Имея в виду это обстоятельство, кредитор при заключении договора интерцессии не обязан проверять наличность и действительность отношений покрытия. Даже если в момент заключения договора интерцессии эти отношения отсутствуют, тем не менее, добросовестный кредитор вправе рассчитывать на то, что его должники "разберутся" между собой самостоятельно, без каких бы то ни было неблагоприятных последствий для действительности договора интерцессии.
|
|
|
§ 9. Теоретические основы института перевода прав и долгов
Институт перевода, подобно институтам делегации и уступки (цессии), может служить средством перемены как активного, так и пассивного субъекта обязательственного правоотношения. Интересно, что институт уступки современным законодательством и практикой связывается почти исключительно с процедурой смены личности кредитора, сводится к уступке прав; о возможности же уступки (цедирования) долгов осведомлены далеко не все. Столь же односторонне в сегодняшнем законодательстве и практике рассматривается и институт перевода - он ассоциируется, прежде всего, с институтом, обслуживающим перемену пассивных субъектов в обязательстве (должников), т.е. с переводом долга, в то время как о существовании института перевода прав знает еще меньшее число ученых и практиков.
|
|
|
Настоящий параграф посвящен вопросу юридической природы как активного, так пассивного перевода (т.е. как переводу прав, так и переводу долгов) и теоретическим проблемам данного института.
Фактором, который объединяет процедуры перевода прав и долгов в единый институт - институт перевода - является то, что обе эти процедуры представляют собой фактический состав, слагающийся из двух юридических фактов - договора и односторонней сделки.
Непременным участником всякого договора перевода непременно является должник по существующему обязательству; собственно, как правило, именно по его инициативе - инициативе должника - и совершается всякий перевод. Другой вопрос - вопрос о его роли в данном договоре. Если речь идет о переводе долга, то инициировавший такой перевод должник с осуществлением этого перевода должником быть перестает и из обязательства выбывает. Если же речь идет о переводе прав, то должник, по инициативе которого происходит перевод, выбывает из обязательства перед прежним кредитором.
Вторым участником всякого договора перевода будет лицо, не участвовавшее в прежнем обязательстве. С осуществлением планируемого перевода оно изменяет свое отношение к обязательству, превращаясь из постороннего прежнему обязательству субъекта в непосредственного участника вновь возникшего обязательства. Либо это будет новый кредитор (если совершается перевод права), либо новый должник (если речь идет о переводе долга).
|
|
|
Лицом, совершающим одностороннюю сделку, дополняющую фактический состав, необходимый для перевода долгов и прав, во всяком случае будет кредитор по существующему обязательству. Опять-таки его роль и предмет его односторонней сделки будут различными. В случае перевода долга односторонняя сделка кредитора сводится к согласию на замену должника; при переводе прав - к согласию на то, чтобы выбыть из обязательства.
а) Перевод прав
Перевод прав представляет собой сложный фактический состав, включающий в себя, во-первых, договор между должником (цессионаром, делегатом) и новым кредитором (цессионарием, делегатарием), в силу которого должник обязуется перед новым кредитором к тому, к чему он был обязан кредитору прежнему, и при том освобождается от прежде существовавшей обязанности (выбывает из первоначального обязательства, каковое с осуществлением перевода прекращается). Подобно тому, как делегат в активной делегации обещает исполнить новому кредитору то, что должен был исполнить старому, точно также и должник в соглашении о переводе прав обязуется перед новым кредитором исполнить то, что должен был исполнить кредитору прежнему.
Естественно, что лишить одним лишь таким договором статуса кредитора третье лицо (не являющееся участником данного договора), невозможно. А это означает, что положения договора о переводе прав будут обязательны только для его участников, по крайней мере, до тех пор, пока не наступит второй юридический факт, необходимо входящий в фактический состав, требующийся для перевода прав, а именно - до тех пор, пока от прежнего кредитора не будет получено согласие на его замену в обязательстве новым кредитором (на прекращение обязательства с его участием в результате его новации в иное обязательство идентичного содержания, но с иным участником).
История не знает случаев сколько-нибудь широкого применения института перевода прав. Законодательной регламентации такой сделки нет и никогда не было. Очевидно, что ответ на вопрос "почему?" коренится в практической несообразности самого института перевода прав. Кому он нужен и выгоден? Кто должен (не в смысле юридической обязанности, а в смысле разумного поведения) добиваться согласия прежнего кредитора на выбытие из обязательства - должник или новый кредитор? Кто мог бы инициировать перевод прав? Без преувеличения этот вопрос можно назвать основным вопросом института перевода прав; только ответив на него, мы сможем разрешить все иные вопросы. Ясно, что заинтересован в этом может быть, в первую очередь, потенциальный новый кредитор *(203). В руках у кредитора действительного есть иной, более естественный, простой и понятный инструмент собственного выбытия из обязательства (уступка требования); должнику же, как это само собою понятно, по общему правилу все равно, перед кем быть обязанным. В итоге договор перевода прав оказывается сделкой, направленной на распоряжение чужим для его участников обязательственным правом. Им не обладает ни новый кредитор (иначе ему было бы бессмысленно участвовать в сделке, по которой он эти права только приобретет), ни, тем более, должник (он несет корреспондирующие правам обязанности). В одностороннем порядке отказаться от их исполнения прежнему (существующему) кредитору должник никак не может - не имеет права. Иными словами, должник не обладает полномочием на одностороннее изменение обязательственного правоотношения *(204). Сколько бы он не заключал с третьими лицами договоров, в которых он обязывался бы к изменению этих правоотношений, ни один из подобных договоров не станет обязательным для прежнего кредитора и не перенесет его статуса на третье лицо. Естественно также, что об этом знает (не может не знать) третье лицо.
Из изложенного напрашивается следующий вывод: с практической точки зрения нет никаких причин заключать договор перевода прав без предварительного согласия прежнего кредитора на такой перевод или, во всяком случае, без веских оснований предполагать высокую вероятность получения от него подобного согласия. Без того или другого договор перевода прав оказывается институтом, противоестественным ключевым принципам гражданского права - автономии воли, недопустимости произвольного вмешательства в чужие частные дела и неприкосновенности гражданских субъективных прав. Кредитору, желающему выбыть из обязательства, гораздо проще уступить принадлежащее ему требование новому кредитору, а не санкционировать договора должника с третьим лицом. Единственным исключением из этого правила могло бы стать стремление выбывающего из обязательства кредитора освободить себя от рисков, связанных с неполучением или недействительностью встречного предоставления по договору уступки.
Сказанное позволяет достаточно быстро разобраться с интересами участников операции активного перевода.
Интерес должника состоит в том, чтобы в результате перевода права он перестал бы быть должным прежнему кредитору потому, что он становится должником кредитора нового. Вопрос о том, "какая муха" "укусила" должника, т.е. какая причина заставила его принять на себя обязательство перед новым кредитором, ставить, по сути, бессмысленно: он согласился обязаться перед новым кредитором потому, что старый кредитор, в силу каких-то, возможно, и непонятных для должника причин *(205), уполномочил должника прекратить существующие обязательственные правоотношения.
Кредитор расстается со своим "кредиторским" статусом (принадлежащим ему и переводимым с него на другое лицо требованием) не просто так, а в силу какого-то основания. Скорее всего, его непосредственное предоставление произойдет от третьего лица и будет соответствовать характеру и размеру причитающегося ему по обязательству исполнения. Руководствуясь ст. 313 и 403 ГК, кредитор вправе полагать, что он получает исполнение от собственного должника и за его счет, а руководствуясь ст. 408 ГК, считать данное обязательство прекращенным. Интерес кредитора состоит, соответственно, в получении исполнения по обязательству. Возможно, впрочем, что кредитор расстается со своим правом потому, что пожелает облагодетельствовать нового кредитора либо рассчитаться с ним по собственному долгу.
Наконец, новый кредитор заинтересован в том, чтобы, во-первых, то требование, которое он приобрел по отношению к должнику, оказалось действительным; во-вторых, чтобы прежний кредитор был надлежащим образом вознагражден за утрату этого требования.
Обращает на себя внимание следующее обстоятельство: ни в одном из случаев операция перевода прав не предусматривает не только предоставления эквивалента между участниками договора перевода прав, но и вообще не предполагает никакого движения между ними ни реальных ценностей, ни субъективных прав, ни юридических обязанностей.
Отношения, складывающиеся между участниками операции перевода прав, будут именоваться так же, как и в случае с делегацией. Отношения между должником и прежним кредитором будут носить название отношений покрытия; между старым и новым кредитором (процессуально оформляемые так же, как отношения должника со старым кредитором по предоставлению должником "выкупа" за право прекращения обязательства) - будут называться отношениями валюты. Рассмотрим, как дефектность отношений покрытия и валюты влияет на действительность договора перевода прав. Сначала сделаем "раскладку" интересов участников этих отношений.
Интерес выбывшего кредитора может быть различным. Если тот "выкуп", который был ему обещан или предоставлен третьим лицом, вполне вознаградил его; если переданное им в дар новому кредитору требование оказалось действительным, то ему, по большому счету безразлично, как сложатся отношения между новым кредитором и должником. Он лично будет заинтересован в том, чтобы перевод права сохранил силу.
Но в определенных случаях выбывший кредитор может требовать и аннулирования своего согласия на заключение договора перевода прав, а соответственно - и признания данного договора незаключенным. Такие случаи имеют место, например, тогда, когда обещанное вознаграждение так и не было предоставлено, либо предоставленное вознаграждение оказалось некачественным и т.п. Может случиться и так, что переведенное право окажется недействительным, а значит, не оправдается стремление старого кредитора облагодетельствовать третье лицо.
Интерес добросовестного должника состоит, очевидно, в том, чтобы при любых условиях договор перевода прав сохранил бы силу, ибо в противном случае он вновь станет обязанным перед прежним кредитором. Недобросовестный должник заинтересован в признании данного договора незаключенным по причине отсутствия его предмета, т.е. по причине недействительности переведенных прав.
Также и интерес нового добросовестного кредитора состоит, как правило, в том, чтобы сохранить договор перевода права в силе, независимо ни от дефектов самого переведенного права (иначе он утратит полученное право), ни от дефектов отношений валюты.
Сказанным вполне определяется и значение для действительности договора интерцессии отношений покрытия и валюты.
Выбывший кредитор, ожидания которого на получение вознаграждения за переведенное право, не оправдались, несомненно, вправе ссылаться на данное обстоятельство и требовать на его основании аннулирования собственного согласия на договор перевода права. Он вправе предполагать, что об обязанности предоставить такое вознаграждение осведомлены оба участника договора; оба они, соответственно, должны приложить все усилия, чтобы такое вознаграждение предоставить; в противном случае, согласие на перевод прав нельзя считать данным. Выбывший кредитор, таким образом вправе ссылаться на дефектность отношений валюты в уничтожение своего согласия на перевод прав (а значит - и самого договора перевода прав).
Точно также кредитору, выбывшему из обязательства в результате перевода прав, должно быть предоставлено право требовать признания договора перевода права недействительным со ссылкой на дефектность также и отношений покрытия. Соображение здесь очень простое: о сути данных отношений осведомлены все участники операции перевода прав. Как уже говорилось, выбывший кредитор заинтересован в использовании ссылок на дефекты отношений покрытия в случае, когда право было переведено ради того, чтобы подарить его новому кредитору.
При рассмотрении интересов выше специально подчеркивалось, что добросовестные должник и новый кредитор не могут быть заинтересованы в недействительности договора перевода прав. Интересы же недобросовестных лиц предпочитать интересам добросовестным не стоит. Следовательно, должнику и новому кредитору вообще нельзя оперировать какими-либо возражениями, проистекающими из дефектов отношений покрытия и валюты с целью признания заключенного ими договора перевода прав недействительным.
Сказанное выше определяет договор перевода прав как уникальную сделку - сделку, которая не может быть признана недействительной по иску ее участников, но может быть признана недействительной только по иску третьего лица (кредитора, санкционировавшего ее совершение).
б) Перевод долга
Перевод долга - сложный фактический состав, включающий в себя, во-первых, договор, заключаемый старым и новым должниками (делегантом и делегатом), в силу которого новый должник становится обязанным перед кредитором прежнего должника к тому, к чему был обязан этот последний (прежний должник), и во-вторых - одностороннюю сделку кредитора, выражающую его согласие освободить от долга должника прежнего и приобрести идентичное требование к новому, заменяющему его должнику. "Я исполню кредитору то, что должен был исполнить ему ты (прежний должник); ты же, в свою очередь, из обязательства выбываешь" - вот каково содержание соглашения о переводе долга. "Да, будь обязан и исполняй ты - новый должник! Да, пусть прежний должник покинет обязательство, ничего мне не предоставив!", - так выражает свое согласие на операцию перевода долга кредитор.
Подобно договору перевода прав одно лишь только соглашение о переводе долга, заключенное между должниками - старым и новым, отобрать у третьего лица (кредитора) право к существующему должнику не может. Любой договор перевода - как права, так и обязанности - лишает статуса кредитора (требования) по отношению к конкретному должнику. При переводе права лицо вовсе перестает быть кредитором по обязательству идентичного содержания, довольствуясь вознаграждением в виде вещи, денег, работ, услуг, права, составляющего содержание иного обязательства, и т.д. А при переводе долга лицо перестает быть кредитором одного должника за то, что ему предоставлена возможность стать кредитором по обязательству идентичного содержания, но с иным должником. Использовать ли эту возможность или воздержаться от этого, поблагодарив за ее любезное предоставление, и сохранить за собой право к прежнему должнику - это, в силу принципа диспозитивности в распоряжении гражданскими правами, личное дело кредитора. Следовательно, как и в случае с договором перевода прав, положения договора перевода долга будут обязательны только для его участников, по крайней мере, до тех пор, пока не наступит второй факт, необходимо входящий в данный юридический состав - пока от кредитора не будет получено согласие на замену прежнего должника в обязательстве новым должником по новому обязательству идентичного содержания.
Судьба института перевода долга прямо противоположна судьбе конструкции перевода прав. Если практики широкого применения института перевода прав, а также его законодательной регламентации нет и никогда не было, то институт перевода, напротив, оказался весьма приспособленным для обслуживания отношений по замене должников. Не привилась пассивная делегация, не проросла интерцессия, но взошел, пышным цветом расцвел и продолжает цвести институт перевода долга.
Ответ на вопрос о причине данного явления коренится в практическом и юридическом удобстве данной процедуры. Вспомним пассивную делегацию - кредитор по обязательству, возникшему из пассивного делегационного обещания, оказывался в лучшем положении, чем до момента получения такого обещания, ибо основание этого обещания (отношения покрытия) оставалось за рамками делегационного обещания, а если даже и входило в него, то ссылаться на дефекты данных отношений можно было только при недобросовестности кредитора (делегатария). Заинтересован ли в таком положении новый должник? Конечно же, нет. Новому должнику было бы выгодно связать кредитора таким делегационным обещанием, воспользоваться которым кредитор не мог бы, не вникнув в суть отношений покрытия и не осведомившись об их действительности и основательности. Как этого добиться? Только придав иное юридическое значение отношениям покрытия; значение, отсутствующее при пассивной делегации - привязать к наличности и действительности отношений покрытия самый факт дачи делегационного обещания, или, иначе, привязать наличность и действительность делегационного обещания к наличности и действительности отношений покрытия.
Дата добавления: 2020-04-25; просмотров: 201; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!